Вслед за расколотой луной
– Чем могу служить, мой господин? – Учтиво поинтересовался Кассио, снимая перед вошедшим не соответствующий трауру оранжевый берет и выпуская на волю непослушную кудрявую шевелюру. Он был на удивление молод, если не сказать юн, и робел перед вельможными господами.
– Доброе утро, – приветливо улыбнулся Виррейн. – До сих пор я не имел чести вас знать, и пришел исправить это досадное упущение, а заодно, пользуясь случаем, отдать должное вашему несомненному таланту.
Щеки Кассио разрумянились от удовольствия: художник был страстно влюблен в красоту мира, в свои кисти и краски. Душа его наполнялась чистой детской радостью от каждого комплимента, которого удостаивались его творения – надо признать, и впрямь незаурядные.
– Благодарю, ваша милость. Не желаете ли позировать? Ваш лик благороден, уверен, он займет достойное место в ряду ваших родичей.
– Премного обязан, – хмыкнул Виррейн, – но, боюсь, родичи не жаждут моего общества. У меня к вам другой разговор, который мне хотелось бы оставить между нами.
Художник насторожился, однако гость внушал доверие. Виррейн отмахнулся от грусти, нахлынувшей на него в тот миг, когда Кассио упомянул о предках. Юноша дорого дал бы за то, чтоб узнать, кто он и откуда. Любой, пусть и нечаянный, намек на его абсолютное одиночество в мире вызывал болезненное чувство отчужденности. Виррейн жестко приказал себе переключиться на более важные вещи.
– Что же вас интересует? – Осведомился Кассио, прерывая молчание.
– Портрет короля. Когда вы начали его писать?
Заметив, что живописец задрожал, словно лист на ветру, и съежился под цепким взглядом, Виррейн смягчил свой тон, придав словам большую весомость:
– Друг мой, это действительно крайне важно, ибо напрямую связано с благополучием Дангара.
Художник понял, что гость не шутит: очень уж сосредоточено его лицо. Вздохнув, Кассио отложил в сторону рисовальные принадлежности и вымолвил:
– Я бы рад оказаться вам полезным, но мне ровным счетом нечего рассказать. Его величество не вставал уже довольно долгое время. Все в королевстве ожидали скорбной вести буквально со дня на день. Однажды ввечеру в моей мастерской появилась леди Глэйм и сообщила, что государь требует меня к себе. Когда я пришел, король приказал мне написать портрет, не отходя от смертного одра, но я должен был успеть завершить работу прежде, чем его величество испустит дух.
– Иными словами, вы запечатлели короля перед самой его кончиной? – Уточнил Виррейн.
– Истинно так. Не знаю, как мне это удалось, но с последним мазком по холсту оборвалась и жизнь нашего повелителя, мир его праху!
– И никто не пояснил вам сути происходящего?
Кассио недоуменно посмотрел на молодого человека, а затем рассмеялся:
– Помилуйте! Да зачем бы оно понадобилось? Король собственному сыну-то отродясь не трудился ничего объяснять, а леди Глэйм вообще в упор не видит нашего брата. Что слуга – что тень в коридоре: никакой разницы!
Губы Виррейна сложились в понимающую улыбку, он слегка склонил голову:
– Я от души вам признателен. Позвольте извиниться за то, что оторвал вас от дела, коему вы преданы всем сердцем. Ваши работы выше всяких похвал! Если я вдруг надумаю узреть себя на холсте, то обращусь только к вам!
Юный живописец снова вспыхнул румянцем, разлившимся по смуглым щекам персиковым цветом, и прижал к груди свой изрядно засаленный берет, местами заляпанный красками. Хоть в столице и траур, Кассио не мог заставить себя избавиться от яркого головного убора и надеялся, что в его приверженности этой вещи никто не усмотрит неуважение к усопшему.
***
Солнце заметно поднялось над горизонтом, из чего воспитанник Гедеона заключил, что скоро его начнут разыскивать и принц, и наставник, а между тем, надо во что бы то ни стало посетить без свидетелей еще одно загадочное место – королевскую библиотеку, хранилище мифов, легенд и памяти.
Библиотека, в противоположность мастерской художника, пристроилась в самой высокой башне Белого Дворца: несколько этажей фолиантов, покрытых пылью веков, уходивших в высоту до тех пор, пока не упирались в хрустальный купол крыши, расписанный узорами и выложенный самоцветами. Свет, проникающий через него, тоже был разноцветным, а вот тот, что свободно струился из стрельчатых окон, отливал чистым золотом. Здесь-то и обитали озорные всезнайки – книжные духи, или, как еще их звали, книжные человечки.
Виррейн протянул руку наугад: ему попался синий корешок «Легенд Дангара», принадлежавший весьма увесистому тому. Едва молодой человек извлек фолиант с полки, книга сама раскрылась на той странице, что была заложена пестрой бумажной закладкой.
– Ну, ладно, приятель, я же знаю – ты тут, хватит создавать тишину! – Негромко воскликнул Виррейн и потряс закладку.
Та хихикнула, воспарила, взорвалась хлопушкой, обдав посетителя разноцветными обрезками, словно конфетти. И вот на уровне глаз, весело посмеиваясь, болтает ножками забавное существо. С виду оно напоминало бумажную куклу, завернутую в лоскутное одеяло, только росту в нем было никак не меньше полуметра. Сзади трепыхались бумажные продолговатые крылышки, вроде как стрекозьи, только в голубых разводах, точно неуверенная детская рука переборщила с водой и разбрызгала по листу сильно разбавленную акварель.
– Очень эффектный выход, мои поздравления! – Похлопал в ладоши юноша.
Существо растянуло нарисованную карандашом линию в улыбку.
– Рад, что тебе понравилось. Какую истину ты ищешь в библиотеке, смертный?
Виррейн услышал, как завибрировал воздух: под самым куполом парили сотни таких бумажно-тряпичных малышей – видимо, у них настало время завтрака, а поскольку книжные духи питались исключительно книжной пылью, то сейчас они маневрировали, ловко обгоняя друг друга, и вытягивали языки, ловя невесомые позолоченные солнцем пылинки, в изобилии висевшие в воздухе библиотеки. При этом человечки жмурились от удовольствия, как будто во рту золотистая пыль превращалась в карамель.
– Ты не присоединишься к своим друзьям? – Полюбопытствовал Виррейн.
Лоскутный явно удивился такой заботе, поднял нарисованные веки, заправил рыжий завиток под красный бумажный колпачок:
– Благодарствую. Я уже завтракал. Может, перейдем к делу?
– Конечно, – согласился юноша. – Но не скажешь ли для начала свое имя? Так, знаешь ли, гораздо удобнее беседовать. Да и уважительнее, как мне кажется.
Человечек был потрясен: он уставился грифельно-черными круглыми глазами на гостя и, забыв взмахивать крыльями, опустился на краешек стола из красного дерева.
– Ты чего? – Виррейн покосился на книжного духа, опасаясь: не оскорбил ли?
– Никогда… Ни разу… – Бормотал тот растерянно. – Ни разу за долгие тысячи лет никто из читателей не поинтересовался, как меня зовут…
Этому легко верилось: к помощи книжных духов прибегали, чтобы те указали том или сообщили нужную информацию. Удивительные бумажные создания поселялись в наиболее читаемых книгах. Когда их подсказки не требовались, духи превращались в закладки и лежали себе спокойненько среди страниц. Если библиотека была большой, в ней водилось много книжных духов, а вот в домах бедняков, где книг едва набиралось на единственную полку, обитал обычно всего один.
Если книги переставали читать, и они попусту пылились, духи ленились, наедались до отвала пылью и… лет через сто-двести лопались, сами превращаясь в пыль. Правда, такое случалось редко: жители Дангара слыли знатными книгочеями.
В общем, не удивительно, что человечков не спрашивали об именах: большинству дангарцев и в голову не приходило, что таковые у книжных духов вообще имеются…
– Ну, так что: представишься или будешь и дальше впечатляться? – Поторопил растроганного духа Виррейн.
– Меня зовут Виллим! – Звонко и радостно сообщил собеседник, улыбаясь всей бумажной физиономией. – И отныне я твой верный друг: можешь в любую минуту на меня рассчитывать!
– Вот и договорились. Слушай, Вил, ты знаешь море всего. Не слышал ли когда-нибудь о магической печати?
– Магическая печать? Та, что запечатала завещание покойного короля? – Продемонстрировал осведомленность книжный дух. – Да, я читал о чем-то подобном, только, признаться, давненько… Пренеприятная, скажу тебе, вещица!
– Почему?
– Да потому, что магической печатью обычно скрепляют злую волю. И изготовить ее сложно – в Дангаре таких точно не делают: нет ни умельцев, ни нужных ингредиентов…
– А где есть?
– Я слыхивал, что колдунами и чародеями сильны северные края, лежащие за Льдистым морем.
– Например, Снауланд? – Вкрадчиво прошептал Виррейн, состроив загадочную гримасу.
– Точно! – Подтвердил книжный дух. – Во всяком случае посылка, которую я видел, была явно с севера. Ее принес странный человек в голубом, как небо, плаще и с белоснежной бородой. На груди у него висел неизвестный мне знак, похожий на круглый серебряный диск, расколотый до середины. Человек появился из ниоткуда, оставил сверток на столе и так же исчез, не говоря ни слова.
Юноша весь подобрался, будто готовясь ухватить желанную добычу:
– И кто забрал свиток? Король Киннан?
– Не угадал! За ним пришла дама с очень бледным лицом, в длиннополой темной тунике с широкими рукавами… Она же оставила на месте свертка кошель, который растворился в воздухе сразу, после ее ухода…
– Леди Глэйм! – Воскликнул юноша и тут же понизил голос. – Действовала ли она сама по себе или была в сговоре с покойным королем?
– Кто ж тебе скажет наверняка? – Скорчил забавную рожицу Виллим. – Почитай, никого из свидетелей в живых уж нет.
Дух перекувыркнулся в воздухе и снова разулыбался. Забавно было наблюдать за сменой выражений на его мордашке: они в момент пропадали, точно черты бумажного лица стирала невидимая рука, и она же в мгновение ока выводила их грифелем, приподнимая одни линии и опуская другие.
– Но! – Неожиданно воскликнул человечек. – Среди наших, – он многозначительно кивнул в сторону бумажных собратьев, – поговаривают, будто король не столь уж и покойный, по крайней мере, оставаться таковым собирается недолго…Освободившись от немощной оболочки, его дух переселился в портрет, что висит в тронном зале, и ждет часа, когда сможет вновь вернуться в мир живых, – на сей раз навсегда!
– Как?! – Виррейн нагнулся ближе к своему собеседнику. – Это ведь невозможно!
– Невозможно. Если не обратиться за помощью к тем, кто владеет магией. Дело, конечно, ненадежное, но…
– Хм, пожалуй, Роланд прав: мне действительно надо ехать в Снауланд. – Юноша чувствовал удовлетворение от сознания своей правоты: не зря он подозревал, что от Киннана так легко не отделаться. Но как разобраться во всех хитросплетениях истории? Тяжеловато одному! Виррейн посмотрел на книжного духа:
– Виллим, поедешь со мной в Снежное княжество за невестой принца?
– И за ответами на вопросы? – Подхватил человечек и даже закружился от радости. – С превеликой охотой! Знаешь, как скучно пылиться на полке? Нынче легендами мало кого удивишь!
Он отвесил шутливый поклон:
– Я почту за честь сопровождать вас, мой господин!
Глава 5
Не ждали?..
Весь оставшийся день прошел в хлопотах, ибо на рассвете Виррейну предстояло покинуть Дангар и отправиться в дальний путь в Снауланд. По всем расчетам выходило, что по морю до конечной цели придется добираться две недели и столько же обратно. Юноша возражал против большого количества спутников, согласившись лишь на общество капитана корабля и его команды, с собой же Виррейн не хотел брать никого.
– Мне не нужна компания! – Резко отметал он все доводы Роланда и Гедеона.
– Но ты ведь едешь как чрезвычайный посол! Негоже заявляться к князю Фиорну в одиночестве! В конце концов, это невежливо! Ты представляешь Дангар!
– С каких пор тебя заботят официальные церемонии? – Подняв бровь, сыронизировал Виррейн.
– Ну, предстоит же мне, в конце концов, взойти на престол, – сухо бросил задетый за живое Роланд. – Привыкаю потихоньку.
Гедеон поспешил вмешаться в назревающий конфликт:
– Угомонитесь оба! Клянусь Солнцем, последний раз мне приходилось вас разнимать в шестилетнем возрасте, когда вы на морском берегу не могли поделить ракушки и швырялись друг в друга пригоршнями песка!
Принц и его наперсник переглянулись и расхохотались. Виррейн, сменивший гнев на милость, согласился принять в свою компанию лорда Дина – одного из старейших членов Королевского Совета. Несмотря на зрелые годы, сей господин был крепок, умен, да и внешность имел представительную. Помимо советника к послу прикреплялись трое стражников в качестве охраны.
– То есть ты полагаешь, меня надо охранять? – Не удержался от колкости Виррейн.
– Не тебя, а невесту его высочества, – одернул Гедеон. – Мальчик мой, уйми свою браваду: так полагается – мы не можем нарушать обычаи, сопровождающие высокие визиты!
Юноша только рукой махнул, мол, делайте, как хотите! И отправился спать – вставать-то ни свет ни заря.
***
Едва ступив на пристань, Виррейн присвистнул: принц не поскупился, предоставив для путешествия «Солнечный» – лучший корабль королевского флота! На борту вовсю кипела работа: команда заканчивала грузить поклажу, приводить в порядок такелаж и готовилась поднимать паруса.
– К чему так много всего? – Удивился Виррейн, волею обстоятельств записанный в послы.
– Это дары князю, княгине и их дочери, – пояснил подошедший Гедеон.
Юноша закатил глаза: королевские поручения уже начинали его утомлять, впрочем, он и прежде не считал жизнь при дворе занятной. Первый министр угадал мысли воспитанника, усмехнулся в бороду и тут заметил, что Виррейн держит под мышкой книгу в синей обложке.
– Собрался почитать на досуге?
– Почему нет? Путь долгий, надо же занимать себя чем-то, кроме созерцания морских пейзажей.
– Ну-ну…
По всему видно, Гедеон ни на грош не поверил воспитаннику, но от дальнейших расспросов воздержался. Зато протянул юноше запечатанный свиток. Отвечая на вопросительный взгляд, первый министр пояснил:
– Письмо следует передать лично в руки князю Фиорну. Только он имеет право сломать печать. Никто не знает, о чем говорится в послании.
– Как скажешь, – промолвил молодой человек, забирая запечатанный свиток и засовывая его за кожаный, шитый золотом пояс. На одно его плечо был наброшен черный плащ с золоченой каймой, почти сливавшийся с густыми смоляными волосами.
Солнце набирало силу: его сияющие копья насквозь пронзили синее полотно моря, но не смогли пригвоздить ко дну – оно колыхалось, переливаясь волнами, повинуясь исключительно собственному неспокойному нраву и воле ветра.
На пристани показался Роланд, частично упакованный в королевские регалии: темно-бордовую мантию и такую же шапочку с золотым гербом Дангара – гроздь винограда над кубком и обороняющий их меч.
Принц тепло простился с другом. За их спинами толпились праздные зеваки, восхищенно взиравшие на великолепный корабль и богато одетых господ.
– Будь осторожен, – тихо попросил Роланд. – Я не хочу лишиться единственного друга!
– И по совместительству доверенного лица? – Ухмыльнулся Виррейн, не любивший прощания, и добавил, – тебе тоже осмотрительность не помешает!
Наклонившись чуть ближе, юноша перешел на шепот:
– Держись подальше от портрета! С ним не все просто, он, как и стены замка, скрывает какой-то страшный секрет!
Роланд нахмурился, но не успел уточнить, что имеет в виду друг: с мачты на палубу спрыгнул молодой матрос и что-то сказал капитану. Тот бодро отрапортовал:
– «Солнечный» готов к отплытию, ваше высочество!
Принц кивнул. Виррейн поднялся на борт. Следом за ним подтянулись лорд Дин и трое стражей из числа королевской охраны. Спустя пару мгновений корабль отчалил под громкие крики зрителей, желавших путешественникам благополучного возвращения.
Виррейн смотрел, как стремительно растет синяя полоска, отделяющая «Солнечный» от суши – берег оставался все дальше, паруса радостно раздувались, ловя попутный ветер. А вот юноша радости не испытывал, скорее наоборот – его сердце тревожно сжималось.
***
– Лучший корабль… Должна признать, это отличный выбор, мой государь. Уверена, ваша невеста оценит столь широкий жест.
Роланд, прогуливавшийся по саду, вздрогнул: от дерева отделилась тень, превратившаяся под светом солнца в леди Эллинет, удивительную, чудесную Эллинет в платье глубокого винного цвета. Признаться, принц растерялся и несколько мгновений просто смотрел на нее: с того момента, как наследник престола прибыл в столицу, он ни разу не попытался увидеться с возлюбленной.
И вот она сама стоит перед ним, как живой укор его нерешительности или… трусости? Эта мысль больно ужалила Роланда, а сердце забилось с неистовой силой – юноше так не хватало волшебного очарования его леди!
Сейчас фиалковые глаза Эллинет казались почти черными, словно их затянуло тучами внутренней борьбы, а губы, свежие и алые, точно только что отведавшие гранатового сока, были плотно сжаты. Девушка бросала вызов его чувствам.
– Элли! – Роланд встряхнул темно-каштановой шевелюрой и шагнул к ней. – Ты не должна думать, будто я стараюсь внушить княжне любовь ко мне!
– Неужели? Тогда скажи сам: что мне думать? Ты не прислал даже записки! А я-то, глупая, надеялась, что ты тоскуешь…
– Я тоскую! Элли, я отдал бы тысячу престолов за возможность предложить руку тебе!
Лезвия нестерпимой боли резали душу на части, она проявилась и в мучительной гримасе, исказившей черты красивого лица. Девушка стояла так близко! Однако Роланд не смел дотронуться хотя бы до руки, опасаясь утратить остатки самообладания. Она не сводила глаз, и принц прошептал:
– Я, не колеблясь, принял бы изгнание, но не могу обречь тебя на скитания без надежды на счастье!
– А Дангар – на гибель? – Дополнила леди Элли.
Юноша молча кивнул. Он был искренен: Эллинет видела это в каждом жесте, ее лицо смягчилось.
– Завещание отца чудовищно! – Воскликнул принц.
Девушка порывисто схватила руку возлюбленного и прижала к сердцу.
– Прости мое малодушие, – горько произнес Роланд. – Правда: я боялся встретиться с тобою, но лишь потому, что в противном случае уже не согласился бы разлучиться!
– Мы и не разлучимся, – печально проронила леди Элли, – мне ведь предстоит стать фрейлиной… Забавно, да? Будь ситуация иной, такое предложение можно было бы счесть неслыханной удачей для особы моего происхождения! Подумать только: первая фрейлина королевы!
Роланд потрясенно уставился на девушку:
– Так ты все знаешь? Откуда?!
– Ну, доброжелателей много… Донесли.
Помолчав, Эллинет добавила:
– Но ты должен знать: на это я не пойду! Я и без того достаточно унижена и опустошена…
Принц приложил пальцы к ее губам:
– Тшш… Не говори таких вещей. Я найду способ разобраться со всей этой демонической неразберихой! Я узнаю, как разорвать путы колдовской печати. Клянусь, Элли, ибо никто и никогда не сможет занять твое место в моем сердце!
Девушка улыбнулась, стараясь заглянуть в самую глубину зеленых глаз:
– Я тебя люблю и не заставлю выбирать между мной и королевством!
Роланд наклонился к ее губам:
– Этого не потребуется, верь мне!
Налетевший ветер взметнул пряди их волос, и они переплелись, превратившись в смешение оттенков горького и молочного шоколада.
***
Роланда то сжигал внутренний жар, то бил озноб: он метался, сминая простыни, силясь вырваться из плена тяжелого сна. Юноша все мчался по каким-то коридорам, пытаясь поймать некий ускользающий образ. Но только ему казалось, что рука вот-вот ухватит дымный лоскут, принадлежавший неведомому существу, как впереди возникал новый коридор, а таинственный бегун запускал издевательские смешки из другой точки пространства, точно дразня и заманивая за очередную стену.
– Стены, стены… Бесконечные преграды, – в забытьи бормотал Роланд, переворачиваясь с бока на бок. Ресницы чуть подрагивали, но не размыкались.
Вот на руки что-то упало: принц с отвращением смотрел, как капля растекается и постепенно густеет, окольцовывая запястья, – миг, и они уже в оковах! Но это не настоящие оковы! Смолистый запах с примесью гари был весьма узнаваем:
– Печать, проклятая печать! – Взвыл юноша, пытаясь содрать восковые кандалы.
Тоненький смех, временами переходивший в грубоватый басок, отвечал его отчаянию.
Роланд открыл глаза, часто и глубоко задышал, приходя в себя. Лоб заметно повлажнел, шелк подушки тоже утратил первоначальную свежесть, пропитавшись потом. В окно спальни подглядывал круглый лунный глаз, необычайно яркий на фоне ночного неба. Его свет неслышной поступью подбирался почти вплотную к постели.
Тут вдруг принц осознал, что смешки все еще коробят слух. Неужто сон продолжается? Нет, тело вполне ощутимо, значит – не спит!
Роланд проследил взглядом за крадущимся лунным лучом и заметил в кресле у очага темную фигуру. «Неслыханно! Переходит всякие границы! Кто обнаглел настолько, что осмеливается сидеть ночью в покоях наследника престола?» – бессловесно возмутился юноша и решительно двинулся к креслу.
Усмешка была слишком знакомой! Лунный свет явил полную силу и лился, как молоко из кувшина, прямо на ночного гостя.
– Доброй ночи, сын мой! Как видишь, я охраняю твой сон! – Деланно ласково протянул Киннан III и расхохотался в голос.
Ошарашенный Роланд отступил назад:
– Не может быть… Невозможно! Ты… ты…
– Удивлен? – Оскалился король, не двигаясь с места. – Ведь ты уже похоронил меня, не так ли?
Принц сглотнул, не желая верить в реальность встречи.
– Но, как видишь, я и по ту сторону гроба пекусь о тебе и о благе королевства. А где благодарность? Где, я спрашиваю?!! – Неожиданно рявкнул Киннан. – Щенок! Думал, что избавился от меня и можешь жить, как тебе заблагорассудится? Не выйдет, мой мальчик! Дангару нужен настоящий король!
– Кстати, – протянул он с невыносимо фальшивой заботой, – правда же, я славно придумал с королевой и фрейлиной? Весело, не находишь?
– Ты подлец, каких свет не видывал! – Злость придала Роланду уверенности.
– Да, – с удовольствием подтвердил покойный король и тут же скривил хищное лицо, ставшее в свете луны совершенно нездешним. – Да, мой мальчик! Не всем же быть благородными! Но только подлец способен быть столь беспринципным, чтобы рискнуть потягаться с самой смертью!
Принц уже взял себя в руки и приблизился к ночному гостю. С трудом преодолев неприязнь и брезгливость, он коснулся отца. Рука прошла сквозь Киннана! Король сидел в кресле, но не был осязаем!
– Тебя не существует! – С облегчением вымолвил Роланд, испытывая в душе некое злорадство. – Ты все-таки мертв!
– Да. Но это пока, мой мальчик! Дай только срок! Мое время близится! Мое – раз и навсегда!
Роланду показалось, будто за спиной что-то зашуршало: он обернулся, однако увидел лишь окно и в нем – кусок черного плаща ночи, лишенного звездных застежек. Луна зияла в нем, как огромная золотая пряжка.
– Что ты имеешь в виду? – Спросил принц, возвращая взгляд в комнату.
Кресло все так же стояло у очага, однако внутри никто не сидел – ни живой, ни мертвый…
Глава 6
В замке и на море
На исходе седьмого дня «Солнечный» вышел из теплых вод Бриойского моря, омывающего берега Дангара. Дальше кораблю предстояло пройти Льдистое море и желательно без потерь. Оно не зря носило свое гордое имя, ибо изобиловало не только айсбергами. Из воды на поверхность повсюду выходили ледяные образования разной величины, порой их края были острее бритвы, а иногда выглядели как длинные шипы и легко могли рассечь корпус судна. Команда, лишившись защиты корабля, мгновенно замерзла бы насмерть, поскольку то, что плескалось за бортом, скорее напоминало жидкий лед, нежели обычную морскую воду. Потому-то «Солнечный» накануне плавания старательно обшили листами заговоренного железа, дабы он мог противостоять коварству северного моря и его обитателей. В холодных глубинах кипела жизнь, но самыми опасными считались ледяные рогатые киты – прозрачно-голубые, похожие на фигурки из стекла, только гораздо более крупные, с крепкими наростами на голове – они принимали за добычу все, что движется, невзирая на размеры, и с ходу шли на таран.
Впрочем, капитан Грэм был старым морским волком и не раз ходил в этих водах, его опыт не вызывал сомнений. Незадолго перед сменой курса, он основательно побеседовал с вверенными ему пассажирами, предупредив о возможных опасностях.
– Господа, убедительно прошу вас не выходить на палубу без особой надобности – вплоть до той поры, пока мы не бросим якорь в гавани Снауланда, – сказал он за ужином в кают-компании.
– Такие суровые меры действительно необходимы? – С искренним любопытством поинтересовался лорд Дин.
– Да, сударь. – Кивнул капитан. – Надеюсь, вы, как человек просвещенный, слышали о режущих морских льдах и рогатых китах.