Старый камин. Мистические и загадочные истории

Часть 7

В воскресенье Гешка поднялся раньше обычного – в 8 утра. Хотя, что воскресенье, что понедельник… Гешке было без разницы. Для него все дни были сплошным «воскресеньем». Вот уже год, как он, не имея постоянной работы, перебивался случайными заработками, да незначительными подачками от матери и просыпался, когда ему вздумается.

Сегодня же – был особый случай. И Гешка, чтобы не проспать, даже завёл будильник.

Пробудившись в столь ранний, по Гешкиным меркам, час, он тщательно выбрился, ополоснул лицо холодной водой, расчесал с большим трудом свалявшиеся локоны своей буйной шевелюры, внимательно посмотрел на себя в зеркало. Осунувшееся лицо, мешки под глазами…

– Красавчик, – с горькой усмешкой изрёк Гешка.

Задребезжал мобильник. Это был Санёк. «И какого лешего ему не спится?!» – раздражённо подумал Гешка, выслушав приветственную речь друга.

– Геш, я сейчас забегу к тебе. Дело есть, – сообщил Санёк.

– Не, Сань, не надо. Мне некогда.

– Какое «некогда»? Говорю – дело есть! И потом… Сегодня ж воскресенье, – не понял Санёк.

– Ну я ж сказал – некогда. Именно потому, что сегодня воскресенье и некогда, – ещё раз повторил Гешка. – На службу я иду.

– На службу? – удивился друг. – Работу что ли нашёл?

– Да нет. Не работу. Говорю ж – на службу. В церковь, короче.

– Куда?! – ещё больше изумился Санёк.

– В церковь, – опять повторил Гешка. – Ладно, Сань. Потом поговорим. Давай, пока, – и Гешка нажал отбой.

«Вот достал-то!» – подумал о Саньке Гешка.

Часть 8

Стоя в набитой до отказа народом часовне, Гешка тщетно пытался понять произносимую на старославянском языке проповедь батюшки. Кроме – «Господу помолимся!», он не понял ничего. Но, однако ж, послушно, периодически глядя, как это делают все остальные прихожане, осенял себя крестным знамением, и опускал вниз голову, потупя взор, когда батюшка проходил мимо него и окроплял всех из чаши святой водицей.

Потихоньку он посматривал по сторонам, ища взглядом ту, ради которой, собственно, и поднялся в такую рань, и явился на службу – он высматривал сиреневый шарфик и светлые волосы. Шарфики и платочки на головах прихожанок были разными, но сиреневого ни у одной из них не было.

«Ну, вот. Зря такую ранищу поднялся» – с досадой подумал Гешка. «И чего я тут делаю? Всё равно ничегошеньки не понимаю» Гешка оглянулся, ища отступную, но народ стоял плотной стеной, и пробраться к выходу, не потревожив прихожан, умиротворённо слушающих проповедь батюшки, было невозможно.

Гешка вздохнул и опять, осенив себя крестным знамением, смиренно потупил взор.

Через какое-то мгновение толпа, окружавшая его со всех сторон, стала редеть и выстраиваться в длиннющую очередь «на елеепамазание», как пояснила Гешке одна из сердобольных старушек, отстоявшая всю службу рядом с Гешкой.

Гешка на елеепамазание строиться не стал, а потихоньку начал протискиваться к выходу. У двери он задержался, рассматривая, разложенные на столе церковной лавки различные духовные книжки и образа святых на миниатюрных деревяшках. Тут же были расписные деревянные яйца, как на весёлой ярмарке. Только на яйцах этих были изображены не птички-синички, и не цветочки с вензелёчками, а лики святых и лики всего святого семейства последнего Российского царя Николая.

Гешка задержался у прилавка, залюбовавшись тонкой, изящной работой неизвестного мастера. Он приценился. Понял, что деньжат у него маловато, чтобы стать обладателем одного из увиденных им шедевров. Порылся в карманах. Наскрёб немного мелочи. Этого хватило, чтобы приобрести небольшой карманный календарик с его любимым образом Николая Чудотворца.

Убрав календарик во внутренний карман куртки, он вышел на воздух. Постояв немного у входа и соображая, куда бы ещё сегодня податься, он оглянулся на вход в часовню, вздохнул и побрёл по дорожке в сторону сквера.

Навстречу ему двигалась молодая женщина. Она, явно, куда-то спешила. Светлый плащ был полурастёгнут, на ветру развивались светлые волосы и… сиреневый шарфик. Женщина, не замечая ничего и никого вокруг, проследовала мимо Гешки и свернула к часовне.

Гешка встал, как вкопанный. Моментально его мозг пронзило: – ОНА!

Гешка развернулся и быстро зашагал назад, к часовне.

Часть 9

ОНА стояла у церковной лавки и выкладывала на стол перед женщиной, торгующей церковной утварью, деревянные медальоны с изображёнными на них ликами святых и красивыми пейзажами. Женщина пересчитала медальоны, аккуратно сложила их в стопочку и убирала под прилавок.

Гешка стоял неподалёку. До его слуха доносились обрывки фраз, разговаривающих между собой в полголоса женщин:

– Спасибо тебе Вероника. Да, да. Через недельку.

Гешка делал вид, что рассматривает содержимое прилавка, изредка, как бы невзначай, поглядывая на НЕЁ.

ОНА, закончив общение с женщиной, развернулась и так же стремительно, как на дорожке в сквере, проследовала мимо Гешки к выходу. Гешка поспешил за НЕЙ.

ОНА шла, ни разу не оглянувшись. Гешка почти нагнал её, но окликнуть так и не решился.

ОНА миновала сквер и направилась в сторону метро. Гешка тоже.

Когда они оказались в вагоне метро, ОНА резко обернулась и спросила:

– Вы долго будете меня преследовать?

Гешка неожиданно для себя самого ответил:

– Долго.

– И сколько, если не секрет?

– Всю жизнь.

Он вдруг понял, что эта женщина именно та, которую он ждал и искал всю жизнь. Даже увлечение Люсей показалось ему сейчас незначительным, легкомысленным эпизодом, по сравнению с этой встречей.

Сердце Гешки бешено колотилось, готовое вот-вот выскочить из груди.

ОНА улыбнулась и протянула ему узкую ладошку:

– Вероника.

Гешка пожал её ладошку и сказал в ответ:

– Геннадий. Можно просто Геша.

Она смущённо добавила:

– Ну, тогда я просто Ника.

– А можно я буду называть тебя Верой?

– Можно. Хотя… Все друзья зовут меня Никой. Это богиня такая… Победа.

– Нет, – мечтательно произнёс Гешка. – Ты Вера. Моя Вера…

Часть 10

Вера жила в небольшой однокомнатной квартирке на окраине города. Это было очень скромное, уютное жилище одинокой молодой женщины.

Большой письменный стол был завален всякими деревянными заготовками, болванками, как называла их Вера, красками, наждачной бумагой. В стаканчиках стояли кисти. Тут же лежала большая красочная книга с образами святых. Вера была художницей.

Она расписывала пасхальные яйца, подсвечники, рисовала лики святых на деревянных медальонах, и всю эту красоту относила в храмы. Ей платили за работу и, надо сказать, неплохо платили. Особенно удачными были дни в великие церковные праздники: на Пасху и Рождество.

Сейчас она выполняла заказ одного из монастырей. Писала портреты семейства последнего российского царя, не так давно причисленного к лику святых.

Гешка помогал Вере во всём: зачищал деревянные болванки шкуркой, покрывал их лаком, после того, как Вера изображала на них очередной шедевр. Иногда он, по просьбе Веры, разносил заказы по храмам.

Мать Гешки не могла нарадоваться. Как изменился её сын! «И это всё Вера. Всё она!» – говорила она своим соседям, – «Только вера и способна изменить человека». И уже было непонятно, о ком она говорила, о женщине Вере или о вере вообще.

Вера почти ничего не рассказывала Гешке о её жизни до встречи с Гешкой. Да Гешке это было и не важно. Важно, что сейчас она с ним. А что там было до того? Какая собственно ему разница? Вроде бы был у неё «какой-то», которого она, вроде бы, даже любила. И этот «какой-то» её обманул. Попользовался и бросил. После этого Вере все мужчины стали как-то неинтересны. Нет среди них нормальных, настоящих, – частенько говорила Вера.

А Гешка неожиданно ей приглянулся. Несклёпистый неудачник Гешка и приглянулся. Странные существа, всё-таки, эти женщины! Не поймёшь их.

Она нянчилась с ним, как с ребёнком. Рассказывала о жизни великих художников и учила рисовать. И вскоре Гешка смог сам, собственноручно, расписать медальон – небольшой, овальной формы. Получилось очень даже не плохо, для первого раза. Берёзка, которую нарисовал Гешка, была как живая. Глядя на неё, казалось, что вот-вот она нежно зашелестит своей сочной зелёной листвой.

Гешка подарил этот медальон Вере. Она как-то тепло улыбнулась, принимая подарок, и тихо сказала:

– Спасибо тебе Геша. Ты не представляешь… Но этот подарок мне дороже любого золотого медальона.

Шли дни. Жизнь Гешки постепенно налаживалась. Он бросил все свои дурные привычки: курево и всякие там горячительные напитки. Вера и творчество поглотили его целиком, вытеснив все дурные помыслы и депрессивные состояния, так часто посещавшие его в прежней жизни.

Сказать, что Гешка был счастлив, это значит, ничего не сказать – он был несказанно счастлив! И вот именно в то время, когда чаша счастья переполняла его, и случилось то, что случилось. О чём речь пойдёт дальше…

Часть 11

Док вымыл тщательно руки, надел тонкие латексные перчатки и приступил к операции. Хотя, в прямом понимании, это была не совсем операция. Он давно уже овладел приёмами бескровного вмешательства в любой живой организм.

На сей раз этому вмешательству подвергся сам Бот, его лучший друг, дружбой с которым он дорожил больше всего в жизни.

Док был первоклассный врач, и смотреть на мучения своего друга от болей в этой «дурацкой», как выразился сам Бот, печёнке, он не мог.

Прошло меньше часа, а Док уже снимал перчатки и слегка похлопывал по лицу друга.

Бот открыл глаза.

– Что? Уже всё? – спросил удивлённо он.

– Да, Бот. Можешь подниматься. Всё прошло как нельзя лучше. Только аккуратно вставай. Голова может немного кружиться.

Бот сел на операционном столе и потёр руками виски.

– Да, шумит немного в голове.

– Ничего, ничего, – подбодрил Док, – скоро всё пройдёт. – Это реакция на наркоз.

Бот аккуратно слез со стола и спросил:

– Ну, и?.. Где это чудовище?

– Да какое там чудовище?! – воскликнул Док. – Микроб какой-то и всё. Вон, смотри сам. Там, под колбой. Я ему температуру специальную создал. А то, чего доброго, ещё окочурится.

Бот при слове «окочурится» неодобрительно покачал головой.

– Док, ты какой-то грубый, некультурный стал.

– Да какая там может быть культура? С подобными тварями. Мерзость какая-то! Хотя на тебя действительно очень похожа эта мерзость. – Док бросил быстрый взгляд на Бота. – Прости.

Бот подошёл к лабораторному столу, на котором под прозрачной колбой лежало… «нечто» – очень похожее на него самого, только меньше раз в тысячу. У этого «нечта», так же, как и у него, были две руки, две ноги, голова.

Бот тихонечко, одним пальцем, постучал по колбе…

Часть 12

Гешка открыл глаза. В голове гудело. «Где я?» – подумал он и застонал. С трудом повернул голову набок и в ужасе увидел два огромных голубых глаза. Эти глаза с любопытством смотрели на него. Их цвет был удивительно похож на цвет глаз его Веры.

«Вера…» – простонал Гешка. В ответ – тишина. Вязкая, жуткая тишина, противно давящая на уши.

Гешка закрыл уши руками. В голове помимо гула стало что-то сильно стучать. Это кровь пульсировала сильными толчками. «Господи… Что со мной?» – чуть слышно произнёс Гешка.

Бот оглянулся на Дока.

– Док! Он что-то говорит. Его губы шевелятся.

– Брось, Бот! – воскликнул Док, вытирая насухо полотенцем руки. – Что может говорить какой-то микроб? Это всё действие наркоза. Тебе кажется.

– Мне жаль его, – сказал Бот, отходя от стола. – Зачем мы это сделали? Пусть бы жил спокойно…

– Да, – перебил Док, – ты ещё скажи, пусть бы разрушал твою печень и дальше!

– Ничего. Я уже начал привыкать. И потом… Он же там не один. Их там много.

– Вот именно! Много! – эмоционально отозвался Док. – А ты жалеешь этого одного! С его помощью мы узнаем, как тебя вылечить.

– Вылечить? – переспросил Бот и сам же ответил, – Чтоб это сделать, его надо убить. Так?

– Да, так. А ты как думал? Микробы способны погубить любой организм. Даже твой, Бот.

Бот неожиданно улыбнулся.

– Ты забываешь, Док. Я – вечен.

– Вечен, вечен… Не спорю. Но ты же не хочешь вечно мучиться от этих тварей? – Док ткнул пальцем в колбу.

– Не хочу.

– Ну, вот и отлично! Значит, будем искать противоядие! – довольно потирая руки, воскликнул Док.

Часть 13

Вера хватилась Гешку спустя три часа, как он отправился в храм за «зарплатой». Позвонили из храма, сказали, что работы Веры реализованы, так что можно приезжать, получать денежки. Поехал Геннадий…

Сердце Веры противно заныло, появилось навязчивое, дурное предчувствие. Она попыталась взять себя в руки, но тревога не проходила. Несколько раз, набрав номер мобильного Гешки и услыхав, что тот находится либо вне зоны доступа, либо – выключен, Вера совсем расстроилась. Мелькнула слабая надежда – а, может, он сейчас в метро? Или поехал к матери? Она позвонила ей.

Мать всполошилась:

– Нет, нет, он ко мне не приходил! И не звонил. Вера, надо в милицию звонить. Скорее. Господи, что же это? – запричитала она.

– С ним что-то случилось, я чувствую. А может, – с робкой надеждой спросила она, – он старое вспомнил? К Сашке подался? А? Вер…

Помчались к Сашке. Обе. Вместе. Сашка удивлённо пожал плечами:

– Не знаю я, где Гешка. Мы с ним уже сто лет не виделись. Как он к Вере перебрался, так и не виделись.

Забегали, заметались. Позвонили в храм. Да. Приходил. Деньги получил. Потом ушёл.

Побежали в милицию. Там сказали, что ещё рано панику наводить. Подумаешь, мужика три часа дома нет. Эка невидаль! Прогуляться пошёл. Товарища какого встретил.

– Да мало ли куда мог податься молодой мужчина! Да ещё с зарплатой! – усмехнулся участковый. – Подождите. Вот, коли его три дня не будет, тогда и приходите. С заявлением.

Вера с тяжёлым сердцем отправилась к себе домой, мать – к себе. Договорились быть на связи. Как только Гешка появится, обязательно созвониться.

О том, что Гешка её бросил, такого Вере и в голову не приходило. Этого просто не могло быть! Ведь всё было так хорошо. Она с ним духом воспряла. Нет, нет. Вот так взять и просто исчезнуть? Уйти от неё? Нет. Об этом не могло быть и речи.

Вера вспомнила их первый день знакомства. Там, у часовенки. Когда она, вовсе не желая его обидеть, сунула ему в руку сто рублей…

Вера улыбнулась, вспомнив, какой тогда был растерянный вид у Гешки. Как он неловко переминался с ноги на ногу и что-то бормотал невнятное. А потом в метро… Перед ней уже был совсем другой Гешка – решительный, напористый, с открытым, прямым взглядом…

Вот что любовь с людьми делает! И робость, и неуверенность куда-то улетучиваются. Любовь и слабого сильным делает. Волшебница она – любовь-то…

Часть 14

– Вера… – опять тихо позвал Гешка. В ответ – тишина. Он попытался подняться на ноги. Голова кружилась, слегка подташнивало.

«Наверное, меня по голове стукнули…» – подумал Гешка. Сунул руку в карман куртки – деньги и мобильник были на месте.

– Странно… По голове стукнули, а денег и мобильник не взяли. Странно…

Он с трудом поднялся в полный рост и огляделся по сторонам.

Помещение, в котором он находился, показалось ему весьма странным. Прозрачные стены, прозрачный потолок… Отсутствие углов. Он поднял голову вверх.

– Эй! Кто-нибудь! – крикнул Гешка.

Никто не отозвался. Тогда он подошёл к прозрачной стене и, что было сил, забарабанил по ней кулаками. Звук был глухой, как по стеклу банки.

– Кто-нибудь! Отзовитесь! – кричал Гешка. Он барабанил по стене кулаками, ногами, пихал её плечом. Все было напрасно. Обессиленный Гешка опустился на пол и стал размышлять.

«Как меня угораздило оказаться в этой странной комнате?! Да и комната ли это вообще?»

Гешка вспомнил, как шёл по парку в сторону часовни, как получал деньги, как отправился назад к дому Веры. А потом – провал. Ничего не помнит.

От напряжения кровь в висках застучала ещё сильнее.

– Вспоминай! Вспоминай! Дурья твоя башка! Что было потом?! – в отчаянье твердил Гешка.

Он достал мобильник и нервно стал нажимать кнопки, но всё было напрасно. Телефон разрядился в ноль.

Вдруг стены странной комнаты сами собой приподнялись и поползли куда-то в сторону, а над головой Гешки появился тонкий и длинный металлический предмет. Этот предмет разинул свою пасть (как показалось Гешке), схватил его чуть ниже головы, за плечи, и потащил вверх.

Гешка и охнуть не успел, как оказался лежащим на какой-то ровной поверхности под ослепительным светом…

Часть 15

Док внимательно рассматривал под микроскопом «микроба», которого извлёк несколькими минутами ранее из печени своего друга. Интересно, что у него там внутри?

Бот стоял рядом и нетерпеливо спрашивал:

– Ну? Док. Что там?

– Сейчас, сейчас, минуточку… Сейчас, сейчас… – отвечал Док, сощурив правый глаз, левым глядя в микроскоп.

Через несколько минут Док оторвался от микроскопа и, почесав в затылке, посмотрел на Бота.

– Ну, что? Что я могу тебе сказать? Ничего особенного. Всё, как и у нас с тобой. Те же органы, та же система кровообращения. Один в один. Получается, уничтожить его можно теми же самыми средствами, которыми можно прикончить и нас с тобой.

– И что?

– И то! Никуда это не годится. Никуда! – Док повернулся на вертящемся стуле и опять уставился в микроскоп.

Бот прошёлся по кабинету, о чём-то размышляя.

– Слушай, Док, – начал он. – Слушай… Может я сейчас и бред какой скажу. Тем не менее… Может этот микроб разумный? Ну, раз он ничем не отличается от нас с тобой. Значит, он и мыслить может. По логике ведь так получается?

– По логике? – переспросил Док, не отрываясь от микроскопа. – Тут, видишь ли, любезный мой друг, я наблюдаю отсутствие какой бы то ни было логики вообще.

Док потрогал микроба пинцетом.

– Смотри-ка ты! Уворачивается! Не нравится тебе? – Док издал странный смешок и опять, явно забавляясь, торкнул пинцетом подопытного микроба.

– Прекрати, Док! – резко оборвал друга Бот. – Не мучай его! Это – не игрушка, а живое существо.

Док обернулся. Его брови вскинулись вверх.

– Слушай, Бот! Что-то я тебя не пойму. Ты хочешь от него избавиться? От микроба этого и ему подобных? Или нет?

– Теперь уже не знаю.

– Ах, вот как! – театрально воскликнул Док. – Теперь, видите ли, он не знает! Так ты определись, милый мой. Чего ты хочешь?

Док поднялся с места.

– Ладно. На сегодня хватит. Пусть ещё посидит под колбой.

Док ловко подхватил исследуемого пинцетом и переместил его обратно под колбу.

– Док, – Бот кивнул в сторону колбы, – он, наверное, есть хочет?

– С ума сойти, Бот! Я отказываюсь тебя понимать. Ты ещё ему няньку найми!

– Я сам ему нянькой стану, если нужно будет, – не разделив сарказм друга, ответил Бот.

Часть 16

«Боже мой! Куда же, всё-таки, я попал? Что происходит?» – думал измученный Гешка, лёжа на полу в стеклянной комнате без углов. « Может… я умер? И прежде чем отправить меня в ад или в рай меня обследуют помощники Бога? Или… сам Бог?»

Гешка повернулся на бок. Тело ныло. «Исторкали всего какой-то железякой. Светом ослепили! – опять подумал Гешка. – Так мне и надо! Не так жил, не то делал, не о том думал. Вот она – расплата за безумства прошлой жизни».

Он с трудом поднялся на ноги. Очень хотелось пить и есть. В животе крутило и урчало.

– Господи, – тихо сказал Гешка, – раз уж я у тебя оказался, дай мне воды… И хлеба кусочек. Ну, если, конечно, это возможно.

Сказав это, Гешка опомнился. «Какой хлеб? Какая вода? Вообще, какая может быть еда, если… меня уже нет».

По его спине пробежал холодок.

«Стоп! А как же я всё чувствую? Боль, свет, голод. Мёртвые ведь ничего не чувствуют. А, может, я просто чего-то не знаю? И они, мёртвые эти, всё чувствуют? Только сказать не могут. Правильно! Мы же не можем ничего знать, пока сами там, то есть здесь, не окажемся».

Гешка окончательно запутался в своих скачущих мыслях. Он уселся посередине странного убежища, выставил вверх коленки и обхватил в отчаянии голову руками. «А может… меня инопланетяне похитили?» – мелькнула новая мысль в утомлённом мозгу Гешки. «Похитили. Для опытов…»

– Точно! – вскричал он и вскочил на ноги, при этом стукнув с такой силой кулаком себя по лбу, что зазвенело в ушах.

«Точно! Похитили. Сейчас напихают мне в голову всяких приборчиков. Будут мыслим мои читать. Внушать всякую ерунду. А потом отправят назад на Землю. Сотрут в моей голове все воспоминания. Я буду жить, ничего не подозревая, а они… Они будут через меня изучать всё человечество. Точно! Как же я сразу-то не догадался?»

Как только все эти мысли пронеслись в Гешкиной голове, стены комнаты опять поползли в сторону, и чья-то огромная рука поставила перед ним небольшую ёмкость с какой-то жидкостью, а рядом, всё та же рука, положила что-то наподобие буханки хлеба. После чего стеклянные стены вновь вернулись на прежнее место.

Гешка с опаской подошёл к дарам, поднесённым ему чьей-то милостивой рукой.

«Так… Началось. Они уже читают мои мысли. Значит, приборчиков уже понапихали».

Он осторожно потрогал то, что было так похоже на обычный земной хлеб. Сомнений никаких не было – перед Гешкой лежал хлеб. Настоящий, мягкий на ощупь, как будто только что испечённый, с золотистой, хрустящей корочкой.

Гешка осторожно отломил кусочек, попробовал. Вкусно. Сердце заныло от тоски.

«Как там Вера?» – подумал он. «Бедная, милая моя Вера… Думает, наверное, что я, мерзавец такой, бросил её. Поматросил и бросил. Вера, Вера… Никогда я тебя не брошу, никогда. Если вернусь обратно, если „инопланетяне“ эти соизволят вернуть меня назад, на Землю, обязательно поженимся. Обязательно. И обвенчаемся. И жить будем долго-долго… И счастливо…»

Гешка взял в руки ёмкость, с наполненной до краёв странного цвета и запаха жидкостью. Отхлебнул…

Напиток показался ему очень вкусным, немного терпким и слегка вяжущим рот.

Насытившись, он улёгся на пол. Долго не мог найти удобную позу для сна. Он не привык спать на полу. Пол – это тебе не мягкий, удобный диван в Вериной квартире.