– Тело лежит у той стены, – показал милиционер папкой на часть уцелевшей стены. – Тело не осматривали, но если бы его до пожара не убили, то выбрался бы.
– Не скажи, – вмешался в разговор пожарный, стоявший рядом. – На окнах решётки, а загорелось быстро и сильно. Мы приехали – уже тушить нечего было.
– Думаете, поджог? – спросил Максим.
– Это экспертиза покажет. Но так быстро горит, когда кто-нибудь помогает разгореться.
Он хотел добавить что-то еще, но из-за машины выбежала очень недовольная пожилая женщина.
– А если бы ветер был? – размахивая руками, закричала она, обращаясь неизвестно к кому. – Вся бы улица сгорела! Вот послал чёрт соседа: жил, всех ненавидел, а помер, чуть нас с собой не утащил.
– Вы, бабушка, кажется, не очень-то покойного любили, – заметил Андрей Алексеевич.
– Какая я тебе бабушка? Помоложе тебя буду, – нашла себе собеседника женщина. – Я таких жадных людей, как этот сосед, сроду не видала. А ведь говорят, миллионщиком был. Золото в банке на огороде хранил, а сверху картошку сажал.
– Это вы с чего взяли? Про золото? – с улыбкой спросил Максим.
– А иначе зачем ему картошку эту сажать? – удивилась она его непонятливости. – От неё только морока. Два мешка посеешь – один соберёшь. Это он так своё золото от чужих глаз прятал. Но видно не уберег. И решётки не помогли. На всей улице только у него одного решётки. Я, когда он их поставил, спросила: «Что, сосед, привыкаешь на небо в клеточку смотреть? Тебе там давно место приготовили». Он так обиделся, что даже здороваться со мной перестал.
– Ну и стервозный же у тебя характер, – засмеялся пожарный. – Наверное, давно без мужа живёшь.
– Не твоё дело! Сам язык не распускай и туши хорошо, чтобы опять не разгорелось.
– А сосед ваш один жил? – поинтересовался Андрей Алексеевич. – Семья его где?
– Семья от него давно сбежала. Один как сыч. Даже не навещал никто.
Откуда-то из-за домов подошел оперативник Саша Бочков.
– Я с вами потом поговорю, – попытался он отогнать болтливую соседку. – Сейчас идите домой и не мешайте пожарным.
– Никому я не мешаю. А ты кто такой? – набросилась на него женщина. – Не ты ли здесь три дня назад полдня крутился, что-то высматривал? Больно лицо твоё знакомое.
Саша крепко взял женщину за руку и увёл в сторону.
– Эксперты подъехали, – сказал Андрей Алексеевич Максиму. – Давай займёмся делом. Быстрее начнем – быстрее закончим. А то я не позавтракал.
Глава 3
– Ты, Катюша, наверное, часа два утром тратишь, чтобы такую красоту на голове сотворить, – игриво обратился Андрей Алексеевич к знакомой официантке, сидя за столиком ресторана в центре города, куда они с Максимом приехали пообедать.
Выжженные пергидролем обесцвеченные волосы у девушки были сначала завиты мелкими кудряшками, а потом уложены с помощью огромного количества лака высоко над головой, напоминая разворошенный ветром стог соломы. Такая прическа абсолютно не подходила к её ещё юному лицу, которое она тоже пыталась испортить невероятным количеством косметики: пудры, теней и помады.
– Красота требует жертв, – привычно ответила девушка, которой за день делали десятки подобных комплиментов. – Вы сегодня, Андрей Алексеевич, будете заказывать что-нибудь или комплексный обед?
– А что в комплексном? То, что вчера не доели?
– У нас такого не бывает, – улыбнулась официантка. – На первое – щи свежие, а на второе – бифштекс с гречкой. Для вас могу попросить бифштекс поменять на антрекот, а гречку на картошку.
– Спасибо, Катюша. Неси что положено.
Ресторан только просыпался. На невысокой сцене, с которой по вечерам местный ансамбль развлекал подвыпившую публику, сейчас никого не было. Одна колонка была подключена к радиоточке и из неё звучали песни ежедневной программы по заявкам слушателей «В рабочий полдень».
Стены были отделаны тёмными деревянными щитами. Рядом с барной стойкой, закрывая половину стены, висела громадная медная блестящая чеканка, на которой был запечатлён процесс виноделия. На левом краю картины виноград ещё висел на ветках. Потом он попадал в корзины женщин с большими бёдрами. Дальше им занимались плечистые мужчины, давя из него сок. В центре композиции его переливали в бочки и бутылки. Венчал этот процесс народный праздник, где девушки и юноши, взявшись за руки, кружились в хороводе около низеньких домиков.
Стол, за которым сидели Максим и Андрей Алексеевич, стоял у противоположной стены с почти сплошным застеклением. По всей видимости, такая открытость не нравилась клиентам, и окна были затянуты тяжёлыми, пропахшими табачным дымом, тёмно-коричневыми бархатными шторами. Но днём некоторые из них были открыты, и из окон была видна площадь и пробегающие по своим делам люди. С одной стороны площади было здание горкома партии и исполкома. С другой – недавно построенный Дворец культуры.
– Если эту Катюшу отмыть хорошенько от этой краски, то будет вполне симпатичная девушка, а не какая-то кукла, – вздохнул Андрей Алексеевич, когда официантка ушла на кухню.
– Пару лет поработает, и уже не отмоешь. Лёгкие деньги, пьяные мужики вокруг и ложная востребованность быстро испортят кого угодно, – заметил Максим.
– Это точно. А ведь она моей дочки ровесница. Вот не дай бог… А на фабрику работать её уже не загонишь, – грустно согласился прокурор. – Кстати, Ленка через день про тебя спрашивает, – неожиданно добавил он. – Ты же её спаситель. Позвонил бы как-нибудь.
Максим и сам постоянно вспоминал Лену. После того случая они несколько раз случайно встречались в городе. Пару раз погуляли по парку.
Красивая, открытая, постоянно чем-то увлеченная, иногда наивная, иногда очень серьёзная, она притягивала Максима своей энергетикой. С ней он забывал все проблемы и становился таким же азартным и эмоциональным, как был когда-то. Но возвращаясь домой, он вспоминал о разнице в возрасте, о Тае. Тяжело вздыхал, доставал из холодильника водку и в одиночестве на маленькой кухне успокаивал себя традиционным способом.
В это время официантка принесла на подносе две тарелки с горячими щами, в которых было видно несколько хороших кусков мяса.
– Может по рюмочке? – предложил Андрей Алексеевич, вдыхая вкусный запах.
– Сегодня же только понедельник, – отрицательно покачал головой Максим. – Как вы лодку назовёте, так она и поплывет… Дел много накопилось. И ещё этот пожар…
– А ведь этот Рашид Петрович – хороший был хозяйственник, – вспомнил прокурор об утреннем пожаре. – Когда его из Казани сюда к нам перевели, то сразу председателем райпотребсоюза поставили. Наверное, кто-то наверху помог. Но он и сам серьёзный мужик… До него в РПС десяток маленьких магазинов было с пустыми прилавками, от которых селёдкой за версту воняло. Теперь у него дефицитного товара на складах больше, чем в Торге. Да ещё он несколько маленьких заводиков открыл. Там консервы делают, колбасу. Я у него тушёнку брал… Одно мясо внутри.
– Может, просто денег сверху больше выделили?
– Ну и это конечно, – согласился прокурор. – Только одному дай, он все деньги в трубу выпустит, а Рашид не такой был. Он хозяин с большой буквы. Кому надо поможет, а кого надо накажет. И накажет так, чтобы другим неповадно было. Поэтому и врагов у него много было.
– С помощью кнута и палки ничего хорошего не сделаешь. Этот пожар тому доказательство, – возразил Максим. – Нужно сознательность развивать.
– Да прекрати ты. Каждый день мы с тобой видим к чему приводит то, что ни хозяина в стране, ни палки хорошей. Вот при Сталине был порядок: и в космос полетели, и бомбу сделали. Поэтому и без войны живём. А эти… – Андрей Алексеевич пренебрежительно махнул рукой с ложкой, указывая куда-то вверх, – смотреть стыдно.
– И что ты предлагаешь? Сталина раскопать? – усмехнулся Максим.
– Сталина, не Сталина, а без хорошего хозяина не обойтись. И не только наверху, а на всех уровнях.
– Ты не на смену ли строя намекаешь?
– Не надо шутить. Я о серьёзном говорю. Ты же сам, Максим, видишь, что народ к социализму оказался не готов. Страх убрали и теперь он рад утащить с родного завода всё, что плохо лежит. Даже если ему не надо, всё равно отломает и домой унесёт. Вот и вся твоя сознательность, – прокурор выловил ложкой большой кусок мяса. – Главное, сделать этот переход без больших потрясений… И так, чтобы к власти не дорвались те, кого мы сейчас с тобой пытаемся поймать и посадить.
– Мне кажется, ты всё драматизируешь. Может и надо кое-что поменять, но не так глобально.
– Так-то да… Но в России не глобально не получается. Если что и менять начинают, то ломают всё до основания. Я, кстати, с женой развестись думаю.
– Чего это вдруг?
– Да не могу я с этой тёщей в одной квартире… Как она приехала, то никакой жизни. Везде свой нос сует. И вроде делает вид, что помочь хочет… Если бы не Лена, то давно бы развелся.
