Рожденная ночью

Глава 8

Насколько просто оказалось все то, что в мыслях уже ни один десяток раз прокручивала Ирина. Приветствие, представление, начало обсуждения эксперимента и, в конце концов, предъявление претензий и упреки в том, как неосмотрительно и несвоевременно была начата работа по выявлению антинаркотического гена.

Все это осталось где-то на самой высокой дальней полке, и в данную минуту никоим образом не могло помешать беседе двух друзей.

Подходя к своему дому, Костя, конечно же, не узнал в весьма странной и смешной на первый взгляд женщине, ту самую Ирину, которая, разумеется, не то чтобы подумать о том, кто идет ей на встречу, но даже посмотреть вперед не успела. Именно поэтому, она врезалась в правое плечо пытающегося увернуться от столкновения профессора. Эта попытка оказалась провальной, в результате чего Ирина чуть было не упала. Подхватив ее под руку, Костя взглянул в глаза виновницы аварии. Он уже не смог сдержать своих эмоций, и приглушенный, невыразительный смех заставил некоторых прохожих на мгновение отвлечься от своих мыслей и дел.

Сперва опешив, Ирина оглянулась по сторонам, но смех Кости оказался настолько заразительным, что она тоже рассмеялась над собой. Их примеру последовали две проходящие мимо девушки и одна из сидящих на лавочке бабушек. Остальные либо молча покачивали головами, либо едва слышно выражали сочувствие: «…так ведь и ноги можно переломать», «сколько еще времени из людей инвалидов будут делать…?», «…яма на яме, еще бы не упасть…».

Итак, у каждого, даже у самой небольшой лужи, на этот счет было свое собственное мнение. И только двум главным действующим лицам не было никакого дела до того, когда в последний раз ремонтировали дороги, сколько ног было поломано за долгую жизнь этого дома и выложенного около него тротуара.

Странное, совершенно детское ощущение свободы выражения эмоций настолько овладело ими, что, даже, прихрамывая, Ирина веселилась. Костя, в свою очередь, помня о правилах приличия, все же не мог удержаться и уже практически обессилел от смеха. Поняв, что долго они так не выдержат, оба, не сговариваясь, не смогли пройти мимо старенькой, давно не крашеной скамейки, и присели. Ирина достала из сумки платочек и вытирала вывалившиеся из глаз огромные капли. Обычно для маскировки следов плача использовался расширенный набор инструментов, но сейчас они не были нужны. Даже зеркало не понадобилось, ведь это были слезы счастья, вырвавшегося наружу сквозь улыбку и отражавшегося, благодаря сиянию глаз, в каждой капельке. – Ты как здесь оказалась? Ни за что не поверю, что случайно мимо проходила. – Нет, что ты! Проезжала!!! – Смех снова наполнил этот небольшой островок, на котором сейчас обитали только двое.

– А, ну дальше примерно знаю. Отстала от поезда, догоняла его и так далее…

– Именно! Сразу видно, с тобой такое часто случается.

– Ну, тогда пойдем ко мне, до следующего поезда подождешь, как говорится, на станции. Ирина, конечно же, не возражала и, опираясь на руку Кости, медленно поднялась. Теперь уже боль в ноге чувствовалась несколько сильнее, поэтому хромоту скрыть не удавалось.

– Эх ты, инвалид! Хорошо, все-таки, что ты именно в меня врезалась. Ну, ничего, сейчас все поправим.

Костя, поддерживая Ирину, тихо и аккуратно нагнулся за папкой, оставленной на скамье.

– Ну, что, поехали?

Несмотря на то, что подъем оказался непростым, дальнейшее движение Ирине показалось практически безболезненным. И этому было свое объяснение – Костя так ловко поддерживал ее, что, казалось, еще пара мгновений, и каждый последующий шаг будет даваться все проще и проще. Но, подойдя, к двери, Ирина решила попробовать встать на обе ноги, равномерно распределяя нагрузку. О скорейшей реабилитации можно было забыть – поврежденная нога никак не хотела справляться со своими прямыми обязанностями.

Костя только улыбнулся и подмигнул подруге. Достав ключ из кармана, он открыл дверь и жестом пригласил Ирину войти.

– Прошу!

– Мерси.

– Я бы, конечно, сказал «не разувайся», но на улице так грязно! Да и ногу нужно осмотреть перед лечением.

– Ты что, собираешься мне назначить лечение? Может, еще и больничный отпуск предоставишь? – иронично ответила Ирина.

– Что, страшно лечиться у бывшего однокурсника?!… Да, нет, надеюсь, всего этого не понадобится, – раздеваясь, добавил Костя, взглянув на часы, стоявшие у зеркала. – Ну что ты стоишь? Вот шкаф, сюда пальто вешают. Вот банкетка, на нее можно садиться и разуваться.

– Ты неисправим, – смогла выдавить из себя Ирина сквозь душивший её смех. Она и правда замешкалась и встала в дверях, как вкопанная. Но почему? Виной тому не была ее травма, ни тем более воспоминания пережитого вместе с хозяином дома. Всего несколько неаккуратных шагов на почти сломанной ноге привели ее туда, где она на протяжении двадцати лет боялась оказаться даже во сне и в мыслях.

– А чего было бояться? – Спрашивала Ира сама себя, опускаясь на мягкую банкетку. Вот оно, то самое большое окно, из которого можно увидеть набережную. Старинный кухонный стол на одной толстой ноге в виде ствола дерева, а над входом в кухню, как и раньше, висел половник. Костя как раз выходил из ванной и прошел в кухню, немного пригнувшись. Он всегда так делал, несмотря на то, что до половника ему нужно было еще расти и расти. Это настолько рассмешило Иру, что она захотела посмотреть остальные комнаты и вспомнить, как же весело было в те далекие дни беззаботной юности. Но, расстегивая сапог, ей пришлось немного поморщиться, ведь болезненные ощущения не проходили. Наоборот, Ирине показалось, что нога опухла. Превозмогая боль, она все же стянула сапог сначала с больной, а потом и со здоровой ноги. Тут же из кухни вышел Костя со стаканом воды и, посмотрев на часы, присел на корточки. – На, пока выпей воды – сказал доктор, протягивая стакан. – Что же тут такое? Осматривая ногу, он несколько раз надавил на нее, убедившись в том, что перелома нет. – Это связки. Сейчас поправим. Костя осмотрел здоровую ногу, потом еще посмотрел на часы, насыпал в воду какой – то порошок и снова предложил Ирине выпить содержимое стакана. Послушавшись, Ирина выпила лекарство. Вкуса у него никакого не было, поэтому затруднений и протестов со стороны пациентки не поступало. – Вот и хорошо. Сейчас все пройдет. Только вставать пока нельзя. Посиди немного. – Хорошо, а это надолго? Мне бы, конечно, нежелательно задерживаться… – Да нет, не очень, как раз успеешь рассказать, что же это за ветер такой перенес тебя на нашу сторону.

– Ах, да! Я уж и забыла вовсе. У меня к тебе есть несколько вопросов.

– Я что, пропустил что-то? Ты с журналистикой связана? – нет, конечно. Это я в личных интересах. Ну, ты уже понял, наверное, что связаны все вопросы с экспериментом.

– Нет, поверь. Даже в мыслях не было такого.

Ира не могла понять, всерьез он говорит сейчас или снова смеется. Эта случайная пауза заставила вспомнить ее о ноге, поэтому она бросила взгляд вниз, на колени и попыталась положить одну ногу на другую. Но попытка эта оказалась неудачной. Более того, это настолько напугало Иру, что она вскочила с банкетки, но непослушные ноги подкосились. Падая, она ухватилась за руку Кости, который, казалось, был готов к данному повороту. Силы покидали Иру, веки стали настолько тяжелы, что даже только что проснувшийся человек не смог бы противостоять э тому внезапно заставшему бессилию. Моргнув несколько раз, Ира почувствовала на себе взгляд Кости. В это самое мгновение он усаживал ее на банкетку и улыбался.

…Весна. Проталины. Увядшие сырые листья на земле, оставшиеся еще с осени, с огромным нежеланием пропускают сквозь себя молодые побеги первых весенних кустиков, цветов и деревьев. Птицы щебечут самыми разными голосами, на всех известных им языках приветствуя наступление новой жизни. Солнце играет со своим отражением в лужах, по очереди прячась то в небольшом овражке, то на автомобиле, то на недавно выложенной брусчаткой дорожке. Дворник прохаживается по двору, следя за соблюдением порядка. Над дорожкой раскинул свои могучие ветви огромный старый тополь, хороший знакомый всех жителей дома. На одной из веток, явно, происходит важное событие – встреча или, как минимум, санкционированный митинг. Большой пушистый белый, голубой британец, черный, полосатый, рыжий и даже почти лысый кот – вот краткая перекличка, которая только что состоялась. Солнечные лучи, такие нежные и теплые, стучатся в каждое окно, и им там рады как никогда. Соскучившись по таким знакам приветствия, из подъездов выбегают дети и взрослые, но рассмотреть, куда именно они направляются, сложно. Также сложно найти подхваченный и унесенный внезапным порывом ветра шарфик или воздушный шар. Но его можно долго провожать взглядом и даже пройти за ним несколько шагов, прежде чем окончательно смириться с тем, что он не вернется, и мысленно пожелать ему удачного путешествия. Но может случиться все иначе. Шарик может лопнуть и рухнуть на землю или же зацепиться за кусты деревьев или здания. Каждый из этих вариантов в какой-то мере печален.

Как же скромна и ограничена жизнь, которую видишь только сквозь замочную скважину или щель в стене. Одна и та же сцена проходит перед глазами изо дня в день. Люди пробегают мимо, второпях не узнавая друг друга, не замечая изменений вокруг. А ведь каким красивым становится куст сирени, расположившийся за небольшой белой беседкой. И как, наоборот, наклонилась тонкая рябина, которая еще прошлым летом стойко справлялась с удержанием огромного количества ягод.

Вот так человека перестают волновать проблемы близких и родных, на второй план отходит кажущаяся естественной когда-то потребность звонить, писать и даже просто вспоминать тех, кто совсем недавно или уже давным-давно был незаменимой и неотделимой частью тебя самого.

Откуда-то слышится пение птиц, журчание ручьев, шелест листьев. Но, ни увидеть это полностью, ни почувствовать, ни тем более стать частью этого мира не получится, если так и оставаться по эту сторону двери.

Крик ребенка. Сначала едва уловимый, прерывистый, затем чуть слышные всхлипывания и, в конце концов, плач! Толчок в дверь, и яркий ослепляющий свет, кажется, сжигает дотла, заставляет зажмуриться, прослезиться и улыбнуться, вытирая неожиданно появившиеся капельки.

… – Вот, наконец-то! А я уж подумал что-то пошло не так. – Бодрый голос Кости еще перемешивался в голове Иры с мыслями и рассуждениями из сна, но донесся до Иры чуть позже, нежели пробудившие ее солнечные лучи.

– Ты пьешь чай или кофе? – донеслось из кухни.

– Чай! – на автомате ответила Ира. Солнце светило так ярко, что можно было подумать, что сон продолжается. Но перед Ирой не было скважины или щели. Она лежала на небольшом старинном диване коричневого цвета. Под голову были подложены мягкие подушки различных форм. Это показалось Ире неудобным, и она поднялась. Не понимая и не помня точно, что произошло, Ира прошла к большому письменному столу, заваленному бумагами и книгами. Рядом стояли высокие напольные часы с маятником в виде меча. На циферблате стрелки показывали ровно три часа. Сумки своей Ира не обнаружила и поэтому направилась в кухню. Проходя мимо какой-то спальни, она услышала голос Кости. Он разговаривал по телефону. Разобрать что – то определенное было практически невозможно, да Ире этого и не нужно было. Дверь была приоткрыта, поэтому она решила заглянуть внутрь. Костя стоял у окна и объяснял кому-то пользу и необходимость длительных прогулок. Он увидел Иру и подал ей знак, что скоро освободится.

– Долгие прогулки всем полезны, но не всем позволительны. Сколько времени я, например, потрачу на это? Пока кроме дороги на работу и обратно никакой прогулки не может быть запланировано. Разве что выходить на одну остановку раньше?… Можно попробовать! Ой, а нога-то у меня не болит! Я и забыла про нее.

Ира встала перед зеркалом и посмотрела на ноги – они были совершенно нормальными. Пощупав рукой икры, Ира убедилась, что никакой припухлости нет.

– Что же это было на самом деле? Ведь я все прекрасно помню… До того момента, когда уснула.

На столе у окна стояли две небольшие красивые чашки от чайного сервиза. Ира помнила его прекрасно – белоснежные блюдца, кайма которых напоминала морозные узоры. Чашки были очень легкими, практически не сужались ко дну. Сервиз был большой – на 24 персоны, и чашки делились на две части. Первая половина была абсолютна белая, а вторая – C такими же, как на блюдцах морозными узорами. Будучи студентами, Ира с Костей иногда сидели за этим столом у окна и мечтали о будущем.

– Мог ли кто-нибудь предположить, что я вернусь в этот дом спустя десятилетия? – задалась этим вопросом Ира и села на табурет. Около минуты она сидела и осматривала комнату, после чего вспомнила о том, что ей нужно было позвонить дочке. Ей снова пришлось подняться, и теперь, помня о ноге, Ира пыталась почувствовать какие-то особенности, но все было как обычно, нога оказалась абсолютно здоровой. – Это чудо, – произнесла Ира вслух и направилась к выходу. Она достала из сумки телефон и набрала номер Аллы. Но ничего кроме гудков в трубке она не услышала. Поставив телефон на дозвон, Ира снова села за стол, и в дверях появился Костя. – Ну, как нога? Вижу, ты без моей помощи отлично прошла необходимый маршрут. Поздравляю. Ты как себя чувствуешь?

– Хорошо, только не понимаю что случилось. Несколько минут назад нога распухла и сильно болела, а сейчас она как новая.

– Ну, не новая, конечно. Но на уровне своей соседки. – Отвечал Костя, записывая что-то в небольшую тетрадь. – Так, а усталость прошла?

– Да, но почему она возникала? Не понимаю!

– Это своеобразный откат, восстановление до последнего нормального состояния организма или отдельной его части.

– Неужели, ты сделал это?! Ты додумался все-таки! Ты сейчас, получается, опыт на мне ставил?

– Нет, скорее закреплял и доказывал теорию на практике. Да ты не бойся, я это средство впервые на себе испытал уже давно. Вот все дорабатываю. Но сейчас важно знать примерное время какого-то сбоя, чтобы рассчитать количество порошка и не ошибиться с заданной точкой восстановления.

– То есть, это как «в компьютере» – произнесли они одновременно, но с разной интонацией. – Итак, ты теперь знаешь рецепт «живой воды». Супер! Зачем же создавать прививку от наркотиков, если можно в любое время быстро вернуть себя в нормальное состояние? – Проблема как раз в том, что сделать это можно лишь в определенный промежуток времени, в течение часа с момента повреждения. Эти порошки я буду использовать в ходе экспериментов, если вдруг что-то пойдет не так.

Пауза, вмешавшаяся в этот разговор, очень многое поставила на свои места. Ирина никак не ожидала подобного исхода данной встречи, но неожиданность эта была ей приятна. – Я в шоке – выдохнула она и обхватила голову руками. – А разрешение на использование есть? – Нет, конечно. Я же говорю, испытываю только на себе, ну и на некоторых родных и близких. Ты теперь тоже причастна к этому.

– Совсем немного, да и я бы никогда не додумалась до такого. Ты гений. – Эх, – протянул Костя. – Дел еще очень много. Я пока и не патентую эту «живую воду», как ты ее назвала. Надеюсь, получится все-таки задавать точку восстановления в организме.

– Невероятно! Это же ключ к бессмертью. Ну и голова у тебя. Но все-таки, многих можно спасти даже без этой точки восстановления, как со мной, например, произошло совсем недавно. – Да, конечно, но все-таки лучше подождать. Вот проведем опыты, сделаем прививки, а там посмотрим, как все будет. Пока же я буду лично обследовать всех подопытных. Это слово, которое раньше Ира воспринимала в качестве описания издевательств, страшных экспериментов и прочих жестоких методов воздействия, сейчас не обратило на себя никакого внимания. Осознания того, сколько пользы и добра принесет это людям, затмило в ней все оппозиционные настроения.

Их размышления прервал звонок. Ира взглянула на экран – звонила Алла.

– Алло. Да, я уже возвращаюсь. Скоро буду.

– Уходишь уже? Смотри аккуратнее, не падай. – С улыбкой произнес Костя. – Постараюсь. Вот мой номер, – Ира вынула из сумки визитку и протянула Косте – позвони мне, пожалуйста, мне хочется продолжить наш разговор. – Отлично, договорились. Тебя проводить?

– Нет, спасибо. Я помню дорогу.

Выходя из подъезда, Ира чувствовала, что в голове ее мыслей меньше не стало, но теперь они все были приведены в порядок. Нужно было вызвать такси, поэтому Ира присела на ту же скамейку под рябиной. Удивительно, но ни на дереве, ни под ним не было практически ни одной ягоды. Лишь сверху несколько клестов добирали чуть оттаявшие льдинки. Чистый куст стоял у подъезда, где все 20 с лишним лет жили воспоминания. Только один красный след на грязном теплом снегу остался от той грозди, которую хотела сорвать Ира. – И, правда, всему свое время. Зачем ранить кого-то, если все может мирно и тихо решиться в отведенное для этого время. Последние птички вспорхнули и унеслись за новыми приключениями и открытиями. Еще немного и теплые солнечные лучи растопят этот кроваво-красный снег, ручьи смоют все его следы, и не останется ничего, давая возможность появиться на свет новому, сильному и мудрому.

Глава 9

– Надо же до такого додуматься! – Ругала саму себя Алла, пытаясь разогнать непрошеных гостей. Раньше такого никогда не случалось, поэтому хозяйка не могла сразу выбрать действенный способ выпустить птиц из комнаты. Да, да, именно птиц, ведь пока Алла разговаривала то с Юркой, то с мамой, пока она перебирала гору CD-дисков, она совершенно забыла о том, что в комнату к ней влетела синица. Дверь была заперта, телевизор в гостиной включен, поэтому и шумов не было слышно. Однако же, птичка и не шумела. Провалив все предыдущие попытки обрести свободу, она спокойно собирала, если можно так сказать, рассыпанные на полу и на столе семечки. Открытая балконная дверь не могла не привлечь новых посетителей квартиры, в результате чего чириканье и щебет пернатых самых разных мастей не только наполнил комнату Аллы, но и понемногу начал привлекать прохожих.

– О, смотрите, похоже, сегодня какое-то важное событие намечается в этом доме!

– Что сегодня происходит с птицами?

– Похоже на кадры из фантастических фильмов.

– Это что, почта теперь так оперативно работает?

– Вот это красота!

– А к нам, почему птички не прилетают?

– Нужно вызвать ветеринаров или службу зоонадзора.

– Отойдите, отойдите, мало ли что может сейчас произойти.

– Ой, давай еще немножко постоим, посмотрим.

– Я такого никогда раньше не видел!

Возгласов и диалогов на тему увиденного невозможно было перечесть, хотя, скорее всего, какой-нибудь дотошный журналист или писатель смог бы запечатлеть не только произносимые в толпе фразы, но и интонацию, и даже выражение лица каждого автора брошенной фразы.

Дети разных возрастов, юноши и девушки, взрослые и пожилые люди с интересом запрокидывали головы для того, чтобы не упустить ни единого изменения, которое могло произойти в любое мгновение.

Птицы, казалось, слетелись на балкон со всего района. Передавая последнюю информацию по этой самой, что ни на есть голубиной, почте, кто-то приземлялся, кто-то уже наоборот готовился к взлету. Воробьи больше ютились на подоконниках и козырьках соседних лоджий, смиренно ожидая своей очереди. Для птиц покрупнее вопрос очередности не был актуальным. Голуби быстро разузнали о «теплом» местечке и, долетая до балкона, прямиком направлялись в квартиру. Синицы, хотя и не так трусили, как воробьи, спокойно пролететь в дверь не могли. Постоянно подпрыгивая и перебираясь с места на место, многие из них улетали восвояси. Самые смелые все же влетали в комнату, но ненадолго. Куда вела эта распахнутая настежь дверь и почему комната за ней так притягивала птиц? Это могло бы остаться тайной, если бы не возникла здесь огромная ворона, распугавшая всех мелкокалиберных птах и влетевшая в квартиру на полном ходу.

Именно крик вороны отвлек Аллу от поглотивших ее мыслей. Вспомнив об открытом балконе, она кинулась в комнату. Беспорядок, шум и неприятный запах сразу же заставили хозяйку комнаты усомниться в правоте своих предыдущих действий относительно корректировки поведения птиц по желанию человека.

Алла хотела отворить окно, но увидела, что по ту сторону птиц было тоже немало. Единственный выход – справиться с волнением и страхом и выйти на балкон. Размахивая попавшимся под руку платком, Алла понемногу приближалась к выходу на балкон. Попутно ей удалось выгнать несколько голубей и не дать влететь новым. Вороны, нарушившей покой хозяйки, уже не было. Испуганные появлением человека на балконе, птицы взвились в воздух, но покидать столь полюбившееся местечко мало кто собирался. Небольшая стайка голубей обосновалась на крыше дома, синички и воробьи предпочли ветви растущей неподалеку липы. И только сороки с криком взметнулись в самую высь, попутно о чем-то споря и даже устраивая своеобразные схватки между собой.

Постояв немного на балконе, Алла зашла обратно в комнату. Птиц оставалось уже немного, и вид их был не самым привлекательным. Взъерошенные, испуганные и несколько потрепанные они сидели на шкафах и полках практически под потолком.

– Эх вы, бедняги. Что же с вами делать? – Алла стояла в центре комнаты и не знала, чем выманить непрошеных гостей. Использованный ранее способ не привел к положительным результатам, поэтому во второй раз использовать его было противопоказано. На птиц было больно смотреть. Хоть они и были сытыми, испуг так сильно отражался в их взглядах и поведении, что у Аллы не возникало даже мысли о том, чтобы воздействовать на животных силой. Установив один из табуретов рядом со шкафом, Алла забралась на него и потянулась к маленькому воробью. Хоть эта задача и казалась, сперва, невыполнимой, всего через пару мгновений воробышек был уже в заботливых руках и еще через секунду полетел туда, откуда и началось его необычное на тот момент путешествие. Пока Алла занималась этим малышом, на побег отважились еще несколько пернатых. Оставался только один голубь. Он сидел прямо над балконной дверью, на гардине, поэтому его достать также осторожно могло не получится. Забравшись на стол, Алла взяла в руку швабру и попыталась подставить ее под лапки птицы, чтобы та, в свою очередь, перебралась на новую подставку. Но не тут-то было. Птица пятилась по гардине от швабры, немного подпрыгивая и каждый раз ускользая от охотника. В этот самый момент раздался звонок в дверь. Алла быстро соскочила со стола и, закрыв балконную дверь, поспешила отворить входную.

– Наконец-то! Я уж и кино начала смотреть, и с нашествием птиц справилась. А ты как?

Все дела сделала?

– Большую часть. Оставшуюся, думаю, скоро тоже закончу. Ну, что? Кино еще не кончилось? – Нет, я на паузу поставила. Сейчас, пока переодеваешься, кое-какие дела закончу, и продолжим просмотр.

– Здорово, а что за фильм-то?

– Мой любимый.

– Как я и подозревала.

– Да, да, да! – Ответ Аллы едва доносился до Ирины, так как она ушла в свою спальню.

На столе был невозможный беспорядок. Все учебники и бумаги испачкались и выглядели недостаточно свежо. Собрав их аккуратнее, Алла начала озираться. Наверху никого не было, на полках и на кровати тоже. Куда мог подеваться голубь? Алла подтолкнула дверь, она была крепко заперта, а на балконе пусто.

– Мама! Там у тебя нигде голубя нет?

– Кого?

– Голубя сизого. Я же тебе говорила про нашествие птиц. В комнате у меня один оставался, когда я пошла тебе дверь отпирать.

– Нет, не вижу пока никого. Может, уже улетел?

– Да не мог он, я на балкон дверь запирала.

– Хорошо, сейчас поищем.

– Ой, вот же он! Нашла! Гляди куда додумался залезть.

Мама вошла в комнату, удивленно поглядывая по сторонам. – Вот, – сказала Алла, указывая на коврик рядом с кроватью. Именно на нем, а точнее в тапках, разбросанных по нему, голубь очень удобно расположился. Переглянувшись, мама и дочка тихонько вышли из комнаты.

– Так что же здесь произошло? Ты устроила фестиваль птиц?

– Получилось, что да. Еще с утра, когда делала зарядку, я оставила балконную дверь открытой. А потом забыла об этом. Позавтракала, проводила тебя, выбрала фильм. Только после этого я вернулась в комнату и увидела там маленькую синичку. Непонятно, что ее привлекло в моей комнате, но улетать она совершенно не собиралась. Да и мне издеваться над гостем не слишком хотелось, поэтому я не стала гонять ее по комнате, а решила подкормить. Насыпала ей дорожку из семечек и думала она по ней выйдет на балкон.

– Да, она, конечно же, сразу рванула к выходу! – недоверчиво прищурившись, прокомментировала рассказ дочери Ирина.

– Еще бы! Разумеется, она поддалась на этот подкуп. Но я проследила этот момент, пока болтала с Юркой. Всего несколько минут прошло, кажется, а птицы умудрились за это время со всей округи слететься ко мне в комнату. Хорошо, что она была заперта, а то бы мы сейчас с тобой по квартире носились с сачками и швабрами за каким-нибудь обезумевшим воробьем или галкой.