Женские штучки, или Мир наизнанку

Она окинула Неверову слегка ревнивым взглядом. Та приложила руку к груди и плаксивым голосом протянула:

– Ума не приложу, почему они ко мне цепляются…

Копна темно-рыжих волос рассыпалась по ее плечам. Волосы выглядели не просто ухоженными – заласканными.

– Вы очень красивая, – будто бы с неохотой призналась Лиза. – И прическа, и фигура, и ноги.

– Вот-вот, – встрепенулась Неверова. – Этот тип начал именно с ног.

– Да что вы? Впрочем, ничего удивительного, – спохватилась она, вспомнив, что подыгрывает.

– Говорит, ваши ножки привели меня в трепет. Если бы я встретил вас неделей раньше, обязательно уговорил бы вас позировать для рекламного снимка.

– Как волнующе! – Лиза шумно выдохнула. Это было и в самом деле любопытно. И чисто по-женски безумно интересно. – А для какого рекламного снимка?

– Не то чулок, не то колготок. Знаете, он минут пять бегал вокруг меня, цокая языком и потирая руки. Словно мои конечности – некое существо, отдельное от меня. Сущий болван!

«Что же ты раньше об этом не рассказывала, Нина-дубина?» – раздраженно подумала Лиза, а вслух воскликнула:

– Послушайте! А ведь он может быть рекламным фотографом!

Неверова завела глаза вверх и, секунды две поразмышляв, медленно кивнула:

– Да… Пожалуй, может. Боже, почему я сама об этом не подумала?! Не вспомнила наш разговор от первого до последнего слова? Какая я глупая! – И, тут же воодушевившись, повысила голос: – Да это просто чудо что за мысль! Он действительно говорил про колготки. А я-то даже внимания не обратила на его трескотню – идеальная лодыжка, хороший подъем…

– Считайте, что ваше дело сдвинулось с мертвой точки, – уверенно сказала Лиза. – В Москве не так много рекламных фотографов, как это может показаться несведущему человеку.

– Вы думаете, мы его все-таки найдем? – со жгучей надеждой в голосе спросила Неверова. – И милиция от меня отвяжется? Если бы вы знали, в каком ужасе я живу! У них нет против меня прямых улик, но и подозреваемых, кроме меня, тоже нет! Я так устала от допросов, от подозрений! Тогда как единственная моя провинность состоит в том, что муж оставил мне все свои деньги и недвижимость. Хотя это так естественно! Ведь мы обожали друг друга.

«Особенно ты его», – с иронией подумала Лиза. Сухарев выяснил, что муж Неверовой был ревнив, как Отелло, и заставлял красавицу-жену отчитываться о каждом своем шаге, который она совершала без его присмотра. Поверить в то, что такого деспота можно обожать, невероятно трудно. Да просто невозможно. Конечно, женщинам нравится, когда их ревнуют, однако всему есть предел.

– Как же я не вспомнила раньше про эти дурацкие колготки? – спрашивала себя Нина Николаевна, кусая губы. Было заметно, что ей действительно не терпится сбросить с себя груз подозрений. Наконец она успокоилась и азартно потерла руки: – И что мы теперь будем делать?

– Вы будете ждать, а мы – искать дальше.

Неверова вздохнула и кивнула, смирившись с этим планом.

– Только ищите, пожалуйста, скорее. Я не могу жить нормальной жизнью, находясь под подозрением!

Скрывая внутреннее ликование, Лиза вышла из кабинета. Неверова выпорхнула вслед за ней. Артем Сухарев с ироничной улыбкой на лице повернулся на вращающемся стуле и уставился на женщин. Глаза его за толстыми линзами очков казались нарисованными.

– Нина Николаевна кое-что вспомнила, Артем, – по-деловому сообщила Лиза. – Мужчина, с которым она встретилась по дороге в город, скорее всего – рекламный фотограф. Мне кажется, не так давно он делал снимки для фирмы, рекламирующей колготки.

– Серьезно? А с чего вы взяли? Расскажите мне поподробнее.

Надо отдать должное Сухареву – он тут же заглотил наживку, совершенно забыв о том, что какая-то почти что приблудная секретарша обошла его на повороте.

Пока Сухарев по второму разу допрашивал Неверову, к Лизе подошел Ратников и, глядя в ее серые глаза, тихо сказал:

– Лиза, вы – гений. Я не ожидал, что у вас все пройдет как по маслу. И сразу же результат. Молодец.

Помялся немного и отошел. Обычно он легко рождал комплименты, умел и любил произносить их вслух, но со своей новой помощницей не то чтобы тушевался, а просто как-то не мог нащупать верный тон. Поэтому ограничивался сдержанными одобрительными репликами. Вот как сейчас. Лиза хранила серьезность, хотя ей было до безобразия приятно, что все получилось. Все получилось, как она и думала! Черт возьми, женская интуиция – это все-таки сила.

С самого утра Вадим мучился головной болью. И это после двух бокалов шампанского! А ощущение такое, будто он с вечера пил водку, а потом его били собутыльники. Почему так бывает? Только намылишься радоваться жизни, соберешься прочувствовать что-нибудь хорошее – и тут какая-нибудь мелкая гадость все тебе испортит. Похмелье, чтоб ему…

Хорошим событием Вадим считал разрыв с Ольгой. Он все-таки сказал ей! Сколько недель готовился к решающему разговору, сколько репетировал, сколько ночей провел без сна. И все-таки сказал. «Надо было давно сознаться, что я не люблю ее. А все жалость. Глупая, надо сказать, жалость. Вялый роман отнимает гораздо больше сил, чем бурный. У обоих. Ольга тоже не казалась особенно счастливой, пока мы были вместе. Смешно надеяться, что штамп в паспорте вдруг в одно мгновение превратил бы ее из мороженой креветки в страстную пантеру».

В дверь кабинета весело постучали, и на пороге, как по волшебству, возник Иван Болотов. Лучшие друзья обычно так и появляются – когда их не ждешь, но когда они нужны больше всего на свете. Войдя, Иван подмигнул и зацокал языком:

– Привет! Ой-ой, какое некрасивое у нас похмелье…

– Это не похмелье, а мигрень на нервной почве, – проворчал Вадим, с отвращением глядя на продолговатый сверток, который его друг притащил с собой. – Ты что, заехал меня полечить?

– Я вчера встречался с Ольгой. – Иван уселся на небольшой диванчик у окна и достал бутылку вина. – Мне показалось, она решила пойти ва-банк. Так что мы сегодня или празднуем помолвку, или оплакиваем разрыв.

– Нечто среднее, – усмехнулся Вадим. – Мы празднуем разрыв.

– Ах, вот даже как?

Иван покачал головой. Пожалуй, одобрительно. Они никогда не обсуждали достоинства и недостатки Ольги, но однажды, по пьяни, Иван признался, что представления не имеет, как приятелю удается заводить женщину, обтянутую акульей шкурой…

– Черт возьми, ты сам прекрасно знаешь, что в нашем возрасте не женятся по недоразумению. Ольга очень старалась культивировать в себе лучшие чувства. Однако любовь не растет, как морковка. Увы!

Иван улыбнулся своей фирменной улыбкой, которая когда-то сразила наповал младшую сестру друга.

– От Любочки есть известия? – спросил Вадим, потирая виски.

Впрочем, вопрос был риторическим. Наверняка известия есть. Любочка и дня не могла прожить без своей дражайшей половины. Даже теперь, когда Иван отправил ее на отдых, подышать морским воздухом, она каждый день звонила домой.

– У твоей сестры все тип-топ, не беспокойся. Самое главное – у нее хорошее настроение.

– Хорошее настроение женщины – залог здоровых будней мужчины, – пробормотал Вадим, прекратив тереть виски и переключившись на лоб. – Меня беспокоит, как она там одна…

– Ты привык видеть в ней маленькую девочку, – отмахнулся Иван. – Тогда как Любочка уже давно не беспомощный младенец, а самостоятельная молодая женщина.

– И при этом очень хорошенькая, – напомнил Вадим. – Поэтому твоя беспечность меня порой просто поражает.

– А меня забавляет твой родительский инстинкт.

Иван покрутил в воздухе бутылкой, поддразнивая Вадима.

– У тебя есть штопор?

– Есть. Тащи сюда свое магическое зелье.

Он достал бокалы и позволил Ивану наполнить их до краев. Взял один в руки и нахмурился.

– Погоди-ка. Ты сказал, что вчера встречался с Ольгой. Это она тебе позвонила? Она что, плакалась тебе в жилетку?

– Шутишь? Из нее слезу можно выжать только под пытками. Нет, там другое. Ольга ничего не говорила тебе про Жанну?

Иван порезал на дольки яблоко, которое тоже притащил с собой, подозревая, что никакой другой закуски в кабинете Вадима они не найдут. Секретарши, которая могла бы сбегать за чем– нибудь существенным в магазин, у приятеля не имелось.

– А что там с Жанной? – Голос Вадима был сдавленным, словно и он страдал от мигрени. – Что-то случилось?

– Да как тебе сказать…

Вадим уже поднес стакан к губам, уже на него пахнуло чудесной прохладной кислинкой, когда Иван продолжил:

– Ольга обнаружила, что Жанна встречается с каким-то стареющим плейбоем, и решила узнать, кто он такой. Я посоветовал ей обратиться в частное сыскное агентство.

Ароматный глоток вина остановился в рефлекторно сжавшемся горле Вадима, и он закашлялся – мучительно, судорожно. Потом немного пришел в себя, хватая воздух короткими порциями, отдышался и пробормотал:

– Черт, я ничего не знал… Как же так? Она ничего мне не сказала.

– Зря не сказала. Я думаю, твое вмешательство было бы кстати. Насколько я понял, Ольга с девчонкой даже не поговорила по душам.

– Как же она узнала? Следила за ней?

– Ну… не знаю, как узнала. Может, следила. Может, разговор по телефону подслушала. Разговор Жанны с этим типом, я имею в виду.

– По телефону вряд ли, – покачал головой Вадим. – Как тогда она определила его возраст? По голосу?

– А что? Может быть, и по голосу.

– Не представляю себе Ольгу, которая подслушивает телефонный разговор. Она такая щепетильная. Даже в личных делах.

Иван взъерошил волосы на затылке и спросил:

– Как разговор прошел? Вы с Ольгой насмерть разругались?

– Мы вообще не ругались. Она дико обижена, но холодна. Впрочем, собиралась в ближайшее время встретиться со мной снова и еще о чем-то поговорить. Я не хотел, но она настаивала.

– Вот, наверное, как раз о Жанне, – предположил Иван. – Девчонке семнадцать лет, но она вовсю эксплуатирует свою сексуальность. Ты не мог не заметить. Наверняка она и тебя пыталась обаять.

Вадим покатал стакан между ладонями и нервно бросил:

– Да уж… Придется с Ольгой повидаться еще раз. И как можно скорее. В свете открывшихся фактов.

– Слова не мальчика, но мужа, – тотчас откликнулся Иван. – Хоть я и предложил Ольге свою помощь абсолютно искренне, не думаю, что она ее примет. Ты – совсем другое дело. Вы жениться собирались как-никак. Кстати, помочь ей сейчас – хороший повод остаться друзьями.

– Думаешь, это правильно? – с сомнением спросил Вадим.

– Оставлять за своей спиной такого врага, как Ольга Гладышева, не стоит. Нет, не стоит.

Коля Михеев явился на общий совет по делу Неверовой самым последним.

– Думайте, думайте, – пробормотал ему в спину Ратников, скрываясь в своем кабинете. – Что-нибудь быстрое и эффективное. Дело слишком давно висит.

– Висит, растреклятое, – подтвердил Дима, усаживаясь верхом на стул. – Если бы не Лизин прорыв, тут бы ему и заглохнуть насмерть.

– Фотографа можно поймать на хороший заказ, – заявил Михеев.

– Согласен. Вернейший путь. Нужно объявить тендер, – провозгласил Сухарев, наставив ручку на автора идеи. – Будто бы мы небольшая рекламная фирма, сумевшая ухватить жирный заказ. Своего фотографа у нас нет, и мы желаем взять кого-нибудь на субподряд.

– А что мы будем рекламировать?

– М-м-м… автомобильные покрышки.

– Дурак, – сказал Дима. – Если фотограф делает рекламу колготок, вряд ли он кинется предлагать свои услуги в съемке покрышек.

– Пусть это будет обувь, – предложила Лиза. – В общем-то, близко.

– Пусть, – согласился на удивление покладистый Сухарев, стрельнув в Лизу суховатым взглядом из-за толстых стекол.

– Ты сядешь на один из телефонов, – начал распоряжаться Дима, – номер мы засекретим. И станешь обзванивать крупные рекламные агентства. Ля-ля тополя, в общих чертах обрисуешь ситуацию, потом спросишь, кого из фотографов тебе могут порекомендовать для наружной рекламы.

– Чтобы они действительно заинтересовались, нужно предложить привлекательный бюджет, – заметила Лиза.

– А привлекательный – это сколько? – с интересом спросил Михеев.

– Минимум полмиллиона, иначе они и вязаться не станут.

Михеев присвистнул.

– Ну, ладно, Сухарева на телефон посадили. Что потом?

– Потом надо на несколько дней снять офис. Туда будут приходить фотографы со своими работами. Не забудь, Тёма, надо обязательно просить, чтобы они работы приносили, это важно для придания делу достоверности.

– Я должен всем отказывать? – уточнил Сухарев, покорно сносивший нежное обращение Тёма.

– Естественно, ты же не настоящий торговец обувью, ласточка моя.

– А дальше?

– А дальше все, – пожал плечами Дима. – В офисе вместе с тобой будет сидеть Неверова. Если появится тот самый человек, ловушка захлопнется.

– Сколько она нас промурыжила, пока не вспомнила про рекламу! – покачал головой Михеев.

– Ведь это ее бабки, Коля, и нервы тоже ее. В милиции что сказали в ответ на ее визги? Ищем давно, но не можем найти…

– Еще бы! Она дала такое словесное описание, что художник в ментовке решил, будто ему придется воспроизвести лицо «Юноши с перчаткой» как минимум.

– Интересно, если этот фотограф такой красавчик и так уж ей в душу запал, какого черта она с ним поближе не познакомилась? Не взяла координаты? – принялся рассуждать вслух Дима.

– Ты забыл: тогда Неверова еще не знала, что ее мужа шлепнули, – пожал плечами Сухарев. – А муж у нее был – ого-го. Выдавал лицензии частным торговым организациям. И тиран был – не приведи господь. Нина Николаевна у него по струнке ходила. Какие там знакомства с фотографами! Она небось не чаяла от этого настырного парня поскорее отделаться. Наверное, поэтому и не помнит ничего толком. Представь себе: она останавливается на обочине – и он тоже. Две машины, две одинокие фигуры. Из любой проезжающей тачки видно их как на ладони. А проехать может кто угодно. Хоть тот же муж, хоть его прихлебатели – дачный поселок общий на всех. Думаю, от этого навязчивого знакомца Нина Николаевна бежала, как черт от ладана.

Едва Сухарев завершил свою тираду, как дверь кабинета отворилась и на пороге возник Валера Ратников. Его лицо было пасмурным и даже слегка суровым.

– Неприятности, – коротко сообщил он с порога.

– У кого? – хором спросили все.

– У нас, у кого же еще. Сочувствую, Дима, но хуже всех придется тебе.

– А чего так? – Дима встал, растерянно приглаживая волосы.

– Ты вчера следил за Жанной Гладышевой?

– Да. Вернее, не совсем за ней, за ее ухажером.

– Неважно, – поморщился Ратников.

– Так что там с девушкой?

Ратников вздохнул и, моргнув, сказал:

– Девушку вчера убили. Рано утром водитель трейлера нашел ее в кювете. Какой-то подонок свернул ей шею.

Во взгляде следователя по фамилии Яркий угнездилось стойкое неприятие мира. С кислой миной он глядел на Вадима Хабарова, пока тот лихорадочно прикуривал, потом жадно затягивался и после короткого мощного выдоха резко разгонял островок дыма ладонью. Яркому не нравились мужики, от которых исходила внутренняя сила, они были серьезными противниками и никогда не откровенничали. Этот к тому же был еще и фактурным. Есть типы, глаза которых ничего не обещают женщинам, а те просто с ума сходят от одного их взгляда. Яркий вспомнил, что один коллега недавно назвал его предвзятым, и попробовал быть объективным. Хабарову на роду было написано стать дамским любимцем. Высокий и крепко сбитый, теплые глаза, ленца в движениях. Вероятно, в обычной жизни он ведет себя как победитель. Но только не сейчас.

– Бред, просто бред, – повторял Вадим как заведенный. – Я ума не приложу, как могло получиться, что меня заподозрили в интимной связи с Жанной. Мы с Ольгой собирались пожениться, я на Жанну смотрел как на родственницу.

– Это, положим, вы загнули, – покачал головой следователь. – Ольга Гладышева сообщила, что буквально накануне вы забрали из квартиры свои вещи. Значит, жениться не собирались. А с ее сестрой всегда держали дистанцию. По крайней мере, на людях. Какие же тут родственные отношения?

– И наедине я тоже держал с ней дистанцию, – оскорбленно добавил Вадим. Глаза его от волнения и возмущения стали круглыми и светлыми. – Этот медальон я вижу в первый раз. И меня точно так же, как и вас, удивляет, зачем Жанна искромсала снимок.

– Да меня-то, положим, не удивляет.

– Но это никакие не улики, а так – девичьи глупости! Я, честное слово, потрясен. Даже не знаю, что сказать. Может быть, Жанна была тайно влюблена в меня? Тайно, понимаете?

– Сейчас мы пригласим сюда одного человека. Дмитрия Скороходова.

– Я его не знаю.

– Конечно, не знаете. Но вам будет интересно его послушать.

– Черт знает что, – криво ухмыльнулся Вадим. – Это очная ставка?

– Можно сказать и так.

Следователь Яркий все же надеялся, что ему рано или поздно удастся сломать Хабарова. Он первый в списке подозреваемых – с хорошим мотивом, с крепкими косвенными уликами. И как нервничает!

Возникший на пороге Дима производил впечатление гораздо более жалкое, чем подозреваемый. Все произошедшее погрузило его в прострацию – вялыми руками он то и дело поправлял воротник рубашки, не сразу осознавал обращенные к нему вопросы и отвечал медленно и с довольно глупой улыбкой, не подходящей ни к случаю, ни к обстановке. Он рассказал, как Ольга приходила в агентство и как он на следующий день отправился следить за ее сводной сестрой.

– Посмотрите внимательно на этого человека и скажите – это с ним, – следователь небрежно кивнул на Вадима, – Жанна Гладышева встретилась после занятий в университете?

– Я не могу утверждать, – пожал плечами Дима, мазнув взглядом по его напрягшемуся лицу. – Тот парень был в зеркальных очках. В больших очках с затемненными стеклами, такими капельками, знаете? Они скрывают даже скулы. И еще на нем была каскетка. Ни волос, ни лба рассмотреть невозможно. Зато я могу описать, как он был одет.

– Опишите.

– Во-первых, кремовые брюки, нет, скорее, кофе с молоком. Замшевая куртка, светлая, справа карман на молнии, над карманом вышивка или аппликация, не знаю: несколько букв, написанных прописью…

Вадим выпрямился на стуле. Взгляд его сделался тревожным.

– Еще на нем была белая водолазка и такие ботинки… знаете… – Дима бросил взгляд на ноги Вадима и радостно добавил: – Вот такие! То есть, наверное, эти самые ботинки.

– Надеюсь, вы это не всерьез? – каменея лицом, бросил Вадим. – Вы действительно описали одежду, похожую на ту, какая есть у меня. И тем не менее это был не я.

– А кто? – тут же спросил Дима.