О двойках, пирожных и настоящей дружбе

По наклонам дела обстояли лучше. Ладонями до пола достали Антонов, Кузнецов, Шашкин, почти все девчонки, включая, конечно же, Куликову. А я сегодня даже не смог дотянуться до пола пальцами, не сгибая ног. Виктор Сергеевич многозначительно посмотрел на меня и повел мальчиков к высокой перекладине. Я расстроился из-за своих результатов. Правда, если честно, согревала мысль о том, что мой рюкзак наполняется вкуснейшими в мире конфетами. Но вот в подтягиваниях я Антонову проигрывать не собирался. Даже за конфеты.

Серега, дергаясь, подтянулся всего семь раз. Впрочем, на золотой значок этого было достаточно.

– Ладно, засчитываю семь. Но весной будет принимать комиссия. При них-то хоть не дергайся, как парализованный, – Виктор Сергеевич под дружный смех класса изобразил Серегу. – Даня, покажи, как нужно подтягиваться.

Я подошел к перекладине подпрыгнул и повис. Главное сейчас подтянуться те же семь раз, но без дерганий. Я подтянулся чисто без раскачиваний четыре раза и понял, что больше не могу. Дальше или дергаться, как Серега, или никак. Руки дрожали от напряжения.

– Ну вот! Учитесь! – сказал Виктор Сергеевич классу.

Его похвала прибавила мне сил еще на одно ровное подтягивание. Ну же, еще два разика. Но на шестом подтягивании левая рука соскользнула с перекладины, и я полетел на пол, ударившись боком.

– Сильно ушибся?! – взволнованно спросил Виктор Сергеевич, помогая мне встать. – До здравпункта дойти сам сможешь? Или проводить кого отправить?

– Не нужно, сам дойду, – ответил я и под сочувственные взгляды одноклассников, прихрамывая, поплелся к выходу из зала.

Сломанные весы и исчезнувший синяк.

Я стоял перед кабинетом медика и недоуменно уже в пятый раз пересчитывал конфеты и соотносил их с проигранными Антонову состязаниями. Так, хорошо, две, пускай за две попытки прыжков, одна за наклоны, одна за подтягивания, а еще одна за что? Да какая разница! Я за минуту смолотил все пять конфет. Не смог остановится, настолько они были вкусными.

На двери медпункта висела записка: «Ушла за медикаментами, буду через пятнадцать минут». Я отошел в закуток около кабинета, где на стене висело большое зеркало, и решил взглянуть на свою травму. Приподняв футболку, я увидел в отражении зеркала огромный синяк на своем боку. Хорошо приложился! Рядом с зеркалом стояли весы. Еще старые, механические, по которым нужно двигать гирьки. Я умел измерять вес на таких и, за неимением других развлечений встал на них. Передвинув большую и маленькую гирьки так, чтобы металлическая стрелка замерла посередине, я обнаружил, что весы показывают сорок два килограмма. Вот ерунда! Мы все время взвешиваемся, когда ходим в гости к Димону Шашкину на его электронных весах. И я с пятого класса неизменно весил тридцать восемь килограмм плюс–минус триста грамм. А последний раз я взвешивался у него меньше двух недель назад и весил те же тридцать восемь. Ясно! Весы неисправные – вот и выставили из кабинета. Однако что–то долго нет медика! Я еще раз взглянул на записку на двери и не поверил глазам. На листке было написано: «Заходи Круглый Двоечник». Именно так я назывался в договоре с Иоганном Свитом.

Я толкнул дверь, и не смазанные петли противно заскрипели. Я бы услышал этот скрип, если бы кто-то зашел во время моего провешивания. За столом медика, к моему глубочайшему удивлению, сидел Иоганн Свит. Только был он в белом халате, в шапочке с красным крестом, с бородкой и в пенсне. Ну, вылитый Айболит!

– На что жалуетесь? – спросил Иоганн.

– А как вы… здесь… Как вы сюда попали? – растерялся я.

– Подойдите поближе! Поднимите футболку! – сказал Лжеайболит, не ответив на мой вопрос.

Я повиновался.

– Ай-я-яй, какой большой синяк! Никак с турника упали? Ну, да мы его сейчас сотрем, – он взял со стола ластик и начал тереть мой ушиб.

– Ай! Щекотно! – засмеялся я, – Кто же так лечит?!

– А пятая конфета, – вдруг прервал он мой смех, – за проигрыш в состязании по отжиманиям.

– Так я же не отжимался, – как Свит опять прочитал мои мысли?

– А твой оппонент отжимался. Получается, он выиграл.

– А где же тогда конфеты за метание, за шестьдесят метров и за два километра? – начал было спрашивать я, но снова заскрипели дверные петли, и в кабинет вошел наш медик, Нина Ивановна. А когда я снова повернулся к столу, там уже никого не было.

– Ну и что ты читать не умеешь? – начала отчитывать меня Нина Ивановна. – Ведь русским языком написано! – и она положила на стол записку: «Ушла за медикаментами, буду через пятнадцать минут».

– Дверь я, что ли, забыла закрыть? Так видишь, в кабинете нет никого – зачем заходишь? – продолжала сокрушаться медик, выкладывая в шкаф какие-то лекарства. – Ладно, что там у тебя?

– Да, вот, с турника свалился. Смотрите, какой синячище! – и я привычным уже движением задрал футболку.

– В каком месте твой синячище? – спросила Нина Ивановна, внимательно разглядывая ушибленное место.

Я наклонил голову и… никакого синяка на своем боку не обнаружил. Но это еще не все. Вместе со стертой ластиком гематомой бесследно пропала и боль.

– Извините, – выдавил я и выскочил из кабинета.

Бегом направляясь к физкультурному залу, я налетел на Бурова.

– Осторожней! Чуть не уронил! – завозмущался Буров. – Вот твоя одежда. Зал уже закрыт.

– Чуть не уронил?! – усмехнулся я. – Да тебя разве что трактором сдвинуть можно! А чего так рано закончили, еще ведь целых двадцать минут заниматься?

– Посмотри в окно, какой дождина, – ответил Саня, – сдали только отжимания, а бег и метание на следующем уроке.

– Только отжимания? – повторил я. – Так вот почему конфета только за отжимания.

– Какая еще конфета? – удивился Буров.

– Да, так. Никакая, – ответил я. – У тебя случайно зонтика нет?

Сближающий дождь.

Мы шли с Буровым под одним зонтом. Не то чтобы мне хотелось идти, прижавшись к этому жиртрясу, но не мокнуть же под дождем. Хотя, в последние пару дней мы с Саней не то чтобы подружились, но, по крайней мере, он перестал меня раздражать как раньше. Пожалуй, не стоит его больше дразнить. Парень выручил нас, когда Димон Лапшинов не смог играть из-за травмы. Сейчас вот забрал мои вещи из спортзала.

– А как, кстати, Лапшинов подтянулся и отжался? – спросил я.

– Как отжался, не видел, а подтянулся шесть раз, – ответил Саня.

– Значит, палец зажил, – размышлял я вслух, – в среду сможет отыграть.

– Жалко, – вздохнул Саня, – мне понравилось на воротах стоять.

– Ну, ты будешь запасным вратарем, – сказал я. – Давай ходи с нами тренироваться. У нас ведь в феврале еще «Кубок зимнего мяча» ожидается. Если наберешь приличную форму, будете по тайму стоять.

– Слушай, Данил, я тут бегать планирую по утрам, не желаешь присоединиться? – спросил Саня. – Хочу вес лишний сбросить. А одному тяжело собраться. Воли не хватает. С первого сентября еще намеревался, да все откладываю – завтра, завтра.

– Да мне вроде незачем. Лишнего веса особо нет, – ответил я. – А ты давай не затягивай. Начинай прямо завтра, не смотря ни на что – дождь, снег – вставай с постели и беги. Только не нагружай себя сразу большими дистанциями. Неделю побегай круг, потом два и так постепенно увеличивай.

– Спасибо за совет, – вздохнул Саня. Мы подошли к его дому.

– Возьми зонтик! Завтра в школе отдашь, – предложил он.

– Завтра суббота! – засмеялся я. – Спасибо, дождь уже стих. Добегу так. Пока!

–Пока!

Вот дает, Буров! Разок форму из раздевалки забрал, да зонтиком поделился и мнит себя, чуть ли не лучшим другом – бегай с ним по утрам! И так должен быть на седьмом небе от счастья, что дразнить его перестали. И как он так растолстел? На фотографии в первом классе он, пожалуй, полноват, но не так чтобы сильно. А в четвертом классе пришел с летних каникул – ну просто жирнятина. Тогда–то мы с Серегой и начали над ним прикалываться. А за нами следом и весь класс. Да, нелегко ему приходилось. Только Куликова его не дразнила. И даже заступалась за него. Ко мне не раз подходила, мол, прекрати обзывать Сашу. А я ей: «что я, один что ли, обзываю?» А Настя говорит, мол, ты перестанешь, и остальные не будут. Ладно, пожалуй, и в правду хватит с него. Начнет пробежки, может, и сбросит малость. Но чтобы корешиться с ним и бегать по утрам – нет уж, увольте! Вот Серега Антонов мне настоящий кореш. Мы с ним уже друг друга как облупленные знаем. С ним бы я побегал, если бы он попросил. Помню, в первом классе мы сразу же в первый день подрались, уже забыл даже из-за чего. Потом помирились и с тех пор практически неразлучны. Даже в летний лагерь вместе ездили. Вот и сейчас сотовый зазвонил – наверное, Серый беспокоится, как я после падения с турника.

– Алло! Данил, ты как себя чувствуешь? – раздался в трубке голос Виктора Сергеевича (нет, все-таки не Серега). – Травма серьезная?

– Нет, Виктор Сергеевич, уже все прошло, – ответил я.

– Давай-ка я тебя заменю на эстафете, – сказал физрук, – в «А» классе Сладков неплохо бегает, пусть поучаствует, а ты подлечишься.

– Да что вы такое говорите, Виктор Сергеевич! – возмутился я. – Сладков в школе новенький, еще переволнуется. А меня вы уже сколько лет знаете? Не подведу! Я ж говорю у меня все уже прошло – даже синяка нет.

– Ну, хорошо, Данил! Готовься!

Выходные идеального ребенка в кругу семьи.

Все выходные я провел дома. Решил дать себе небольшой отдых перед эстафетой. В субботу звонил вначале Серега Антонов – звал погонять мячик, а потом Куликова – предлагала отработать передачу эстафеты. Отказал обоим, предпочтя игру в шахматы с отцом, в настольные игры с Алиской и самые вкусные в мире конфеты. Шахматы меня настолько увлекли, что я не заметил, как за игрой прошло четыре часа. И хотя, я так ни разу и не выиграл, папа сказал, что все мои ходы были в той или иной степени обдуманные и грамотные.

Игра с Алисой в Синбада–Морехода тоже прошла не безрезультатно. Я так натренировался выкидывать нужную цифру, что у меня получалось это через раз. Таким образом, я попадал почти на все клетки «Пропусти ход» и «Вернись на 5 полей назад» или просто ходил по одной клеточке, выкидывая единичку. В итоге я проиграл Алисе четыре игры из четырех. А папе, трудно представить, аж семнадцать партий.

Вечером я случайно подслушал разговор родителей на кухне.

– Ты заметил, какие перемены произошли с нашим сыном? – спросила мама у папы. – Учиться стал на одни пятерки! С Алисой раньше не заставишь позаниматься, а сейчас играет целыми вечерами.

– И шахматами увлекся! – добавил отец.

Мне было немножко стыдно, и я не стал слушать дальше. Ведь за пятерки меня хвалили незаслуженно. Но когда я достал из своего школьного рюкзака двадцать одну конфету – все чувство стыда, как ветром сдуло.

– Даня, – заглянула ко мне в комнату Алиса, – я нашла у себя еще одну интересную игру «Волшебник изумрудного города». Хочешь, завтра поиграем?

– Там тоже кубик нужно бросать? – спросил я.

– Да.

– Тогда обязательно поиграем!

Я посмотрел на сладкую гору на столе и решил поделиться с сестренкой.

– На, угощайся, – протянул я ей целую горсть, – ты таких вкусных конфет еще не пробовала.

– И вовсе не смешно! – обиженно сказала Алиса и вышла из комнаты.

Что это с ней? Ах да, ей же неделю назад зуб лечили, и она зареклась, что больше не будет есть сладости. А зубы будет чистить утром и вечером по пять минут, чтобы больше не лечить. Я тоже очень боялся стоматолога и подумал, может быть и мне есть поменьше сладкого. Но откусив конфету, я сразу же забыл об этом. Забыл вообще обо всем и не смог остановиться, пока не съел все.

Казино в школе и рискованный выигрыш.

– Данил, ну где ты бродишь! – зашипела на меня Куликова, когда я прибежал на стадион.

– Да, твой ухажер меня задержал, – улыбнулся я.

– Какой еще ухажер? – гневно спросила Настя, – Хватит придуряться! Разминайся скорей! Мы во втором забеге бежим вместе с третей, двадцать первой и двадцать пятой школами.

Я переоделся и стал разминаться. На самом деле про ухажера я ни сколько не придумал. Когда я уже выходил из школы на стадион, ко мне пристал Сладков и начал втирать, что бежать должен он. Мол, он в лучшей форме, а я недавно с турника упал (откуда и узнал), и что я подведу нашу школу. А еще, гад, сказал, что я, мол, располнел. Хотел я ему за такие слова еще раз в репу съездить, но потом мне пришла в голову идея получше. Собираясь сегодня в школу, я зачем то прихватил с собой игральный кубик. И сейчас я решил проверить в деле, насколько я хорошо научился выбрасывать нужную цифру.

– Давай, – говорю я, вынимая из кармана кубик, – если я первым выброшу единичку, то я бегу эстафету…

– А если я? – перебил меня Сладков.

– Тогда мы прямо сейчас идем к Виктору Сергеевичу, я говорю ему, что плохо себя чувствую, и бежишь ты.

– Не обманешь? – засомневался Сладков.

– Честное слово! – уверенно ответил я. – Только я кидаю первый.

– Почему это ты первый? Давай, кто большее число выкинет тот первый и бросает? – предложил мой наивный противник, не подозревая, что собирается состязаться с профессионалом по бросанию кубика. Вчера мы с Алиской полдня играли в «Волшебника изумрудного города», и я хорошо отточил свое мастерство. Восемь раз проиграл.

– Пусть будет по-твоему, – улыбнулся я и протянул кубик дилетанту. – Давай вон на подоконнике!

Сладков сильно потряс кубик и бросил. Кубик отскочил от подоконника, брякнул по стеклу и отлетел на пол.

– Пятерочка! – обрадовался Сладков.

– Перекидывай! – сказал я. – Надо чтоб на подоконнике остался.

– Нет! – твердо сказал Сладков, – Твоя очередь!

– Ну, хорошо, – спокойно ответил я и к глубочайшему изумлению противника выкинул шестерку. Сладков с открытым ртом взял кубик, осмотрел его со всех сторон – все ли цифры на месте, и протянул мне.

– Ну, ладно – бросай.

Я покрутил кубик в руке, нашел сторону с одной белой точкой, прижал ее большим пальцем и отработанным движением тихонько бросил кубик на подоконник.

–Ха! Моя очередь! – радостно крикнул Сладков, когда, теперь уже к моему изумлению, выпала двойка. Я начал волноваться. Ведь если сейчас Игорь выкинет единицу, то я как человек, давший обещание, должен буду отказаться от участия в эстафете. А это не входило в мои планы.

Сладков бросил кубик чуть тише. Кубик отскочил от рамы, покатился и замер на самом краю…единичкой кверху. «Прощай эстафета!» – подумал я, но кубик вдруг покачнулся и свалился вниз. В азарте мы оба кинулись на четвереньки и больно ударились лбами. На кубике было четыре точки.

– Перекидываю! – заявил Сладков. – Ты сказал, нужно, чтоб кубик на подоконнике остался.

– А ты отказался от этого правила, – ответил я, забрал кубик и выкинул, наконец, единичку.

– Счастливо оставаться! – сказал я и поспешил на стадион.

– Смотри не опозорься! – зло бросил мне в след Сладков.

Спорное преимущество первой дорожки и невыносимо трудная дистанция.

– Я вытащила на жеребьевке первую дорожку! – радовалась Настя.

– Ну и чего такого хорошего в первой дорожке? – спросил я. – Расстояние ведь все одинаковое бегут.

– Да, но стартуют все с разных линий из-за разных длин дорожек, – начала объяснять мне наше преимущество Куликова. – Первые три поворота каждая команда бежит по своей дорожке и только потом переходит на общую. Линия старта на первой дорожке самая последняя.

– Ну и что?

– Ну, мы часть дистанции будем видеть соперников. Будем догонять, понимаешь? Догонять легче, чем убегать.

– Кому как, – ответил я, вспоминая случаи из жизни. Мы прошедшим летом ездили на дачу к Сереге Антонову. И вот, когда мы возвращались с речки, за нами погнались деревенские парни. Помню, тогда у нас отлично убегалось. А в другой раз, когда у меня в торговом центре какой-то цыганенок выхватил кошелек, мы, опять же с Серегой, так и не смогли его догнать.

– Стартуют парни, – прервала мои воспоминания Куликова, – а вот от этой линии и вот до этой зона передачи эстафеты. Понял?

– Конечно, понял. Чего тут непонятного?

– Если передаешь эстафету раньше или наоборот, не успеваешь передать до этой вот черты, будут штрафные очки, – пыталась достучаться до меня Настя. – Эх, зря ты отказался отработать передачу эстафеты.

– Да нормально передадим и без тренировки, – сказал я и пошел получать у судейской бригады эстафетную палочку. Ей оказалась обычная отточенная палка сантиметров двадцать длиной. Хоть бы покрасили для красоты, или лаком покрыли.

– Командам занять места, – произнес судья в мегафон. – Бежим с высокого старта.

Я подошел к стартовой линии.

– Удачи! – сказала Настя.

Я только кивнул ей в ответ и покрепче сжал палку.

– На старт! – раздалось из мегафона.

Я поставил правую ногу вплотную к линии, левую отвел немного назад.

– Внимание!

Я наклонил туловище вперед и перенес вес тела на правую ногу. Передо мной на второй дорожке в точно такой же позе стоял Роман Елин из третей школы. Мы после четвертого класса были с ним в одном отряде в летнем лагере. Помнится, там я его обогнал на стометровке. На третьей дорожке виднелась спина Андрея, если не путаю фамилию, Рысикова, из двадцать первой школы. Он знакомый Макса Романова. Они, по-моему, на конькобежку вместе ходят. Но здесь-то ты без коньков, парень. Ученик двадцать пятой школы, бежавший по четвертой дорожке, был мне не знаком.

– Марш!!!

Я рванул изо всех сил, как выстрелившая пружина. По крайней мере, мне так показалось. Так как стартовали с поворота, расстояние до Елина заметно уменьшалось. Когда вышли на прямую, он оказался впереди метров на шесть, но у нас в запасе было еще два поворота по короткой дорожке. На третью и четвертую дорожку я внимания не обращал. На прямой сократить расстояние так и не удалось. Начался второй поворот. Я уже почувствовал усталость. Как же я пробегу еще три с лишним круга? Когда вышли на прямую, я с досадой заметил, что сократил за этот поворот всего пару метров, а Рома вдобавок начал ускоряться перед передачей эстафеты. Постарался прибавить и я.

– Давай палочку! – откуда не возьмись, слева от меня выросла Куликова.

Палочка у меня была в правой руке. Пока перекладывал в левую и передавал, потеряли несколько долей секунд драгоценного времени, но передать вроде бы успели в коридоре. Я сошел с дорожки и повалился с ног. А когда поднял голову, то увидел всех девчонок, бегущих по первой дорожке. И Настя бежала… второй!!! Только дылда из двадцать пятой школы была на несколько шагов впереди, а двадцать первая и третья школы немного отстали.

Я вскочил на ноги и начал восстанавливать дыхание. Рядом шлепал себя по ногам Андрей из двадцать первой. А девчонки уже миновали второй поворот и вышли на прямую. Ничего себе! Настя была первой. Молодец! Я приготовился принимать эстафету, встав в самом начале «коридора передачи». Когда Настя была в нескольких шагах от меня, я стартанул и принял палку на бегу. Но двадцать пятая школа передала эстафету удачней, и парень догнал меня к концу поворота. Всю прямую мы бежали с ним рядом, а на втором повороте он вышел вперед. А сзади уже наступали на пятки Елин и Рысиков. На этот раз палку я переложил в нужную руку заблаговременно. Эстафету мы передали практически одновременно с третьей школой. А дылда из двадцать пятой была уже метров на десять впереди. Повалявшись полминуты, я все-таки нашел в себе силы восстановить дыхание и поразмять уставшие мышцы. Куликова, молодчина опять смогла выйти на первое место.

Как я преодолел третий круг – не помню. Ноги гудели от усталости. В глазах все помутнело. Очень хотелось сойти с дистанции. И это я бежал всего второй километр, да еще и с перерывами. Прошлой весной мы с Серегой Антоновым несколько раз приходили на этот стадион и пробегали три километра. Так он после финиша падал на газон, а я практически не уставал. И это притом, что я делал его почти на полкруга. Что со мной такое? Я передал эстафету только третьим. Да и четвертый – Ромка Елин сунул палочку в руку партнерше всего на секунду позже.

Я рухнул на землю, и казалось, ничто уже не сможет меня поднять. Но тут над самым ухом я услышал противный голос Сладкова:

– Ну, что? Я ведь предлагал бежать вместо тебя! Слабак!

Я поднял голову, но рядом никого не было. Только три соперника готовились принимать эстафету. Ну вот, у меня еще и звуковые галлюцинации начались. Соберись, Даня! Остался еще один круг. Я заставил себя подняться и подойти к беговой дорожке. Настя бежала второй. Видно было, что она тоже сильно устала. Принял эстафету соперник из двадцать пятой школы, а следом и я. Последний круг мне дался еще сложнее. Я весь обливался потом и с трудом переставлял ноги. На втором повороте меня обошел Андрей, а перед самой передачей эстафеты и Ромка. Я передал палочку, еле-еле доплелся до газона, повалился с ног и отключился.

Конфетный дождь. Из участников в болельщики.

Я несся по заполненному болельщиками стадиону. Трибуны дружно скандировали: «Данил! Данил!» и размахивали плакатами «Даня – лучший!!!».

Я бежал первым. И вот она – последняя прямая! Финишная ленточка так близка. Через какой-то миг я стремительно ворвусь в нее. Лента натянется и лопнет, извещая всех о моей победе. Но вдруг, мимо меня пронесся парень из двадцать пятой школы и разорвал ленточку, предназначенную мне. В этот самый момент откуда-то сверху мне в лоб прилетела конфета. А-а, ясно! Это мне за проигрыш. Я продолжаю бежать, но финиш почему-то совсем не приближается. И вот уже рядом пробегает Андрей Рысиков, и вторая конфета больно стукает меня по носу. За ним Ромка Елин, и я получаю конфетой по щеке. Ну, все, я последний! Больше опасаться падения конфет нечего. Но тут мимо меня пробегает целая орда незнакомых мне людей разного возраста и пола. И на меня начинает сыпаться дождь из конфет. Я вынужден остановиться, так как при таком кондитерском катаклизме бежать просто невозможно. А очередь финиширующих людей все не заканчивается. Я валюсь в гору конфет, закрываю голову руками и чувствую, как по спине мне хлещут градом все новые и новые конфеты. И вот меня уже завалило ими с головой. Мне становится тяжело дышать. Я стараюсь пошевелиться и сбросить с себя этот «сладкий» груз, но у меня ничего не получается. Откуда–то издалека я слышу знакомый голос: «Даня! Даня, что с тобой!» Да это же Настя Куликова. Она пытается откопать меня из–под конфетного завала…

– Даня, что с тобой? Ну же очнись! – я открыл глаза и увидел склонившуюся надо мной Настю.

– Какими мы …, то есть ты финишировала, – пролепетал я, все еще до конца не придя в себя.

– Мы только третьи, – ответила Куликова с едва уловимой грустью в глазах.

– Прости, я подвел тебя, – виновато произнес я. – Что-то очень тяжело сегодня бежалось. Если бы не я – ты была бы первой.

– Даня, эстафета – это командный вид спорта, – с улыбкой сказала Настя, – значит мы одна команда. Не важно, кто как пробежал персонально. Если бы не ты, меня бы вообще до соревнования не допустили. Вот передачу палочки зря не согласился отработать. На каждом круге теряли несколько долей секунд. А я Катьке Ермаковой из двадцать первой школы всего секунду проиграла. Пошли, посмотрим остальные забеги?

Мы переоделись и сели на трибуну. У меня болели от усталости все мышцы.

– Вон видишь, девчонка по второй дорожке бежит? Это Ульяна Марышева, мы с ней вместе на ипподром ходили. А по третьей дорожке – Дина Маркелова, мы вместе занимаемся фехтованием, – оживленно рассказывала мне об участницах соревнований Куликова. – А вон видишь, темненькая разминается? Наверное, в четвертом забеге побежит. Это Алина Синицына – двоюродная сестра нашей Лизы Чезыбаевой.

Я сильно проголодался и решил взять из рюкзака конфету, которая должна была появиться в нем за проигрыш. Но открыв молнию, я обнаружил четыре штуки. Ага, проиграл же я не одному сопернику, а нескольким, значит и конфет будет несколько. Две команды обошли нас в нашем забеге, и, получается, у двух команд из первого забега лучше время, чем у нас. В это время финишировала третья группа спортсменов, и прямо на моих глазах в рюкзаке появилась еще одна конфета.

– Интересно, как пробежали? – спросила Настя.

– Только эта, Маркелова, лучше нас, остальные медленней, – уверенно ответил я.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Куликова.

– Я по секундомеру следил, – соврал я, для пущей убедительности, вытащив телефон из кармана. – На вот, угощайся!

Я протянул Насте пару конфет. Все-таки как-никак мы одна команда.

– Да, Петухов! Шутки в твоем стиле! – сказала Настя, недоверчиво посмотрев на протянутые конфеты.

– Не хочешь, как хочешь, – ответил я, и сам начал есть сладости одну за одной. Причем здесь шутки?