Карта небесной сферы, или Тайный меридиан

Через час Кой уже был пьян – причем вовсе не заботясь предварительно о цвете напитка. Он вошел в ближайший погребок на площади Санта-Ана и, указав пальцем на старую бутылку «Терри Столетнего», чей праведный сон, наверное, лет пятьдесят никто не тревожил, удалился в угол вместе с нею и бокалом. Коньяк крепко шибает в голову, сказал Торпедист, постояв на коленях и вывернувшись наизнанку, когда уже мог судить с пониманием дела. Смертельный случай. Однажды в Порт-Лимоне Торпедист накачался бренди «Дуке де Альба» и полностью отключился, лежа на маленькой шлюшке, которая звала на помощь, требуя, чтобы с нее сняли эти сто килограммов, не то они вот-вот раздавят ее; потом, когда он очнулся в своей каюте – а доставлять на судно его пришлось на фургончике, – он провалялся балластом с разлитием желчи трое суток, обливаясь холодным потом и умоляя прикончить его из милосердия. У Коя в этот вечер не было ни шлюшки, на которую можно было бы навалиться, ни судна, на которое можно было бы вернуться, ни друзей, которые доставили бы его на место – на фургончике или просто пехом: Тукуман неизвестно где, а галисиец Ньейра упал с трапа танкера (он всего только месяц проработал лоцманом в Сантандере) и получил разрыв печени и селезенки, – но Кой все равно отдал должное коньяку, раз за разом прокатывая его по горлу, пока все не начало несколько отдаляться, пока язык, руки, сердце и ноги не перестали болеть, пока Танжер Сото не превратилась лишь в одну из тысяч женщин, которые каждый день рождаются и умирают в огромном мире, и пока он не увидел, что рука его, поднося бутылку к бокалу, движется как в замедленной съемке.

В бутылке оставалась половина, чуть ниже ватерлинии, когда Кой, сохранивший таки некоторую предусмотрительность, прекратил пить и огляделся. Крен, хоть и небольшой, был определенно заметен, но тут он понял, что это он сам смотрит с такой точки, поскольку голова его лежит на столе. И подумал, что нет ничего более идиотского, чем в одиночку напиваться на людях. Тогда он медленно поднялся и вышел на улицу. Он шагал, стараясь скрыть опьянение, и, чтобы идти по прямой, параллельно бордюру тротуара, прикидывал расстояние между своим плечом и стенами домов.

На воздухе ему стало легче. Он остановился у памятника Кальдерону, сел на скамейку, упершись руками в колени, и затуманенными глазами стал разглядывать прохожих. Он увидел вчерашнюю троицу нищих с собачонкой: они сидели прямо на земле и распивали что-то из литровой бутылки, а Робокоп у входа в отель «Виктория» наблюдал за ними. В ответ на предложение какого-то алжирца купить гашиша Кой только покачал головой: «С меня и так достаточно, приятель», встал и пошел в пансион уже более твердой походкой. К этому времени «Терри» уже несколько разбавился в его крови, моче или в чем там еще, и он уже мог воспринимать то, что видит. А потому заметил далматинца – того самого, из Барселоны, с седым хвостиком и разноцветными глазами: он сидел за столиком в баре у самой двери, положив ногу на ногу, и со стаканом виски в руке поджидал Коя.

Примечания