Рыжий доктор

– Да кому же говорить? – рассмеялся он.

– Вашей тете.

– Хорошо, не скажу! А Рыжику можно? А то меня просто распирает от восторга!

– Вы серьезно?

– Абсолютно! Я в восторге! О, я придумал, как с этим быть! Мы могли бы сейчас где-то пообедать, поговорить. Как вам такая идея?

– А разве Розалия не ждет вас к обеду? – лукаво осведомилась женщина.

– А я сейчас ей позвоню, предупрежу. Она не будет в претензии.

– Только не говорите обо мне!

– Как угодно даме!.. – он уже набирал: – Тетя Роза, я тут встретил знакомых…

– И не придешь обедать? – сразу же проговорила Розалия Моисеевна.

– Именно!

– Хорошо, что предупредил. Развлекайся, детка, – и сразу повесила трубку.

– Спасибо! – проговорил Игорь Анатольевич уже сам себе.

– Что она сказала? – полюбопытствовала Оксана.

– Сказала: «Развлекайся, детка!»

Оксана рассмеялась. Смех у нее был какой-то ужасно милый…

– Куда пойдем?

– Сейчас везде полно народу, но через полчасика все схлынет. Хотя я знаю тут на пляже одно место… Пошли!

– Пошли!

Она привела его в пляжное кафе, где часть столиков стояло прямо на песке под большими зонтиками.

– Я тут как-то пил кофе…

– Здесь еда немудрящая, но вполне вкусная.

Им сразу же подали меню на иврите.

– Попросить английское меню? Русского тут нет.

– Если можно.

В меню было совсем немного блюд.

– Что посоветуете?

– Я тут люблю фиш энд чипс. Вкусно. Но вам, как врачу, это может показаться ужасно вредным.

– Я же не диетолог, – засмеялся он. – И люблю вредное… Так что с удовольствием возьму фиш энд чипс. Я это ел в Лондоне, был там на научной конференции. Это было довольно вкусно…

– Вам понравился Лондон?

– Я был в такую жуткую погоду и всего два дня… Впечатления были размыты дождем.

– А я иногда так мечтаю тут о дожде…

– Расскажите о себе, Оксана!

– Зачем вам это?

– Интересно. Вы мне очень нравитесь, если честно.

Она улыбнулась. Ей явно было приятно это слышать.

– Если честно, вы мне тоже. Но что же вам рассказать…

– Все, что сочтете возможным.

– Ну, я из Москвы, окончила Гнесенку по классу скрипки, но на сольную карьеру даже не рассчитывала. Это как-то сразу было понятно. Да я и не рвалась, работала в эстрадном оркестре, правда, очень классном. И меня это устраивало, я человек без особых амбиций… Вышла замуж за коллегу, а вот у него было много амбиций, но мало таланта… Ну сами понимаете, каково жить с таким человеком. Я выдержала год… Потом была попытка номер два. Правда, брак был гражданским. Он работал сисадмином в одной очень крупной фирме, и нам абсолютно не о чем было говорить. А потом появился талантливый художник, и вроде бы все с ним было хорошо, но он был одержим маниакальной идеей – во что бы то ни стало ехать на историческую родину. Я тогда была готова за ним хоть в огонь и в воду… И попала в пекло в буквальном смысле слова, такой чудовищный климат… Но ничего, привыкла, приспособилась… Правда, с работой было плохо, в результате переквалифицировалась в парикмахеры. Но тут меня неожиданно ждал успех, я даже выиграла два международных конкурса… Все вроде бы наладилось, но тут выяснилось, что мой муж тем временем связался с ортодоксами и стал требовать, чтобы я придерживалась всех правил кашрута, чтобы одеваться как подобает, и вообще… Короче, я его послала…

– И как я слышал, вылили целую кастрюлю борща на его ортодоксальную голову?

Она рассмеялась в ответ и продолжила:

– Было дело! А сейчас мне хорошо! Я неплохо зарабатываю, сама себе хозяйка… Знаете, мне нравится моя работа…

Тут им принесли заказ. На огромной тарелке лежало много кусочков обжаренной в панировке рыбы и гора жареной картошки. Выглядело все очень аппетитно. И еще поставили на стол ведерко, полное узких разноцветных пакетиков.

– Это кетчуп, майонез и еще соус «Тысяча островов».

Кроме того, на тарелке стояли еще две соусницы. Соус там был прозрачно-красный и белый.

– Эти на тарелке довольно острые, – предупредила Оксана, взяла рукой кусок рыбы и, обмакнув его в красный соус, с наслаждением съела.

Доктор Симачев последовал ее примеру и тоже стал есть рыбу руками. И картошку тоже.

– Правда же, так вкуснее? – спросила Оксана.

– Несомненно!

Они посмотрели друг на друга и начали хохотать.

– А еще я люблю есть руками сосиски! – заявила вдруг Оксана.

– Я тоже! Знаете, какая со мной была история в Берлине?

– Научная конференция?

– Нет, поездка к другу. Так вот, он повел меня в магазин «Карштадт», мне нужно было купить костюм для защиты диссертации, но не в этом дело. После покупок мы поднялись на последний этаж, поесть в ресторане самообслуживания. И вдруг я увидел там то, о чем слышал только от отца, который когда-то служил в Германии.

– И что это?

– Боквурст! Это такие сардельки, толстые. И, как уверял отец, самые вкусные в мире. И теоретически я знал, как их следует есть. С немецкой чуть сладковатой горчицей, белой булочкой и запивать ледяной колой!

– Ой, даже звучит вкусно! – воскликнула Оксана.

– И есть их следует руками. А я, дурак, постеснялся, кое-как отпилил кусочек, сунул в рот и понял, что это мечта! Тогда я уже с силой нажал на тупой нож, и сарделька отлетела в сторону, приземлившись на решетку вентиляции возле окна.

– И что вы сделали?

– Кинулся за ней! Обтер салфеткой и слопал! Мой товарищ был в шоке, а я ему сказал тогда: «Ничего, Лешка, на полу микробы давленые!» Как мы хохотали…

– Да, смешно, особенно, учитывая тот факт, что вы хирург!

– А хирурги, по-вашему, не люди? К тому ж по этим решеткам никто не ходит… С тех пор прошло уже несколько лет, а я жив, как видите.

– А вам понравился Берлин?

– Очень! Там какая-то особая атмосфера, как мне показалось…

– А в каких еще городах вы были в Германии?

– Во многих. Я полгода стажировался во Франкфурте, успел кое-что повидать. Сам Франкфурт мне не понравился. Скучный какой-то… А вы, Оксана, много ездили?

– Да не очень. А почему вы один? Такой интересный мужчина…

– Я? – искренне удивился доктор Симачев.

– Ой, только не надо кокетничать…

– По-вашему, я кокетничаю? – ужаснулся он. – Нет, просто… Знаете, я всегда был одержим своей профессией, а сейчас… Сами видите… Приехал сюда, погреться, прийти в себя… Я дневал и ночевал в клинике. А уж когда стал заведовать отделением, вообще… Я думал только о работе, о том, чтобы молодые ребята, приходящие к нам в интернатуру, не балбесничали… У меня в отделении не было молодых медсестричек, только тетки за пятьдесят.

– Это чтобы соблазна не было?

– Конечно!

– Но ведь ваше отделение не на необитаемом острове находилось! А в других-то небось таких строгих правил не придерживались?

– Разумеется. Но это как минимум уже другой этаж…

– Вы и вправду такой наивный? – засмеялась Оксана. – При нынешних средствах связи…

– Мне один из моих учеников как-то сказал, что я из больницы делаю храм…

– Вот даже как…

– Но он сказал это с осуждением, был раздражен и даже зол на меня.

– И вы его не выгнали?

– Выгнал, практически с волчьим билетом, но не за это.

– А за что?

– За наплевательское отношение к пациентам. За хамство! – жестко сказал доктор Симачев.

Ого какой, подумала Оксана, а с виду просто лапочка, надо же…

– А хорошо тут, правда? – решила она перевести разговор.

– Тут, на пляже? – уточнил он.

– Ну да.

– Факт, очень хорошо…

– А когда вы уезжаете?

– Через десять дней.

– Хочется домой?

– Да нет, совсем не хочется… Хотя, думаю, с появлением Рыжика дом станет более уютным, – улыбнулся доктор.

– Ну, для уюта надо еще завести женщину. Я знаю, вы живете один…

– Женщину для уюта? В таком случае достаточно будет нанять домработницу. По крайней мере, не станет лезть в душу…

– По-вашему, я лезу вам в душу? – испугалась вдруг Оксана.

– Боже упаси! Я имел в виду совсем другое… Вы тут ни при чем…

Господи, что я несу! Я же невольно обхамил ее, а она такая привлекательная, милая…

– Оксана, простите меня, я тут наговорил черт-те чего…

– Да я понимаю. Вы боитесь посягательств на вашу свободу. У вас большой негативный опыт в общении с нашей сестрой. Но со мной вам нечего бояться. Я в Израиле, вы в России. Я чувствую, что нравлюсь вам…

– Факт! Правильно чувствуете. Но вы мне не просто нравитесь… Вы мне чертовски нравитесь! Но я… я просто не знаю, как с этим быть…

Она звонко рассмеялась.

– Как там было у Пушкина? «Ужасный век! Ужасные сердца!» Совсем мужиков загнобили… Я не стану обвинять вас в харрасменте, а просто приглашу вас к себе, вот прямо сейчас. Как вы на это смотрите? – лукаво улыбнулась она.

– С восторгом смотрю! Надо позвать официантку со счетом!

Она потянулась за своей сумочкой.

– Не вздумайте! – рявкнул он.

– Скальпель! Зажим! – фыркнула она. – Прелесть! Настоящий мужик чувствуется!

Он уже дрожал от нетерпения, так ему хотелось ее прижать к себе.

– Идем скорее, – хрипло прошептал доктор Симачев.

По пологому пандусу они поднялись на набережную.

– Ой, смотрите! – закричала Оксана.

По набережной на скейте катился мопс. Причем стоило доске замедлиться, как песик соскакивал, разбегался и, придав скорости скейту, катился дальше.

– С ума сойти! Смотри, Игорь!

– Да, удивительное зрелище! – пробормотал он, отметив про себя, что она уже говорит ему «ты».

По случаю субботы на набережной было очень много народу.

Доктор вдруг обнял Оксану за плечи и прижался губами к ее шее. И ощутил ответный импульс.

– Потерпи, Рыжик, нам уже близко, – прошептала она.

– Ты сводишь меня с ума!

Последние сто метров они почти уже бежали. Войдя в подъезд, оба замерли и бросились вверх по лестнице. Она жила на третьем этаже.

В октябре в Израиле темнеет куда раньше, чем в Москве.

Игорь Анатольевич вернулся к тетке в начале девятого в полном смятении. Открыл дверь своим ключом и тут же ему под ноги с воплем кинулся котенок. Доктор Симачев подхватил его на руки, поцеловал в лобик, прижал к себе.

– Прости, маленький! Такое дело…

Тетка тоже выглянула в прихожую.

– Тебя можно поздравить?

– С чем, тетя Роза?

– Дорогой мой, тут трудно что-то утаить… Я в окно видела, как вы с Оксанкой мчались… Ясно же зачем, если ты сразу же не появился. Что ж, она хорошая женщина, и тебе давно пора… Ишь, покраснел, как мальчишка… Ужинать будешь?

– Спасибо.

– Спасибо, буду, или, спасибо – нет?

– Буду!

– А найденыш твой извелся весь, плакал…

– Я уж извинился перед ним.

– Он принял твои извинения? – усмехнулась тетка.

– Судя по тому, что не слезает с моего плеча, принял, – рассмеялся Игорь Анатольевич.

– Это что же, курортный роман?

– Откуда я знаю… Я ведь скоро уеду…

– Ты влюбился?

– Откуда я знаю?

– Какие ж вы, мужики, гнусные… Она же небось влюблена уже до полусмерти…

– С чего вы взяли? – вдруг перепугался доктор Симачев.

– Ты ей сразу глянулся, а она не такая, чтоб первого попавшегося к себе тащить… Она женщина с глубокими чувствами…

– Тетя Роза, чего вы от меня хотите?

– Могу продолжить твой монолог: «Тетя Роза, чего вы от меня хотите? Чтобы я, переспав с женщиной, сразу сделал ей предложение? Бросил все и остался в Израиле, где мне нечего делать? Я сюда приехал ненадолго…» И так далее. Я права?

– Правы! Конечно правы! Но дело в том, тетя, что мы с Оксаной абсолютно взрослые люди. Она не девчонка, которую я лишил невинности…

– Замолчи! А то наговоришь такого, что самому потом тошно будет. Но ты, конечно, прав, я не стану лезть в ваши с Оксанкой дела. Меня все это не касается… Я пойду смотреть сериал, а ты помой посуду.

– Конечно, тетя Роза. И не надо на меня сердиться.

– А я и не сержусь… Ваше дело молодое…

Когда утром он вышел на кухню, тетушка стояла у окна.

– С добрым утром! Что вы там высматриваете?

– Ничего. Просто люблю смотреть в окно. А вон, кстати, твоя идет… На работу.

Он невольно подскочил к окну. Тетка ухмыльнулась. В самом деле, он увидел Оксану в шортах до колена и свободной белой рубашке. Она шла быстро и говорила по телефону. Его кинуло в дрожь. Если она оглянется… Он не успел придумать, что тогда будет, как она подняла руку. К ней быстро подъехало такси. Она села и уехала, не оглянулась. Вот и хорошо…

До отъезда доктор Симачев еще трижды побывал у Оксаны. Это была неподдельная страсть с обеих сторон, но никаких разговоров о дальнейшем никто не заводил. Казалось, оба понимали, что они с разных планет. Им было хорошо вместе, но…

Накануне отъезда Розалия Моисеевна спросила:

– Скажи, детка, а если я на прощальный ужин приглашу Оксану?

– Ничего не имею против.

Но Оксана отказалась, сославшись на то, что должна подготовить к конкурсу свою ученицу. С доктором Симачевым она попрощалась еще вчера. Надо признать, Игорь Анатольевич вздохнул с облегчением.

Тетка поехала провожать его в аэропорт.

– У тебя могут быть какие-то недоразумения из-за Рыжика, без иврита замучаешься…

Рыжику заранее была куплена небольшая переноска, но он в ней выглядел как-то сиротливо. Сердце доктора Симачева не выдержало, он достал малыша и сунул в карман ветровки.

– Игоречек, но в аэропорту его все же придется посадить в эту сумочку…

– Понятное дело, но пусть пока у меня побудет, жалко… Маленький ведь, а каково ему будет в аэропорту, как страшно…

– Так, может, оставишь его мне?

– Ни за что! – вырвалось у Игоря Анатольевича. – Это мой зверек, я его нашел!

В аэропорту документы Рыжика изучали куда придирчивее, нежели паспорт его хозяина.

– Спасибо огромное, тетя Розочка, что поехали с нами. Без вашей помощи я бы с ума сошел, – целуя тетке руку, проговорил Игорь Анатольевич.

– Ну я же знаю, как тут бывает, – усмехнулась тетка. – Иной раз без иврита совсем беда. Даже и с английским не всегда разберешься. Ну что, Игорек, я была так рада, что ты у меня гостил… С тобой легко и приятно, ты хороший мальчик, и уверена, что скоро у тебя все пройдет… Скажи, а что с Оксанкой?

Он смутился.

– Не знаю… Мы в разных странах… И вообще… Передавайте ей привет…

– Созваниваться будете?

– Там видно будет…

– Ох, какие вы, мужики, все-таки поганые… Ладно, думаю, жизнь покажет.

– Вот именно!

И они с Рыжиком улетели.

В самолете рядом с ним оказалась немолодая супружеская пара из Москвы. При виде испуганно сжавшегося в комочек Рыжика в переноске, дама сказала:

– Да выньте вы его, он же весь дрожит, бедненький. – Дама достала из сумки теплый шарф и протянула Игорю Анатольевичу. – Вот, заверните его, сил нет смотреть, как он дрожит…

– Спасибо огромное! Но вдруг описается…

– Да не страшно, – засмеялась дама. – Он же совсем малютка, отстирается. И вообще, я просто дарю вам этот шарф, большое дело!

Она помогла ему укутать Рыжика.

– А можно я его подержу немножко?

– Лена, не надо! – одернул ее муж. – Тебе потом будет трудно вернуть его хозяину.

– Да, ты прав… – Грустно сказала дама.

В результате Рыжик до посадки просидел на коленях хозяина, завернутый в подаренный ему шарф.

В Москве они погрузились в такси.

– Ох, Рыжик, спасибо нашей соседке за шарф, а то тут холод собачий.

По дороге он попросил таксиста заехать в зоомагазин, купить лоток и наполнитель для него. Все остальное он закупил в Тель-Авиве. Дней на десять хватит.

– Он какой-нибудь породы? – заинтересовался таксист.

– Да нет, беспородный.

– А чего ж вы его из заграницы привезли? Нешто у нас таких дворняжек мало?

– Да нет, просто я его нашел там, вот и взял с собой. Мы теперь с ним друзья…

– Надо же, друзья… А вообще-то правильно, друзей бросать – последнее дело.

Но вот наконец они оказались дома.

Первым делом Игорь Анатольевич предложил Рыжику поесть, но тот не стал. Слишком много переживаний за один день для маленького существа.

Потом хозяин взялся за уборку квартиры, хотя там был порядок, но все-таки скопилась пыль по углам, а он этого не выносил. Включил пылесос, Рыжик метнулся под кресло. Доктору Симачеву пришлось выключить пылесос и достать котенка из-под кресла. Когда он сунул его за пазуху, тот замурчал.

– Ничего, брат, надо привыкать к пылесосу, – вздохнул он, и включил пылесос. За пазухой Рыжик пережил это вполне спокойно.

Потом доктор заказал себе на дом пиццу, заварил крепкий чай, поставил на стол блюдечко с кошачьей едой, посадил на стол Рыжика и сказал:

– Вот, Рыжик, оказывается, я законченный кошатник без всяких гигиенических заморочек… Ешь давай! Это наш первый ужин дома. Сегодня будем балбесничать, а завтра с утра подумаем, что нам делать дальше. И не надо нам никаких баб, правда?

– Ма шер, ты почему такая грустная? – спросил Марсель, хозяин салона, Оксану. – Ты же в последнее время выглядела такой цветущей.

– Отцвела уже, – буркнула в ответ та.

Ей было грустно.

Я, кажется, влюбилась в этого Рыжего. Есть в нем что-то настоящее, то, что нужно женщине. Но перспектив никаких. Ноль! Я тут, он в Москве, и сюда уж точно не переедет… Казалось бы, врач с таким именем, с такой репутацией везде нужен, но бюрократия тут такая… Русский диплом не годится, видите ли… А мне в Москве делать нечего… Впрочем, меня никто в Москву и не звал. А я бы с дорогой душой… Я была бы счастлива ждать его допоздна с работы, готовить для него, стирать-убирать, обихаживать его кота… Но… Даже намека с его стороны не было… Попользовался и улепетнул в свою Москву. И хотя нашептал мне столько всяких слов… А чего они стоят, эти постельные речи? Шекель в базарный день! Ладно, это еще не конец света. Будем жить дальше. Он даже не обещал звонить…

Розалия тоже заметно погрустнела после отъезда племянника. Говорит, даже сама не ожидала, что так привяжется к нему… И все спрашивает, не звонил ли он мне… Ей раза три-четыре звонил, в мне ни разу… Скотина! Такая же скотина, как все мужики…

А доктора Симачева в Москве неожиданно закрутило. Ему позвонил его однокашник Матвей Уралов, глава одной частной клиники.

– Привет, старик! Слыхал про твои проблемы.

Игорь Анатольевич хотел было что-то сказать, но Матвей Александрович не дал ему даже слово вставить.

– Вот что, друг, бросай все и приезжай ко мне. Записывай адрес!

– Погоди, Матвей…

– Некогда мне годить, давай приезжай! Да захвати с собой все документы…

– Какие документы? – удивился доктор Симачев.

– Все. Я беру тебя на работу! Только не трынди мне про свой тремор. Я все знаю, но не пропадать же такому классному специалисту! Я такого не допущу! Будешь у меня консультантом, молодых обучать будешь. Словом, дело такому врачу найдется. А будешь при деле, все неприятности забудутся. Глядишь, и тремор твой пройдет. Короче, бери такси и приезжай! Зарплату тебе положу хорошую. Будешь завидным женихом без эмпэ. – хохотнул Матвей Александрович.

– Что? – не понял доктор Симачев.

– Без материальных проблем, – пояснил Матвей Александрович. – Так что, едешь?

– Еду! – решился вдруг Игорь Анатольевич. – Кажется, это именно то, что мне нужно.

– Рыжик, придется тебе побыть одному. Уж извини, брат, надо привыкать. Если я выйду на работу… – Он поцеловал котенка, уложил в купленную для него специальную корзинку и ушел.

С Матвеем Игорь Анатольевич не виделся лет пять. За это время доктор Уваров сильно раздобрел, выглядел настоящим боссом.

– Мотька, а ты сам оперируешь?

– Да нет, дружище, у меня на столе умерла молодая женщина, с тех пор не могу…

– Твоя вина?

– Нет, у нее были травмы, несовместимые с жизнью, после аварии… Но я взялся и не справился. С тех пор появился страх… Да я и предпочитаю совсем другое: собрать под свое крыло самых классных специалистов, вроде тебя. И умело ими руководить, чтобы склок не было… Пошли, покажу тебе нашу клинику.

Они шли по коридору.

– Оборудование у нас новейшее, персонал опытный, – не умолкал доктор Уваров, вдруг остановившись. – Я слыхал, ты в своем отделении молодых не держал, – со смехом произнес он. – Я вообще многое о тебе узнал. Что в разводе, живешь один, квартиру у тебя оттяпали…

– Не совсем так… Просто родительскую квартиру я разменял. Мне и однушки достаточно, и кстати, я уже не один. У меня теперь кот есть, Рыжиком звать. Я его в Тель-Авиве на улице нашел. Такой парень…

– Вот не знал, что ты кошатник.

– Я и сам не знал, а вот взял его на руки и пропал, – смущенно засмеялся доктор Симачев. – Ну, Мотя, веди, показывай свое хозяйство!

«Хозяйство» оказалось просто великолепным. Роскошное оборудование, превосходное оснащение, сверкающие чистотой палаты и коридоры.

– А что ж ты мне операционные не показываешь? – заметил Игорь Анатольевич, что его не ведут в святая святых.

Матвей Александрович смешался и что-то начал нести в оправдание.

– Ааа, я понял! Боишься меня травмировать? Спасибо, конечно, но напрасно. Я все-таки не мимоза.

– Покажу, нет проблем! – обрадовался Матвей Александрович.

В дальнем конце коридора Игорь Анатольевич вдруг приметил высоченного мужчину в зеленом медицинском костюме. Он показался ему знакомым. А тот быстро пошел ему навстречу.

– Конопатый, это ты? – бросился тот ему в объятия.

– Санька! – обрадовался доктор Симачев. – Ты здесь теперь?

Они обнялись. Это был анестезиолог Александр Лавочкин, по кличке «Авиатор».

– Ты теперь будешь тут работать, Игорь?

– Похоже на то.

– Да будет-будет, куда денется, – заверил анестезиолога Матвей Александрович.

– Ладно, я пошел, мне к больному надо. Рад был повидаться!

– И я!

– Вот видишь, Игоряша, какие хорошие люди у нас трудятся.

Посещение операционной произвело на Игоря Анатольевича прекрасное впечатление.

– Здорово, Мотька! Я впечатлен.

– Пойдешь ко мне работать?

– Пойду, все равно ведь надо работать, а тем более со старыми знакомыми…

– А сейчас я тебя познакомлю с ребятами, которых будешь учить и опекать на первых порах. Талантливые, заразы, но не обстрелянные еще…

Матвей Александрович распахнул дверь комнаты, где за двумя столиками сидели парни лет под тридцать.

Примечания