С мечтой в кармане. Повесть

Мы с ним чем-то напоминали противоположные полюса одного мира.

«Мы поменяли наши адреса на Северный и Южный полюса», – сказал он.

«Хорошо, что не на положительный и отрицательный», – отшутилась я.

«Знаешь, надо будет как-нибудь снова встретиться, пообщаться. Что-то истосковался я по интересному собеседнику», – добавил он.

Но в этот раз мы не встретились, жизнь Марса была слишком не предсказуемой, планы его изменились в последний момент. Постоянный успех уже начал подливать яд в его стакан.

В его глазах каждый видел что-то свое: влюбленность, преданность, порочность, бешенство и безумие, спокойствие и ум. Я в них увидела «леденящий огонь зеркал души». Такого интересного оборота Марс еще не встречал, хотя, таких, как я, он тоже еще не встречал.

Один из смертных – так Марс называл всех людей, кроме себя – которому он помог поверить в свои силы, собирался писать о нем книгу. Он даже брал несколько интервью у молодого героя, узнавая о его образе жизни. Но все затихло, так как начинающий писатель не смог разобраться в нем и понять, почему его герой, с виду такой белый и пушистый, является обладателем души, заполненной темнотой. Но еще больше его запутывало то, что парень, в душе которого раскрывался ад, все-таки помогает тем, кто стоит в метре от отчаяния.

Сам Марс считал себя в душе романтиком и хотел влюбиться. Но знал ли он что-то о любви? Легкие победы затушили живой огонь в его душе. Она стала темнее ночи, сердце заледенело, став источником, разрушающим все, что видели глаза и до чего дотрагивались руки, чистые прежде помыслы заменило безразличие ко всему живому. Без нравственной опоры внутри себя человек теряет чистоту души, тогда мечты погибают под грузом вседозволенности и нескончаемой глупости.

Когда мне нравилась какая-то черта в человеке, я просто-напросто копировала ее в себе. После этой истории на меня буквально сошла «божественная» волна. Затем в моем характере все больше стали проявляться черты Артемиды, но только в той части, в которой она была богиней охоты. В этом образе выразился мой интерес к холодному оружию. Если бы я продолжала двигаться в этом направлении, то вскоре должна была бы стать Афиной – девой-воительницей, покровительницей военной стратегии и мудрости. Она же – богиня знаний, искусств и ремёсел; наук и мастерства, ума, сноровки, изобретательности. Но я не хотела одевать чужие имена и маски. Мне нужна была своя жизнь, моя история и я хотела, чтобы она была произведением искусства. Как говорил Михаил Задорнов: «Жизнь – это искусство, а многие занимаются самодеятельностью». Из известных людей я уважала только двоих: М. Н. Задорнова и Н. Н. Дроздова, которого видела однажды на вручении национальной экологической премии. Там было скучно. Одни люди в черных костюмах вручали другим людям в таких же костюмах призы за достижения в области экологии. Зал загибался от скуки. Когда на сцену пригласили Дроздова Н. Н., он первым делом рассказал смешную историю. У него мне хотелось учиться остроумию и бескрайней жизнерадостности.

Мне нравится красочное изложение событий. Радость от происходящего, энергия, энтузиазм, порыв восторга, слетающий с кончиков моих пальцев, мягкое щебетанье клавиатуры, которой я доверяю свои мысли. Как здорово, хоть кому-нибудь посвящать, сжигаемые восторженным огнем, строки. Меня не пугают ни пасмурные воскресные утра, ни серое небо, на котором виднеется полоска относительно белого облака, ни льющийся дождь, потому полная новых стремлений я отправлялась дальше по пути своей жизни, и делилась своей радостью со всяким в нее приходящим.

В тот год я посмотрела все шесть серий «Звездных воинов» и восхитилась мыслями, найденными там. Целый месяц я была увлечена восточной философией или точнее стихами хокку. Вот любимое: «Станет с годами скала отшлифованной галькой, не прерывая цепь превращений в этом изменчивом мире…» (Одзава Роан, 18 век). И еще стих: «Осваивая устои, постигнешь нового суть. Что старым слывет, что новым – время не обмануть. Не замутненность духа через годы сумей пронести. Кто пройдет безупречно до конца своего пути»? Я и сама пробовала сочинять в этом же стиле, ничуть не заботясь о том, что не укладываюсь в семнадцать слогов:

Одно мгновенье – взлет меча,

Ощущение тела, наполненность мира,

Совершенство движенья.

27 мая 2005

Раскрывается чайный лист,

В прозрачной форме новый цвет

Вижу свое отраженье.

27 мая 2005

В один замечательный день мы с другом пошли на выставку, называлась она: «У порога нового мира» в музее Рериха. Выставка, посвященная работам молодого скульптора. Меня потрясла глубина духа, которую я увидела в некоторых скульптурах и исходящая от них энергия. Он изобразил всех духовных лидеров религиозных учений и множество святых. Там были образы: Будды, Иисуса, Шивы, Леонардо, Марии Магдалины, Сергия Радонежского. Но из всех изображений Будды мне понравился только один, но понравился так, что я совершенно не могла уйти от него. Потом, сделав над собой усилие, я все-таки оторвалась, и мы пошли гулять, а затем поехали по домам. И вот мы едем в метро, а ехать нам в одну сторону. Осматриваюсь по сторонам и вижу потрясающе красивого парня. Не могу от него глаз отвести и вдруг понимаю, что его лицо – чистая копия Будды с выставки! Мы едем, смотрим, друг на друга, я тону в его одухотворенном образе. Он, кажется, все давно понял по моему выражению лица. Как в замедленной съемке поезд останавливается, мой «Будда» очень медленно выходит и так же не спеша идет по платформе. Две секунды, два мгновения – быстрее, чем моргнуть глазами, два удара сердца, и я могла все изменить. Просто нужно было быстро выйти, а я замялась, будто приросла к этому месту. А ведь мне ничего от него не нужно было, просто интересен сам процесс, подойти, познакомиться, почувствовать адреналин.

Что же на самом деле произошло в моем уме? Глаза увидели красивый объект, и тут же в мгновение сработала цепочка нравиться – хочу. А ведь это всего-навсего привязанность к объекту, которую я, спустя еще несколько мгновений распознала, продолжая наблюдать, как учил Будда. Ведь он учил, как быть свободным, свободным от привязанности и отвержения чего бы то ни было.

Однажды вечером в метро, выходя из поезда, я увидела на лавочке в вестибюле в хлам пьяного молодого человека. Самого обычного, но совершенно беспомощного. У него кружилась голова, и он не мог встать, чтобы идти дальше. Выглядел прилично, только ворот белой рубашки был немного помят. Был ли он пьян с горя или от радости не знаю. Не разбираюсь в таких вещах. Мне было ясно лишь одно: человеку плохо, а у меня есть свободное время. Подойдя к нему, я спросила, не нужна ли помощь. Он промолчал, почему-то испугался и наполовину протрезвел, хотя против укачивания это не помогло.

– Ты кто? – спросил он, почти связно выговаривая слова.

– Сегодня я в роли твоего ангела-хранителя, но у меня такое чувство, что тебе сейчас это без разницы. Фраза была длинной, он сидел с закрытыми глазами, очень медленно вникая в смысл моих слов. Настолько медленно, что я устала ждать.

– Ты где живешь? Куда тебя везти? – нарушила я молчание.

– Я… на Красногвардейской. Но я не могу войти в поезд… меня укачивает…

– Ладно, поедем на следующем. Закрой глаза и обопрись на мою руку. Давай, ты сможешь.

Он встал, мы прошли два метра и стали ждать следующего поезда. Двери открылись, мы вошли. Парень стек на пол, не дойдя до сидения. Я стояла рядом. Мне было абсолютно все равно, насколько странно могла выглядеть подобная картина в глазах окружающих, потому что оставить его одного не было никакой возможности. Наконец, мы вышли из метро, он рухнул на ближайший газон. Я ждала, пока он придет в себя.

– Где твой дом? – поинтересовалась я через какое-то время.

Он смутился и ответил: «Может, я сам дойду. Мне, кажется, уже легче». Я сильно не настаивала, поскольку к этому времени на ногах он действительно стоял почти твердо. Он попросил мой номер телефона и воспользовался им только один раз – позвонил утром следующего дня и горячо поблагодарил за спасение.

2005 год

Молодого человека почти не было видно на фотографии. Так, какая-то фигура вдалеке на фоне замка. Но я почувствовала – надо ответить. Мы встретились в теплый солнечный день седьмого августа. Он был похож на лучик солнца – жизнерадостный, веселый, речь вел непринужденно и поддерживал разговор с интересом на любые темы. С ним было легко и приятно.

Каждый раз, когда я встречала человека, в которого влюблялась, мне казалось, что он самый лучший. Но каждый следующий оказывался еще лучше: симпатичнее или интереснее, и после каждого, с кем я расставалась, оставалось неизгладимое впечатление. Так было несколько раз, и, казалось, что может случиться еще? Но Валера ни шел в сравнение, ни с кем, сразу оказавшись на другом уровне. Он конструктивно решал вопросы, умел прощать, быть приветливым, и всегда улыбался. Только гладя на него, поднималось настроение. Он никогда не думал только о себе, всегда советовался со мной.

Валера приехал в Москву из Бийска. Он был старшим среди своих многочисленных братьев и сестры. Самостоятельно поступив в МГУ на факультет вычислительной математике и кибернетики, стал учиться и жил в общежитии. Мы познакомились, когда он заканчивал аспирантуру. Стали встречаться, открываясь друг другу. Юные оба, красотою сияли. Мы наслаждались нашей любовью, из безмятежности в эйфорию ныряя. И не хотелось знать, что ждет завтра: новая встреча или разлука. Два с половиной года через зной шагали и вьюгу.

Примечания