Вопрос задал высокий, немного сутулый парень с густой и ухоженной хипстерской бородой. Он с самого начала стоял с краю и до этого момента молчал.
Николай оглядел его коротким цепким взглядом.
– Ум подготовить сложно, да и не нужно, на мой взгляд. Смотри на это как на прыжок в воду холодную. Прыгнул, а дальше уже разберешься. А вот физику подготовить можно и нужно – тело поначалу часто доставляет основные хлопоты. Оно не привыкло сидеть на полу, да еще так долго – в среднем выходит 5 часов сидячей медитации и столько же в ходьбе. Так что начинают болеть колени, тазобедренные суставы, спина, шея. Рекомендую хатха-йогу и ци-гун. К чему больше душа лежит. Можно и то, и другое. Друзья, спасибо за ваше внимание. Я с вашего позволения отойду перекусить. Если захотите что-то спросить – подходите.
Николай направился к столу с закусками, а основная масса гостей переместилась внутрь – скоро должен был начаться просмотр ролика, который кто-то смонтировал для именинницы. Сережа хотел поговорить с Николаем, но решил выждать – по опыту конференций он знал, что не стоит сразу подбегать к человеку, который только что закончил выступление и положил себе еды.
Спустя минут 10, когда тарелка Николая почти опустела, он положил себе несколько больших помидорных ломтиков, накрытых моцареллой с песто, и направился знакомиться.
Оказалось, что Николай дает частные уроки йоги и ведет групповые классы в йога-клубе премиального сегмента недалеко от Сережиного дома. Сам он занимается уже больше 20 лет, на ретриты ездит минимум раз в год и уже перестал их считать.
Сережа в ответ поделился, что недавно тоже приобщился к медитации, и рассказал про технику, полученную от Михаила. Ему было интересно мнение Николая.
– Анапанасати, – кивнул Николай. – Для начала в самый раз. Сколько сидишь?
– Минут 20—25.
– А потом что – ноги затекают или спина болит?
– Да я не пробовал особо, – Сережа пожал плечами. – Надо дольше сидеть?
– Не то, чтобы надо, просто после 40—45 минут становится сильно интереснее, – заговорщицки сказал Николай и подмигнул.
– Знаешь, как заинтриговать, – засмеялся Сережа.
– Знаю, – кивнул Николай. – Ты, кстати, на холотроп ходил когда-нибудь?
– Нет, а что это?
– Холотропное дыхание. Техника, которая позволяет заглянуть в свое бессознательное. Сильная штука. У меня после нее другая глава началась в жизни, – Николай мечтательно улыбнулся, вспоминая что-то. – Ну и медитация становится гораздо глубже. Я потому и спросил.
– Хм. А что там в этом бессознательном видно?
– Это пробовать надо, так не расскажешь.
– Ну а все таки? Хотя бы в общих чертах.
– В общих будет непонятно. Считай, что там скрыты корневые аспекты твоей личности, на которых построено то, что ты о себе знаешь.
– Хм…
– Можно сказать, что там набор переживаний, которые твоя сознательная часть не помнит, но именно они делают тебя тобой. Например, родовые переживания и внутриутробный период. Есть теория, что они во многом определяют наши подсознательные жизненные стратегии.
Сережа вспомнил слова Лехи на Патриарших и посмотрел на Николая с удивлением и сомнением.
– Что, неужели можно рождение вспомнить?
– Некоторые фрагменты точно можно, у меня такое было. И это правда интересно. Я на минутку…
Он снова отошел к столу, где два официанта разгружали новые подносы с едой. Сережа с интересом наблюдал, как внутренний «кабинет министров» высказывает разные «за» и «против», хотя, как и в случае с Дзико, решение уже принято.
– А эта техника сложная? Долго учиться надо? – осторожно спросил он, когда Николай вернулся и поставил перед собой тарелку с рыбой и салатом.
– Сама техника простая, но нужна группа и ведущий. Я тебя спросил про холотроп, потому что через неделю приезжает очень хороший ведущий. Он раньше в Москве жил, а сейчас только изредка заезжает и проводит один-два семинара для старой гвардии. Широкой рекламы не бывает, только внутри старой тусовки новость рассылается и все. И приходит несколько новичков обычно, которым старожилы рассказали, как я тебе сейчас. В общем, можешь оставить контакт, и я тебе напишу, как конкретика появится.
– Друзья, просим всех внутрь, начинаем смотреть ролик с поздравлениями, – звонко объявила именинница, появившись в дверном проеме и сложив руки рупором.
Сережа обменялся с Николаем контактами, и они пошли в импровизированный зрительный зал, который был уже полон. Он сел на свободное место позади и, как скоро выяснилось, выбор был удачным. Ролик оказался сорокаминутной приторной нудятиной. Люди на экране, стесняясь, говорили банальные фразы, неестественно улыбались и хихикали. Некоторые читали стихи, и это было еще хуже. Спустя полчаса, проклиная создателей ролика и свою вежливость, Сережа выскользнул из зала. По дороге к лифту и в самом лифте он встретил несколько знакомых, которым сослался на дела, и только выйдя наконец на улицу, с облегчением вдохнул вечерний московский воздух и расслабился.
Спустя три дня Николай прислал детали семинара. Сережа отправил в ответ несколько вопросов, ожидая, что Николай ответит, но вместо этого он предложил встретиться и поговорить вживую. По вечерам Николай вел классы, поэтому они договорились позавтракать.
Где живет мастер? (Завтрак 1/2)
В 8 утра летний Арбат уже весело гудел, влажные после поливальных машин дороги и тротуары радостно искрились на солнце, а в воздухе пахло летним городским утром.
Настроение было хорошим, и спина делалась прямой, а походка легкой. Хотелось смотреть людям в глаза и улыбаться. Встречные прохожие выглядели сегодня более четкими и фактурными – возможно, дело было в особом утреннем свете. Сереже казалось, что он не просто видит их лица и детали одежды, но чувствует их эмоциональное состояние.
Несмотря на хорошую погоду, многие из них выглядели грустными и как будто досыпали на ходу. Кроме того, почти все они отчетливо спешили и смотрели либо себе под ноги либо куда-то в никуда, так что взгляд был отсутствующим.
Около спуска в подземный переход перед Новинским Бульваром ему встретилась группа французских туристов с гидом. У них был характерный удивленный и слегка растерянный взгляд, какой бывает у людей, оказавшихся в новой непривычной им среде. Особенно это было заметно на контрасте с отсутствующим взглядом спешащих вокруг соотечественников. «Модные обезьянки с другой операционной системой приехали в соседний лес проведать сородичей», – услышал Сережа мурлыкающий голос Дроздова в своей голове и улыбнулся.
Уже начав спускаться в переход, он, повинуясь какому-то спонтанному порыву, вдруг замедлился и обернулся через плечо. Все было тем же и одновременно другим. Неожиданно для себя он увидел привычный городской пейзаж так, будто оказался здесь впервые и был таким же туристом, как эти французы – свежо, ярко, сочно очень реально. Этот странный эффект длился всего мгновение, а затем все стало прежним, словно проходящий мимо фокусник показал короткий замысловатый трюк, и растворился.
В кафе, где они договорились встретиться было уже людно. Основной контингент составляли седеющие мужчины 45+ в дорогих рубашках и костюмах.
На их фоне Николай в стильно рваных джинсах выглядел нарушителем корпоративных устоев. Глазницы черепа на его футболке и пряжка ремня были украшены стразами. Он сидел за угловым столиком и помахал Сереже рукой.
– Доброе утро, – поздоровался он, когда Сережа подошел ближе. Я тебя не слишком рано выдернул? Ты вроде говорил, что живешь тут рядом, а я переписываться не люблю, мне удобнее голосом, по старинке.
– Привет. Да, мне тут 5 минут идти, – ответил Сережа, раскрывая меню.
Подошедший к ним официант, похоже, работал всю ночь и буквально валился с ног – пытаясь достать блокнот, он два раза его уронил, потом раздраженно скомкал и засунул в карман. Но даже этот маленький бунт вышел у него каким-то обессиленным.
– Доброе утро. Я вас слушаю, – он говорил еле слышно, Сережа понял его скорее по движению губ, чем на слух. «Как бы в обморок не свалился», – подумал он. Николай попросил сырники, а Сережа – омлет.
– Я тут читал в интернете про ретриты разные, – начал Сережа, когда официант повторил их нехитрый заказ и отошел. – Мне стало интересно – а как потом в город возвращаться после такого опыта? Сложно наверное в работу включаться, да?
– Жизненный вопрос, – кивнул Николай. – На него редко отвечают честно.
Он посмотрел на телефон, словно что-то прикидывая, а потом перевернул его экраном вниз.
– Ответ зависит от того, как ты в этом городе живешь, – Николай показал кивком на людей за окном. – У каждого из них свои отношения с городом. Один встает на рассвете, а другой спит до обеда. Один выживает, а другой оставляет его месячную зарплату за ночь в клубе. Кто-то приехал, чтобы этот город покорить, а кто-то тут вырос и, наоборот, мечтает уехать. И мало кто из всех них всерьез задумывается, почему и зачем он делает то, что он делает, и живет так, как живет. Если такие мысли приходят, то их чаще всего гасят работой или домашними делами, посиделками в баре и сериалами. – Он замолчал и посмотрел на Сережу внимательно. – А на ретрите от этих вопросов отмахнуться сложно. Они встают во весь рост и окружают тебя.
– Жутковато, – Сережа сделал страшное лицо, чтобы немного разбавить серьезность Николая, но тот не улыбнулся.
– Встречаться с собой и прощаться с иллюзиями трудно. Но то, что человек получает взамен, стоит несравнимо дороже. Поэтому люди приезжают на ретрит снова и начинают медитировать дома. Наблюдение ума – это природное лекарство.
«Интересно, как так получается, – усмехнулся про себя Сережа, – вроде бы я спросил простую конкретную вещь, а уже налетел на общую лекцию».
