– Неправда… – тихо прошептала я, до сих пор отказываясь верить его словам. – Нет… – качала я головой. – Нет…
– Сэр Вуд, приступайте!
Я не знаю, сколько времени продлилась речь пожилого рыцаря. Утренний туман рассеялся, но осеннее солнце почти не грело. Я дрожала на ветру, слушая обличительные слова Пола. Сердце стыло от всех кровавых подробностей, которыми он щедро делился. Мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать ничего, слезы сами катились по щекам от сострадания к погибшим, и я не могла их сдержать. «Боже! – шептала я. – Боже мой!» Украдкой глянув на отца, увидела, что лорд Родерик держался гордо несмотря ни на что. Надменная улыбка не сходила с его лица.
– Что ты мне это рассказываешь?! Ты не смог защитить семью своего сюзерена и придумал эту нелепую историю, обвинив во всем меня – лучшего друга Коула Невилла! – на этих словах отец сплюнул под ноги.
– А разве не ты оговорился совершенно недавно, – вступил в разговор Дерек, – что был уверен в моей смерти, поскольку тебе принесли мои глаза?
– Да! – воскликнул отец. – Когда я и мои люди получили донесение, что замок моего лучшего друга разграблен, а его семья перебита, то мы сразу же прибыли на место. Это я! Я самолично хоронил их! Своими руками копал могилы, чтобы предать их тела земле! Но твоего тела никто не нашел. Фред… – лорд Родерик замолчал, вздохнув, как будто воспоминания приносили ему нестерпимую боль, – принес мне… Боже! Как же тяжело вспоминать! – он покачал головой. – Сколько лет прошло, а как будто вчера! Эти изверги не пожалели никого, даже детей! Фред принес мне… И мы решили, что твое тело было настолько изуродовано, что никто не узнал тебя, похоронив.
– Какая наглая ложь! – лицо Дерека исказилось в презрительной гримасе. – Как отец проглядел змею, пригретую им на груди?!
– Я требую высокого королевского суда для себя и своей семьи! – взревел отец, которому надоело выслушивать лживые обвинения в свой адрес.
На этих словах Дьявол издевательски расхохотался и, достав из-под плаща свиток, зачитал его:
– Вот это вчера доставил в замок королевский посланник! Указом короля Эдварда Второго, за измену королю Десмонды лишаются своего титула и всех земель! Никакого королевского суда!
– Короля… Эдварда? – растерянно повторил лорд Родерик. Кажется, я впервые видела его таким.
– Пока вы находились в темнице, принц Эдвард был коронован в Олдкасле, и это, – Дерек еще раз потряс свитком, – один из его первых указов.
Я бросила взгляд на старшего брата, его лицо было серым, глаза бегали по наемникам Дьвола, с одного лица на другое, он сжимал и разжимал кулаки, будто на что-то решался.
– Это фарс! Если не возможен королевский суд, я требую Божьего! – проорал он.
– Хочешь Божий суд? – обманчиво тихо спросил Дерек. – Ты его получишь. Раскуйте его и дайте меч, – бросил он конвоирам.
Тот ужас, что произошел потом, будет еще долго преследовать меня в кошмарах. Генри получил оружие, и они схлестнулись в поединке. Я не смогла на это смотреть. Я опустилась на мокрую землю и закрыла лицо руками. В ушах громким эхом раздавались удары клинков, брань и крики. Меня трясло. Мы оказались вне закона, нам даже не предоставили священника для исповеди. Мне было страшно, я жалела себя, отца, брата, даже радость за Мэри с племянниками отошла на второй план. Я вздрагивала, стоило мне только услышать очередное бряцанье мечей. Я пыталась молиться, но будто разом позабыла все слова.
– Пожалуйста, – причитала я, качаясь из стороны в сторону, – пожалуйста, хватит!
– Возьми себя в руки, Марисоль! – без конца повторял отец, но я даже не отняла ладони от лица, чтобы взглянуть на него.
Страшный крик заставил меня открыть глаза и вскочить на ноги. Разыгравшийся передо мной ужас заставил забыть о страхе и осторожности. Мне хотелось только одного: броситься к Генри закрыть его своим телом. Меня тут же схватил кто-то из конвоиров, я рвалась из его рук, но тот лишь крепче прижимал меня к себе.
– Отвернись, – узнала я голос Брана, – не смотри!
Но я не могла. Как завороженная я смотрела на поединок между Генри и того, кого по заслугам называли Дьяволом. Меч Дерека отсек моему брату правую кисть с оружием, и то, что произошло потом оказалось просто жестоким добиванием безоружного.
– Божьего суда?! – орал Дьявол в горячке боя, размахивая мечом. – Ты хотел божьего суда?! Получай!!! Получай!!!
– Нееет! – завопила я, когда Дерек отрубил ему правую руку уже по самое плечо и не остановился на этом. – Нееет!
Бран закрыл мне глаза ладонью и с силой отвернул.
– Отпусти! Отпусти меня! – я билась в его железных объятиях, но так и не смогла вырваться.
Я ничего не видела, но прекрасно слышала, как Генри молил о пощаде, а Дьявол был неумолим:
– Хлоя тоже просила пощадить ее, – жестко сказал Дерек, – ей было всего шестнадцать, но ты не был к ней милосерден!
– Это все он! – визжал Генри. – Это он сказал мне сделать это!
Это оказались его последние слова перед смертью. Резкий удар оборвал все звуки. Наступившая тишина обухом ударила по голове, дав понять, что все кончено. Вот теперь действительно кончено.
– Трус! Трусом жил, трусом помер! – сплюнул Дьявол. – Жалкая тень мерзавца-отца! Что, так и будешь отрицать свою вину, Род?
Стражник ослабил хватку, и я приоткрыла глаза, чтобы застонав снова их закрыть. Меня замутило от увиденного, и я чуть не потеряла сознание. Разрубленное тело брата лежало в грязи, а Дерек вытирал меч от крови. Бледный, как призрак, лорд Родерик, не отрываясь, смотрел на то, что осталось от его старшего сына.
– Признайся, облегчи участь своей дочери. Что ты на это скажешь?
Прежде, чем он успел ответить, я бросилась к отцу на шею:
– Нет! – воскликнула я, рыдая на его груди, гладя ладонями его лицо. – Не смейте! Я не приму этой жертвы! Отец! Я верю вам! Я знаю, что вы ни в чем не виноваты! Я знаю вас много лет, вы бы никогда не допустили подобного варварства! Если мне суждено умереть, пусть так! Но мне не нужна жизнь, сохраненная ценой вашей и вашего доброго имени! Убийца! – обернулась я к Дереку, вложив в свой крик всю ненависть, на которую была способна. – Убийца!!!
Глава 11
– Убийца! – кричала мне она. – Убийца!
Ее глаза горели зеленым пламенем. Отвращение, испытываемое ко мне, исказило прекрасные девичьи черты, столь юные и свежие. Промокшее под начавшимся осенним дождем платье облепило ее стройную фигуру. Марисоль… Дочь моего врага зовут Марисоль… Она рыдала на груди этого мерзавца, которого я поклялся убить, и умоляла не оговаривать себя. Я отвернулся от этой тошнотворной картины, но их слова все равно долетали до меня.
– Зато ты будешь жить, – «убеждал» ее папаша.
– Нет, мне не нужна жизнь такой ценой, – продолжала всхлипывать эта наивная дурочка.
Было видно невооруженным взглядом, что Род слишком хорошо знал свою дочь, он прекрасно осознавал на какие точки надо давить, чтобы добиться желаемого. Вот и сейчас, она уговаривает его не клеветать на самого себя, а он якобы нехотя соглашается. Я презрительно сплюнул от развернувшегося фарса. Оглядел разрубленное тело насильника и истязателя моей сестры, валяющееся в грязи: собаке – собачья смерть! Он хотел Божьего суда, вот Бог нас и рассудил! Трус! Хотел выслужиться перед папашкой, показать, что он тоже чего-то может, и выбрал беззащитную девчонку! Сколько лет я лелеял в сердце ненависть, строил планы мщения! Я круглыми сутками перебирал в голове имена людей, кому поклялся отомстить, среди них было и ее, девушки, обещанной мне еще до рождения. Я бросил взгляд в ее сторону, Марисоль продолжала обнимать отца, убеждая его, что с достоинством примет свою смерть.
Захватить их замок оказалось слишком просто: в тот день стражники накидались вином как свиньи с самого утра. Наши повозки беспрепятствченно ввезли вооруженных до зубов наемников под мешками с картофелем, которые даже никто не проверил. Я покачал головой. Я не смог сделать с ней того, что они сделали с Хлоей. В ту ночь, когда я разорвал на ней одежду и увидел жемчужные бусы, те самые, что были перепачканы кровью моей сестры, на краткий миг мне померещилось, что это она, Хлоя, лежит сейчас обнаженная передо мной и умоляет сжалиться над ней. Видение было столь отчетливым, что я замешкался: еще одна загубленная жизнь. Эта девушка ни в чем не виновата, она даже не родилась тогда еще. Хлоя тоже была ни в чем не виновата… И Тим… И мама…
В тот вечер я приказал посадить всех в темницу. Марисоль еле оттащили от тела служанки, которую она бережно пыталась привести в чувство. Такая же, как Хлоя… Та тоже думала в первую очередь о ком угодно, но не о себе, что и сгубило ее. Она бросилась спасать слуг, надеясь вывести их через секретный лаз, и попалась.
Рыцарей Десмонда я приказал казнить той же ночью. Все, кто участвовал в той бойне, получили по заслугам, согласно древнему закону: око за око, зуб за зуб! К сожалению, в пылу сражения Пол – старый рыцарь моего отца – получил страшную рану, от которой впал в лихорадку. Я не мог дать ему умереть! Лекарь, присланный из деревни, только дрожал, даже не смог нормально обработать увечье, и тут слуги проболтались про Марисоль. После ее лечения Пол быстро пошел на поправку и смог присутствовать на этом фарсе под громким названием «суд»! Этот рыцарь буквально спас меня восемнадцать лет назад. Он так же как я выбрался по тайному ходу из замка и нашел меня у реки. Он отговорил меня возвращаться назад и хоронить тела, сказав, что им уже не помочь, а я должен жить.
– Что прикажешь делать дальше, господин? – обратился ко мне Пол, прервав горестные воспоминания.
– Бросить в канаву! – кивнул я на то, что осталось от Генри Десмонда.
– Не по-людски это, – возразил рыцарь и покачал головой, – не по-людски. При жизни он заслужил и худшую участь, но после смерти…
– После смерти эта мразь тоже не найдет покоя! – оборвал я Пола.
Старый рыцарь замолчал, возможно, он остался не согласен со мной, но возражать больше не стал. Мы наблюдали, как мои наемники оттаскивали тело наследника лорда Родерика. Сам же Родерик, скованный цепями стоял рядом с дочерью. Он ничего не предпринял, чтобы остановить нас и попрощаться со старшим сыном. Девушка же, потрясенная смертью брата, опасалась даже смотреть в его сторону. Она все еще рыдала, прижимаясь к отцу, а тот стоял как каменное изваяние.
«Убийца!» – слышался в голове ее голос, полный ненависти.
– Нет, я не убийца, – проговорил я и направился к ним.
Родерик весь подобрался, заметив меня. Я усмехнулся: конечно, он знает, кто будет следующим. На звук моих шагов обернулась Марисоль.
– Нет! – воскликнула она, повиснув на шее отца, словно пытаясь закрыть его собой. – Нет!
Марисоль смотрела на меня красными воспаленными глазами. Девушка промокла под усиливающимся дождем, мокрая ткань ее тонкого платья, совсем не предназначенного для такой погоды, уже ничего скрывала. Чувство, которое я старательно гнал от себя эти дни, с той самой ночи, когда увидел ее обнаженную, снова взыграло во мне. И я ненавидел себя за него: я вожделел дочь своего врага! Что я не убью ее, я понял еще тогда и все время, что она провела в темнице, я думал над ее участью. Я уже намеревался ее отпустить, сразу же после казни виновных. Хватит с нее. Пусть идет куда хочет: в монастырь или к дальним родственникам, даже дал бы сопровождение. Но сейчас, глядя на эту сжавшуюся глупышку, безоговорочно верящую в невиновность ублюдочного старика, я тонул в темных желаниях.
– Взять его! – командую я, убирая меч в ножны. И мои наемники, оттащив от него рыдающую девчонку, потянули его к эшафоту. – Или ты тоже хочешь Божий суд?
– Нееет! Отец! – Марисоль билась в руках стражников, тщетно пытаясь вырваться.
– Уведите ее, – бросил я им, направляясь к месту казни. Палач уже приготовил свой топор: за все прегрешения Десмонда четвертуют.
– Марисоль, – крикнул ей Родерик, когда стража уже дотащила его до плахи, – будь сильной! Помни, что ты из рода Десмондов! Я люблю тебя! Не верь тому, что тебе могут наговорить про меня!
– Нееет! Отец! Остановитесь! Прошу вас, остановитесь!!! Умоляю! – мои наемники еле удерживали девушку, с такой силой она рвалась к своему старику.
Горькое осознание посетило меня: сейчас он умрет, и навсегда останется мучеником в глазах дочери. Нет! Я не позволю ему стать святым в ее представлении! Я подошел к Родерику, когда его руку уже положили на плаху и палач готовился опустить топор. Схватив за волосы, я с силой запрокинул ему голову.
– Ты думал отделаться так просто?! – яростно прошипел ему в лицо. – Нет! Все королевство узнает о твоем вероломстве! Твое имя будет втоптано в грязь! От тебя отрекутся все! А самое главное, от тебя отречется твоя дочь! До конца жизни ты будешь гнить в темнице и никогда не увидишь солнца!
– Что… Что ты сделаешь с ней? – еле слышно прошелестел некогда гордый и влиятельный Родерик Десмонд, не сдержав вздоха облегчения.
Он держался все эти дни, но сейчас, когда смерть внезапно отступила от него, убийца моей семьи дрожал, съежившись возле плахи, и, казалось, сейчас заплачет. Как же приятно было видеть своего врага растоптанного и униженного! С ненавистью я оттолкнул его ногой, и старик упал, где-то в стороне снова вскрикнула Марисоль. Что я сделаю с ней?
– Я бы мог ее казнить на твоих глазах, обречь ее на то, на что обрекли вы мою сестру и мать и всех женщин нашего замка! Или сделать ее своей подстилкой, чтоб ты мучился от осознания того, что с ней стало из-за тебя! Но ведь тебе плевать! – Я присел на корточки возле Родерика. – Как всегда было плевать на всех. Поразительно, Марисоль – единственное, что ты сделал стоящего в своей жизни! И сейчас, когда король Эдвард лишил вас земель и титула, она осталась без защиты, любой может сделать с ней все, что захочет и ничего ему не будет. Когда-то ты обещал ее мне. Пришло время сдержать обещание!
Я встал, оставив эту мразь валяться в грязи. Слышал, как после моих слов, его потащили в темницу, он что-то выкрикивал, умолял дочь беречь свою честь. Я усмехнулся: от нее уже это не зависит.
– В замок! – скомандовал я, и стражники повели Марисоль вслед за мной.
Глава 12
Моросящий дождь превратился в промозглый ливень, размывающий под ногами почву, пробирающий до костей. Избитого и униженного лорда Родерика потащили назад в темницу, а меня повели в замок. Я оборачивалась, пыталась вырваться, но наемники Дьявола держали крепко. Я не слышала, о чем Дерек говорил с моим отцом, почему помиловал его в последний момент, почему меня не заперли в тюрьме снова. По коридорам замка стражники привели меня в мою комнату и закрыли.
Я бросалась на дверь, колотила по крепкому деревянному полотну, умоляя выпустить меня и пустить к отцу, но все было тщетно. Устав от криков и слез, я измождено сползла по двери, прислонившись к ней спиной, и уселась на пол. Уронив лицо в ладони, я завыла от горя. Не знаю, как долго я просидела так, когда за спиной послышался лязг ключей, и дверь открылась. На пороге застыла Мэгги.
– Госпожа, – запричитала она, – что же вы госпожа! – служанка кинулась ко мне, пытаясь поднять. – Вставайте! Вставайте же леди Марисоль! Какая же вы холодная! – С помощью Мэгги я встала, а та продолжала меня обнимать и причитать надо мной. – Вы же заболеете так! Святые угодники! Я так молилась, чтобы с вами все было в порядке! – Затем она обернулась к кому-то за дверью и крикнула: – Заносите уже!
Слуги внесли в комнату большой чан с горячей водой, и миску с еще дымящимся варевом, от аромата которого сжался желудок. Мэгги усадила меня за стол, но от запаха еды меня едва не стошнило. Я отодвинула от себя миску и отвернулась. Несмотря на сильный голод, я поняла, что не смогу проглотить ни кусочка.
– Не могу… – прошептала я. – Генри больше нет… Отец в темнице… – я обхватила себя руками и снова расплакалась.
– О, госпожа! – Мэгги опустилась передо мной и обняла мои колени. – Умоляю вас, поешьте! Вы так нужны нам! Святые угодники! Вы вся мокрая! – воскликнула она. – Скорее, снимите ваше платье, госпожа!
Служанка помогла мне раздеться и помыться в горячей воде. Мои руки и ноги отказывались слушаться меня, все происходящее чудилось мне дурным сном. Мэгги так старательно мыла меня, с таким усердием растирала мое тело, что холод, казавшийся мне уже вечным, отступил. Она ополоснула меня и подала чистое платье.
– А теперь за стол, – произнесла Мэгги и я послушно села на отодвинутый стул.
Напрасно я думала, что не смогу проглотить ни кусочка. Схватив ложку и краюху хлеба, я торопливо начала поглощать мясное рагу. Я обжигалась, давилась, кашляла, но продолжала проталкивать в себя пищу. На краткий миг все случившееся сегодня отступило на задний план.
– Вот так-то лучше, госпожа – похвалила меня служанка, что вызвало во мне грустную улыбку. Она протянула мне чашу с горячим вином и специями. – Выпейте, чтобы не заболеть. – Я благодарно приняла ее и припала губами к ароматному напитку.
– Я больше не госпожа… – тихо сообщила ей.
– Как не госпожа?! – всплеснула руками женщина.
– В Олдкасле коронован принц Эдвард, и он лишил наш род титула и земель.
Служанка что-то говорила, возражала, убеждала, что я всегда останусь ей госпожой, но я уже не слушала ее. Перед глазами стояли события прошедшего утра: убитый с особой жестокостью брат, его изрубленное тело, лежащее в грязи, заточенный до самой смерти в темницу отец.
– Боже! Боже мой! – я не заметила, как начала раскачиваться, обхватив себя руками, слезы, не переставая, катились из глаз. Что теперь с нами будет? Что будет со мной?
– Госпожа, – я не сразу отреагировала на слова Мэгги, и та, осмелившись, легонько тронула меня за плечо. – Госпожа! – я вздрогнула, и, наконец, очнулась от своих мыслей. – Надо распорядиться насчет похорон. Никто кроме вас этого не сделает. Я слышала, что новый господин отказался хоронить господина Генри.
– Новый господин? – не поняла я.
– Да… – замялась служанка, – ну мы так называем этого Дерека Невилла или Дьявола.
– Отказался… хоронить… Генри… – от этого жестокого поступка перехватило дыхание, а сердце бухнуло куда-то вниз. Я бы упала, если бы не сидела. – Как можно? Как можно быть таким чудовищем?!
Я больше не слушала причитаний Мэгги. Вырвавшись из рук пытавшейся меня остановить служанки, я выскочила за дверь. Стоявший у двери стражник, явно не ожидавший от меня подобных действий, не успел схватить меня. Он кинулся за мной, когда я уже буквально слетела по лестнице. Я бросилась в рыцарский зал, надеясь застать там Дьявола. К счастью я не ошиблась, но стоило мне увидеть его, окруженного толпой наемников, как вся решимость испарилась.
– Простите, Ваше Сиятельство! – прогремел стражник сзади меня. – Я не успел ее поймать.
– Ваше Сиятельство? Ваше Сиятельство? – бормотала я. У меня в голове не укладывалось, как этот убийца может быть «Вашим Сиятельством».
Я тряслась, но упрямо шла вперед, а наемники расступались передо мной, и смыкались сзади, образуя нерушимую стену. Дьявол, как и я, успел переодеться. Он с интересом наблюдал за моим приближением. Кто-то из его прислужников заговорил, но Дерек поднял вверх руку, призывая того к молчанию.
– Слушаю вас, миледи? – он первым обратился ко мне.
Казалось, что язык намертво прилип к небу, я открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. Слезы продолжали катиться по щекам, и я быстрым движением утерла их.
– Милорд? – я не знала, как обращаться к нему. Я хотела прокричать ему в лицо все, что думала о нем, что такому исчадию ада не место среди людей, но вместо этого, тихо сказала: – милорд…
– Да, миледи? – его левая бровь изогнулась, а вся его поза говорила о крайнем нетерпении.
– Я… Я прошу разрешения похоронить моего брата… – я вскинула голову, стараясь, смело смотреть ему в лицо.
– Нет, миледи, – отрезал Дерек и отвернулся. Меня потянули назад, но я не собиралась сдаваться.
– Умоляю! Будьте же вы человеком!!! – воскликнула я.
– Человеком? – тихо переспросил мужчина, резко развернувшись ко мне. И от его тихого тона в жилах застыла кровь. – Человеком? А была ли эта падаль, которую ты собралась хоронить, человеком?! Эта мразь, издевавшаяся над моей сестрой, была человеком?! Вы все, пошли вон! – скомандовал Дерек, и наемники поспешно начали покидать рыцарский зал. Когда за последним из них закрылись двери, он продолжил. – Это, – мужчина достал из нагрудного кармана жемчужные бусы, те самые, что он срезал с меня в ту ночь, и намотал на кулак как монашеские четки. Кто-то уже починил их. – Это было на Хлое. Эти бусы были вымазаны ее кровью. – Я нервно сглотнула, схватившись за горло, так остры были воспоминания о пережитом ужасе. Неужели все время я трепетно любила украшение, снятое с мертвой девушки? – Сначала был Генри, а потом остальные. Я слышал их смех и ее крики. Когда я смог подобраться к ней, все уже было кончено. В ту ночь я поклялся, что вырежу весь род Десмондов! Поэтому уходи, Марисоль! Не заставляй меня жалеть о том, что я нарушил свою клятву, оставив в живых тебя и отпрысков этого шакала!
– Умоляю! – прошептала я, в отчаянии опускаясь на колени и утирая слезы.
– Встань, Марисоль! – властно произнес Дерек, но я покачала головой. – Прекрати этот дешевый спектакль!
– Нет, умоляю… Я не верю, что Генри был способен на это…
– Он же сам сказал перед смертью!
– Человек что угодно скажет, даже оговорит себя, лишь бы остаться в живых! – пылко ответила я, не вставая с колен. – Даже если допустить, что он действительно был виновен, то вы уже отомстили ему. Прошу, позвольте отдать ему последние почести.
– Ты же росла в монастыре? – неожиданно спросил мужчина. – Должна знать Писание. Как там сказано: око за око, зуб за зуб?
– Мне отмщение и аз воздам, – процитировала я Писание. – Прости ближнему твоему обиду, и тогда по молитве твоей отпустятся грехи твои.
– Да я лучше в аду сгорю! – взревел Дерек и быстрыми шагами направился ко мне. Резко ухватив за плечо, он заставил меня подняться с колен. – Я здесь закон! – яростно зашипел он. Его глаза метали молнии, а лицо исказила гримаса ненависти. Не осознавая, что я делаю, я протянула к нему ладонь и коснулась изувеченной щеки.
– Умоляю, – повторила я. – Смилуйтесь.
Он плотно сжал губы и внезапно с силой оттолкнул меня. Я пошатнулась и отступила на пару шагов.
– Уходи, Марисоль!
– Нет, – покачала я головой, – не уйду.
– Ты всегда такая смелая, когда просишь не за себя?
– Он – мой брат. Это меньшее, что я могу сделать для него. Позвольте мне похоронить его, и я буду молиться за вашу душу.
– Молиться?! – Дерек издевательски расхохотался! – За мою душу?! Посмотри сюда! – он ткнул пальцем в свой шрам на лице. – Где был твой Бог, когда мою семью вырезали, а мне оставили на память это?! – Быстрыми шагами он направился к дверям. – Увести ее! – скомандовал он страже.
Весь день и весь вечер я провела в молитве. Когда солнце склонилось к закату, оставив на горизонте свой тусклый лимб, а на слезы больше не осталось сил, дверь отворилась, и в комнату вошла Мэгги. Она принесла ужин. Я села за стол, пока служанка расставляла миски с мясом и овощами.
– Новый господин разрешил похоронить господина Генри, – сообщила она мне. – Похороны завтра. Придет отец Георг.
Глава 13
На моей постели лежало черное платье с глухим воротом. Кажется, оно раньше принадлежало леди Элизабет, моей матери, по крайней мере, так сказала мне Мэгги, когда принесла его поутру. Так же она подготовила для меня кожаный плащ и сапоги.
«Десмонды напали ночью. Воспользовавшись доверием жителей замка, принявших их за друзей, они въехали внутрь и устроили резню. Грабили и убивали, не щадили ни стариков, ни младенцев!» – так рассказывал сэр Вуд.
«Почему жители доверяли им?» – спросил его Дерек.
«Когда мой господин граф Коул Невилл погиб на войне, Родерик поклялся защищать его семью. Стражники узнали их по гербам».
«Что было изображено на гербах?»
«Волк, воющий на луну», – ответил старый рыцарь.
«Что? И это все доказательство?! – расхохотался лорд Родерик. – А почему бы тебе не придумать, что на гербе был лев на двух лапах, как у короля?!»
«Потому что это был ты, – сказал Дьявол и провел пальцем по шраму. – Фред и Джон – твои рыцари. Они оставили мне эту отметину».
Дерек был так уверен в своих словах… Эту ненависть, пылающую в глазах, невозможно подделать.
– Вы так ничего и не поели, госпожа, – вырвала меня служанка из воспоминаний о вчерашнем утре.
– Кусок в горло не лезет, Мэгги.
Женщина вздохнула и, взяв с постели траурное платье, подошла ко мне:
– Давайте я помогу вам, госпожа.
Когда служанка сообщила мне вчера, что Дьявол разрешил похоронить Генри, я даже не поверила поначалу, ведь я так умоляла его об этом, а он был непреклонен.