Для тебя моё сердце

Глава 2.4 Богдан

Слышу лязг железного засова на двери, оставляющего меня в одиночестве. Откидываю голову на стену и закрываю глаза. Все равно вокруг ничего не видно. И пока немного привыкаю к темноте, остается только усмехаться собственной глупости. Обиднее всего, что сдал меня человек из ближнего круга. Их и так мало осталось, по пальцам одной руки можно пересчитать. Впрочем, как раз части пальцев скоро могу лишиться. Сегодня они только покуражились. Но уверен, дальше перейдут к активным действиям. И тогда мне мало не покажется. Хотя рана в плече уже напрягает. Рука онемела, а кровь все не останавливается. Я даже не вижу, что там. Да и перевязать нечем. Сниму футболку, совсем замерзну.

Не уверен, что долго смогу оставаться в сознании. Но пока соображаю, буду продолжать попытки. Спасать меня некому. Так что если не выберусь, в этом грязном полу меня и забетонируют. Ну или в лесочке ближайшем прикопают. Жгучая злость на собственную глупость опять поднимается в груди, но я душу ее в зародыше. Сейчас нельзя тратить на это силы. Сцепив зубы и игнорируя острую боль в плече, пробую все возможное. Даже не знаю после какой очередной бессмысленной попытки проваливаюсь в полудрему.

Через несколько часов возвращаюсь в реальность и продолжаю, предварительно немного размяв окоченевшее тело. Оно уже плохо слушается. Я теряюсь в пространстве и времени. Не понимаю, день сейчас или ночь. В подвале все время темно. Очень хочется пить. Во рту сухо, как в Сахаре. Но ни еды, ни воды мне не оставили. И это очень показательно. Я не обманываюсь, знаю, что меня ждет. А потому не бросаю попыток освободиться, стирая кожу на запястье почти до мяса. Но наручник затянут крепко. Черт его побери!

А потом приезжает шавка Кошелева. Отрабатывает на мне очередные удары, блокировать которые я уже не в состоянии. И опять трясет перед лицом бумагами, пытаясь заставить их подписать. А то я такой дурак и не понимаю, что сразу после этого меня прямо тут и закопают. Бесцельно потратив время, шавка уезжает ни с чем, пообещав навестить на следующий день. И привезти того, кто поможет принять правильное решение. Похоже, завтра меня ждет жаркий денек. Не знаю, как долго смогу терпеть пытки. Сам идиот – так глупо попасться!

Тело понемногу сдается, скорее всего из-за большой кровопотери. Время тянется медленно, продлевая мои мучения. Я то нахожусь в сознании, то проваливаюсь в беспамятство, продираясь сквозь галлюцинации. И чаще всего вижу в них зеленые глаза. Иногда они смотрят на меня с нежностью, иногда возмущенно. Но в любом случае эти видения слишком приятны. И я ловлю себя на том, что даже призываю забытье. Уже понял, что мне отсюда не выбраться. И лучшее, что могу для себя сделать – это сдохнуть до приезда похоронной команды Кошелева. И тем самым обломать ему все планы.

Когда сквозь дрему слышу звук открываемого засова и шаги на лестнице, не двигаюсь. Вспыхивает свет, но я не спешу открывать глаза. Куда торопиться? Еще успею «порадоваться», глядя на эти рожи. А потом чувствую рядом свежий цветочный аромат и все же разлепляю веки. И вижу так близко перед собой ее лицо. Очень хочется дотронуться до гладкой кожи, но руки не слушаются. Меня охватывает спокойствие и безразличие. Я готов к смерти. Но когда слышу произнесенные чувственным голосом ругательства, выныриваю из небытия. Странные у меня галлюцинации! Что она там говорит? Не может снять наручник? Ну да, я тоже не смог. Надо бы перепилить трубу, но нечем. До ножовки не добраться.

Мое видение вдруг покидает меня и удаляется. Вот здесь мне становится страшно. Почти умоляю ее остаться. Слова из пересохшего горла выдавливаю с трудом, очень хочется пить. Я снова один, больше не чувствую ее рядом с собой. Но через несколько минут она возвращается, принеся с собой тепло. И воду. Я слышу ее дыхание, вслушиваюсь в него, дыша вместе с ней. А потом ощущаю его на своем лице. Открываю глаза и тону в зеленом взгляде. Она снова что-то говорит. Кажется, просит меня встать. Я встану. Для нее все, что угодно. Даже заставлю почти окоченевшее тело снова двигаться.

Мы куда-то долго идем. Мне все равно, куда. Ведь рядом она. Тонкие руки обхватывают меня за талию. Я готов шагать так всю ночь. Но все когда-то кончается. Передо мной открывается дверь машины, забираюсь в нее и почти падаю на сиденье. А потом снова уплываю в небытие. Мои видения продолжаются. Но теперь я в незнакомой комнате. Мне тепло, и боль совсем не ощущается. Зато чувствую ее запах. Тонкие, прохладные пальцы, касающиеся моего лба. Теплое питье вливается в рот. Без возражений глотаю все, что она мне дает. Я буду послушным, только пусть мои галлюцинации не заканчиваются.

Медленно открываю глаза и улыбаюсь. Прямо напротив ее лицо. Да, спасибо! Но тут же напрягаюсь. На этот раз голова работает нормально. Это точно не видения. И я больше не в подвале. Не двигаясь, обвожу глазами ту часть помещения, что мне доступна. Это комната из моего сна. Или не сна? Что я вообще помню? Кажется, Варя была со мной в подвале. Принесла одежду, пилила трубу. Потом отвела меня к машине. Дальше провал. А потом сразу эта комната. Горячее питье. Ее прохладные пальцы. И я наконец понимаю, что произошло.

Варя приехала на дачу, нашла меня там. И освободила. Неужели, правда, пилила трубу? Обязательно спрошу ее об этом. Она меня вытащила! Даже несмотря на нашу странную последнюю встречу. Сумасшедшая девчонка! Бесстрашная и безрассудная. Подвергать себя риску из-за незнакомого человека? Ведь могла просто вызвать ментов. Тем более, наверняка читала, что обо мне пишут. Такой информационный бум сложно не заметить. Тогда еще более странно. То, что сейчас спокойно спит рядом со мной. На одной кровати. Прямо в одежде поверх покрывала, укрывшись пледом. А я? Приподнимаю одеяло. На мне только боксеры. Это она меня раздела? Вот этого совсем не помню. Даже жаль.

Вглядываюсь в спящую девушку. Нежная кожа, к которой так и хочется прикоснуться. Чуть приоткрытые губы. Такие чувственные и манящие. Длинные ресницы оставляют тень на щеках. Слегка растрепанные волосы как золотистый шелк. Уверен, на ощупь они как шелк. Но не разрешаю себе проверить, в последний момент удерживая тянущуюся руку. Она почти мой ангел-хранитель. Вот пусть им и остается. Далеким и прекрасным. Не надо ей со мной. Что я могу дать такой, как она, теперь? Только утащить на самое дно. В грязь и кровь.

Если бы мы встретились раньше, когда я был на коне… Впрочем, мы, скорее всего, встречались. И что? Сумел я рассмотреть ее тогда? Нет. А в том моем состоянии она бы на меня не взглянула. Зачем ей обдолбанный, самонадеянный придурок, считающий, что схватил бога за бороду? Да еще и окруженный доступными бабами. Сейчас даже от воспоминаний тошнит. Быстро мне жизнь показала, что к чему. А может, и к лучшему? Что меня ждало впереди? В тридцать пять загнуться от передоза? Да я первые дни, как все случилось, даже соображал с трудом. Пока вся дурь и хмельной угар из крови не выветрились. Поэтому и ошибок столько наделал.

Глава 2.5 Богдан

Видимо, я слишком пристально ее разглядываю. Длинные ресницы трепещут и поднимаются. На меня смотрят зеленые глаза. Тот самый взгляд, от которого бросает в дрожь. Так до сих пор и не понимаю, почему. А Варя делает совсем уж странное. Протягивает руку и прижимает ладонь к моему лбу. И я тоже хорош. Не отодвигаюсь. Наоборот, подставляюсь под ее руку как довольный кот. Остается только замурчать. Полный треш! Но когда она убирает ладонь, становится так холодно и тоскливо. Кажется, мой голодный взгляд ее пугает. Варя быстро садится на кровати. И глядя в сторону произносит хриплым ото сна голосом, царапающим мое нутро:

– Прости… Температуру проверяла. Вроде, все в порядке. Плечо болит?

Только тут вспоминаю, что меня порезали. Тянусь рукой к лопатке и натыкаюсь на повязку. Кстати, запястье тоже забинтовано. И наручника на нем нет. Интересно, как она его сняла? Собираюсь с мыслями и отвечаю:

– Не очень. Это ты меня заштопала?

– Нет. На такое я не способна. Отвезла к своему другу. Он хирург. Обезболивающее тоже он вколол. И еще лекарства назначил. Не беспокойся, о тебе никому не расскажет, – сразу отвечает на мой невысказанный вопрос.

– Почему? – уточняю хмуро. Хотя на самом деле хочу спросить другое: что это за друг? Насколько близкий? Но, конечно, не решаюсь. Не мое дело.

– Потому что попросила. Я как-то раз помогла ему в сложной ситуации.

Ясно. Кажется, эта девушка не только мой ангел-хранитель. Какого черта это так злит? Заставляю себя успокоиться и спрашиваю:

– Что за дом?

– Наша старая дача. Извини, у меня нет конспиративных квартир.

– Дача? – хмурюсь и сажусь, спуская ноги на пол. Голова слегка кружится. – А сюда…

– Нет, – качает головой. – Это дача моего отца. Он умер больше двух лет назад. А Олег здесь не бывает. И мама теперь тоже. Но думаю, надолго все равно не стоит задерживаться. На всякий случай.

Варя все еще сидит на кровати. Разглядываю стройную фигурку и удивляюсь. Даже в помятых шмотках и с взъерошенными волосами умудряется выглядеть зашибись. Хотя явно чувствует себя неловко и пытается разгладить руками складки на футболке.

– Как я здесь оказался?

Она растерянно смотрит на меня и с заминкой спрашивает:

– Совсем ничего не помнишь?

– Только отрывки. Но не уверен, что они реальные. Ты действительно пилила трубу? – Варя смущенно кивает. Черт! Мне не приснилось. Уточняю: – Случайно оказалась на даче и нашла меня?

– Не случайно, – хмурится и отводит взгляд. Я жду. Мне нужно услышать все, чтобы сложить картину. Девушка нехотя продолжает: – Я подслушала разговор. Олег, он… В общем, поняла, что тебя схватили и держат в подвале. А еще собираются… – она замолкает в растерянности, закусив губу. Мне все ясно. Похоже, Кошелев не стеснялся в выражениях. Непонятно другое:

– И после всего услышанного ты не придумала ничего лучше, чем одна поехать на дачу? – недоумеваю я.

– Ну да, – злится Варя. – Не придумала.

– Почему ты мне помогла? – не могу не задать вопрос.

Она снова переводит взгляд на меня. От чего по телу разливается тепло. Удивляясь собственной реакции, изучаю ее лицо. Варя с минуту раздумывает, потом пожимает плечами:

– Не знаю… Просто не могла по-другому. Это было правильно.

– Всегда поступаешь правильно? – поддеваю с легкой иронией. Слишком трудно удержаться.

– Стараюсь, – кивает, задирая подбородок. В глазах опять мелькает недовольство. – Для меня правильно. А не по чьим-то законам, – заканчивает холодно. А я смотрю ей прямо в глаза и с чувством говорю:

– Спасибо! Я бы не выбрался сам, – и наслаждаюсь растерянностью в зеленых глазах. Потом поднимаюсь и уточняю: – Здесь есть душ? – После подвала очень хочется помыться.

– Да, я включила бойлер. Вода уже нагрелась. Надо только защитить повязку. Подожди, сейчас найду, чем.

Варвара слезает с кровати и идет к дверям, старательно отводя глаза от моего полуголого тела. Черт, мне нравится ее смущать. Хотя зачем это делаю? Ведь сам решил держаться от нее на расстоянии. Через несколько минут приносит полотенце, пластырь и кусок полиэтилена. Делает, что надо, и показывает мне ванную. После душа чувствую себя заметно бодрее, хотя слабость еще ощущается. Обернув бедра полотенцем, возвращаюсь в комнату. Оглядываюсь в поисках своей одежды. Но вижу только кроссовки на полу. Варя появляется в дверях с ворохом шмоток в руках. Бросает все на кровать и сообщает:

– Твои вещи пришлось выкинуть. Здесь осталось кое-что от отца. Посмотри. Может, подойдет. Все чистое.

Мы стоим друг напротив друга. Я в одном полотенце. И она. Ее щеки покрываются легким румянцем. Взгляд фокусируется где-то на уровне моей груди. Наверняка поэтому мое сердце с силой лупит о ребра. Просто физически ощущаю ее взгляд. Отчаянно борюсь с желанием протянуть руку, обхватить тонкое запястье и дернуть ее на себя. Обнять. Забраться под футболку, ощутить ладонями гладкую кожу. Но я не поступлю так с ней. С той, кто уже дважды спасла мне жизнь. И я точно за это не расплачусь. А значит, моя жизнь теперь принадлежит ей. Пусть она об этом не догадывается.

Варя наконец отмирает и шагает к двери, обходя меня по широкой дуге. Как будто понимает, что я с трудом себя контролирую. И уже у выхода говорит:

– Приходи на кухню завтракать. И не одевай пока верх. Надо поменять повязку, – затем быстро исчезает в коридоре. Сажусь на кровать, чувствуя противную слабость в ногах. Но это ничего. Скоро восстановлюсь. А пока придется где-нибудь залечь. Оставаться здесь, и правда, опасно. Покопавшись в куче одежды, выбираю джинсы, футболку и куртку. Джинсы натягиваю прямо на голое тело. Обуваюсь. Остальное несу в руках. И иду искать кухню. А когда нахожу, первым делом с удовольствием втягиваю носом запах. Аппетит проснулся, уже хорошо. Варя стоит у плиты, помешивая что-то на сковородке. На столе уже разложены марлевые повязки, перекись и еще какие-то флаконы.

Достает тарелки, раскладывает еду и ставит на стол. Но не садится, а застывает в нерешительности.

– Давай, сначала займемся повязкой.

Киваю, опускаюсь на стул и поворачиваюсь к ней спиной. Чувствую, как подходит ближе. Просто стоит сзади, не касаясь меня. А у меня уже мурашки по всему телу. Наваждение какое-то. Злюсь на себя и сжимаю кулаки. Заставляю взять себя в руки. Вроде бы получается. Но тут прохладные пальцы осторожно прикасаются к лопатке. Крепче сцепляю челюсти и полностью отдаюсь ощущениям. Чуть поворачиваю голову и откидываю ее назад, чтобы быть ближе к девушке. Боли совсем не чувствую. Все внимание приковано к ее рукам, порхающим по моей спине. Отрывает старую повязку. Аккуратными движениями обрабатывает рану. Накладывает новый бинт.

Черт! Почему так быстро? Мне мало. Хочу чувствовать ее прикосновения. Еще и еще. А Варя вдруг медленно проводит пальцами по коже. Понимаю, просто проверяет пластырь. Но на несколько секунд забываю дышать, тело опаляет жаром. Никогда еще так сильно не реагировал на женские прикосновения. Даже не сдерживаю дрожь от этой… ласки? Кто мне запретит мечтать? Прохладные пальцы отрываются от моей спины. Девушка все также стоит сзади. И этой самой спиной я ощущаю ее взгляд и теплое дыхание. Тяжело дыша, сдерживаю нестерпимое желание развернуться, схватить ее в охапку, усадить себе на колени. До дрожи в руках сжимаю кулаки, заставляя себя вынырнуть из морока. Включить мозги.

Глава 2.6 Варвара

Очень странно вот так прикасаться к его горячей коже. И удерживать себя, чтобы не скользнуть ладонями дальше. Вверх по лопаткам, мощным плечам. Ощущая, как напрягаются под моими руками стальные мышцы. Так и тянет отследить пальцами контуры татуировок. Теперь я знаю, что одна спускается с плеча почти до самого локтя. А вторая, на другом плече, слегка заходит на грудь, а сзади на лопатку. Очень красивые татуировки, не вульгарные. Какие-то символы и слова, кажется, на латыни.

Не выдерживаю и все же провожу вдоль пластыря, по черному контуру. Слышу, как Морозов шумно выдыхает, и быстро одергиваю руку. Наверняка, ему больно. Хотя сегодня Богдану заметно лучше, а значит, моя миссия окончена. Отхожу в сторону, выбрасываю в мусор использованные бинты. Мою руки и сажусь за стол, придвигая к себе тарелку с завтраком. Морозов, так и не натянув футболку, тоже поворачивается к столу. Сидит пару минут, пребывая в своих мыслях. Потом начинает есть. Жадно, с аппетитом. При этом изредка подглядывает на меня, но быстро отводит взгляд.

– Очень вкусно, – кивает довольно. – Не ел всего сутки, а будто несколько дней, – усмехается невесело.

– Вообще-то, больше суток, – замечаю я. – Вряд ли тебя кормили в подвале. И еще весь вчерашний день.

– В смысле, вчерашний? Разве ты не вчера меня вытащила?

– Позавчера. Вчерашний день ты проспал.

– Странно. Совсем ничего не помню, – морщится мужчина.

– Не удивительно. Ты потерял много крови. А еще мой друг колол тебе снотворное. Чтобы силы быстрее восстанавливались.

– Что за друг? Расскажи подробнее, – просит Морозов, глядя на меня с какой-то непонятной досадой.

– Ну… – тяну я, прикидывая, что говорить. – Мы с Костей дружим с детства. В этой деревне и познакомились. У его родителей тут тоже дача была. После их смерти он перестроил дом и теперь живет в нем постоянно. Костя старше меня. Окончил мед, работает хирургом в центральной больнице.

– Понятно, – кивает Богдан, бросая на меня быстрый взгляд. – Его семья тоже здесь живет?

– Нет, говорю же, родители умерли. А жены и детей у него нет.

В ответ на мои слова Морозов хмурится еще больше и недовольно поджимает губы. Размышляет несколько минут. Потом продолжает свои расспросы:

– Ты учишься или работаешь?

– Работаю.

– Где? – не отстает он.

– Это важно?

– Нет. Но я хотел бы знать. Если не секрет, конечно.

– Не секрет, – пожимаю плечами и отвечаю, стараясь не показать, что это болезненная для меня тема. – Я помощник шеф-редактора женского интернет-портала. Пишу статьи для него. Еще копирайтингом иногда подрабатываю, если попадаются хорошие заказы. Ну и тому подобное.

– Ясно, – Богдан снова замолкает. А я напрягаюсь. Потому что тоже хочу задать ему вопросы. Но не знаю, ответит ли. И все же решаюсь:

– Скажи, ты хорошо знаешь Олега? Почему он…

– Решил меня убить? – хмыкая, завершает фразу и разглядывает меня.

– Типа того… Речь шла о каких-то бумагах. Тебя хотели заставить их подписать, – продолжаю с сомнением. Не уверена, что стоит вторгаться на эту территорию. Но не могу сдержать любопытство.

– Все очень просто. Дело, как обычно, в деньгах, – отвечает Морозов. Замечаю, как сжимаются его кулаки и дергаются желваки на щеках. – Твоему отчиму приглянулся мой бизнес. Простых откатов оказалось мало. А я не захотел делать ему подарок.

От этих слов и тяжелого взгляда меня пробирает озноб. Впрочем, после разговора о пытках и убийстве, чего я еще ждала?

– Он мне не отчим, – отзываюсь глухо. – Но муж моей мамы, да. Получается, Олег был… вашей крышей?

– Только не говори, что верила в его кристальную честность, – не сдерживает сарказма Богдан.

– Я не настолько наивная, – усмехаюсь грустно. – Но все же такого не ожидала. Жаль, что раньше не разглядела, что скрывается за его приятной внешностью.

– Что теперь? Расскажешь матери? – спрашивает, гипнотизируя меня взглядом.

– Не знаю, – медленно качаю головой, отводя глаза. – Боюсь, она мне не поверит, – но для самой себя мне надо прояснить все до конца. Так что продолжаю расспросы: – Эту шумиху в прессе и уголовное дело тоже Олег организовал? В том, что о тебе пишут, есть хоть слово правды?

Какое-то время Богдан молчит. Потом, словно заставляет себя говорить:

– Организовал он. Но правды тоже хватает. Я не был законопослушным гражданином. Откаты, финансовые махинации… В нашей стране большинство крупных бизнесов без этого не потянуть. Но совсем уж жести, типа убийств, за мной нет. И, кстати, мое казино – не обман, не подстава, а честная рулетка. Большая часть дохода уходила на выплаты выигрышей. Это тебе не игры с государством, где клиент всегда в пролете.

– Ты еще принимаешь наркотики? – пусть и поздно решаюсь поднять опасную тему. Все же мне надо знать, чего от него можно ждать.

– Нет. Завязал незадолго до того, как все произошло. Для тебя все это звучит как полный треш, да? – глухо уточняет он.

– Да, – не отпираюсь.

– Странно, что ты вообще решила мне помочь. Мы ведь встречались раньше?

– Встречались.

– При каких обстоятельствах? Извини, не могу вспомнить, – кажется, Морозов немного смущен. Не подозревала, что он способен испытывать что-то подобное.

– Олег приводил нас с мамой в твое казино. И знакомил с тобой. Но ты тогда был…

– Понятно, – хмуро прерывает мужчина, глядя на свои сжатые кулаки. – Представляю, что ты обо мне подумала.

Я молчу. Он прав, что тут скажешь. Так что спрашиваю о другом:

– Как считаешь, насколько безопасно оставаться на даче?

Богдан поднимает голову, мрачно изучает мое лицо и требовательно произносит:

– Для начала расскажи подробно, что делала, после того, как подслушала разговор. Надо понять, если ли опасность для тебя возвращаться домой.

Вздыхаю и пересказываю ему все события. Он внимательно слушает. Задает по ходу вопросы и, поразмышляв, выносит вердикт:

– Ты молодец. Грубых ошибок не допустила. Конечно, всего не предусмотришь. Но вряд ли захочешь подаваться в бега. Это для тебя еще опаснее. Думаю, завтра можешь ехать к себе. И главное: постарайся ничем себя не выдать. Справишься?

– Наверное, – неуверенно киваю. – Хорошо, что мы живем отдельно.

– Отдельно? Я думал, вместе, – удивляется Богдан.

– Не совсем. В одном доме, но в разных квартирах.

– А тогда… – резко прерывает себя, явно не хочет напоминать, как я застукала его на чужой собственности.

– Просто зашла кое-что забрать. У меня есть ключи, – отвечаю на не прозвучавший вопрос.

– Ясно.

– Хорошо, поеду домой завтра. А ты? – вглядываюсь в его лицо, прикусывая губу. И неуверенно предлагаю: – Если нужно, можешь пожить здесь какое-то время.

– Нет. Я тоже с утра уйду, – жестко отрезает Морозов.

Согласно кивнув, поднимаюсь и начинаю убирать со стола. Богдан предлагает помощь, а когда я отказываюсь, уходит к себе в комнату. Закончив с посудой, устраиваюсь в кресле в гостиной с книгой в руках. Вот только сосредоточиться на сюжете не удается. Слишком много тревожных мыслей бродит у меня в голове. Тяжелых мыслей, пугающих. И я не знаю, как мне теперь со всем этим жить. Уже не смогу сделать вид, что ничего не произошло. Не знаю, сколько проходит времени, полчаса-час. Ко мне в гостиную заявляется Богдан. Все также без футболки, с голым торсом. И это меня смутно беспокоит. Не незажившие ссадины и синяки, а что-то другое. Хотя за эти два дня достаточно насмотрелась на его тело. Касалась теплой кожи не раз. Почему же сейчас так неловко?

Морозов усаживается в свободное кресло и после недолгой паузы заводит разговор. Расспрашивает о том, как мне жилось в детстве. И что странно, это не просто треп от скуки. Судя по реакции и вниманию, его действительно интересуют мои ответы. Не вижу смысла молчать. Он поднял совсем безобидную тему. Так что спокойно делюсь воспоминаниями и, в свою очередь, задаю пару вопросов о его детстве. Богдан вроде бы отвечает. Но довольно быстро понимаю, что он аккуратно уводит разговор в сторону. Не дает никакой значимой информации. Я не настаиваю, принимая эти правила. Он точно не обязан открывать передо мной душу. Но выводы для себя делаю. Скорее всего, в его детстве все было не так просто.

Постепенно темнеет. Мы вместе идем на кухню и готовим ужин. Точнее, готовлю я. А Морозов мне помогает, выполняя мелкие поручения. А вот его настойчивые, вызывающие досаду взгляды отвлекают. Ужинаем почти в молчании. Потом я быстро расправляюсь с посудой, ощущая лопатками мужской взгляд. И дальше расходимся по комнатам. Теперь, когда Богдан в сознании, ночевать на одной кровати и периодически проверять его состояние нет необходимости. Я принимаю душ, с удовольствием залезаю под теплое одеяло. Сон не приходит быстро, и я успеваю отследить свои ощущения. Оставаться ночью на даче мне всегда было тревожно. Только рядом с отцом я чувствовала себя спокойно и защищенно. И сейчас ловлю себя на мысли, что в присутствии Морозова испытываю то же самое. Хотя, казалось бы, все, что он рассказал о себе, должно наоборот вызвать настороженность. Не понимаю, почему в моей голове все так смешалось?

Глава 2.7 Богдан

Лежу в кровати и думаю, что поступаю как полный кретин. Самым разумным было бы уйти сегодня вечером. Не подставлять еще больше ее и себя. Мало ли, до чего додумается этот урод. Он может притащиться сюда. Но возможность еще немного побыть рядом с Варей перевешивает любые логичные доводы. Я знаю, что скоро мы разбежимся в разные стороны. Она вернется в свою спокойную, размеренную жизнь. А я снова окажусь на дне, цепляясь зубами за все подряд и пытаясь выкарабкаться. Поэтому еще одно утро, когда я смогу видеть ее лицо, случайно дотронуться до руки или плеча, у меня никто не отберет. Мне это нужно. Чтобы впитать в себя ее запах, ее энергетику. Чтобы закрепить в голове ее образ. Потом, когда станет совсем хреново, будет чем поддерживать себя.

Как жаль, что она ушла в другую комнату. Может, сказать, что мне плохо? Нет, это совсем уже зашквар. Я так не поступлю. Девчонка возилась со мной эти два дня. Ухаживала, когда я был без сознания. Одна только мысль, что она дотрагивалась до моего тела, раздевала меня, меняла бинты, вызывает сладкую дрожь, сосредотачиваясь в паху. Сволочь! Неблагодарная тварь! О чем я думаю? Хочется надавать самому себе по морде за собственные грязные мысли. За то, что не могу сдержать желания. Раньше для меня это была пара пустяков. Я даже гордился, что легко способен брать себя в руки, изгоняя похоть из тела и мозгов. Вот жизнь и доказала, что я самонадеянный дурак!