– Во-первых, не Мосол, а Масёл, понял? Мослов тебе в котелке не видать потому, что тебя-то и в армию не возьмут по росту, так? А Масёл меня зовут из-за того, что я, в отличии от тебя рослый и сильный. Во-вторых, раз тебя ни в армию, ни на фронт не возьмут, то и командовать неким будет, понял, Пришелец инопланетный! Там у вас все «метр с кепкой»?
– Слышишь, большой, сильный и такой же глупый, по всей видимости, человек, ведь должен знать, на какой день жирафе доходит…
– Пацаны, прекращайте! Придёт время если, на немцах свою злость сгоните, не давайте фашистам брать нас голыми руками, якшо вы друг друга изувечите, – встал между спорящими Иван Усатенко, одногодок Вити, среднего роста и с заметной худобой тела, только благодаря теплой одежды с чужого плеча, его худоба была не так явно выражено, – хорош! Нашли время и место.
– Ванька, уйди! Да не буду я его бить. Шо тут бить? – продолжал насмехаться Мясоедов, – ударь и рассыпится.
– Гляди, чтоб сам не рассыпался. Если бы не были с тобой земляками, я бы тебе показал кто тут есть Пришелец, – не сдавался и Васёк.
– Хто тут земляк? – закатился смехом Витька, – с якого перепугу?
– Ты на Тузлове родился?
– Конечно, я местный! – подтвердил заводило сельской ватаги.
– Я тоже на Тузлове родился. Только я родился от Крюково на расстоянии менее 20 километров, в Большекрепинской. Знаешь такую слободу?
– Знаю и был там не раз.
– А знаешь, что она стоит сразу на двух речках сразу? В Тузлов её черте впадает река Крепкая, оттого и называется так слобода. А, если будешь спорить, не советую, правда, в «метрике» доказательство записано. Ещё хочу добавить, что мы жили потом ещё и в х. Почтовый Яр, а это совсем рядом, километрах в десяти всего. И какой я после этого Пришелец?
– Ну, ладно. Но, а по поводу командирства, я-то смогу им стать, если не сейчас и война не закончиться, то весной пойду в армию. У меня и рост и вес, всё в норме. Умник нашёлся, – уже успокоившись, решил поставить в споре точку.
– Зёма, не хочешь доказать свою сообразительность? – теперь уже не хотел оставлять спор вот так, на неубедительной ноте Вася.
– Чего ещё тебе? – с опаской спросил Витька.
– Ты был когда-нибудь у нас в Матвеевом Кургане?
– Ну не был, а чё? Слышал, что у вас поезд ходит и на Ростов, и в Москву можно уехать. С батей как-то ездили в город, я думал учиться, но дорого это удовольствие и в городе не остался, но мы ездили через Политодельск и Покровское, напрямую.
– У нас течет река Миус, побольше Тузлова будет, пошире и поглубже. Ты можешь мне сказать, какой у неё берег круче? – прищурив один глаз, спросил Вася.
– Ну, откуда я могу знать, я же не был у вас?
– Не верный ответ. А тебе и быть там не нужно, чтобы ответить на этот вопрос. Вот я, даже если бы не был в этих местах, смог бы ответить, какой берег у Тузлова круче и на Дону не был, но тоже смог бы ответить.
– Ага, хитрюга, в школе, наверное, проходили, – высказал догадку Витя.
– Школа ни при чём. Не знаешь? Сдаёшься? – с издёвкой спросил Васёк.
– Ну… это, наверное… – ища ответ в глазах давних друзей и товарищей, но не находил, те только обиженно опускали глаза или отворачивались, – ну, а сам-то, кроме твоего Миуса, откуда знаешь?
– А это проще простого. Книжки нужно читать и не только школьные. Есть такой закон, по которому можно безошибочно сказать за любую реку, определив какой берег круче, а какой более пологий. Одну географию нужно знать, то, в каком полушарии река протекает.
– Ага, но реки могут бежать и с севера на юг, и наоборот, и на восток, и на запад. Нельзя один закон для всех применить, везде рельеф разный. Нет, не верю, – пытаясь поддержать своего главаря и друга в одном лице, смотря Витьке прямо в глаза, начал спорить с Васей Сергей Пономарь, – не-а, не верю!
– По этому закону, закону Бэра, реки Северного полушария больше подмывают правый берег, и он становится круче, а реки Южного полушария – левый. Тут замешаны силы Кориолиса, которые способствуют ускорение движущихся точек вправо в нашем полушарии, а в Южном – влево. И в каком направлении текут реки не имеет значение. Ведь мы определяем, где правый берег, а где левый как? Становимся по ходу течения реки и все дела.
Наступила тишина и было видно, что добрая половина присутствующих при споре, повернулись, как по команде по направлению течения Тузлова, а для убедительности кто-то машинально начал выставлять правую руку в сторону, соображая, работает ли закон. Видимо, многие сообразили в правильности закона, а кто-то и ничего не понял, но как быто не было, конфликт был исчерпан.
– Ну мы идем сегодня или нет? – опомнившись, показывая всем, кто тут главный, стал подталкивать идти дальше Мясоедов, скоро темнеть начнёт, – пошли!
– Витя! – добродушным тоном сказал Вася, – сила – это хорошо, но для командира голова имеет главенствующее значение. Помнишь, во сколько лет писатель Аркадий Гайдар полком командовал и его назначили на эту командную должность не потому, что он быка кулаком сшибал. Держи, зёма! – Вася с улыбкой протянул Вите свою маленькую, но крепкую руку для рукопожатия.
Витя растерялся изначально, не все ему тут нравилось, но принял предложение, вложив в рукопожатие практически всю свою силу, приплюсовав злость. У другого ладонь, скорее всего от такого тискового сжатия должна была свернуться в трубочку и от боли, обычно те, кто слабее или приседал, или делал движения, подобные борцу, хлопающему ладонью на ковру, означающую сдачу, чтобы противник ослабил захват, что означало окончание поединка, но не у этого низкорослого, но крепкого парнишки.
Долго горстка, выстроившись как-то самопроизвольно в две шеренги и это видимо потому, что первым приходилось пробивать дорогу по целине, покрытой довольно глубоким снегом. Кто шёл вслед, было уже легче. Это, так называемая волчья привычка, идти след в след.
Ноябрь 1941 года отметился на донской земле, в отличие от предыдущих лет, рано установившейся морозной погодой и снежным покровом. Морозы доходили до значений – 20
С. Тузлов практически весь уже был покрыт льдом, за исключением переката с переездом через реку, где было стремительное течение и множества промоин в узких местах реки и в тех, где были мощные родниковые подпитки, подающие «на гора» ключевую воду с температурой, превышающей температуру воды в реке.
Парни, поднявшись на курган, разинув рты и от того, что тяжело было дышать после затяжного подъёма сюда по заснеженной целине, и от того, что они теперь не только слышали, но и смогли воочию увидеть. Их взгляды на этот раз были устремлены не на запад, как в месяц назад, когда на рубеже «Миус-фронта» шли ожесточённые бои, а вниз в долину реки Тузлов на юго-восток, чуть правее Большекрепинской отчётливы были видны залпы артиллерийский орудий и по долине, как по водосточной трубе разносилась эхом канонада, раскатом поднималась вверх, туда, где горстка патриотически настроенных юнцов, не просто, как болельщики на трибунах, во время футбольного матча, переживают за исход матча, они, если бы могли, то и сами бы приняли в той ожесточённой битве участие, и будь в их руках «трёхлинейки» с пятью патронами в магазине, не раздумывая бросились бы с громогласным, разноголосым криком «Ура!» атаковать немцев с их левого северного фланга, откуда не ожидали. Несомненно, в успехе их дерзкой атаке никто не сомневался. Может быть так думали не все, но большинство точно и Вася в том числе.
– Братцы, наши наступают! Ростов, не иначе освобождают. Дед Гришка Кушнарёв гутарил, он от подпольщиков узнал, что немцы в Ростове неделю назад бойню устроили и наши за Дон отступили. А раз бахают со стороны Аграфеновки, значит наши наступают, – как знающий стратег, Коля Свиридов.
– Ты, прям всё знаешь, знахарь, – поддел Колю Витя Мясоедов.
– Да, серьёзно. Дед врать не будет. Он с соседом говорил, я подслушал случайно.
– Ладно, поглазели, хватит. Сегодня радость домой принесем. Глядишь, теперь попрем немчуру в его поганую Германию, – констатировал уведенное и явно на душевном подъёме подытожил Витя, – все на месте? Пошли по проторенной тропе, быстро дома будем.
Проявившиеся звёзды терялись на юго-востоке неба в моменты вспышек, фронт, как паровоз железнодорожного состава, при трогании делал пробуксовку ведущих колёс, приводимых шатунами, относительно рельсов с грохотом, скрежетом и паровозным гудком, только вместо гудка артиллерийская канонада.
***
В конце ноября битва за «ворота юга России» возобновились, наши войска атаковали захватчиков, которые восемь дней удерживали город и этот период вошёл в историю, как «кровавая неделя». В результате противостояния и ожесточённых боёв обе стороны понесли большие и невосполнимые потери в живой силе и военной технике, пострадал при этом очень сильно, конечно, и сам город.
При этом хочется отметить, что победоносный запал и наступательная мощь 13-й и 14-й танковых, 60-й и 1-й «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» моторизованных дивизий, штурмовавших донскую столицу, была подорвана так, что вести дальнейшее наступление на Кавказ они были уже не в состоянии.
Вскоре началась Ростовская стратегическая наступательная операция (17 ноября – 2 декабря 1941 г.) войск Южного фронта. И уже с 27 ноября тремя оперативными группами войска Южного фронта перешли в наступление и во взаимодействии с Новочеркасской группой войск 9-й армии 29 ноября освободили город Ростов от врага. Наступление было успешным, в результате чего войска Южного фронта и 56-й армии отборные танковые и моторизованные дивизии армии барона фон Клейста были разбиты и отброшены на рубеж реки Миус. На продолжительное время установился «Миус-фронт».
Согласно историческим документальным данным – «Под Ростовом вермахт потерпел первое крупное поражение, а его 1-я танковая армия была отброшена на 70—80 км на запад. Были разгромлены 14-я и 16-я танковые дивизии, 60-я и „Лейбштандарт Адольф Гитлер“ моторизованные дивизии, 49-й горнострелковый корпус. Враг потерял свыше 5000 гренадеров убитыми, около 9000 ранеными и обмороженными, уничтожено и захвачено в качестве трофеев 275 танков, 359 орудий, 4400 автомашин различных марок и назначения, 80 боевых самолетов и много другого военного имущества и вооружения».
В результате этой наступательной операции положение на южном крыле советско-германского фронта стабилизировалось, что способствовало успеху контрнаступления Красной Армии уже и под Москвой. В директиве Ставки Верховного Главнокомандования указывалось, что целью действий советских войск на ростовском направлении является «разгром бронетанковой группы Клейста и овладение районом Ростов-на-Дону, Таганрог с выходом на фронт Ново-Павловка, Куйбышево, Матвеев Курган, вдоль реки Миус».
IV
Иногда жители селений, где в непосредственной близости проходили бои, наблюдали в небе воздушные сражения. Но чаще всего малошумные ночные бомбардировщики, словно цикады в летнюю южную ночь пролетали на запад, где минут через двадцать можно было расслышать приглушенные взрывы авиабомб и тем отчётливее были эти звуки в тихую морозную ночь, когда артиллерия отдыхала от дневной «разминки» по расположению укреплённых позиций противника.
Бомбили чаще всего аэродромы немцев, расположенные в окрестностях г. Таганрога и крупную железнодорожную станцию Матвеев Курган. Но, к сожалению, авианалёты были малоэффективны, так как аэродромы очень хорошо защищались зенитными подразделениями немцев, а в самом Матвеевом Кургане крупных соединений вражеских войск не было, они дислоцировались на правом берегу Миуса на возвышенностях кряжа, с хорошим обзором подступов на несколько километров. Их оборонительные сооружения из бетоны выдерживали и артиллерийские обстрелы дальнобойной артиллерии, и взрывы авиабомб. А вот самому Матвееву Кургану досталось и сильно досталось. Немцы, при отходе сожгли много домов жителей, находящихся в эвакуации, а кто переживал эти страшные моменты жизни на прифронтовой территории, прячущихся во время обстрелов и авианалётов в подвалы или уходящие подальше от обстреливаемых позиций наших частей подальше в поле, куда снаряды фашистской артиллерии не долетали. Но много жилищ пострадало и от авианалётов самих освободителей, что было вдвойне обидно.
Варвара Максимовна, оставшаяся после ухода мужа на фронт главой семьи, дала указания, собрать нехитрые узелки и готовиться к возвращению домой. Правда, никто не мог гарантировать, что их дом уцелел и будет где жить, после возвращения. От мужа и отца семейства успели получить всего два письма. В первом письме он сообщал, что попал в состав мотострелковой дивизии 12-й армии Юго-Западного фронта и своё боевое крещение получил в сентябре месяце на Днепре в районе г. Запорожье. Во втором письме, которое было написано им уже на Донбассе, где бойцы фронта героически сдерживали врага в октябре 1941 года в Донбасско-Ростовской оборонительной операции и воевал в каких-то 100—150 км от родного дома.
Родные написали с места эвакуации, не зная дойдёт ли оно адресату или нет, да и сколько они здесь пробудут, тоже никто знать заранее не мог. Возможно, когда они окажутся дома и по месту проживания, когда наладится обстановка на фронте, получат долгожданное письмо от мужа и отца. Одно только могло радовать домашних, что их Лидия была далеко в тылу и ей там ничего не грозило, но писем от неё они не получали, будучи в эвакуации.
События конца ноября, начала декабря вселили в людей надежду на то, что, возможно, скоро наступит перелом в войне. Немецкие дивизии были остановлены под Москвой, противостояние по всей линии фронта от Ленинграда до Таганрога, хоть и везде и не на постоянных рубежах, но установилась. И тому, не в малой степени способствовали небывалые даже для наших русских зим, первая военная зима 1941—1942 годов.
