– Чтоб вас всех. Сволочи. Скоты. Ненавижу, – бубнила под нос Алиса, спускаясь на первый этаж по лестнице.
Лифт, как назло, отказался работать. Пришло начать худеть уже сейчас.
Алиса нервно перешагивала ступеньки, с тоской думала о том, как потащится по жаре на остановку, и готова была помереть «вотпрямщас», как любила говорить подруга Любка.
Кстати о Любке…
Алиса остановилась на лестничной клетке между двумя этажами, порылась в кармашке рюкзака, вытащила не особо новый мобильник, набрала знакомый номер.
– Абонент не отвечает или временно недоступен, – любезно просветил ее оператор.
– Сволочи, – угрюмо проворчала Алиса, заложила мобильник обратно и потащилась дальше, вниз по лестнице.
Жара на улице пока не превратилась в летнее пекло, но сердечникам лучше было поспешить домой. А потому бабки у подъезда, словно памятники, прилипшие с раннего утра к скамейкам, начали расходиться по квартирам.
Алиса вспомнила о вежливости, поздоровалась со всеми сразу.
– На отдых, Алисочка? – Алевтина Петровна, старшая среди бабок, улыбалась сахарно, а за спиной постоянно поливала грязью.
– На дачу, Алевтина Петровна, – вежливо ответила Алиса, – с сорняками воевать.
– Правильно, – закивала та, – нужное дело.
«Очень, – мысленно ответила Алиса. – Особенно когда родная мать из дома выгоняет».
Артюхов Виталий Андреевич, Виталик для родителей, Ветал для друзей, неспешно катил по трассе на новенькой «тойоте». По радио пел Тима Белорусских.
Ты не простила меня, я больше не напишу
Я заблокирован, я только пью и пью.
Больше смысла нет, ма… места не нахожу.
Нужно искать её.
Ведь мне сложно быть одному[2 - Тима Белорусских. «Больше не напишу».].
Настроение было… средним, скажем так. Виталик в сотый раз ругал себя за то, что повелся на подначку отца и согласился участвовать в дурацком споре.
И вроде бы неделя – не так долго. Но у Виталика были другие планы на эти дни. Но слово дано. Отец ценил людей, способных сначала думать, а потом говорить, ну и выполнять свои обещания. Кроме того, он намекнул Виталику, что после недели в глуши преподнесет ему желанный подарок к скорому дню рождения. Какой – не сказал. Но Виталик самонадеянно решил, что это байк. А ради этого стоит и посидеть несколько дней там, где не ловит интернет. Что там имелось, в том дачном поселке? Лопухи, куры и пьянчуги у местного магазина? Ничего страшного. Подумаешь, неделя. В крайнем случае Виталик закрутит интрижку с какой-нибудь местной красоткой. Ну и сможет приятно провести не один вечер в ее компании. Так что все было поправимо.
Он точно это знал.
Ну почти.
Через две недели Виталику исполнялось тридцать. Солидный возраст, как любил шутить отец. Гулянка в ресторане точно планировалась. Для многочисленных родственников. А потом… Потом можно были оторваться где-нибудь с дружками.
Виталик строил планы, крутил-вертел мысленно все возможности и не спеша катил по трассе.
Вообще, конечно, он сам виноват – довел отца, тот и выдал:
– Да ты, сопляк, и нескольких дней в нормальных условиях не выдержишь. Родил себе на голову мажора.
Отец гордился тем, что сам, почти без помощи сверху, поднялся с девяностые, создал крупный бизнес. «Собственными руками!» – бил он себя в грудь постоянно. Достижение, блин. А до этого жил и рос в деревне. И тыкал Виталику в это все постоянно. Мол, я-то мужик, все умею: и дрова наколоть, и воду наносить. А ты? Ты на что способен?
Ну Виталик и вспыхнул:
– Не дурней тебя. Проживу, не помру.
– Сколько ты там проживешь, – скривился отец. – Сутки? А потом надо будет вызывать скорую и эвакуатор?
– Это с чего бы?! – сильно обиделся Виталик. – И неделю выдержу без проблем. Не один ты голову на плечах имеешь.
В общем, поспорили. Почти поругались при этом. Виталик реально психанул тогда. Надоело постоянно выслушивать, какой он безрукий идиот.
В результате Виталик сейчас ехал на дачу приятельницы отца, хорошей подруги его матери, тети Тани. Там якобы и мебель была, и даже постельное белье чистое лежало. Всего-то и надо, что саму дачу, заросшую сорняками, в порядок привести и прожить там неделю.
Плевое дело. В конце концов, выезжал же Виталик с друзьями на природу. И ничего, скорую вызывать не пришлось. Так что справится. Выживет. А потом, может, и байк в дню рождения получит. Если отец расщедрится.
Глава 2
Слова любви всегда одинаковы. Все зависит от того, из чьих уст они исходят
Ги де Мопассан[3 - Крупнейший французский новеллист, поэт, мастер рассказа с неожиданной концовкой. За девять лет опубликовал не менее двадцати сборников короткой прозы, во многом близкой натурализму.]
Жизнь была отвратительной, просто отвратительной. А в скором времени она только ухудшится, сразу в несколько раз. И Алиса заранее готовилась к длительному голоду и страданиям. Впрочем, последнего у нее было в избытке прямо сейчас. Ноги жутко, невыносимо болели после «прогулки» до остановки, летний зной выбивал из легких воздух. Голова грозила не просто заболеть, а начать раскалываться от боли. А ведь это было не самое ужасное! Хуже всего то, что Алиса ехала стоя!
Ближайшая к ее дому остановка, на которой можно было сесть на нужный автобус, располагалась примерно на середине его маршрута. И конечно же, несмотря на жуткую жару, нашлась уйма желающих именно сегодня поехать на дачи! Так что автобус подошел к остановке уже заполненным.
Алиса с трудом протиснулась назад, кое-как встала у открытого окна и в кои-то веки начала молиться. Она, скептически настроенный человек, верящий только в то, что можно потрогать руками, сейчас просила у чего угодно, в том числе у мироздания, две вещи. Первая: поездка без пробок. Иначе в такой духоте и помереть несколько раз успеешь. Вторая: езда без остановок, прямиком до дач. Наполненный автобус грозил разорваться, если в него и дальше будут заходить на остановках все желающие.
Увы, высшие силы Алису не услышали. Что, впрочем, было привычным для нее делом. Она уж точно не являлась «Мисс Удачей», иначе не ехала бы сейчас на дачу.
А потому автобус на своем далеко не коротком маршруте собрал всех возможных пассажиров и простоял во всех возможных пробках.
Алиса, зажатая у окна, мрачно смотрела на трассу, не по своей воле глотала раскаленный воздух пополам с пылью и мысленно расчленяла всех тех идиотов, которые вместе с ней ехали в автобусе. Ноги уже не гудели, не болели, нет, они просто отваливались. Не привыкшая к долгим прогулкам и езде в переполненном транспорте, Алиса выла. Совсем не музыкально и исключительно про себя, но выла.
И завидовала самой черной завистью всем тем счастливчикам, которые катили мимо нее в личном транспорте. С закрытыми окнами, между прочим! А это значило, что в салонах автомобилей работал кондиционер! Там было прохладно! Там можно было жить!
Алиса на машину еще не заработала. Брать совсем уж старье она не хотела. А относительно новые авто стоили как крыло самолета.
Пока автобус тащился по пробкам, Алиса придумала тысячу и один вариант перебить всех пассажиров. «Фантазия у тебя, – любила говорить мать, – больная. Тебе ужастики снимать надо».
Алиса обычно огрызалась, что фантазия у нее как раз нормальная. Это реальность нездоровая.
Дача, купленная отцом, находилась на предпоследней остановке этого маршрута. Так что последние пять-семь минут езды Алиса даже посидела в одном из освободившихся кресел. Ногам это не помогло, и на остановку Алиса выползала, как измученный голодом питон.
Когда двери автобуса за ней закрылись, Алиса поняла, что чувствуют грешники, попавшие из чистилища в ад. На улице было невыносимо жарко, душно, знойно – да любое слово подбери! А идти предстояло по городским меркам шесть кварталов. И только часть из них – по довольно редкой лесополосе.
