Прощённая

© Нэн Джойс, 2023

ISBN 978-5-4493-1741-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

– Я мигом, детка, – Антон лихо паркует машину у магазина.

– Может, это хороший повод бросить курить?

– О, только не в такой день, – он наклоняется ко мне.

Целует в шею. Губы сменяются языком – самым кончиком проводит там, где бьётся пульс. Мурашки бегут по телу. На месте влажного следа становится холодно.

– Я уверен, что покурить мне сегодня потребуется. Такая ответственная задача предстоит, – и хитро улыбается. – Ага! Кажется, кто-то покраснел, – задорно смеётся мне в лицо.

– Всё, иди, – упираю ладони в его грудную клетку.

– Только никуда не выходи. Жди в машине.

В распахнутую дверь ныряет запах мокрого асфальта и аптечной ромашки. Целое поле белым ковром за мягким изгибом просёлочной дороги. Небо золотисто-свинцовое далеко позади, над городом. А в той стороне, куда везёт меня Антон, солнце нетерпеливо ползёт к горизонту.

Надеюсь, Антон не будет нетерпеливым. Вспоминаю, как обтягивает его железобетонную грудь рубашка в чёрно-красную клетку, и кажется, что петли, удерживающие пуговицы, вот-вот лопнут. Вспоминаю его сильные руки с жилками на бицепсах. А ещё жадные поцелуи, атакующие мой рот вчера вечером, на прощание. После того, как я пообещала, что сегодня точно «всё будет».

Катька говорит, что месяц отношений – более, чем достаточно. И что она бы такому красавчику и на первом свидании дала. И всё же я не могу отделаться от ощущения, что что-то не так. Нет, он и вправду красивый. И весёлый. Целеустремлённый. Знает, чего хочет. В том числе он хочет меня.

Его огромное тело… как только представлю, как он окажется на мне через несколько часов… становится страшно. Я уверена, что мне будет больно. И отношусь к предстоящему процессу скорее как к процедуре, которую необходимо пройти. Перетерпеть. И постепенно мне начнёт нравиться.

Катька говорит, что мне уже давно пора в свои девятнадцать расстаться с девственностью. Ленка говорит, что я его не люблю, и так нельзя. А я где-то между их мнениями застряла и не знаю, чего хочу на самом деле.

И хорошо, что Антон такой инициативный. Хорошо, что он привезёт меня сегодня в домик, где мы будем только вдвоём, целые сутки, и я точно никуда не убегу.

Смотрю в боковое зеркало. Старушка, вышедшая из магазина, резко обернулась и прижала к щекам смуглые руки. С досадой покачала головой. Её сумка на колёсиках опрокинулась, и по асфальту катятся яблоки.

Я выскочила, стала собирать.

– Спасибо, дочка, – она подставляет пакет. Я пытаюсь поднять сумку, но одно колёсико отвалилось. – Ох, ну что же за беда!

Сажусь на корточки:

– Куда-то болтик подевался. Гайка тут. А винт… Найти бы и прикрутить…

– Здравствуйте, – Антон возвышается над нами. – Элис, я же говорил, жди в машине, – недовольно озирается по сторонам.

– Тут маленькая авария. Не видишь болтика нигде? – перемещаюсь гуськом, выискивая блестяшку.

– Пое-ха-ли, – раздражённо.

– Сейчас-сейчас. О, вот он!

Антон тянет меня за локоть. Мне приходится встать. Так больно его пальцы вцепились в мою руку.

– Ты чего? – высвобождаюсь, потираю саднящую кожу.

– Чем больше времени мы потратим на всякую фигню, тем меньше сможем провести вдвоём.

– Одна минута ничего не решит.

Я с невозмутимым видом иду к тележке. Пока чиню колесо, Антон нервно постукивает мыском ботинка по асфальту.

– Спасибо, дочка, – старушка широко улыбается. – Вот, возьми. На счастье, – протягивает мне красное яблоко.

Мы идём к машине молча.

– Почему ты меня никогда не слушаешься? – Антон так расстроен, что даже забыл открыть передо мной дверь – Я же о тебе забочусь. Здесь незнакомое место, алкашня какая-то ошивается. А если бы тебя украли?

Я хмыкаю и сажусь на пассажирское. Надо попросить Антона помочь попрактиковаться. Инструктор говорил, что чем дольше перерыв после обучения, тем сложнее будет сесть за руль.

– Зря смеёшься. Ещё бы минута, и те двое у пивного ларька полезли бы к тебе.

– Перестань.

– Ты не обратила внимание, как они на тебя пялились, пока ты в таком виде… – трогает меня за подол сарафана. Рычит: – А, к чёрту! Как же ты хороша, – его ладонь скользит вверх по бедру, к моим трусикам.

Прильнул ко мне, впился в губы.

Я перехватываю его пальцы, настырно сдвигающие ткань.

– Невозможно долго на тебя злиться, – шепчет в губы, и отпускает меня. – Ты обезоруживаешь своей нераскрытой сексуальностью. Я не знаю, как вытерплю эти полчаса дороги.

– Мне не понравилось, что ты не помог ей.

Смотрит в мои глаза внимательно. Его лоб стягивается в горизонтальную гармошку. Удивлённо-умилённый взгляд.

– А мне понравилось, что ты такая отзывчивая. Надеюсь, твоей отзывчивости сегодня и на меня хватит… Всё-всё-всё, – выставляет ладони, защищаясь от моих рук. – Всё, едем, – хохочет. – Кому хочешь позвонить?

– Маме.

– Ты же помнишь? Никто не знает, где ты сегодня ночью.

– Разумеется. Я сказала, что остаюсь у Кати.

– А Кате что сказала?

– Что мы с тобой на ночной экскурсии на теплоходе.

Мама успокаивает тем, что чувствует себя гораздо лучше, и я со спокойной душой прощаюсь.

Ромашковое поле остаётся позади, и с двух сторон нас обступает сосновый лес. Я чуть приоткрываю окошко, чтобы вдохнуть этот пленительный запах хвои после дождя. Ветер скорости забил в салон, сметая набок мои распущенные волосы. В просвете, где проложен газопровод, на меня нахлынул яркий блик солнца. Заиграл белым золотом в волосах, и исчез, превращая их снова в обычные тёмно-русые.

– Красиво, – шепчу я и улыбаюсь.

– Нихера себе, – Антон присвистнул. – Ущипни меня! Это сон. Я просто не верю своим глазам.

– Ты же говорил, что терпеть не можешь загород.

– Лимонов двадцать стоит, не меньше.

– Что?

– Астон Мартин. Карбоновый кузов. Двенадцатицилиндровый двигатель, с двойным турбонадувом, как пить дать.

Я всматриваюсь в зад машины перед нами.

– На такой тачке, и тащится как черепаха, – Антон кривит губы. – Ну вообще не ценит того, что имеет.

– По-моему, с ним что-то не так, – бормочу я.

Иномарка постепенно замедляет скорость, и вдруг резко берёт в диагональ. Антон бьёт по тормозам, и мой ремень безопасности больно давит на рёбра.

Астон Мартин спрыгнул с горки. Грубо приземлился. Проехал ещё чуть вглубь, и встал на опушке.

– Вот это повезло так повезло, – Антон потёр ладони друг об друга. Быстро отстегнулся. – Надо срочно оказать первую помощь. Хозяин такой машины отблагодарит не сраным яблоком, а зелененькими бумажками. А если что серьёзное, может и квартиркой.

Я иду вслед за скачущим вприпрыжку Антоном. Подбежал к машине, открыл водительскую дверь, наклонился низко.

– Вы как? – его обеспокоенный голос прозвучал нежно.

Помогает девушке выбраться из автомобиля, придерживая под локоть. Её тонкие шпильки утонули в мягкой после дождя земле. Стройные ноги согнуты в коленях. Но и без этого они кажутся невероятно длинными, просто бесконечными от тонких браслетов босоножек на щиколотках до кромок чёрных хлопчатобумажных шорт. Бежевый топ на узких бретельках чуть задрался, обнажая аккуратненький накаченный животик с продолговатым овалом пупка. Девушка убрала с пухлой груди мягкие линии белых волос за спину, и повернула на меня голову. Её большие серые глаза показались мне невероятно грустными. И первое, что я подумала: как можно быть такой печальной, если она так красива? Это просто неестественно.

– Вашу машину нужно вытащить. И не стоит вести её самой после того, что произошло, – Антон с участливым видом прижимает ладонь ко лбу блондинки. – У Вас, кажется, жар.

– Всё в порядке, – убирает его руку. – У вас случайно воды нет с собой?

– Есть, – я бегу к машине. – Сейчас!

На заднее сидение. В рюкзак похолодевшими руками. Там пусто. Куда же я её положила? Пальцы ко лбу. Кажется, жар у меня. Сначала нервы из-за предстоящей ночи, затем эта авария. И ещё какое-то странное чувство мешает мне сосредоточиться и вспомнить элементарное. Ревность?

– Слушай, детка, – Антон возвращается на водительское сидение. Берёт свой телефон. – Её нельзя вот так бросать. Я сейчас кое-кому позвоню. Тебя там встретят. А я дождусь с ней эвакуатора. Ты же справишься? Здесь по прямой минут двадцать, и ты на месте, – отдаёт мне документы на машину.

– Я…я не знаю. Давай я лучше подожду с вами.

– Нужно внести оставшуюся часть платы за дом вовремя, иначе могут снять бронь. Мы же не хотим лишить себя романтической ночи, верно? – перегибается между сидениями, целует меня в лоб. – Я приеду очень скоро, – приоткрывает свою дверь.

– Как же ты… Антон!!!

Его тело как пушинка. Подлетает над капотом красно-металлического пятна. Визг тормозов. И мой сдавленный крик. Тонет в горле, как асфальт в крови.

Глава 2

– Мне так жаль… мне действительно очень жаль, – она обнимает меня за плечи и ведёт к своей машине.

Между моими веками будто стекло. Не дай бог зажмуриться – и эта картинка. Тело Антона уродливыми изломами свастики на асфальте. Неестественно выгнутые руки и ноги, перекрученные пальцы. И тёмная вязь крови под его светлой, с вытаращенными глазами, головой.

Жадно вдыхаю. По сдавленному горлу глоток воздуха проталкивается с резью.

– Ты совсем бледная, – девушка придерживает меня под руку, помогая сесть на заднее сидение. – Я пойду попрошу у кого-нибудь успокоительного.

Вздрагиваю от захлопнувшейся двери. Рефлекторно моргаю. Протяжно всхлипываю, проклиная себя. Если бы я не задержала нас у магазина, Антон сейчас был бы жив.

Пальцы судорожно сжимают лямки рюкзака. Я снова ищу в нём воду, которую так и не нашла в прошлый раз. Коричневая книжечка с документами на его машину. Вспоминаю, как женщина, одна из пассажирок остановившихся у обочины машин, пыталась выцепить эту книжечку из моих окаменевших рук.

Поднимаю глаза. Радостно-оранжевый цвет кожаного салона, ворох красивых пакетиков из магазина по левую от меня руку, запах бергамота, тянущийся из золотистой стеклянной баночки ароматизатора. Как же всё это неуместно, нечестно по отношению к Антону. Я виновата. От мысли, что последними чувствами к нему были ревность и обида, становится окончательно плохо. Я вдыхаю, а лёгкие будто насквозь в дырах. Не наполняются ни на каплю.

Замечаю бутылочку минералки без газа на полу. Когда тянусь к ней, задеваю локтём один из пакетом. Он опрокидывается.

Поднимаю.

Дверь открывается.

– Вот, выпей.

Пока я пью мятную жидкость успокоительного, девушка нежно поглаживает моё плечо.

– Это я виновата, – бормочет она.

Я давлюсь лекарством, и в нос бьёт резкий запах трав.

Продолжает с грустью:

– Он хотел помочь…

– Мне нужно задать ещё пару вопросов гражданке Мироновой, – голос полицейского из-за спины блондинки.

– Да перестаньте уже, она всё рассказала, – девушка выпрямляется и делает к нему шаг. – Отпустите нас домой. Мы такой ужас пережили. Тебя есть кому забрать?

– Алиса! Алиса! – Катькины вопли вместо ответа.

Я выбираюсь из машины, и попадаю в крепкие объятия подруги.

– Господи, какой ужас¸– отстраняет меня, прижимает ладони к моим вискам. – Бедная моя девочка. Мне очень жаль.

– Алиска… – сзади обнимает Ленка.

Оказавшись в руках самых близких, я больше не могу сдерживаться. Слёзы начинают лить градом. На душе становится пусто и промозгло. Закрываю глаза, и жду, когда страшная картинка растворится, и я пойму, что это всего лишь кошмарный сон.

– И зачем вы туда попёрлись? – Ленка ставит передо мной очередную чашку чая, который вновь остынет, так и оставшись не выпитым. – Нельзя было снять гостиницу в городе? Целый дом. Обычно Антон не отличался щедростью.

– Перестань, – Катя толкает её в плечо, – о мёртвых либо никак…

– Либо правду, – зло шипит Ленка. – Почему ты не сказала нам? – переводит раздражённый взгляд на Катьку. – Или ты знала?

– Да ничего я не знала!

– Ну конечно! Это только от меня секреты. Потому что я стала бы отговаривать. Я не разделяю мнение, что надо прыгать в постель к нелюбимому мужику, хоть он и красавчик.

– Хочешь, чтобы Алиса старой девой осталась? Сама ты собственные принципы не соблюдаешь.

– Ты мне ещё будешь о принципах рассказывать. Ты скольких парней за последние полгода сменила?

– Не твоё дело. И я ничего не знала.

– Вы были знакомы всего месяц, и ты поехала с ним неизвестно куда. А если он маньяк? – Ленка смотрит на меня зло. – А если бы ты в ту секунду вышла из машины, а не он? Я всегда говорила, что от него будут только неприятности.

– Ле-на! – Катя встаёт. – Что ты несёшь? Мальчик просто хотел помочь бедной девушке. И погиб из-за этого.

– Я видела, какая она бедная. Если бы на её месте была какая-нибудь старушка на «Копейке», хрен бы он остановился.

Я будто в коме. Хочу их остановить, а ни слова сказать не могу. Даже бровью шевельнуть.

Катька нависает над Ленкой:

– Антон был отличным парнем. И им не пришлось бы никуда ехать, если бы ты не давила на Алису. Из-за тебя она относится к сексу как к чему-то особенному. Навешала ей лапши на уши.

– Не хочу, чтобы она разменяла себя так, как я когда-то. И как размениваешь ты.

– Девочки, перестаньте, пожалуйста, – мама, укутанная в пуховой платок, стоит в дверном проёме. – Человек погиб. А вы о какой-то ерунде.

– Мамуль, ложись, пожалуйста, – я опираюсь на стол, приподнимаюсь. Ноги ватные. – Ещё не хватало, чтобы ты…

– Пойдёмте, я помогу вам. Мы сейчас уже отчалим, – Ленка идёт к маме. Берёт её под руку. Они исчезают в коридоре вместе с запахом лекарств.

– Столько всего за один месяц, – Катя качает головой. – Сессия, мамин инфаркт, с работы уволили. А теперь Антон… Бедная, как ты всё это вынесешь?

– Вам нужно ехать. Я сама лягу, – смотрю на настенные часы. Маленькая стрелка показывает на три. И уже слышно, как за окном щебечут птицы. Снова накрывает чувство вины. И несправедливости.

Подруги обнимают меня на прощание. Я закрываю за ними дверь. И возвращаюсь на кухню. Слежу взглядом за шагом секундной стрелки. И глаза сами начинают слипаться.

Кажется, я и вправду уснула, уложив голову на руки.

Меня разбудил стук в дверь. Я открыла глаза. За окном по-прежнему темно.

Снова метнулась взглядом к часам. Прошло не больше минуты. Стук повторился.

Девчонки что-то забыли?

Я подошла к двери. В глазке плечи в полицейской форме.

Приоткрываю дверь. Он называет своё имя. Из-за его спины появляется блондинка.

Её лицо кажется совсем другим. От сочувствия и печали не осталось и следа. Только злоба и раздражение.

И грозный мужской голос одного из её сопровождающих:

– Гражданка Мельникова, Вы обвиняетесь в краже.

Глава 3

Двое мужчин в обычной одежде вытряхивают мой рюкзак на пол коридора. Человек в форме стоит у входной двери.

– Что… Что вы хотя бы ищите? – моя мама пытается сделать шаг, но её слабые ноги подкашиваются, и она повисает на моём локте.

– Мамуль, пожалуйста, иди в постель, – я глажу её по плечу.

– Спросите у своей дочери, – блондинка складывает руки на груди и прислоняется спиной к стенке. – Хорошо же Вы её воспитали. На глазах погиб её бойфренд, а уже в следующую минуту она думает, как бы наживиться.

– Я ничего не брала, клянусь.

– Моя дочь – не воровка.

– Она? – грузный человек выходит из моей комнаты, в его руках, обтянутых бежевыми перчатками, продолговатая коробочка с золотистой надписью. В таких коробочках красивые браслеты или ожерелья с бриллиантами дарят богатые мужчины своим женщинам в сказочных фильмах про любовь.

Блондинка кивает.

– Подождите, – я делаю шаг к мужчине. – Вы должны были привести понятых.

– О, пожалуйста, – блондинка широко улыбается. – Права начала качать.

– Без понятых – незаконно, – сжимаю мамину руку.

– Я думала, что заберу украшение, и мы замнём это дело, – девушка рассматривает свои идеальные красные ногти. – Но раз ты хочешь официально…

– Здесь ничего нет, – мужчина показывает зияющую пустым белым шёлком раскрытую коробочку.

– Где колье? – серые глаза девушки уставились на меня, и смотрят с такой жёсткостью, что становится совсем не по себе.

– Я не брала никакого колье. Пожалуйста, хватит.

– Мы отправили на экспертизу пакет, в котором находилось украшение, – девушка переводит взгляд на мою маму. – Я уверена, что там есть её отпечатки пальцев. Собственными глазами видела, как она держала его в руках, когда я неожиданно вернулась с успокоительным для неё. Как же нехорошо, – кривит губы в презрении, вернувшись взглядом ко мне. – Где колье? Отдай по-хорошему, и у тебя есть шанс, что я не стану возбуждать дело.

– Но у меня его нет.

– Продолжайте обыск, – отрезает, и идёт в мою комнату.

Мужчины за ней. Только полицейский в форме продолжает стоять у двери как молчаливый и злой стражник, который не выпустит и не впустит никого, пока эта девушка не разрешит.

В руках одного из мужчин появляется нож. Он вспарывает подушки кресла, выворачивает их наизнанку, и куски лимонной ваты сыплются повсюду. Другой принимается за книги из моего шкафа, надавливает на них толстыми пальцами. Томы в твёрдом переплёте и новенькие книжки в мягких обложках с грохотом падают на пол.

– Тише, разбудите соседей, – бормочет блондинка.

Выламывают крышку стола. Выталкивают ящики, опрокидывают навзничь.

А потом они пойдут в комнату матери. А там её библиотека. В том числе старинные издания, которые достались нам ещё от моего прадедушки. Она этого не вынесет.

– Мам, ты не должна это видеть. Давай я отведу тебя к тёте Вале.

– Никто отсюда не выйдет, пока мы не найдём колье, – отсекает блондинка.

– Пойдём на кухню, – замечаю слёзы на щеках мамы, и внутри всё скручивает от ненависти.

Чего добивается эта девушка? С меня нечего взять! Зачем она так? Зачем они хотят меня подставить?

Мама положила локти на стол. Уткнулась лицом в ладони. Она дышит тяжело.

– Нужно вызвать врача, – я иду за телефоном.

– Я справлюсь. Давай просто дождёмся, когда они уйдут.

Её сбивчивый голос, изнеможенный после болезни, будто надрывающаяся нить. Если с ней что-то случится…

Я чувствую, как к щекам приливает кровь. Решительно иду в комнату. Встаю напротив блондинки. Она выше меня на голову. Смотрит с умилением и презрением одновременно.

– Просто скажите, что Вам нужно.

– Справедливости, – пожимает плечами. – Я всё понимаю, живёте вы очень бедно, – она бросает брезгливый взгляд за моё плечо. Уверена, что разглядывает мою одежду, которую выпотрошили из старенького платяного шкафа. – Но нельзя же так дерзко. Где колье, Алиса?

– Вы же знаете. Я его не брала.

– Упаковка от него у тебя.

– Перестаньте. Вы сами мне её подбросили.

Щурит глаза.

– Господа полицейские! – зовёт, не отрывая от меня взгляда. – Думаю, колье при ней. Тебя когда-нибудь обыскивали? – она кончиками пальцев подцепляет бретельку моего сарафана, оттягивает, и отпускает. Та соскальзывает, немного приспуская ткань на груди. – Будет очень неприятно. Снимай с себя всё.

– Что?!

– Или ты хочешь, чтобы они тебе помогли, – кивает за мою спину.

Я оборачиваюсь. Ловлю хищные взгляды на сытых лицах. Один из мужчин делает шаг ко мне, и я рефлекторно отступаю к стенке.

– У меня его нет, – шепчу я. – У меня его правда нет.

– Ого, как испугалась. Точно-точно, у неё, – мужчина хмыкает. – Я даже знаю, в какую дырочку она его спрятала.

Блондинка дёргает меня за юбку сарафана:

– Снимай.

– Я бы не стала ничего никуда засовывать! – господи, только бы мама не слышала. Прошу тихо, проглатывая слёзы: – Не трогайте меня, – упираюсь ладонями в тело мужчины. Он так близко, что его дыхание щекочет мой висок. С довольной ухмылкой стягивает с руки перчатку. Шевелит толстыми пальцами.– Пожалуйста. Я девственница.

– Что-что? – блондинка делает шаг в мою сторону, наклоняет голову. – Что ты сказала?

– Я – девственница.

– Ох, даже так. Ну тогда вопрос окончательно решён. Ребят, выйдите на пару минут. Попейте с хозяйкой чай.

Она закрывает за ними дверь. Я вжимаюсь в стенку, обхватываю плечи похолодевшими пальцами. Меня трясёт. И так стыдно. Будто я уже перед ней раздетая стою.

– У меня есть к тебе предложение, – блондинка упирает руку в стену рядом с моей головой. Она как настырный мужик. Нависает надо мной, заставляя сжиматься только от одного её взгляда. – Раз ты не хочешь возвращать колье, тебе придётся его отработать.

– У меня его нет. Что я плохого Вам сделала?

– Ты – ничего. Но можешь сделать много хорошего. А точнее так: ты можешь сделать очень хорошо кое-кому.

Я поднимаю на неё глаза. Ищу в них ответ. Но вижу только непроницаемую алчность. Она криво улыбается:

– На что ты согласна? Я хочу услышать, что ты согласна на всё.

– Я действительно не понимаю… что должна делать.

– Если ты не согласишься, твоей девственности тебя лишит кто-нибудь из тех двоих.

– Это насилие. Так нельзя. За что?

– А ещё они могут обыскать твою мать. У неё ведь тоже есть дырочки.

– Пожалуйста, – я падаю на колени. – Не делайте этого. Моя мать только пережила инфаркт. Мой молодой человек погиб. Пожалуйста.

– Ты очень хороша, когда стоишь вот так, на коленях, – гладит меня по голове. – Всего месяц. И ты будешь свободна. Я хочу, чтобы ты в течение месяца оказывала моей семье определённые услуги. И выполняла все требования беспрекословно. Ну? – нетерпеливо. – Или я зову ребят?

– Я согласна, – говорю тихо.

– Ещё раз, я не слышу.

– Я согласна! – вскидываю голову. – Я. Согласна. На. Всё.

– Отлично, – отступает. Набирает кому-то. – Алло, котик. Не разбудила? У тебя ведь ещё не поздно? Слууушай… Я нашла для Илюшки подарок ко дню рождения.

Глава 4

Её зовут Влада. Мою хозяйку. Теперь у меня есть хозяйка.

В магазине одежды, куда она меня привезла, консультантки чуть ли не облизывают её, и обращаются исключительно по имени отчеству. «Влада Сергеевна, Ваш кофе», «Влада Сергеевна, как проходит поездка Вашего жениха?», «Влада Сергеевна, новая коллекция поступит послезавтра. Вам обязательно она придётся по вкусу».

Мой джинсовый комбинезон, который я покупала себе с первой зарплаты прошлым летом, полетел в мусорное ведро. Я стояла за плечом хозяйки, и украдкой поглядывала на своё отражение в одном из украшенных витиеватой золотой рамой зеркал.

Пальцы так и тянулись одёрнуть короткое белое платье, которое бесстыже обтягивало тело. Серебристая молния спереди, ровной линией идущая от края юбки до самой груди, намеренно была устроена дизайнером так, что не застёгивалась до конца. И с этим разрезом, в котором выставлялась напоказ ложбинка, я ощущала себя легкодоступной и совершенно неправильной, себе не соответствующей. Коленки подгибались в красных туфельках на высоком каблуке. И непривычно позвенькивали украшения: тесный серебряный браслет с цепочками на запястье, и длинные серьги в ушах.

Я бросила взгляд на табло кассы, где зелёные цифры показали сумму. В руках блондинки мелькнула платиновая карточка, украшенная стразами. В первый раз вижу такую карточку. В первый раз вижу такую сумму. Мамочки, моя годовая зарплата.

Мы едем по той же дороге, на которой случилось несчастье. Место его смерти я узнаю сразу. На обочине сверкают малюсенькие обломки пластика. А на искривлённой сосне пухлый венок.

Я зажмуриваюсь, и снова вижу его тело, упавшее на асфальт. Словно он был неживым, когда его сбивала машина. Манекеном, а не той напористой грудой мышц, которая пугала меня своей силой и мощью.

За лесом Влада включает поворотник, мягко въезжает на свежий чёрный асфальт. И уже через минуту перед нами появляется круглобокая арка, перечёркнутая полосатым шлагбаумом.

Дома здесь невероятные. Я такие только в фильмах видела. С причудливыми башнями, пяти- и шестиэтажные, с помпезными колоннами и периллами полукруглых балконов. С мраморными статуями за прозрачными решётками высоких заборов.

На одном из участков мелькнул настоящий фонтан. На другом к дому вела широкая аллея из цветной плитки, а вдоль неё каштаны павия. А на лужайке третьего был настоящий топиарий: цветочную клумбу, пышную от сине-сиреневых соцветий, обступали кустарники в виде слонов и жирафов, которые будто пришли на водопой.

Влада остановилась перед резными воротами, которые стали медленно открываться, словно невидимые швейцары учтиво придерживали их створки.

Дом скрывался за цветущими липами. Бабочки порхали у роскошных крон, напиваясь нектаром. В машине запахло подслащённым чаем и свежескошенной травой. Под колёсами зашуршал гравий.