где гарью наших душ куски огня
воняют
залпом ста мортир
нам выжечь бы под корень всё
и истребить свои грехи,
всё то, что нас на части рвёт,
всех демонов
на мастихин
плеснуть бы кровью
полотно
судьбы изрезать на куски
взлететь
с тобой упасть на дно
остервенело,
вопреки!
Как думаешь, что означают наши чувства?
Любовь и ненависть, а также безразличие?
Всё это части нашей глупости или искусства
природного в спиралях хрупких генетических
молекул, сцепленных друг с другом Богом
для развлеченья ли или конкретной цели?
И выйдет ли нам это краем или боком,
возьмём ли мы осадой замки и турели?
И что гореть начнёт: огонь любви и страсти,
а может быть, земля под нашими ногами?
Чьи флаги будут развеваться на ветру —
со звёздами или крестами свастик?
И разбомбим мосты мы или наведём их между берегами?
Как думаешь, что будет дальше, друг сердечный?
Кем станем мы друг другу через много лет?
И сможем ли мы дать ответ на вечный
вопрос о смысле жизни нашей
или нет?
Лимоны жёлтые фонарных ламп
висят в моём окне.
Его ночной эстамп
в квартире за прозрачной тюлью
висит, качаясь на ветру, латунью,
начищенной до блеска, светится, сияя,
пространство комнаты красиво дополняя.
В лимонном свете старые гардины,
Бахметевский хрусталь, Кандинского картины
(конечно, копии же) тонут, словно камни
в объёме чёрной глянцевой воды.
Подрамник
окна белеет только в темноте густой, шершавой,
к стеклу прилипшей и к золотоглавой
лазурно-белой церкви на холме у Волги,
уснувшей в русле. Бесконечно долгий
июнь втекает в грозовой июль,
вплетая сырость в дымчатую, цвета неба тюль,
толкая время к грани, за которой тьма
и безысходность, кровь во рту, сурьма
любви, сгоревшей между наших тел,
сплетённых в узел, грязно-белый мел
вокруг их линий, почерневших лиц
с провалами пустых глазниц
в застывшем времени на крае неба…
Сказать ещё хотя бы раз «тебя люблю я»
мне бы…
щемящий сердце запах дыма от костров
холодный дождь осенний бьётся в окна
обрывки ветром смятых облаков
листвы опавшей ржавые волокна
болит душа моя, свербит моя печаль
сжимая сердце чёрными тисками
я больше не любим и не любима ты мной
и мне очень жаль
что не исправить это
этими словами
казалось, что любили мы друг друга
казалось, что мы были словно целое
как линии божественного круга
как небо чистое, лазурно-сине-белое
казалось, что не можем друг без друга мы
прожить ни дня, как будто птицы-лебеди
и что не будет никогда зимы
не упрекнёт никто: «вы лицемерите!»
но это всё, как утренний туман
растаяло, исчезло над полями
похоже, это был самообман
а может, нам не повезло с ролями
