Бандиты эпохи СССР. Хроники советского криминального мира
В начале 20-х в Москве началось изучение причин преступности, буквально захлестнувшей столицу. В 1922 году Административный отдел Моссовета привлек к этой работе группу ученых. Результаты своего исследования они изложили в сборнике «Преступный мир Москвы». Это был первый научный труд при Советской власти, обобщивший не только состояние преступности в столице, но и практику работы правоохранительных органов.
Еще через год при МУРе был создан научный кабинет по изучению преступности и преступника, который стал первым научным учреждением в системе органов внутренних дел.
После того как в конце 1921 года по бандитствующим элементам в Москве был нанесен существенный удар, большинство из них решили сменить место своей дислокации и перебрались в Северную Пальмиру – Петроград. С этого момента волна преступности перекинулась в город на Неве.
Надо отметить, что и до этого Петроград не уступал Москве по части чрезвычайной криминогенности, и бандиты Питера ничем не уступали своим московским коллегам. Были и там свои знаменитости. Один из таких – Иван Белов по кличке Ванька Белка, банда которого в течение двух лет орудовала в петроградских пригородах. Их зверства по отношению к чекистам и милиционерам не знали себе равных. К примеру, попавшийся в их руки инспектор уголовного розыска Александр Скальберг принял поистине мученическую смерть: его четвертовали.
Всего же к весне 1921 года на совести банды Белки было уже 27 убийств, 18 раненых и больше 200 краж, разбоев и грабежей.
Эту банду выследили с помощью внедренного в преступную среду агента ленинградского угро Ивана Бодунова (это именно ему писатель Юрий Герман посвятил свою повесть «Наш друг Иван Бодунов», а его сын А. Герман затем снял фильм «Мой друг Иван Лапшин»). В течение нескольких месяцев Бодунов вращался в бандитской среде, пока осенью 1921 года не установил точный адрес «блатхаты» Белова – Лиговский проспект, 102. Туда и нагрянули затем чекисты и сыщики угро. В том бою бандитов практически не жалели. В результате на месте были убиты сам Иван Белов, его супруга и около десяти членов банды. Однако конец одной банды не мог снять проблему бандитизма в Петрограде в целом.
После того как в конце 1921 года волна бандитизма вновь захлестнула Петроград, Москва срочно выслала туда подмогу: в город выехала уголовная секция МЧК. В результате этого за первые четыре месяца 1922 года в городе было ликвидировано 5 вооруженных банд численностью до 150 человек, из которых 63 были расстреляны.
Особенные хлопоты петроградским сыщикам доставлял, несомненно, самый знаменитый налетчик того времени Леонид Пантелкин по кличке Ленька Пантелеев. В отличие от налетчиков-любителей, которых в те годы развелось в достаточном количестве, Пантелеев был налетчиком-профессионалом, наделенным недюжинным организаторским талантом. В его банде насчитывалось около десятка человек, действовала строгая дисциплина и тщательная конспирация. Немалую помощь в этом оказывало Пантелееву то, что был он до недавнего времени не кем-нибудь, а сотрудником ГПУ.
Приобщение Пантелеева к бандитскому ремеслу произошло при весьма необычных обстоятельствах. Мы уже упоминали о том, что до 1921 года он работал рядовым сотрудником ГПУ. Однако в один злополучный для Пантелеева день, когда он с другом решил посетить, любопытства ради, один из ленинградских притонов, там произошла чекистская облава. В числе многих задержанных оказался и Пантелеев. Узнав об этом, начальство тут же приняло в отношении его карательные меры, и Пантелеева в одночасье уволили из органов. Это было настоящим ударом для 23-летнего юноши. С таким клеймом уволенный из органов за дискредитацию звания не мог найти работу – его теперь никто не решался оформить к себе на постоянную должность. Для Пантелеева потянулись мучительные месяцы ожидания на ленинградской бирже труда. Однако дни тянулись, работу ему так и не предлагали. Зато нашлись на бирже труда друзья – такие же, как и он, молодые люди, выброшенные судьбой на обочину жизни. Среди них был и Дмитрий Гавриков, ставший для Пантелеева чуть ли не родным братом. Вместе с ним и двумя другими сообщниками Пантелеев и пошел на свое первое ограбление. Случилось это 4 марта 1922 года, и первой жертвой этой банды стал богатый ленинградский меховщик Богачев. Ограбление прошло настолько гладко, что Пантелеев со товарищи решил не останавливаться на достигнутом. Ровно через две недели после первого преступления, 18 марта, они «грабанули» квартиру доктора Грилихеса. И вновь это сошло им с рук. После этого длинная череда дерзких ограблений, совершаемых бандой Пантелеева, буквально потрясла Петроград. Причем потрясенными и обезумевшими от страха оказались новые советские буржуа, нэпманы, а простой люд был буквально в восторге от дерзости и лихости «потрошителя богатых», эдакого Робин Гуда советской поры – Леньки Пантелеева.
Отметим, что, в отличие от многих иных налетчиков той поры, Пантелеев никогда не скрывал своего настоящего имени и при каждом налете оповещал свои жертвы о том, кто их ограбил. Это был его своеобразный вызов бывшим коллегам по ГПУ, которые буквально сбивались с ног в поисках неуловимого Леньки и его друзей.
Выгодно отличался Ленька от своих коллег-налетчиков и тем, что был довольно скромен и непритязателен в быту. Он не пил и любил всего лишь одну женщину, бухгалтершу, с которой судьба свела его еще в пору работы в ГПУ. Она знала о новой «работе» своего возлюбленного, сильно переживала за него, но он никогда не давал повода чекистам уличить ее в пособничестве.
В августе 1922 года Пантелеев совершил два вооруженных налета прямо на улице, средь бела дня. Во время одного из них он убил человека – первого на своем веку. Им оказался милиционер Борзов. Дело обстояло так. Ситуация складывалась для Пантелеева и Гаврикова неудачно. Завязалась перестрелка между налетчиками и сыщиками, в результате которой Гавриков был ранен в руку. Спасаясь от погони, друзья забежали в одну из аптек, чтобы на ходу перевязать рану. Один из сыщиков, случайно оказавшийся на дороге у бандитов, заметил, куда они зашли. Не теряя времени, он бросился в ближайшее отделение милиции. Вскоре к аптеке подъехала машина с шестью вооруженными милиционерами. Когда они ворвались в аптеку, Гаврикову еще перевязывали рану, а Пантелеев сидел на лавке с револьвером в руке. Увидев, кого принесла нелегкая, Ленька не раздумывая пустил в дело оружие и убил первого же вбежавшего в помещение милиционера. Остальные на несколько секунд опешили, и этого времени Пантелееву и Гаврикову вполне хватило на то, чтобы, выбив оконную раму, выскочить на улицу. Поймать их после этого так и не удалось.
После этого убийства Пантелеев буквально обезумел. Первая кровь развязала ему руки. Когда однажды на улице его опознал один из милиционеров и попытался самолично задержать, Ленька вырвался из рук стража порядка и, недолго думая, застрелил его. Следом за милиционером он убил ни в чем не повинную старушку, возвращавшуюся с базара, а также шофера, который увез его под дулом пистолета с места происшествия.
И все же, несмотря на все ухищрения, к осени 1922 года кольцо вокруг него сжималось все сильнее и сильнее. В сентябре на одной из «блатхат» чекистам наконец удалось задержать Пантелеева, а вместе с ним и Гаврикова, Лысенкова и Рейнтона. Одного милиционера во время ареста Пантелеев все-таки убил. Арестованных поместили в «Кресты» под надежную охрану. Советская судебная машина начала готовиться к шумному процессу над знаменитым бандитом. Однако фортуна не изменила налетчику даже в тюрьме. В ней нашелся человек, готовый за хорошее вознаграждение (золото, бриллианты и помощь в устройстве его побега за границу) вызволить Пантелеева и его друзей из тюрьмы. Этим человеком оказался заместитель начальника тюрьмы. Получив обещанные драгоценности, он тут же подписал бумаги об освобождении бандитов. Так в ночь на 11 ноября 1922 года Ленька Пантелеев со товарищи оказался на свободе.
Между тем в отличие от Пантелеева тюремному начальнику повезло гораздо меньше. Бандиты «кинули» его и так и не помогли переправиться за границу. Тогда он предпринял эту попытку сам, но был схвачен и через месяц расстрелян по приговору военного трибунала.
А Пантелеев тем временем очутившись на свободе, вновь окунулся с головой в кровавую вакханалию налетов и грабежей. Уголовный розыск и ГПУ опять сбивались с ног, выискивая по «блатхатам» удачливого авантюриста. Неоднократно сыщики сталкивались с Пантелеевым нос к носу, один раз даже ранили его в руку, но поймать так и не могли. А Пантелеев, как будто пьянея от азарта этой охоты на него, входил в еще больший раж и исступление. За январь 1923 года он совершил 10 убийств, около 20 уличных грабежей и 15 вооруженных налетов. И во всех случаях пускал в ход свой револьвер, не раздумывая.
Однажды, придя в один из притонов, где на него была устроена засада, он почуял неладное уже на пороге. Не давая времени никому опомниться, он выхватил пистолет и тут же убил хозяйку притона, оперативника, ранил второго и, выскочив во двор, по пути убил дворника, подметавшего улицу.
Зная о том, что Пантелеев «трясет» поздних лихачей, чекисты решили устроить ему здесь засаду. Двое вооруженных оперативников, одна из них была женщина, сели в пролетку и помчались по вечерним улицам Питера. Однако здесь Пантелеев оказался хитрее своих преследователей. Его реакция оказалась быстрее, и оба оперативника оказались убитыми наповал.
Но вечно так продолжаться, конечно, не могло. Конец должен был наступить, и он наступил. 12 февраля 1923 года Пантелеев и Гавриков уверенно шли на одну из надежных своих «блатхат» на Можайской улице. Между тем на ней уже давно дежурила чекистская засада. И как только бандиты переступили порог квартиры, из комнаты ударил дружный залп, и Пантелеев с Гавриковым рухнули на дощатый пол.
Случилось это ночью, а уже вечером 13 февраля в газете «Красная звезда» было помещено срочное сообщение под заголовком: «Арест Леньки Пантелеева». В нем сообщалось: «В ночь с 12 на 13 февраля ударной группой по борьбе с бандитизмом при Петроградском губернском отделе Г.П.У. с участием Уголовного розыска после долгих поисков пойман известный бандит, прославившийся за последнее время своими зверскими убийствами и налетами Леонид Пантелкин, по кличке Ленька Пантелеев. При аресте Ленька оказал отчаянное вооруженное сопротивление, во время которого был УБИТ.
Вместе с Пантелеевым задержан и другой бандит, Мишка Корявый, который во время сопротивления ранен в шею. Задержаны также соучастник Пантелеева известный громила-взломщик Сашка Пан и целый ряд соучастников и укрывателей…»
Но даже после этого сообщения власти, зная о тех легендах, которые ходили в городе вокруг неуловимого Пантелеева, сознавали, что окончательно развеять всякие домысли о живучести этого бандита может только показательная акция. Поэтому и был разрешен общественности доступ в морг, где в течение нескольких дней лежал труп Пантелеева.
Между тем с введением в стране нэпа ситуация вновь начала меняться, причем отнюдь не в лучшую сторону. Расслоение общества, появление целой прослойки новых советских буржуа не могло не сказаться на росте преступности. В Москве в структуре МУРа вновь была воссоздана бригада по борьбе с бандитизмом. И хотя ситуация 1918–1920 годов повториться уже не могла, но обстановка в стране заметно усложнилась. В Москве того времени самыми известными бандитами стали Мишка Курносов и Гаврилов по кличке Землянчик, банда которого грабила кооперативы и магазины в столице и Твери.
В Питере самым громким преступлением 1923 года было вооруженное ограбление Кожевенного синдиката. Тогда государственные учреждения не сдавали ежедневно деньги в банки, поэтому в их кассах хранились немалые суммы. Вот и из кассы Кожевенного синдиката преступники в тот день похитили 96 тысяч рублей. Фабула преступления была такова.
Средь бела дня к зданию синдиката подкатили три пролетки, из которых выскочили семеро вооруженных пистолетами людей. Один из них, не раздумывая, для большего эффекта швырнул в витрину синдиката гранату. Раздался оглушительный взрыв, и стеклянная витрина разбилась вдребезги. После этого налетчики ворвались в помещение и под дулами пистолетов заставили всех служащих, а их было сорок человек, лечь на пол. При этом все грабители стреляли в потолок и ругались.
Забрав из кассы три мешка денег, налетчики еще немного постреляли, после чего выбежали на улицу и, сев все в те же пролетки, умчались прочь.
Следствие по этому делу шло несколько месяцев. У сыщиков не было ни одной серьезной зацепки, по которой можно было выйти на грабителей. И кто знает, когда бы возмездие свершилось, если бы не случай. Однажды кассир ограбленного синдиката зашел отдохнуть в ресторан «Квисисана», за одним из столиков он опознал в мужчине главаря налетчиков и тут же позвонил в милицию. Главаря взяли через несколько минут в том же ресторане. После этого задержали и остальных шестерых соучастников.
Как выяснилось в ходе следствия, главарем оказался некто Сизов. Он упорно настаивал на политических мотивах ограбления, выдавал себя за члена партии эсеров. Говорил, будто эти средства нужны были для партийных нужд. Однако, как оказалось, все деньги у него пошли на развлечения. Причем сыщиков поразил тот факт, что из 96 тысяч рублей Сизову досталось целых 70. Остальные грабители довольствовались двумя тысячами на брата (по две тысячи рублей получили и извозчики, нанятые налетчиками).
Между тем после убийства Леньки Пантелеева в феврале 1923 года бандитизм в Питере постепенно сходил на нет. Последней крупной вооруженной преступной группировкой в городе была банда Жорки Александрова, за которой числилось 39 крупных ограблений ювелирных магазинов, банков, ломбардов. Начиная свою бандитскую карьеру еще до революции, Александров сумел по-настоящему развернуться только во времена нэпа. Когда его поймали, весь Ленинград следил за судебным процессом над ним и его сообщниками. Их всех приговорили к расстрелу и лишь самого юного участника банды, который обычно во время налетов стоял на стреме, решили помиловать и дали ему несколько лет тюрьмы.
Между тем самой безжалостной бандой начала 20-х годов была банда Василия Котова. Ее главарь родился в 1884 году в деревне Суходол Вяземского уезда Смоленской губернии, в неблагополучной семье. Его отец и трое братьев регулярно нарушали закон и неоднократно попадали за решетку. Во время одной из таких отсидок отец скончался, и воспита-нием младшего, Василия, занялись старшие братья. В результате уже в 12 лет тот попался на краже и угодил в исправдом. С этого момента из тюрем Василий практически не выходил.
В 1918 году он был отпущен на свободу новой властью как «жертва царского режима» и принялся за разграбление помещичьих усадеб. Его ближайшим сообщником в этом деле был уроженец Белгородского уезда Курской губернии Григорий Морозов, который еще в 1903 году обагрил свои руки кровью полицейского. Именно под влиянием этого человека банда Котова и стала совершать массовые убийства ни в чем не повинных людей.
Одно из первых подобного рода преступлений бандиты совершили в Курске – на родине главаря. Случилось это в Казанской слободе в ноябре 1920 года. Под покровом ночи бандиты подошли к одному из домов и постучались и дверь. В качестве приманки выступила 20-летняя любовница Котова, дочь служащего железнодорожного депо на станции Курск Серафима Винокурова. Сообщив разбуженным хозяевам, что она оказалась жертвой ограбления, Винокурова попросила пустить ее на ночлег. И сердобольные хозяева дома по фамилии Лукьяновы открыли ей дверь.
Ворвавшиеся в дом бандиты не пожалели никого и после ограбления убили топором (излюбленное орудие Морозова) всех пятерых. Над детьми «смилостивились» и завязали им тряпками глаза, чтобы те не видели ни смерть родителей, ни свою собственную.
После этого жестокого преступления бандитов уже ничто не сдерживало. В январе 1921 года они ворвались в дом все в том же Курске, на этот раз в Стрелецкой слободе, и застали там сразу 16 человек. Дом принадлежал одному китайцу, и к тому в тот вечер на огонек зашли его соплеменники. Однако даже такое количество людей не испугало преступников. Они связали их всех по рукам и ногам, а затем хладнокровно раскроили им черепа с помощью все того же топора.
Прошел всего лишь месяц после этого зверства, и преступники вновь, прогуляв награбленное, вышли на охоту. В том же Курске на Хуторской улице они ограбили и убили семью из шести человек. Таким образом, всего лишь за три месяца банда Котова отправила на тот свет 27 человек.
Курский уголовный розыск был абсолютно беспомощен в деле поимки жестоких убийц, что вполне объяснимо. В те годы провинциальные службы российского угро практически не имели у себя ни профессиональных сыщиков, ни каких-либо технических средств. Поэтому банда Котова абсолютно безнаказанно творила свои зверства во многих регионах России. Так, летом и осенью 1921 года они убили две семьи по пять человек каждая в деревне Видное Гжатского уезда и близ станции Уваровка (все в Смоленской губернии). Возле станции Батюшково они уничтожили шестерых хуторян Яковлевых, после чего отправились в Калужскую губернию и в Боровском уезде зарубили сразу 16 человек из семей хуторянина Лазарева и его работника. Затем бандиты вновь вернулись в пределы Курской губернии и за пару месяцев убили еще 27 человек.
В конце 1921 года бандиты наведались и в Подмосковье, а именно – в Бородинскую область Можайского уезда. Действовали по хорошо отработанному сценарию: Винокурова стучалась в дверь, а Котов и Морозов врывались в дом. В тот раз ими были убиты пятеро членов семьи Соловьевых.
В январе 1922 года бандиты вновь объявились в Гжатском уезде, где убили всю семью Мешалкиных. Счет их жертв уже приближался к сотне, а конца кровавым злодеяниям видно пока не было. Но тут преступники, видимо, окончательно уверовавшие в свою безнаказанность, совершили просчет. В конце января 1922 года они впервые «наследили» в Москве: на Поклонной горе зарубили семью Морозовых из 6 человек. Несмотря на то что, уходя, бандиты подожгли разграбленный дом, сыщики из МУРа сумели установить приблизительную картину преступления. Однако ни один из местных преступников, известных МУРу, под этот почерк не подпадал. Стало ясно, что это дело рук заезжих гастролеров. И в это время в Москве произошло еще одно подобное преступление.
В доме № 53 по Нижне-Красносельской улице были убиты ударами топора по голове трое членов семьи Малица и мужчина, снимавший у них одну из комнат. И на этот раз, уходя с места преступления, преступники попытались поджечь квартиру.
Сыщики МУРа подняли на ноги всю свою агентуру в уголовной среде, однако личность хотя бы одного из членов жестокой банды установить так и не удалось. К тому же молчали региональные отделения угро, на территории которых произошли подобного рода преступления. Поэтому оставалось только ждать, что рано или поздно, но преступники совершат роковую для себя ошибку.
Тем временем в мае 1922 года банда Котова вновь объявилась в Гжатском уезде Смоленской губернии – на этот раз жертвой преступления стал всего один человек – 50-летняя хуторянка Федотова. Перед тем как ее убить, Морозов изнасиловал несчастную. В отличие от Котова, который всегда имел под рукой любовницу Винокурову, Морозов был один как перст, поэтому никогда не упускал возможности изнасиловать кого-нибудь из жертв. Причем ее возраст не играл для него абсолютно никакой роли.
Между тем после убийств в Москве столичные сыщики отправили во все региональные отделения угро запросы о том, чтобы в столицу сообщались все случаи подобного рода убийств. И первыми такое сообщение отправили гжатские сыщики. Однако пока это сообщение шло в Москву, бандиты совершили очередное зверство – на этот раз возле подмосковной станции Паликово в Верейском уезде. Причем на этот раз они действовали несколько иначе, чем в других случаях.
Представившись хозяевам дома сотрудниками местной милиции, они сообщили, что намерены произвести в их доме обыск. После этого, потрясая перед ошеломленными хуторянами револьверами, преступники связали всем восьмерым руки за спиной и отвели в дом. В это время во двор вошли трое молодых людей, которые возвращались с охоты и случайно оказались в этих местах. Этих людей бандиты тоже арестовали и присоединили к хуторянам.
После того как все ценные вещи были вынесены из дома и погружены на телеги, Морозов вновь взялся за топор. Однако на этот раз бдительность ему изменила. На полу дома лежали одиннадцать человек, и, когда Морозов ударом топора убил первого из них, главу семейства, остальные жертвы, крича и плача, стали расползаться в разные стороны. Морозов бросился за ними и стал на ходу убивать их одного за другим. Однако в пылу погони он не заметил, как одна из жертв, 16-летняя дочь владельца дома по имени Христина, сумела закатиться под кровать, а там заползла под стойки, на которых была сложена печь. Это и спасло ей жизнь. Таким образом, впервые за полтора года своей деятельности банда Котова оставила в живых свидетеля своих преступлений.
Чудом уцелевшая девушка сумела весьма подробно описать всех преступников, среди которых оказалось трое мужчин и одна молодая женщина. Сыщики МУРа бросились наводить справки об этих людях, пытаясь отыскать их имена в списках преступников, известных еще с царских времен. Но, пока наводились справки, банда Котова кровавым смерчем пронеслась по Подмосковью, успев за три недели убить 32 человека в Воскресенском и Наро-Фоминском уездах. В последнем они убили семью из 13 человек, большую часть которых составляли дети. После этих убийств во всех уездах прошли массовые выступления крестьян, которые требовали от местной власти немедленной поимки извергов. Власти в свою очередь обратились за помощью в Москву.
К тому времени в МУРе уже скопилась достаточная база данных о деяниях этой банды. Но так как преступники предпочитали действовать во многих областях, было решено откомандировать опытнейших сыщиков. Так, в Гжатский уезд был откомандирован агент МУРа Э. Степанов. Именно ему и удалось с помощью местных жителей установить дом, в котором бандиты оставили часть награбленного в семье Яковлевых. Владельцем этого дома оказался 19-летний Иван Крылов. После нескольких изнурительных допросов нервы парня не выдержали, и он сознался в том, что несколько раз участвовал с разыскиваемыми преступниками в грабежах и убийствах. Назвал он и их имена – Василий Смирнов и Иван Иванов. Причем внешний облик этих людей абсолютно точно сходился с описанием Христины.
Получив искомые имена, сыщики МУРа просмотрели всю свою, а также общероссийскую картотеку, но даже упоминания об этих людях не нашли. Тут пришла догадка, что бандиты могли умело маскироваться под вымышленными именами. Напасть на их след можно было, только подключив к этому делу всю общесоюзную агентуру. Что и было сделано.
В ноябре 1922 года из-под Киева пришло сообщение: мужчина и женщина, похожие по описаниям на разыскиваемых, находятся здесь. Получив это сообщение, в МУРе удивились: почему только двое, ведь в банде был твердый костяк – три человека? Однако в Москве еще не знали, что одного участника банды, Григория Морозова, к тому времени уже не было в живых: 23 сентября в лесу под подмосковной Апрелевкой Котов лично пристрелил из револьвера своего соратника. Видимо, опасения относительно того, что рано или поздно садист Морозов доберется и до него, подвигли Котова первым взяться за оружие. Но спасти Котова от заслуженного возмездия это все равно уже не могло. Через полтора месяца после этого выстрела его и его любовницу сыщики МУРа все-таки схватили в городке Нежин Черниговской губернии.
Суд над Котовым, Винокуровой и Крыловым состоялся в 1923 году в московском Ревтрибунале. Несмотря на то, что все они в один голос утверждали, что основным убийцей 116 человек был покойный Морозов, избежать высшей меры наказания им так и не удалось. В те годы революционное правосудие карало подобного рода преступников безжалостно.
В те же самые дни, когда в Москве решалась судьба Василия Котова и его подельников, в Сибири зверствовал еще один массовый душегуб – Михаил Осипов по кличке Культяпый.
Многих извергов знавала до этого земля российская, однако этот был особенным. Убивать людей доставляло ему истинное удовольствие, и он всегда делал это сам, не доверяя никому из своих подельников. Причем он не жалел никого: ни детей, ни женщин, ни стариков. Убивал целыми семьями, даже домашних животных не оставлял в живых. После злодеяний всегда оставлял свою «визитную карточку»: разложенные веером трупы на полу. Именно эта примета и навела сибирских сыщиков на мысль о том, что убийца – явно профессионал. Стали копаться в царских архивах и вскоре установили, что веером трупы раскладывал только один человек – Михаил Осипов, уроженец Пермской области. В деле была найдена даже его фотография, с которой на людей смотрел обаятельный молодой человек интеллигентной наружности. У него и кличка в преступной среде была именно такая – Интеллигент. Культяпым он стал несколько позднее.