Бандиты эпохи СССР. Хроники советского криминального мира
Между тем давнее соперничество органов МВД и МГБ в 1949 году вылилось в то, что МГБ вновь поглотило советскую милицию, подчинив ее себе, как это уже было в 1930 году. Теперь Главное управление милиции МГБ СССР состояло из трех управлений: управления милицейской службы, на которое возлагались функции охраны общественного порядка и общественной безопасности, а также проведение административных мероприятий по исполнению законов и распоряжений центральных и местных органов власти; управления по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией; управления уголовного сыска (так тогда именовался уголовный розыск). Кроме того, был создан ряд отделов по видам деятельности милиции.
Преобразовав центральный аппарат милиции, МГБ упразднило как не оправдавший себя зональный принцип руководства местными органами сыска, введя линейный (по видам преступлений). Теперь при республиканских, краевых и областных управлениях милиции были образованы учетно-регистрационные отделы, ведавшие статистикой.
Переподчинение милиции столь мощному ведомству, каким являлось МГБ, конечно, сыграло свою положительную роль, но все же не смогло снять всех проблем.
Даже в годы знаменитого сталинского порядка не переводились на Руси уникальные преступники. Одним из таких был Николай Павленко. Встречавшийся с ним сорок лет назад следователь союзной прокуратуры Сергей Михайлович Громов рассказывал: «О деле Павленко нигде публично не упоминалось. На мой взгляд, оно поучительно. Бытует мнение, что только в последние десятилетия появились крупные аферисты и мошенники. К сожалению, были они и раньше, в сталинские времена «высоких нравов». Мне довелось заниматься делами всех категорий. Это убийства, бандитизм, украинские нацисты, крупные хищения, взяточничество лиц, занимавших высокое служебное положение. Но уголовное дело по обвинению Павленко – единственное в своем роде.
В ноябре 1952 года была разоблачена и ликвидирована преступная вооруженная организация, действовавшая на протяжении 10 лет.
Ее создал в марте 1942 года, в тяжелый период Великой Отечественной войны, некий Павленко Н. М., который дезертировал из воинской части, направляемой на фронт, и через некоторое время сколотил и возглавил лжевоенно-строительную организацию под вымышленным наименованием УВР-2 (Управление военных работ). Под ее крышу он собрал дезертиров, судимых ранее людей, своих родственников и приятелей. Павленко и его сообщники, воспользовавшись ротозейством и беспечностью командиров отдельных воинских частей, обманывая и подкупая тыловиков, смогли обмундировать личный состав «своей воинской части» в форму солдат, сержантов и офицеров Советской Армии, вооружить их и, находясь в тылах действующих войск, занялись массовыми хищениями и грабежами государственного, а также трофейного имущества на территориях, освобождаемых от врага. Этот поход сопровождался бесчинствами и даже самовольными расстрелами. По существу, УВР-2 представляло собой вооруженную банду.
После окончания войны Павленко разделил значительную часть награбленного имущества между своими «однополчанами», щедро наградил их через командование других частей орденами и медалями, многих «бойцов» снабдил различными подложными документами и фиктивно демобилизовал.
Как ни парадоксально, Павленко со своей лжевоинской частью дошел почти до Берлина. Подкупив некоторых должностных лиц из числа военных комендантов в немецких городах, добился выделения для них железнодорожных вагонов и беспрепятственно вывез все награбленное имущество летом 1945 года.
После так называемой демобилизации Павленко и его сообщники создали в Калинине артель «Пландорстрой». Он стал ее председателем. Вскоре, расхитив свыше 300 тысяч рублей кооперативных денег, из Калинина скрылся, а в марте 1948 года, используя сохранившиеся у него фиктивную печать и бланки УВР-2, возродил свою организацию. Теперь уже под названием УВС (Управление военного строительства).
Основным способом массовых хищений государственных средств было заключение разного рода договоров на дорожно-строительные работы, фактически выполнявшиеся наемными рабочими и колхозниками, вовлеченными в эту организацию обманным путем и не подозревавшими о ее подлинном характере и целях.
До разоблачения в 1952 году Павленко и другие участники УВС, используя открытый счет в Госбанке, из сумм, выплачиваемых разными организациями за выполненные дорожно-строительные работы, расхитили свыше 30 миллионов рублей.
Павленко дезертировал из армии в звании воентехника 1-го ранга, а в последующие годы присвоил себе звание полковника. Маскировка созданной Павленко организации под воинскую часть способствовала уклонению от финансового и иного государственного контроля за ее деятельностью. В то же время наличие вооруженной охраны на объектах УВР-2 и УВС исключало проникновение на них представителей местных властей.
С целью конспирации в «части» была создана и так называемая контрразведка, начальником которой был один из главарей УВС Константинов (Константинер), выдававший себя за майора. Кроме него, носил форму инженер-майора Допкин, «начальник снабжения», в званиях офицеров ходили и некоторые другие участники этой преступной организации: Завада, Фелимонов, Щеголев и другие.
Документально установлено, что Павленко и его сообщники по разного рода липовым представлениям получили свыше 230 орденов и медалей Советского Союза.
В ноябре 1952 года, в момент ликвидации УВС, ее участники располагались в Киевской, Одесской, Запорожской, Днепропетровской, Харьковской, Могилевской областях, на территории Молдавии и Эстонии. В «штате» этой лжевоинской части числилось свыше 300 «бойцов», из них 50 – вооруженная охрана. При ликвидации было конфисковано 3 ручных пулемета, 21 винтовка и карабин, 8 автоматов, 18 пистолетов и револьверов, 5 ручных гранат и свыше 3 тысяч боевых патронов. УВС располагало и автотехникой – легковыми автомобилями, грузовиками, тракторами, экскаватором. Кроме того, у «руководства» в достатке имелось фиктивных гербовых и других печатей и штампов, бланков, справок…
Павленко и другие были осуждены по приговору военного трибунала Московского военного округа. Сам «полковник» получил высшую меру наказания…»
Так что, как это ни покажется странным, но, оказывается, и во времена железного сталинского порядка могли десятилетиями безнаказанно обделывать свои дела преступные группировки типа УВС. Судя же по воспоминаниям бывалых следователей, многие из нынешних громких преступлений были известны и полстолетия назад. К примеру, в конце 40-х годов много шума наделало так называемое дело Мосминводторга. Эта организация содержала в Москве павильоны, где продавались в розлив пиво и водка. Служба в этих павильонах была настолько прибыльной, что, для того чтобы устроиться на нее, требовалось «отстегнуть» начальникам 15 тысяч рублей, а эта сумма тогда равнялась шестидесяти месячным стипендиям студента-отличника МГУ. Место же руководителя павильона оценивалось в два раза выше. Зато, устроившись в павильон или палатку, можно было с помощью элементарного недолива возместить затраты в течение одного месяца. И все оставались довольны. Продавец получал свою долю левого навара, инспектора – свою, даже районное отделение милиции было не в обиде на торг, имея свой процент от левых денег.
И вот в конце 40-х годов директора торга Федунова все-таки взяли. Тогда этот арест навел страху на московских барыг, правда, ненадолго. Вскоре, используя связи в Секретариате Президиума Верховного Совета СССР, Федунов был помилован и вышел на свободу. Так что система взяточничества прекрасно себя чувствовала и при Сталине. В 1950 году в Верховном суде РСФСР на взятках «погорели» несколько членов суда и консультантов. Секретарь Военной коллегии некто Буканов за деньги подписывал для преступников различные ходатайства с указанием своей немаленькой должности, и последние прикрывались этими бумагами как щитом.
Тогда же, в 40-х годах, в стране появились и первые так называемые «цеховики», владельцы подпольных цехов, где выпускалась «левая» продукция. Об этом делится своими воспоминаниями полковник юстиции в отставке А. Лискин: «И в те времена было немало людей, обуреваемых страстью легкой наживы. Однако в рамках тогдашней хозяйственной инфраструктуры и уголовного права гражданам СССР заниматься частным предпринимательством не дозволялось под страхом уголовного наказания. Тем не менее находились и такие, кто создавал дутые артели, подпольные цеха в колхозах и совхозах и «гнал» незамысловатый, но имевший спрос ширпотреб: плащи, свитера, кофты, чулки, носки…
Они воровали, так как никаких фондов у частников не имелось. Чтобы делать «левый» товар, скажем, бытовую резинку, они порой под официальным лозунгом об экономии на производстве сырья и материалов «совершенствовали» ее изготовление на государственной фабрике. Из семи жилок, скажем, оставляли пять, а две умыкали на подпольное производство…
Были продуманы как каналы сбыта, так и система отмывания «грязных» денег. Например, преступники находили людей, выигравших крупные суммы по займам и дорогие предметы по денежно-вещевым лотереям. Подпольные миллионеры оплачивали таким счастливчикам их выигрыши двойными, а то и тройными суммами.
Однако в этих хитросплетениях, особенно при дележе добычи, возникали обострения из-за объегоривания друг друга. Но в те годы никаких разборок с применением паяльных ламп, электротока, удавок, пальбы из пистолетов и привлечения наемных убийц теневики не применяли. По взаимному согласию дельцы подбирали трех, с их точки зрения, наиболее уважаемых и мудрых старцев, которых и приглашали выступить в роли третейских судей».
Таким образом, корни отечественной организованной преступности следует искать в той командно-административной системе, что действовала еще при Сталине. Ведь сложившийся порядок управления обществом и хозяйством не мог существовать без теневой экономики, которая являлась не чем иным, как передаточным звеном между организованной преступностью и советской бюрократической системой. Другое дело, что, зная о существовании рядом с собой теневой экономики, официальная власть не давала ей возможности сильно укрепиться и расшириться и с помощью штыка раз от раза проводила профилактические мероприятия по ликвидации особо зарвавшихся теневиков. В ноябре 1952 года очередь дошла, например, до Н. Павленко. Отметим, что суммы ущерба, который наносили шайки бандитов в то время, не шли ни в какое сравнение с тем, что происходит сегодня. Специалист по организованной преступности в СССР Александр Гуров (о нем еще пойдет речь впереди), изучив в Мосгорсуде дела 40 бандитских групп, разоблаченных за период с 1946 по 1959 год, выяснил, что их «подвиги» куда скромнее, чем дела нынешних бандитов. Одна тогдашняя банда из 17 человек, занимавшаяся хищениями, причинила убыток на сумму в 3 тысячи рублей, что, по новому исчислению, равняется сумме… в 300 рублей.
В последний раз возвращаясь к имени Н. Павленко, отметим, что его «бойцы» так и не произвели в сторону законной власти ни одного выстрела. Может быть, поэтому именем этого великого расхитителя социалистической собственности в те годы сердобольные родители не пугали своих детишек и имя его не склонялось всуе среди простых сограждан в очередях и на коммунальных кухнях. Зато про всяких «черных кошек» люди судачили, не переставая. Хотя на самом деле московская банда «Черная кошка» была всего лишь молодежной хулиганской группировкой. В нее входили ребята 10–12 лет, основным занятием их был грабеж уличных палаток, в которых продавались так нужные подросткам папиросы и конфеты. Обчистив вечером палатку, ребята на прощание малевали на ее стенах силуэт черной кошки.
Однако в отличие от «Черной кошки» в Москве того времени действовали и настоящие вооруженные банды, подобные банде Горбатого из знаменитого произведения братьев Вайнеров.
Борьба за власть в правительстве СССР. Банды 50‐х
Банда Америки. Банда И. Митина. Арест Л. Берии. Создание КГБ. Чистки в МВД. Борьба с преступностью. Упразднение МВД СССР15 апреля 1949 года в Московский финансовый институт кассиры Тимакова и Никитина привезли 258 тысяч рублей зарплаты. В шесть часов вечера, когда кассиры вошли в вестибюль института, к ним приблизился молодой человек и тремя выстрелами из пистолета уложил наповал. Схватив мешок с деньгами, он выскочил на улицу и, сев в поджидавшую его у входа «победу», скрылся с места происшествия. Этим убийцей и грабителем оказался 25-летний Павел Андреев, в уголовной среде известный под экстравагантной кличкой Америка, предводитель банды из 14 человек. Эта банда долгое время занималась вооруженными налетами на магазины и кассы Подмосковья. Но деньги, добываемые бандой после подобных налетов, были не столь большими и проедались, пропивались ее участниками в считанные недели.
Америка же мечтал о солидном куше, причем делиться ни с кем не хотел. Поэтому когда в один из апрельских дней 1949 года в ресторане «Звездочка», что на Преображенке, к нему за столик подсел неизвестный и предложил без особых хлопот «взять» кассу финансового института, Америка сразу согласился, чем и поставил финальную точку в своей бандитской карьере. В машине, брошенной налетчиками на Башиловке, сотрудники МУРа нашли «пальчики» Америки, и с этого момента судьба его была предрешена. Но так как Павел Андреев теперь проживал по подложным документам не у родителей, а в отдельной комнате в Сокольниках, достать его муровцам удалось не сразу. Лишь после того, как в далекой от Москвы Казани агент угрозыска по кличке Брюнет вывел своих товарищей на изготовителей фальшивых документов и оттуда ниточка протянулась в Москву, муровцы установили, наконец, под какой фамилией нынче скрывается Америка. Было установлено, что Павел Андреев теперь является Никитиным и числится художником-модельщиком в Производственном комбинате МОСХа. 20 мая 1949 года в Сокольниках на квартире Америки сотрудники МУРа арестовали почти всю банду. Так и не сумел Павел Андреев вдоволь погулять на ворованные деньги, получив по суду 25 лет отсидки.
Не успело стихнуть эхо суда над бандой Америки, как Москва вновь содрогнулась от страха перед бандитскими налетами. 26 марта 1950 года трое налетчиков, представившись ни много ни мало сотрудниками МГБ, ворвались в промтоварный магазин в Тимирязевском районе и «обчистили» его кассу на 68 тысяч рублей. Пораженные такой наглостью, московские чекисты попытались по горячим следам сесть банде на «хвост», но та на некоторое время «легла на дно» и легко избежала всех неприятностей.
После того как страсти вокруг дерзкого налета несколько улеглись, банда вновь дала о себе знать. 16 ноября 1950 года ею был ограблен магазин водного бассейна на 24,5 тысячи рублей, а 10 декабря – промтоварный магазин в Кутузовской слободе на 62 тысячи рублей. Столь солидный куш (почти 90 тысяч рублей) и дерзость банды заставили заговорить о ней всю Москву и округу. Сыщики из МГБ и МУРа буквально сбились с ног в поисках неуловимых налетчиков. По свидетельским показаниям, верховодил у них высокий белобрысый парень в коричневом кожаном пальто. На правом плече пальто кожа была вырвана треугольным клочком, а затем аккуратно зашита. Вооружен белобрысый двумя пистолетами, один из них – «ТТ». Второй преступник был низкого роста, в телогрейке, он обычно складывал в сумку все наворованные деньги. В описаниях третьего преступника свидетели путались.
Однако, даже несмотря на описание двух бандитов, сыщики так и не могли выйти на них через своих информаторов в преступной среде. Судя по всему, налетчики не имели никакого отношения к уголовному миру. Это значительно усложняло поиски.
В МУРе были созданы две оперативные группы: одна, во главе с полковником Семеном Дегтяревым, занималась розысками бандитов в Москве, другая, во главе с Игорем Скориным, прочесывала область. От Москвы операцию курировал А. М. Овчинников, от области – начальник областного угро Андрей Холомин.
Между тем преступники, чувствуя свою безнаказанность и дурея от легких денег, стали действовать наглее и безжалостнее. 1 февраля 1951 года возле одного из промтоварных магазинов в Ховрине ими были убит оперуполномоченный местного отдела милиции Кочкин. 11 марта та же участь постигла и лейтенанта милиции Бирюкова. Вместе с последним шальные пули бандитов сразили наповал и двух случайных свидетелей – мастера одного из московских заводов и женщину.
Эти убийства средь бела дня настолько всколыхнули Москву, что партийные власти не могли оставить их безнаказанными. Первый секретарь МК ВКП(б) Никита Хрущев собрал у себя все руководство столичной и областной милиции и поставил вопрос ребром: либо вы ловите банду, либо каждый из вас ответит перед партией своей карьерой. В доказательство серьезности своих слов Хрущев тут же публично снял с должности и арестовал начальников двух райотделов милиции – Тимирязевского и Химкинского.
Но даже столь крутой разговор в кабинете главного партийного руководителя Москвы не исправил положение в лучшую сторону. Банда по-прежнему была неуловима. Продолжали звучать выстрелы, и лилась невинная кровь. До февраля 1953 года (то есть в течение последующих 23 месяцев) преступники успели совершить еще 15 вооруженных налетов, убить одного (в общей сложности – трех) милиционера и пятерых гражданских лиц и награбить денег на сумму 292 тысячи 500 рублей. И кто знает, сколь долгим оказался бы кровавый путь этой неуловимой банды, если бы не секретный агент милиции по кличке Мишин. Именно ему выпала участь быть внедренным в эту банду, которую взяли ранним февральским утром 1953 года. В нее входили четыре человека, а возглавлял ее мастер одного из заводов в Красногорске 26-летний Иван Митин. Эта преступная группировка, наводившая ужас на Москву и область в течение почти трех лет, была уникальна, прежде всего, тем, что члены ее были вполне добропорядочными гражданами, числились передовиками производства и не имели никаких уголовных контактов. Последнее обстоятельство и позволяло ей просуществовать столь долгое время и путать все карты московским сыщикам. Главарь банды Митин чуть ли не под страхом смерти запретил своим подельникам «светиться» с награбленным в злачных местах столицы, и никто из них не посмел его ослушаться.
И все же, сколько веревочке ни виться, но на каждого Горбатого находился свой Шарапов и на каждого Митина – свой Мишин.
В дни, когда банда Митина содержалась в тюрьме Лефортово, на даче в Кунцеве 5 марта 1953 года скончался Иосиф Сталин. Смерть его повергла в уныние миллионы людей, но только не его ближайших соратников из кремлевского руководства. Один из выдающихся деятелей коммунистической системы Лаврентий Берия начал свое новое и последнее стремительное восхождение к вершинам государственного руководства.
Для того чтобы вернуть себя к руководству силовыми министерствами (МГБ и МВД), ему понадобилось всего 10 дней. 15 марта 1953 года Л. Берия в четвертый раз за советскую историю объединяет МГБ СССР и МВД СССР в одно министерство и становится министром внутренних дел Союза. Его рвение в те дни, кажется, не знает никакого предела. Отстраненный в 1945 году от фактического руководства карательными органами, Берия теперь стремится наверстать упущенное. «Я прекратил ежовщину, – заявил он тогда. – Теперь я прекращу и игнатовщину!»
Семен Игнатьев, кадровый партийный работник, в июле 1951 года был направлен Сталиным для руководства МГБ, одновременно занимая должность заведующего Отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б). Встав во главе МГБ, С. Игнатьев сделал все от него зависящее, чтобы усилить партийный диктат над органами госбезопасности. Сотни партийных чиновников пришли в МГБ, вытесняя оттуда чекистов-профессионалов.
Став в марте 1953 года министром внутренних дел, Берия запустил колесо в обратную сторону. Полностью игнорируя прежний порядок назначения на руководящие посты (когда для этого требовалось согласие ЦК ВКП(б)), Берия стал целенаправленно удалять из МВД всех работников, прибывших из партийных органов.
На следующий день после своего назначения на пост министра Берия направляет секретарю ЦК КПСС Н. Хрущеву документ следующего содержания: «ЦК КПСС. Тов. Хрущеву Н. С. В связи с объединением органов бывшего МГБ и МВД прошу утвердить министрами внутренних дел республик, начальниками краевых и областных управлений МВД (далее следуют 892 фамилии генералов и полковников с указанием должностей, на которые они назначаются). В дальнейшем может оказаться необходимым сделать некоторые изменения в этом составе, независимо от этого представляемых товарищей необходимо утвердить. Л. Берия».
На должность начальника Главного управления милиции МВД СССР в том списке рекомендовался 52-летний кадровый чекист (в течение последних 10 лет он возглавлял пограничные войска страны) Николай Стаханов.
Реорганизационная деятельность Л. Берии на посту министра внутренних дел продолжала набирать свои обороты. В том же марте 53-го Берия вывел из подчинения МВД строительные главки, а ГУЛАГ передал Министерству юстиции. В своем министерстве Берия оставил лишь оперативный аппарат.
На шестой день после своего назначения Берия вошел в Совет Министров СССР с предложением прекратить строительство 20 крупных объектов (строительство гидротехнических сооружений, железных, шоссейных дорог и предприятий). 24 марта Берия пишет записку в Президиум ЦК КПСС с предложением провести в местах заключения амнистию среди осужденных, которые не представляют для населения особой опасности, получивших за свои преступления срок до 5 лет, осужденных независимо от срока наказания за должностные, хозяйственные и некоторые воинские преступления, женщин, имеющих детей до 10 лет, беременных женщин, несовершеннолетних в возрасте до 18 лет, пожилых мужчин и женщин, а также больных.
Указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии был принят 27 марта 1953 года, и согласно ему подлежали освобождению из лагерей и тюрем 1 181 264 человека из 2,5 миллиона осужденных.
Но эта широкомасштабная амнистия, затеянная Берией в целях поднятия собственного престижа, проводилась в жизнь бездарно. В результате преступной халатности многих начальников лагерей и тюрем на волю были выпущены сотни опасных преступников. И в связи с тем, что паспортные ограничения были сняты в 340 городах Союза (кроме Москвы, Ленинграда, Кронштадта, Севастополя и Владивостока), криминогенная обстановка в стране резко обострилась. Многие города страны в буквальном смысле слова перешли на режим чрезвычайного положения. Даже в Москве было неспокойно. Сотрудники МУРа работали круглосуточно, отлучаясь домой лишь на несколько часов. Почти все сыщики работали на улицах города, опытным глазом определяя блатных. К осени вал преступности, захлестнувший столицу, был сбит.
Тем временем в апреле 1953 года либеральная политика нового министра внутренних дел продолжилась. Было закрыто «дело врачей», а в июне, по предложению Берии, Президиум ЦК КПСС ограничил права Особого Совещания при министре внутренних дел.
Как это ни парадоксально звучит в наше время, но именно Л. Берия, гораздо раньше Н. Хрущева, стоял у истоков десталинизации советского общества, способствуя тому, чтобы имя Сталина постепенно исчезало со страниц массовой печати. Если в апреле и мае в передовых статьях «Правды» все еще встречалось имя «вождя всех народов», то за период с конца мая до конца июня 1953 года (то есть до ареста Берии) на Сталина была лишь ОДНА ссылка. Но после ареста министра МВД имя Сталина только за первую неделю июля было названо 12 раз.
В бюллетене «Радио Свобода» в январе 1972 года на эту тему писалось: «Берия, вероятно, понимал яснее и дальновиднее, чем его сотрудники в Президиуме ЦК, что вся эта (сталинская) система так или иначе обречена и что лучше всего взять инициативу в свои руки и опрокинуть эту систему. Но даже в таком случае можно сказать с уверенностью, что Берия не мог сам начать в 1953 году процесс десталинизации… По многим причинам можно предположить, что Маленков стоял на более умеренном, либеральном крыле партии, тогда как Хрущев в то время еще противился десталинизации».
Вернув себе после смерти Сталина реальную, ничем не ограниченную власть, Берия основательно взялся и за перестройку партийных кадров. Его уполномоченные на местах на основе собранного компромата должны были регулярно оповещать своего министра о деятельности партийных органов. Выглядело же это так. Один из уполномоченных, некий Ткаченко, сообщал тогда Берии в Москву: «партийные и советские руководители республики, на наш взгляд, работают мало. Секретарь ЦК ВКП(б) иногда вечерами, как правило, бывает на работе, остальные не работают.
Лично т. Суслов работает мало. Со времени организации бюро ЦК ВКП(б) около половины времени он провел в Москве, в несколько уездов выезжал на 102 дня, днем в рабочее время можно часто застать его за чтением художественной литературы, вечерами (за исключением редких случаев, когда нет съездов или совещаний) на службе бывает редко».