Книга История человечества. Запад - читать онлайн бесплатно, автор Валентина Марковна Скляренко. Cтраница 20
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
История человечества. Запад
История человечества. Запад
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

История человечества. Запад

Этруски были истинными жизнелюбами. Они предавались всем возможным жизненным удовольствиям, в том числе общественным играм. И в этом этруски нашли верных учеников и последователей в лице римлян, которые интересовались играми, если верить преданию, еще во времена основания Вечного города.

Когда Луций Тарквиний Старший пожелал провести игры в Риме куда более торжественно, чем его предшественники, он повелел возвести деревянные трибуны для публики, которую развлекали «лошади и кулачные борцы, выписанные из Этрурии». Подобные деревянные трибуны можно увидеть на росписях гробницы Колесниц в Тарквинии: группы мужчин и женщин сидят на скамьях, защищенных от непогоды навесом, в то время как на арене внизу разворачиваются состязания. Некоторых лошадей еще только запрягают, три колесницы уже готовы, и их проводят мимо трибун. Одна роспись гробницы из Клузии показывает возничего, сброшенного с колесницы, а в гробнице Олимпийских игр в Тарквинии изображена упавшая лошадь. Ее ноги запутались в вожжах, а возничий с кнутом в руке оглядывается назад, чтобы оценить расстояние, отделяющее его от соперника. В античных источниках встречается короткое упоминание о гонках колесниц в Вейях. Тарквиний Гордый заказал мастерам этого города терракотовую колесницу, запряженную четверкой лошадей, предназначенную для установки на крыше нового великолепного храма в Риме. Скульпторы из города Вейи выполнили заказ, но когда терракотовое изваяние уже было в печи, оно вдруг раздулось и затвердело так странно, что мастера, испугавшись, незамедлительно позвали прорицателей. Слава ждет того, сказали те, кто будет владеть этой колесницей. Услышав это, жители Вей решили не отправлять терракотовую колесницу в Рим, и вскоре после этого в городе состоялись гонки колесниц, призом в которых и было терракотовое изваяние. Победителем вышел возничий знатного происхождения. Получив приз, возничий уже выводил своих лошадей с арены, когда они вдруг взвились на дыбы и понесли, не останавливаясь, до самого Рима и Капитолийского холма. Это предзнаменование убедило жителей города Вейи передать терракотовую колесницу в Рим, и все, что было предсказано прорицателями, сбылось.

На арене, изображенной на стенах гробницы Колесниц, происходят другие состязания. Вот кулачные бойцы, кисти их рук защищены ремешками. Один атлет сгибает колено, другой готовится к прыжку, ждут своей очереди метатели дисков, прочие атлеты готовятся к гонке или к исполнению танца. На других изображениях – конские скачки и состязания в ходьбе, метании копья и по прыжкам в длину, выполняемых в греческой манере – с грузами в каждой руке. Все эти виды легкоатлетических соревнований пришли из Греции.

Наглядно рассказывают об играх фрески на стенах одной из этрусских могил в Тарквиниях – «Склепа авгуров», названной так потому, что на ее стенах изображены две фигуры, которые исследователи принимают за авгуров – предсказателей будущего, угадывавших волю богов по полету птиц. Фигуры стоят по разным сторонам закрытой двери, их жесты можно истолковать как ритуальные. В том, что это, скорее всего, авгуры, нас убеждают нарисованные в нескольких местах птицы.

Фрески «Склепа авгуров» открывают жестокие обычаи этрусков, которые соблюдались в первую очередь при похоронах знати. В честь умершего обычно проводились бои, чаще всего между пленными. Это была кровавая борьба не на жизнь, а на смерть, с применением различных садистских приемов.

На одной фреске показана наиболее жестокая сцена: полукомичный, полудемонический человек по имени Ферсу в фантастическом наряде, с уродливой маской на лице следит за кровопролитной схваткой собаки с человеком. Борющийся обнажен, но голова его закутана тканью или кожей, так что он должен вслепую биться с разъяренным голодным псом. Правда, он вооружен палкой, но пользоваться ею может лишь ограниченно, так как она обмотана веревкой, которая захлестнута петлей вокруг его левой ноги. Один конец веревки привязан к запястью его правой руки, которой он сжимает палку, другой держит в руке Ферсу. Сражающийся может сам себя повалить на землю, если слишком сильно дернет за веревку, обмотанную вокруг ноги. В другой руке Ферсу держит еще одну веревку, привязанную к шее собаки, и может подстегивать, раздражать пса, если тот успокоится. Ферсу, таким образом, выступает в роли кровавого дирижера, который обеспечивает зрителям более длительное и острое зрелище.

Этруски также выполняли ритуал, или упражнение, которое впоследствии было перенято римлянами, назвавшими его Троянской игрой; они и придумали историю, связавшую ритуал с древней Троей. Этрусская ваза VII в. до н. э. украшена изображением лабиринта, помеченного словом truia. Точное значение этого слова неизвестно – оно может означать танец вооруженных воинов или место, где он исполнялся. Из лабиринта на изображении выходят вооруженные танцоры и два всадника. Возможно, танец этот был связан с умением владеть оружием и искусством верховой езды.

Наряду с легкоатлетическими состязаниями были и другие, подобные тем, что изображены на росписях гробницы Жонглеров в Тарквинии или гробницы Обезьяны в Клузии. Главная фигура на рисунках – тот, для кого и сооружена гробница. Он наблюдает за представлением, устроенным в его честь. Гробница Обезьяны названа так по изображению маленькой обезьянки, сидящей на дереве с цепью на шее. Другой рисунок изображает сидящую на высоком стуле женщину в накидке, ее ноги стоят на скамеечке, а над головой она держит зонтик. Женщина наблюдает за состязаниями девушки-жонглера и человека ростом с младенца, но с бородой – вероятно, комического актера. На изображении же в гробнице Жонглеров девушка балансирует с зажженной жаровней для благовоний на голове, а юноша стоит наготове с диском или мячом в руках. Они исполняют свой номер под аккомпанемент флейтиста, под эту же музыку танцует женщина в яркой одежде и с нарумяненными щеками.


Упряжка лошадей. Фреска VI в до н. э., Кьюзи


Этрусские мужчины проводили много времени, охотясь на диких зверей, которые в Этрурии водились в изобилии. Художники часто изображали сцену погони за оленем или кабаном, зайцем или птицей, при этом охотники могли быть как пешими, так и конными, а помогала им свора собак. На оленей охотились с луками, кабанов травили собаками, забивали копьями, а иногда и топорами. Зайцев преследовали с собаками и забивали толстыми палками, а птиц сбивали камнями, пущенными из пращи. Закрепленные на шестах сети служили ловушками и для загнанной дичи. Кстати, вот любопытный способ загона зверей в расставленные сети: «Говорят, что в Этрурии наряду с обычными способами охоты на кабанов и оленей, при которых используются сети и собаки, применяется и другой, куда более успешный метод – в качестве приманки используется музыка. Сети натянуты, и ловушки расставлены. И вот появляется музыкант, играющий на свирели. Он старается избегать громких и резких звуков, его свирель издает самые нежные мелодии, на которые она способна. В тишине волшебные звуки разносятся по лесу, долетая до горных вершин, проникая в ущелья и заросли, во все звериные норы и гнезда. Сначала, когда звуки музыки долетают до них, звери пугаются, но затем они невольно поддаются очарованию свирели. Околдованные музыкой, звери покидают своих детенышей и свои логова. Дикие животные тирренских лесов, привлеченные певучими звуками свирели, постепенно подходят все ближе и ближе к охотникам, пока не попадутся в расставленные тенета».

Росписи показывают различные этрусские занятия. На фреске «Склеп охоты и рыбной ловли» можно увидеть этрусков на берегу моря. Вот мальчик карабкается на поросший травой холм, а другой в это время ныряет в море. Вот мужчины ловят рыбу. На волнах качаются маленькие весельные лодки, а кормчие крепко сжимают рулевые весла. На одной лодке мужчина целится копьем в рыбу, на другой – мальчик бросает в воду леску с крючком. Это был не единственный метод рыбной ловли, известный в Этрурии. Мальчик, изображенный на оборотной стороне зеркала, в одной руке держит удочку, а в другой – только что пойманную рыбу. Другая сцена показывает возвращение охотников в удачный день: впереди бегут собаки, за ними следуют верхом охотники, за охотниками идут слуги, несущие на шестах добытую дичь.

Этрусские пиршества иногда проводились под открытым небом. Об этом можно судить по изображенным в некоторых гробницах ярким навесам, защищающим пирующих от непогоды. Пиры были не только частью погребальных ритуалов, но и неотъемлемым элементом общественной жизни. Вот что говорит об этом Диодор: «…дважды в день они [этруски] накрывали великолепные столы, на которых было все для роскошного пиршества, ставили ярко расписанные ложа и серебряные чаши разного рода, тут же присутствовало немалое количество слуг…» Обычай устраивать пиршества дважды в день казался грекам столь же странным, как и присутствие на ужинах жен пирующих. На настенных росписях женщины либо возлежат на одном ложе с супругами, либо сидят возле ложа своих мужей. Этруски, подобно грекам, ели руками. Столы уставлялись яствами, рядом располагались пиршественные ложа, а глиняные сосуды и бронзовые жаровни стояли на буфетах, залы освещались свечами в бронзовых канделябрах.

Когда присутствовало большое количество пирующих, мальчики-слуги торопились добавить вина в чаши гостей, снуя между ними со своими кувшинами. Музыка и танцы – неотъемлемая часть пира, а под ложами видны собаки, кошки и птицы, подбирающие крошки. Вся сцена наполнена веселым оживлением, несмотря на то, что она изображена на стене гробницы.

На пирах играли в коттабос – археологами найдены бронзовые подставки, которые использовались для этой игры. Они имели тяжелое круглое основание и тонкий вертикальный стержень высотой около двух метров. Большой диск фиксировался примерно на середине шеста, а второй, меньший по размеру, балансировал на верхушке. целью этой застольной игры было вылить остатки из чаши с вином так, чтобы они попали в верхний диск, заставив его упасть на нижний. На одной из этрусских чаш мы видим менаду, меняющую диск на шесте коттабоса, в то время как Бахус, уже изрядно захмелевший, наблюдает за ней.

Этруски играли и в кости, а кроме того, кости могли использоваться для предсказаний. Обычно игральные кости помечались точками, как и современные, но на одной паре есть этрусские слова – это названия первых шести цифр. Модель игровой доски, вместе с маленьким мешочком, в котором хранились кости или фишки, изображена на стене гробницы Рельефов. Зеркало из Палестрины показывает, как использовалась эта доска. Молодой человек и женщина сидят в помещении, перед ними лежит доска с отчетливо видимыми параллельными линиями. Короткий разговор записан рядом с ними на архаической латыни. «Думаю, что я выиграю», – говорит молодая женщина, а юноша отвечает: «Надеюсь!»

Одной из характерных особенностей этрусков, которую особо отмечали античные писатели, была их любовь к музыке. Этрускам или лидийцам приписывалось изобретение военной трубы. У них было несколько разновидностей бронзовых инструментов, которые использовались при торжественных шествиях или выпасе стада. Особенно же славились этруски своим пристрастием к игре на флейте. Флейтист – одна из наиболее часто встречающихся фигур на этрусских изображениях. Эти музыканты появлялись на религиозных празднествах, военных парадах, на играх, пирах, на кухне и якобы умели очаровывать своей игрой даже животных, выманивая их из нор. Греки говорили, что этруски занимались кулачными боями, месили тесто и даже секли своих слуг под звуки флейты.

Излюбленный тип флейты у этрусков имел две трубки. Флейтисты часто изображались в форбеях – полосках кожи или ткани, прикреплявших мундштук ко рту музыканта. Известны были и флейты с одной трубкой, подобные современным. Иногда можно увидеть флейты Пана, с ними, как правило, изображались сатиры или сирены. Часто флейте аккомпанировала лира. Форма лиры менялась на протяжении столетий, но, как правило, этот инструмент имел семь или более струн, по которым ударяли плектроном, удерживаемым в правой руке. Иногда флейтисты и музыканты, игравшие на лире, танцевали под свою собственную музыку, но чаще всего приглашались другие танцоры, которые могли держать в руках инструменты, подобные кастаньетам.

На играх исполнялись воинственные танцы. Хотя мы не знаем ни мелодий, ни ритма, есть предположение, что размер был трехдольным, то есть танцевали нечто вроде трипудия, танца, исполнявшегося жрецами одной из древних коллегий Рима. Характерным элементом этого танца был троекратный удар ногой о землю.

Источники донесли до нас рассказ о событиях 364 г. до н. э. в Риме. В том году разразилась чума, и когда все жертвы были принесены, но избавления от напасти не последовало, из Этрурии пригласили артистов, которые должны были смилостивить богов с помощью сакральных танцев. «Без песен, даже не имитируя действия певцов, артисты, вызванные из Этрурии, танцевали под мелодии флейтистов, и движения их были грациозны. Молодые римляне стали подражать им и впоследствии стали называться гистрионами (от этрусского слова «истер» – актер)». Гистрионы из Рима сопровождали свои представления песнями. Странно, однако, что сами этруски, судя по всему, не пели даже под аккомпанемент лиры, как это было принято у греков. Нет ни одного изображения этрусских певцов.

Древние авторы утверждают, что высокого уровня этруски достигли и в искусстве врачевания, что даже нашло отражение в намного переживших саму этрусскую цивилизацию античных пословицах и поговорках. Известно, что этруски знали целебные свойства источников и некоторых растений. Теофраст, греческий ученый, живший в IV–III вв. до н. э., в сочинении о растениях пишет: «…народ этрусков – это народ, знающий лекарства». Римский историк Марциан Капелла, живший в IV–V вв. н. э., подтверждает это мнение: «Этрурия, прославленная открытием лекарств». Этрусские произведения изобразительного искусства дают представление о том, как хорошо их авторам была известна анатомия человека.

В развалинах храмов, а также в специальных ямах рядом с ними было обнаружено множество глиняных, мраморных и бронзовых моделей – так называемых вотивов – рук, ушей, ног, а также внутренних орга нов животных и человека. Этруски приносили эти изображения в жертву божествам, заботящимся о здоровье людей и животных, и просили их помощи, чтобы излечиться от болезни или сохранить от падежа скот, а также благодарили за выздоровление. Вотивы прикреплялись к стенам в святилищах. Когда на стенах больше не оставалось места, вотивы снимали и складывали в особые священные ямы.

В первые десятилетия XX века ученые придавали этим моделям внутренностей очень большое значение, считая их уникальными древними свидетельствами анатомических познаний этрусков. Со временем стало ясно, что многие вотивы содержат грубые ошибки. Поэтому сейчас исследователи оценивают эти предметы намного более сдержанно.

Этруски занимались предсказаниями по внутренностям животных – гаруспицией. Поэтому они должны были бы в совершенстве знать строение их тела. Но и этот вопрос до сих пор не совсем ясен. Конечно, гаруспики, угадывавшие волю богов по внутренним органам, в общих чертах знали, где они расположены, какую имеют форму и окраску. Но анатомия животных интересовала их не с научной точки зрения, так что гаруспики не слишком серьезно обогатили познания своих соплеменников в этой области..

Большего уважения этруски заслуживают как стоматологи. В их могилах найдены зубные протезы. Один протез представляет собой четыре золотых кольца, которые стягивали четыре зуба. Сохранились лишь два крайних здоровых зуба, искусственные выпали. Во втором протезе, наоборот, два искусственных средних зуба пережили века. Каждый из четырех зубов был стянут золотым кольцом, а искусственные зубы, кроме того, были еще и приклепаны. Некоторые протезы были сделаны так умело, что служили своим владельцам до самой их смерти. По всей вероятности, вблизи Старой Фалерии, где найден череп с сохранившимся зубным мостом, когда-то работал опытный протезист. Другой вид протеза предназначался для укрепления шатающихся зубов. Чтобы устранить этот недостаток, этрусские дантисты тонкой золотой проволочкой, словно спиралью, опоясывали основание зубов. Кроме того, этруски надевали на испорченные зубы золотые и терракотовые коронки.


Погребальная стелла и этрусский саркофаг. VI в. до н. э..


Нелегко узнать, о чем думали люди, жившие в древности, что чувствовали и переживали. И все же кое-что мы знаем о ментальности этрусков благодаря их своеобразной религии и удивительным произведениям искусства, созданным мастерами Этрурии. В древнем мире религия была не только личным делом каждого человека. Она пронизывала все области жизни, в том числе важнейшие сферы общественной и государственной деятельности. В этом отношении этруски не были исключением. Они были не только религиозным, но и суеверным народом. Тит Ливий писал о набожности этрусков: «Народ, который посвятил себя религии больше других народов, потому что он отличался иcкусством религию культивировать». А в IV в. н. э. Арнобий, апологет христианства, назвал Этрурию «родиной и матерью суеверий».

Греки признавали силу всемогущей судьбы и любили по всякому поводу советоваться с оракулами, занимались прорицательством и обыватели. Однако эллины все же давали человеку определенную свободу воли, возможность противостоять слепому року. Этрускам же был присущ абсолютный фатализм, глубокая вера в непреложность божественной воли, в предопределенность жизни людей и целых народов. По мнению этрусков, высшим предназначением человека было истолковывать волю богов и жить в полном соответствии с нею.

Ритуалы должны были выполняться скрупулезно, поскольку этруски верили, что воля богов выражается с помощью предзнаменований; обязанностью человека было эти предзнаменования отслеживать и правильно их толковать. Об отношении этрусков к предзнаменованиям говорил Сенека: «В то время как мы (римляне) верим, что молния есть следствие столкновения туч, они (этруски) убеждены, что тучи сталкиваются с целью произвести молнию, поскольку этруски приписывают все происходящее богам. Они верят не в то, что вещи имеют значение, поскольку они случаются, а, наоборот, что они происходят, потому что обязательно должны иметь некое значение». В самом деле, большая часть интеллектуальных усилий этрусков была направлена на то, чтобы найти правильные вопросы, которые можно задать божествам, а затем правильно истолковать знаки судьбы.

Ученые с большим трудом воссоздают общую картину этрусской религии, и краскам ее по яркости и колориту еще далеко до оригинала. Мы знакомимся с этим миром по изображениям, созданным живописцами или граверами на декоративных изделиях и зеркалах. Перед нами встают боги и герои этрусских мифов и легенд. Рядом с изображениями богов приведены их имена, обычно на этрусском языке. Некоторые из них по звучанию близки к греческим и римским. Например, этрусская Аритими – это, вероятно, греческая Артемида, этрусская Уни похожа на римскую Юнону. Богов и легендарных героев, чьи имена не имеют соответствия в греческой или римской мифологии, нетрудно отождествить с античными «коллегами» по традиционным атрибутам, внешнему виду, роли, которую данное божество, по всей видимости, играло в жизни человека и природе. Так, например, нетрудно установить, что этрусская богиня Туран – это греческая Афродита или римская Венера, этрусский Тиния – греческий Зевс или римский Юпитер. Фрески на стенах гробниц дают возможность познакомиться и с представлениями этрусков о загробной жизни.

Для религии этрусков (как и для большинства древних религий) характерен политеизм – множественность божеств, меняющих от легенды к легенде, от изображения к изображению свои функции и эпитеты.

Конечно, это затрудняет задачу изучения этрусского пантеона. Кроме того, первоначальные верования этрусков подпали под сильное влияние греческих и древнеиталийских, и сейчас не всегда удается выделить из того или иного культа его истинно этрусскую составляющую.

Мы не имеем цельного представления о мире этрусских богов и многих из них знаем только по именам. Этот мир представлял собой иерархическую лестницу, на вершине которой вначале находилось одно всемогущее божество, а позже двое богов – Тин, или Тиния, – бог молний, и Туран – владычица всего живого. Эту божественную двоицу этруски вскоре отождествили с высшим греческим богом Зевсом и богиней Афродитой или римскими Юпитером и Венерой. Как пишет Сенека, Тин повелевал молниями трех видов. Одними он мог предостерегать людей; вторые представляли собой большую опасность, и их Тин мог послать, только посоветовавшись с двенадцатью другими богами; третьими – самыми страшными – Тин карал смертных по совету избранных богов. Сила удара этих молний была столь велика, что они безжалостно уничтожали все живое на своем пути.

Имя высшего этрусского божества – Тин, или Тиния, – выгравировано на зеркалах, изображено на посуде, на модели овечьей печени, найденной в Плаценции. Не совсем ясно, как этруски его себе представляли. Правда, найдены бронзовые статуэтки, самые ранние из которых относятся к V в. до н. э., похожие на изображения высшего греческого божества Зевса, но другие сохранившиеся фигурки с молниями совсем не похожи на греческого громовержца или римского Юпитера. На зеркалах Тин также изображен то как Зевс, то как юноша, не имеющий ни малейшего сходства с Зевсом, и лишь надпись «Тиния» не позволяет принять этого молодого бога за Аплу (этрусская версия греческого Аполлона) или другое божество.

Так как Этрурия была морской державой, среди богов не могло не быть могущественного морского бога. Он назывался Нетун. Здесь явно чувствуется сходство с именем, которым назвали бога морей римляне. Нетун изображался с трезубцем, так же как и его греческий прототип Посейдон. Этрусский бог войны Марис походил на статного и моложавого римского Марса. В Этрурии также поклонялись богу вина, олицетворявшему, подобно греческому Дионису, веселье и жизнелюбие. Его особенно чтили в городе Популонии, по-этрусски Пуплуне или Фуфлуне, в честь которого бога веселья назвали Фуфлус. С подземным царством связан бог Турмс. Он приводил души умерших в загробный мир, как греческий Гермес или римский Меркурий. Его культ был важнейшим для города Арреции.

Многие другие этрусские божества также были тесно связаны с определенными городами. Жители Перузии, например, были горячими поклонниками бога огня Сефланса. Но кроме Сефланса существовал другой бог огня, изображение которого напоминает греческого Гефеста или римского Вулкана. В Популонии чеканилась монета с изображением бога огня и покровителя кузнецов – Велканса.

Один из этрусских богов (или одна из этрусских богинь?), которого даже иногда называют главным этрусским божеством, удостоился великой чести. Его поместили в римский пантеон, где называли Вортумн или Вертумн. Скульптура бога стояла на Этрусской улице, и римский поэт Проперций писал о ней:

В теле едином моем, что дивишься ты образам многим?Отчие признаки ты бога Вертумна узнай.Родом и племенем я – этруск, но нимало не горькоБыло мне в бегстве от войн бросить вольсинский очаг.

По мнению некоторых ученых, это божество является этрусской богиней Вольтумной. В ее святилище в Вольсинии проходили, по сведениям античных историков, религиозные празднества. Именно в этом храме каждый год собирались представители двенадцати этрусских городов. Римляне, вероятно, присвоили это божество, но в мужском варианте. Они были убеждены, что, похитив чужих богов, добьются их благосклонности и легко одержат победу над врагами, лишившимися поддержки свыше.

Бог войны Марис вызывает у этрускологов затруднения. Его имя созвучно с именем римского бога Марса, но на этрусских зеркалах Марис часто изображается безоружным, что вовсе не подобает богу войны. Зато на зеркалах же встречаются три других вооруженных бога – Ларан, царслан и Летан, которых тоже считают богами войны. Кое-кто из ученых, глядя на этот список «военных министров», с сомнением качает головой, считая, что слишком много выходит «коллег» для одного пантеона. Таких споров при определении специализации отдельных богов немало. Так что, пока лишь в немногих случаях можно говорить об особенностях этрусской религии с большой долей уверенности.

В честь своих богов этруски строили святилища и храмы. Однако наши знания об этих постройках тоже очень отрывочны. Дело в том, что этрусские храмы создавались из непрочных материалов. Кроме того, археологи долгое время мало ими интересовались, уделяя главное внимание раскопкам богатых этрусских могил. А когда очередь дошла до исследования городов, от храмов остались лишь необожженные кирпичи, каменные фундаменты и кое-где лепка из обожженной глины. И все-таки даже по этим остаткам мы можем представить себе, как выглядели внутри и снаружи храмы этрусков.