– Так кто же тебе виноват? Не нужно было незрелые груши есть, – резонно возражал ему Саня, на что друг только вздыхал и отворачивался к стене.
Однако болезнь на удивление быстро прошла, и друзья уже вечером шлялись по школьному двору, составляя список песен для будущих танцев.
4. Танцплощадка
Первую дискотеку устроили через пару дней. Вместе с Богданычем ребята собрались в радиорубке часа за два до начала, в течении которых подобрали репертуар, переписали некоторые песни с грампластинок на магнитофон и отрепетировали вступительную речь.
О начале дискотеки возвестили динамики Саниным голосом:
– Внимание, внимание! Говорит радиоузел лагеря. Начинаем пионерскую дискотеку!
Конечно, многие узнали голос соратника по отдыху, что их несказанно удивило. А Саня и Петька безмерно возгордились возложенными на них обязанностями. Периодически они спускались с небес радиорубки на танцплощадку, прохаживались с гордым видом, спрашивая встречающихся на пути пионеров: «Ну как музыка, нравится? Чего ещё желаете?», впрочем, не особо прислушиваясь, считая свои предпочтения самыми правильными, ибо они одобрены самим Богданычем. Теперь самыми уважаемыми они стали не только в своём отряде, но и во всём лагере. Хоть и не всем пионерам такая популярность пришлась по душе.
По совету Богданыча Саня с Петькой решили поближе познакомиться с ребятами из интерната. Они оказались не такими уж замкнутыми, как показалось вначале – с удовольствием рассказали о военном кружке, который клубом называли. Богданыч выбил у администрации города небольшое помещение на первом этаже пятиэтажки рядом со школой-интернатом, ребята своими силами сделали ремонт, установили мебель, даже биллиардный стол, который невесть откуда достал руководитель. Пропадали пацаны там всё своё свободное время – играли в биллиард, занимались под руководством военрука изучением, разборкой и сборкой автоматов, снаряжением автоматных магазинов холостыми патронами, изготавливали макеты различного оружия. Стены клуба были увешаны плакатами оружейной и армейской направленности. Конечно, все наглядные пособия, учебное оружие и холостые патроны, достал Богданыч, договорившись с ближайшей военной частью. По словам ребят, в клубе строгая, почти военная, дисциплина, однако она не мешает его руководителю разрешать некоторые вольности своим пацанам. Например, как они шепотом рассказали, некоторые старшие ребята даже курят, а Богданыч закрывает на это глаза.
Ну очень заинтриговали своим клубом интернатовцы Саню с Петькой. Как и любому пацану их было не оторвать от всего, что связано с военным делом, а уж если вопрос оружия касался – тем более. А тут ещё мальчишки им рассказали, как они на стрельбы ездят из мелкашки пострелять и в походы, как занимаются там разными единоборствами, в том числе с использованием холодного оружия. Богданыч даже форму выдаёт и знаки различия как у настоящих солдат – нашивки и повязки, только не разрешает с ними в городе появляться. Он читает им много разных книжек и журналов. Вот только что за книжки и о чём пишут в журналах, друзьям узнать не удалось – как-то отмахнулись от этого вопроса их новые знакомые, а когда подробнее стали расспрашивать, вообще отошли в сторонку. Сашку с Петькой хоть и удивила такая реакция, но не расстроила – не хотят дружить, и не надо, однако решимости вступить в клуб не уменьшила.
В школе, занятой на лето лагерем, учились местные мальчишки, которые проживали недалеко от неё. Они периодически подходили к границе лагеря, но пересекать не решались, опасаясь грозных взглядов вожатых и физрука. Получалось как-то некрасиво – гости веселятся, играют, а хозяева в сторонке стоят и вздыхают. Поэтому, для сближения местного контингента с приезжими, начальник лагеря решила провести совместное чаепитие с последующими танцами. Когда всё было готово, она подошла к школьникам и почти насильно утащила их в столовую. Те, сидя за столами, уставленными угощением, поначалу стеснялись даже голову поднять, но постепенно освоились, познакомились с соседями и рассказали несколько интересных историй про свою школу. После чаепития все высыпали на танцплощадку. Оставшееся угощение поставили тут же, рядом, пусть ребятки подходят, берут кому что нравится. И Петька не преминул воспользоваться такой щедростью, набил полные карманы галетами, которые поглощал на ходу в течении всего вечера, периодически пополняя запасы.
Диск-жокеи включили модную музыку, и дискотека стартовала. Как обычно, после нескольких песен Сашка с Петькой вышли во двор поинтересоваться, всё ли устраивает танцующих? С хозяйским видом прошлись по площадке. Всё как обычно – девчонки танцуют, пацаны стоят. В очередной раз столкнулись нос к носу с Ленкой. Петька сделал вид что не знает эту наглую девчонку и, жуя галеты, отвернулся, а Саня помахал ей рукой и подошёл.
– Привет. А чего это вы танцуете, а пацаны – нет?
– Так у них и спроси! Не умеют, наверное.
– Слушай, а ты же лучше всех танцуешь, да? Может поучишь нас с Петькой?
– Вот ещё! – фыркнула было Ленка, но через секунду передумала.
Пацаны отошли в сторонку со своим преподавателем и приступили. Сложного ничего нет, а если имеешь хоть какое-то чувство ритма – тем более. Пяти минут занятий было достаточно для того, чтобы круг танцующих пополнился новыми танцорами. Стоящие возле балюстрады мальчишки с завистью поглядывали на своих сверстников, и под этими взглядами друзья не выдержали. Отвели их в сторонку, выступили в качестве Ленки, то есть преподавателей танцев, и довольные ученики уже через десять минут показывали девчонкам свои достижения.
Удовлетворённый результатом, Саня удалился в радиоузел и поставил медленную песню. Круг танцующих сразу опустел. Кружились только несколько пар девчонок. Увидев такое безобразие, Петька побежал к другу.
– Никто не танцует.
– Да? – Саня быстро поставил другую пластинку и сунул микрофон Петьке. – Я спускаюсь, а ты объявляешь белый танец и включаешь вот эту песню.
Не дав другу времени опомниться, Саня исчез. Делать нечего, Петька прожевал очередную галету, собрал всю волю в кулак и активизировал все ораторские способности: «А теперь – белый танец!», щёлкнул тумблером, вытер струйки пота со лба, включил проигрыватель и вытащил из кармана галету.
Тем временем Сашка примчался на танцплощадку. Его расчёт оправдался – девчонки были посмелее мальчишек. Тут же несколько самых смелых подошли и пригласили скучающих партнёров, которые, краснея, смущаясь и непрерывно сбиваясь с такта, закружились в танце. Пока Саня удовлетворённо смотрел на наполняющуюся парами площадку, к нему тоже подошла девочка. Причём самая красивая – Вика. Ну, конечно, пришлось и ему показывать своё танцевальное искусство вальсирования на пионерском расстоянии.
А Петька с завистью поглядывал из окна радиорубки, зажёвывая галетами своё нервное состояние. Он бы тоже с удовольствием там оказался в этот момент, может и его пригласила бы приглянувшаяся ему девчонка.
Её звали Рая. А точнее – Раечка и никак иначе. Просто небольшой рост и миловидная внешность никак не позволяли звать её по-другому. Причём Раечкой звали её буквально все – от пионеров младших отрядов до начальника лагеря. И вот эта Раечка частенько с интересом поглядывала в Петрухину сторону, посмеиваясь и перешёптываясь о чём-то с подружками. А Петруха, соответственно, в её. Он часто мечтал подойти к ней, заговорить, предложить дружбу, но всё выбирал подходящий момент. Вот сейчас бы и познакомились поближе, но нет, он в радиорубке, следит за аппаратурой. А Раечка, когда начался белый танец, долго и безуспешно выискивала его глазами в мальчишеских рядах, после чего разочарованно отошла в сторонку к подругам.
Саня прибежал сияющий, как металлический чайник, и принял бразды управления аппаратурой у Петьки, выслушав наказ по объявлению сейчас же белого танца. Но напрасно ждал Петька своего шанса. Белого танца не было. Вернувшись, он высказал другу всё, что думал по этому поводу, но получил резонный отпор – а вдруг Вика кого другого пригласит. Тогда Петька плюнул на все эти девчачьи нежности, достал из кармана пару галет и предложил другу включить пластинку «Чингизхана», которую они недавно купили у барыги возле соседнего санатория. Саня поотнекивался поначалу, ведь не согласовали с Богданычем, да и тексты там какие-то несоветские, но дух авантюризма быстро взял верх и в лагере зазвучала песня «Москоу», а потом «Казачок». Песню «Самурай» пионерам дослушать не удалось из-за внезапно появившейся в радиорубке Марины Васильевны, которая, тяжело дыша, начала нажимать на все подряд выключатели и щёлкать всеми подряд тумблерами, пока не сообразила просто остановить пластинку. Дальнейший разговор начался во всеуслышание – начальник лагеря была не в курсе какой тумблер отключает микрофон:
– Вы обалдели совсем? Что за антисоветчина в советском лагере?
Однако продолжения разговора никто не услышал – в радиорубку вошёл Богданыч, щёлкнул нужный тумблер, а заодно успокоил начальницу, пообещав непременно разобраться с нарушителями и примерно их наказать. Марина Владимировна удалилась, ребята приготовились к нагоняю. Вместо этого Богданыч поставил чайник.
– Ну доставай, чего там у тебя, печенье, что ли? – посмотрел он на Петьку.
– Галеты…
– Музыку включайте – люди ведь ждут, чай наливайте, посидим, попьём.
– А что, нагоняя не будет? – поднял голову Санька.
– Будет, обязательно будет. Но не сегодня.
Допив чай, Богданыч степенно удалился по своим старшевожатским делам, предварительно составив список песен, которые можно включать, а то уже на этот вечер ребята план по экспериментам перевыполнили. Друзья поставили пластинку и спустились на танцплощадку, где всем своим видом показали начальнику лагеря искреннее раскаяние и действенный результат беседы со старшим вожатым. При этом они скромно стояли в сторонке, внимательно глядя себе под ноги, а Петька сосредоточенно пережёвывал галеты.
Как ни старались вожатые, похоже, что инициатива руководства лагеря по сближению местных с приезжими, потерпела неудачу. Мальчишки так и простояли отдельной группкой в сторонке, не общаясь почти ни с кем, кроме двух парней из старшего отряда, при этом зачем-то поглядывая в Петькину сторону. А потом и вовсе отошли в тень деревьев за балюстрадой. А те двое подошли к Петьке:
– Слышь, там пацаны местные с тобой поговорить хотят.
Ну, хотят так хотят, Петька не стал отказываться и пошёл вслед за ними. Из группы местных пацанов отделился один, которого те Вовчиком называли, и подошёл вплотную к Пете. Причём настолько вплотную, что наступил ему на ноги.
– Ну что, говорят, бицепс у тебя большой? Покаж?
– Я тебе клоун в цирке, что ли? – почуяв назревающий скандал пошёл на конфронтацию Петро.
– Ну ладно. Тогда песню спой.
– Я тебе Муслим Магомаев, что ли?
– Ну ладно. Тогда в нос сейчас полу… – произнёс было Вовчик, но фраза осталась недоговорённой из-за Петькиного апперкота, который попал Вовчику точно в челюсть.
От удара пацана подбросило и шмякнуло о землю. Группа поддержки Вовчика, всё это время хихикающая и кивающая в предвкушении унижения приезжего, теперь уже хохотала, показывая пальцами на Вовчика. Тот поднялся, потирая то челюсть, то пятую точку.
– Ну, я тебе сейчас, – двинулся было он к Петьке, который встал в боксёрскую стойку, и обернулся к своим, ища поддержки, но так её и не нашёл – часть поддержки уже ретировалась, а оставшаяся продолжала над ним насмехаться.
Бойцовский пыл Вовчика быстро улетучился в неизвестном направлении. Тогда и сам он, прихрамывая, неуклюже двинулся вслед за исчезнувшим бойцовским пылом. Петя повернулся к своим лагерным собратьям, которые сделали вид что они здесь совершенно не причём. Махнув на них рукой, Петька пошёл к Сане, который давно уже выискивал его глазами.
– Ты где пропал? Пластинку менять пора! – негодовал он.
– Да с местными познакомился поближе. Одного Вовчик зовут. Правда он особо разговаривать не стал – шлёпнулся на землю от моего апперкота и всё. А остальные и так разбежались, – рассказывал Петя, пережёвывая галету, и вдруг схватился за живот, – ой, что-то у меня это, опять…
Пришлось Сане самому заканчивать дискотеку. А Петя снова помчался в медпункт.
– Опять ты! – воскликнула докторша. – Что на этот раз?
– Да то же самое…
– Опять фрукты незрелые?
– Не-а, галеты…
