Пропаганда 2.0

Однако такой сложный проект как советская перестройка не мог быть выполнен с применением только внешних сил, несомненно, что две важнейшие силы СССР – ЦК и КГБ – должны были принимать в этом участие. Известно, что для работы в Чили после переворота заранее стали готовиться группы экономистов. Есть сведения о такой же подготовке молодежи для Венесуэлы [16]. Практически то же мы видим и в случае СССР.

Экономистов готовили под чутким взглядом КГБ. Помощник В. Крючкова разъясняет контекст работы групп Гайдара и Чубайса [17]: «Давайте не использовать слово «завербованы»: оно не из этого словаря и не про это. Экономисты делали свою работу, органы свою. Я даже не уверен, что тогда, в начале 80-х, все эти будущие министры понимали, что их работой интересуются в органах. Насколько я знаю от коллег, которые непосредственно с ними работали, некоторые просто не понимали, что находятся в довольно плотном контакте с сотрудниками органов. Ну, им и лет-то было по двадцать – тридцать, интеллигентные мальчики, даешь работать, они и счастливы».

О. Греченевский констатирует странный факт: по количеству арестованнных диссидентов на душу населения Ленинград был первым в стране, поэтому кружок Чубайса не мог остаться незамеченным. И далее [18]: «Когда Андропов стал Генеральным секретарем ЦК КПСС, Чубайса совместно с Гайдаром включили в группу экономистов, которые в составе специальной комиссии Политбюро (Комиссия Тихонова-Рыжкова) готовили проект реформирования советской экономики! Вот так! Чудеса не только в сказках бывают, но и в реальной советской действительности. Три года Чубайс диссидентствовал, а потом вдруг этого экономического диссидента не кто-нибудь, а целая Комиссия Политбюро привлекла для разработки планов экономической «перестройки». Самый интересный вопрос, который в связи с этим возникает: откуда вообще Политбюро узнало про молодого Чубайса, который был всего лишь рядовым членом КПСС?».

Этот «кирпичик» в виде кураторства КГБ годится под любую конспирологическую версию, поскольку и внешняя версия, и внутренняя должны были опираться на внутренние механизмы. Ведь даже оккупация не может обойтись без внутреннего аппарата.

Военные игры в Пентагоне и РЕНДе должны были породить военно-политические, а затем и политические игры. Это в свою очередь порождает другие мозги. Другие люди с другими идеями оказались допущенными в качестве экспертов к столу, где принимаются реальные решения. Непонятное пришлось решать с помощью специалистов по непонятному, а именно такими ученые предстают перед высшей управленческой элитой.

Нам встретилось интересное замечание по поводу того, что игры уводят прошлый опыт как неадекватный новым реалиям, заменяя его на приобретенный в игре [19]: «Наиболее сильным результатом получения научно обоснованного стратегического актива (а именно, атомного и термоядерного оружия) стало занижение (или замещение) личного опыта высших офицеров, полученного в боевых условиях, в пользу интуиций, возникающих от повторяющейся практики в лабораторных игровых условиях будущей войны. В пятидесятые в среде военных и их консультантов были решительно забраны полномочия в области стратегического планирования от живого опыта старших офицеров к гражданским виртуозам методов Монте-Карло, системного анализа, оперативной военной игры, человеко-машинных исследований и других инноваций в сфере игровых боевых операций».

И вот говорится о военном опыте, есть возможность продолжить такое же наблюдение и на опыт политический. Тем более это было время одновременного зарождения и развития футурулогии, анализа будущего, сценарного подхода, которые также меняли точки отсчета.

И сама эта сфера новых подходов к политическим и военно-политическим механизмам усиленно менялась за время, ведущее к перестройке, после чего советология перестала быть интересной в той степени, как раньше [20–22]. И даже Горбачев стал информатором КГБ еще во время учебы в МГУ [23]. В противовес этому, даже В. Цоя депутат Е. Федоров обвинил в том, что косвенно он мог выполнять чужую программу со своей песней о переменах [24–25].

И последние добавления к версии Кургиняна, которые были раскрыты им в видеовыступлении, оттиражированном на многих сетевых ресурсах, на тему андроповской матрицы, дополняющие его книги. Здесь снова фигурируют имена-сцепки Куусинен – Андропов, Андропов – Стругацкие и Андропов – Ракитов.

Кургинян считает, что Куусинен сохранился в период сталинских репрессий, поскольку был мостиком для Сталина на Запад. Уничтожение его одновременно уничтожало бы и его контакты. Такими возможными контактами видятся Кургиняну два направления: либо масоны, либо закрытые структуры третьего рейха.

О Стругацких он писал и до этого, что их романы по сути являются художественным оформлением некоторых аналитических разработок спецслужб. Стругацкие действительно сформировали целое советское поколение, куда входили и Чубайс, и Гайдар. Если советская идеология стремительно устаревала, то Стругацкие, наоборот, были предельно новы, тем более к ним дополнительно привлекал несомненный «флер запретности».

М. Липовецкий пишет о максимальном вхождении идеи прогрессорства в современное массовое сознание [26]: «Прогрессор никуда не исчезал, давно превратившись в других областях культуры из литературного персонажа в доминантную модель самосознания позднесоветской и постсоветской интеллигенции. Значение этой модели, по-видимому, возросло в последнее время. Во всяком случае, «Новая газета» 9 октября 2014 года печатает практически без комментария составленную Борисом Вишневским подборку цитат из книг Стругацких под заголовком «Будущее − это тщательно обезвреженное настоящее». И другое, сказанное Стругацкими. Половина этих цитат − про прогрессоров».

Получается, что формирование мозгов имеет две ипостаси. Одну давала советская школа, и это были знания, которые могли помочь, например, поступить в вуз. Другую давало контробразование, под которое можно подвести контркультуру (например, Битлз), контрлитературу (например, Стругацкие), контрискусство (например, Любимов). При этом интересно и то, что, создавая препоны этим контрявлениям, государство одновременно тем самым «подталкивало» население, особенно молодежь, к ним, ведь то, что запрещается, всегда интереснее того, что разрешается.

Нелюбимый Кургиняном А. Ракитов (см. его био [27]) также не в первый раз вызывает законный «гнев», поскольку предлагает полную смену национальных «кодов». Вот мнение Ракитова, например [28]: «Могу предложить национальную идею для России: из России наконец нужно сделать Родину. Родина – это страна, где жить удобно и приятно. Комфортно! В этом смысле большинство россиян – люди, у которых нет родины. Они люмпены, а у люмпенов нет отечества. Поэтому многие и уезжают отсюда в другие страны, в те же США. Они уезжают в поисках родины – ни больше, ни меньше. В понятие комфорта входят социальная безопасность, законность, чистые улицы, хорошие дороги, доброжелательная дорожная полиция, улыбающиеся прохожие, отсутствие мусорных баков под окнами, безопасность личной жизни, неприкосновенность собственности… Все остальное вырастает на этой основе. Вот и вся идеология. А эти разговоры о душевности, духовности, соборности, особом пути России – попытка пить воду из колодца, в котором нет живой воды».

И вот довод: «Еще, кстати, наша русская традиция – традиция интеллигентской борьбы с государством! Русская интеллигенция боролась и с царским государством, и с советским. А главный смысл жизни не борьба, как утверждал Маркс, а работа, конструктивная, позитивная деятельность. Так что если уж сохранять и поддерживать традиции, то только такие, которые улучшают жизнь людей. Японцы ничего не стали возрождать, просто взяли западные технологии и пересадили на свою почву, оставив из традиций только кимоно для голливудского кино. Теперь эта нация занимает второе место после Америки по числу путешественников и по продолжительности жизни своих граждан».

Выводы тут понятны: поменяйте свои мозги, и все будет хорошо. И не выступайте против государства, которое будет эти мозги менять, потому что опять будет плохо. А все революции и выборы идут по одной схеме: с нами вам будет хорошо…

С. Кургинян и сам переходит на загадки, когда излагает свои представления о произошедшем [29]: «Я на 100 % знаю, чьи специальные разработки превращали в научную фантастику братья Стругацкие. И чьи специальные разработки превращал в научные теории господин Ракитов. Речь идет о специальных разработках, осуществлявшихся специальными же группами, находившимися под руководством одного и того же человека, игравшего особую роль в андроповский период и играющего особую роль до сих пор. Этот человек не был кустарем-одиночкой в андроповский период, и он не является им сейчас. И в андроповский период, и сейчас этот человек был частью определенной элитной системы. Да, он в силу своей незаурядности существенно влиял на замыслы этой системы, а также на способы реализации этих замыслов».

Одновременно следует признать, что эта борьба с затемненностью политики ведется также несколько затемненно, поскольку этот странный «спец» не называется. К тому же, возникают сомнения по поводу того, сколько же ему должно быть лет на данный момент, если, к примеру, он «писал» руками Стругацких.

Но вопрос о роли Стругацких все равно беспокоит многих. Даже если гипотеза Кургиняна верна, вряд ли все это было столь прямолинейно, как ему представляется. Есть более или менее подтвержденный документами опыт работы Ф. Бобкова с историком Н. Яковлевым и Ю. Андропова с Ю. Семеновым. В этих работах основным является все же помощь в документах, а не в четких указаниях со стороны КГБ.

Мы тоже хотим представить подборку документов-свидетельств со стороны как условных «друзей», так и условных «врагов» Стругацких и их творчества. К примеру, такой «друг», как Л. Радзиховский, несомненно, признает влияние на формирование мировоззрения Гайдара творчества Стругацких [30]: «Теперь не могу их разделить: Стругацких (особенно «Обитаемый остров») и Гайдара». «Мы говорим «Обитаемый остров» – подразумеваем Егора; мы говорим «Гайдар» – подразумеваем «Остров». Нет, правда: ведь вся проблематика «прогрессоров» и «странников», все эти вечные хождения восьмерками: КАК РЕФОРМИРОВАТЬ ТОТАЛИТАРНЫЙ СТРОЙ – разве это не круг мысли Гайдара? Такое впечатление, что Гайдар всю жизнь перечитывал «Остров», да не «перечитывал», а переживал, проигрывал его снова и снова. Если верно, что вся наша жизнь – реализация какого-то «своего» сюжета, то сюжет Гайдара – «Остров». […] Правда, в других, более ранних интервью, говорил противоположное – например, что и собственно экономикой («инфляцией») заинтересовался под влиянием «Обитаемого острова».

А такой условный «враг», как А. Илларионов, спорил с Гайдаром не только по поводу его экономической политики, он также вписывает Стругацких в определенную причинно-следственную связь с той ситуацией, в которой мы все оказались [31]: «На самом деле Стругацкие – знаковые авторы советской эпохи. Они всегда были знаменем низовой интеллигенции, своими романами подготовили почву для слома страны и идеологически создали тот перевернутый мир, в котором мы живем. Глашатай либеральных ценностей Анатолий Чубайс вспоминал: «Егор Гайдар как-то позвонил мне и говорит: «Ты думал, что из себя представляет мир Стругацких? Ты вспомни их роман «Трудно быть богом». А ведь это и есть либеральная империя, когда приходишь куда-то с миссией и несешь с собой нечто, основанное на свободе, на правах человека, на частной собственности и предприимчивости, на ответственности». Это они обсуждали расстрел Верховного Совета России из танковых орудий. Кстати, Егор Гайдар с детства дружил со Стругацкими, а потом женился на дочери одного из них, Аркадия. А экономикой занялся под влиянием романа «Обитаемый остров». Так же из книги можно узнать, что отец Стругацких был тем самым «комиссаром в пыльных шлемах» из песен Булата Окуджавы. То есть служил чекистом в продотрядах по физическому выколачиванию хлеба из крестьян».

Егор Гайдар и сам участвовал в обсуждении творчества Стругацких на семинаре в Высшей школе экономики [32]. Но ничего существенного из его уст, по крайней мере, в изложении автора статьи об этом семинаре там не прозвучало. Зато, отвечая на вопросы журнала Форбс, он достаточно четко говорит [33]: «Я люблю все написанное Стругацкими. Но если вы хотите меня спросить, было ли то, что мы делали, когда начинали реформы в России, как-нибудь связано с линией прогрессорства, – твердо могу ответить «нет». Во времена тяжелейшего кризиса, связанного с крахом советской экономики, нам было не до прогрессорства».

На вопрос, почему использовалась терминология Гэ Бэ – Галактическая Безопасность, Егор Гайдар отвечает так: «После публикации «Гадких лебедей» на Западе у Стругацких были тяжелые проблемы с тем, чтобы их печатали. Многие годы они писали в стол. И я думаю, что здесь был флирт с организацией, которая давала санкцию на публикации. Это моя догадка, не более того: ни Аркадий Натанович, ни Борис Натанович мне этого не говорили».

Если говорить честно, это немного странный ответ, поскольку такие организации не особо приветствуют «флирт» с ними. Или, говоря точнее, «флирт» мог быть там, где уже был хороший контакт, когда обе стороны знали друг друга.

Сам С. Кургинян видит ситуацию достаточно четко, можно сказать, политтехнологически [34]: «Номенклатура сформировала несколько колонн. Она, во-первых, отрывала тех, кто говорил о революции, от самого актива, а во-вторых, перемещала актив с революционной повестки дня на какую-то соседнюю, то есть переформатировала его. Одними из участников такого переформатирования были Стругацкие.

Два главных политических субъекта, которые выполняли такое переформатирование, – это академик Андрей Сахаров, который переформатировал все на либеральную повестку дня, и писатель Александр Солженицын, который переформатировал все на консервативную повестку дня. И то, и другое уже не было революционной повесткой дня – их задача заключалась не в том, чтобы вывести нашу социальную систему на качественно новый уровень, а в том, чтобы ее разрушить. Спрашивается: что дальше? Ответ: а вот как разрушим – так все и станет хорошо. Было ясно, что ничего хорошего не будет, новая система не создастся, страна развалится, будут обломки, но, тем не менее, наш актив тянули именно туда. Стругацкие же в этом процессе выполняли пусть относительно второстепенную, но очень сложную и необходимую функцию, поскольку речь шла о технократах – а основное ядро нашего потенциально революционного актива, этого советского когнитариата, было технократическим. Советская коммунистическая номенклатура боялась гуманитарных наук, потому что развивать их, не развивая обществоведение, было невозможно. А технические науки развивать надо было».

И этому взгляду мы тоже можем верить, поскольку в тот период КГБ действовала достаточно нетрадиционно, вплоть до участия в создании партии Жириновского или народных фронтов в национальных республиках. Более сильный игрок всегда может позволить себе более сильный ход, поскольку он сам задает правила игры, поэтому все сделанное им всегда будет правильным.

При этом в книге о братьях Стругацких приводится следующий разговор двадцатитрехлетнего Аркадия Стругацкого с родителями жены в 1948 г., где будущий фантаст предлагает (цит. по [35]): «отнимать детей у родителей и помещать в закрытые санатории в Крыму», где способных будут всячески развивать, создавая подлинную элиту… а из неспособных получатся «рабы» (сын красного комиссара употребил именно это слово)».

Это все ниточки, идущие, по мнению С. Кургиняна, от Андропова, но точно так можно тянуть ниточки, идущие от Суслова (см., например, [36]). Ср. также такое описание ситуации, идущее от сусловского окружения [37]: «Одна из характерных черт кризиса состояла в том, что в коридорах высшей власти шла борьба, и если чисто условно описывать ее в системных терминах известной теории игр, то это была, образно говоря, своеобразная сложная «игра», где с одной стороны, имеет место кооперация, а с другой – конкурентная борьба на выживание. Но она имела специфический характер и чисто внешне мало походила на борьбу. Цели у «игроков» (в данном случае – членов Политбюро) были разные. Кто-то претендовал на первые роли. Кто-то (особенно из «стариков») хотел лишь подольше сохранить свои позиции. Основной поведенческой тактикой в этой борьбе было (как бы лучше выразиться?) «напряженное выжидание». Почти никто не хотел делать резких, неосторожных ходов. Впрочем, по крайней мере один такой человек, который не только выжидал, но в какие-то моменты активно действовал, все же был. Речь идет об Андропове. Он, начиная с какого-то времени, очень настойчиво и последовательно стремился к высшей власти. Это был своего рода его «суперпроект», который он шаг за шагом реализовывал. Был очень осторожен, до поры до времени не торопился, боясь, что раньше времени будут разгаданы его намерения. При этом подчеркнуто и умело демонстрировал свои верноподданнические чувства Брежневу».

Есть целый «ворох» конспирологии, идущий от А. Байгушева [38–42]. Здесь во все это сложно поверить, но ключевые, реперные точки все же присутствуют. И все это возникает из-за того, что по сегодняшний день многие вопросы современной истории, когда еще живы множество свидетелей событий, остаются невыясненными. Например, как происходило заседание Политбюро 11 марта 1985 г., где Горбачев стал генсеком [43], правдивость обвинений В. Крючкова против А. Яковлева в сотрудничестве с западными спецслужбами [44]. Поэтому время от времени и появляется информация, которая не укладывается в схему, принятую в учебниках. Даже такая вроде бы проясненная ситуация, как смена Хрущева в 1964 г., остается, по сути, закрытой. Г. Арбатов четко пишет, что Брежнев не мог быть «мозгом и волей заговора» [45]. Он также дает ответ на вопрос, который остается открытым: почему Хрущев как достаточно активный человек никак не сопротивлялся своему снятию. Арбатов предполагает, что Хрущеву накануне объяснили, кто участвует в акции и кто ее поддерживает.

Есть также одна «промежуточная» версия, в соответствии с которой людей для будущего готовил Андропов, но потом проект рухнул и те, кого готовили, ушли под более сильного западного игрока [46]: «Нельзя винить наших стажеров за то, что они практически единодушно приняли участие в грандиозном грабеже России. Ведь Андропов отбирал их именно за соответствующие склонности: чтобы ими было легко манипулировать всегда, на любых, сколь угодно высоких постах, даже если власть КПСС рухнет, и в стране останется только КГБ. Но он и в кошмарном сне не мог представить себе полного краха всей системы, в условиях которого манипулировать нашими сотрудниками будем уже не мы. Вот, собственно, и вся история». В числе этих стажеров называют Гайдара, Чубайса, Авена.

И Н. Рыжков подтверждает, что основные положения по реформе страны были сделаны Андроповым, когда через месяц после своего назначения он поручил это Рыжкову, Горбачеву и Долгих. Рыжков рассказывает [47]: «Если же речь о переменах, то зачинателем надо считать все-таки Андропова. Известный доклад Горбачева на апрельском пленуме ЦК партии, когда прозвучали тезисы о необходимости реформ в стране, не был озарением нового генсека. Доклад этот целиком и полностью состоял из положений той концепции, которую мы разрабатывали начиная с 1983 года. Говорю это, потому что помогал Горбачеву готовить тот доклад. Мы разложили бумаги по всему полу у него в кабинете. Ходили и отмечали, что из концепции нужно обязательно взять для доклада, а стенографистка записывала за нами. Уверен, что слава, которая обрушилась на Горбачева после доклада, стала причиной последующих событий. Горбачев просто потерял чувство реальности. Решил, что он мессия. Его не страна интересовала, а то, как он выглядит на ее фоне».

Еще более полон странностями августовский путч [48]). Такое чувство, что путч планировался по зрелищным эффектам, а не по реальным действиям. При этом В. Крючков отрицает важность иностранного управления путчем, говоря в интервью «Российской газете» следующее [49]: «Внешний фактор присутствовал. Но он не был решающим. Взять конкретно развал страны. Что тому виной? Объективные и субъективные обстоятельства. И решающие, конечно, субъективные».

В результате «бессильный» путч подается в истории как мощная сила, пытавшаяся повернуть страну назад, а Ельцин как герой, который не дал этого сделать. Правда, М. Полторанин как носитель «внутренней» информации рисует несколько иную картину. Его точка зрения такова в ответе на вопрос, кто стоял за путчем [50]: «Горбачев с Ельциным вместе. Путч был разыгран. Потом он стал выходить из-под контроля благодаря председателю Комитета госбезопасности Крючкову. И когда стали чувствовать, что он выходит из-под контроля, Крючков попытался обдурить Ельцина. Это все было сделано, чтобы разрушить КПСС как систему, которая сдерживала Советский Союз».

А. Руцкой, ставший, кстати, вице-президентом по подсказке спичрайтеров Л. Пихоя и Г. Харина [51], также отрицает наличие заточения на Форосе. Свою встречу с Горбачевым он описывает так [52]: «Заходим к Михаилу Сергеевичу – он в бежевом пуловере, небритый, и тут же эмоционально начал рассказывать: «Связь отключили, так я старенькую «Спидолу» на чердаке нашел и эфир прослушивал». Я про себя думаю: ну какая может быть старенькая «Спидола» на чердаке, если здание дачи сдано год назад? Потом он описывал, как пленку с видеозаписью своего обращения чуть ли не сжевал и не проглотил – ну детский лепет!»

Нельзя сбрасывать со счетов мнение Б. Гейтса, бывшего на тот момент замдиректора ЦРУ, который считал, что Горбачев перестройкой просто создает передышку, чтобы восстановить силы СССР [53–54]. Поэтому в другом своем выступлении он призывал ни в коем случае не финансировать перестройку, а только наблюдать.

Современная политика стала достаточно сложным процессом, где задействовано множество факторов, поэтому она и вызывает множество интерпретаций. И среди этих интерпретаций всегда будут конспирологические, которые, к тому же, через некоторое время вполне могут оказаться правдой.

1. Кургинян С. Качели. Конфликт элит – или развал России? – М., 2008

2. About Peter Dale Scott // understandingdeeppolitics.org/peter-dale-scott

3. Scott P. D. The doomsday project and deep events // www.globalresearch.ca/the-doomsday-project-and-deep-events-jfk-watergate-iran-contra-and-9-11/27806

4. Scott P. D. 9/11, JFK and war: recurring patterns in America’s deep events // www.journalof911studies.com/volume/2007/ProfScottJFK,911,andWar.pdf

5. Sunstein C. R. Conspiracy theories // www.law.uchicago.edu/files/files/ 387.pdf

6. Sunstein C. R. Conspiracy theorists have suspicious, and sometimes paranoid natures // www.nytimes.com/roomfordebate/2015/01/04/are-conspiracy-theories-all-bad-17/conspiracy-theorists-have-suspicious-and-sometimes-paranoid-natures

7. Griffin D. R. Cognitive infiltration. An Obama appointee’s plan to undermine the 9/11 conspiracy theory. – Northampton, 2011

8. Speier H. The truth on the hell and other essays on politics and culture, 1935–1987. – Oxford, 1989

9. Bessner D. Organizing complexity: the hopeful dreams and harsh realities of interdisciplinary collaboration at the Rand Corporation in the early Cold War // onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1002/jhbs.21699/full

10. Goldhamer G., Speier H. Some observation on political gaming // www.rand.org/content/dam/rand/pubs/papers/2008/P1679.pdf

11. Daye C. Methods of Cold War Social Science: the development of political gaming and Delphi as means of investigating futures // www.academia.edu/ 4421094/Methods_of_Cold_War_Social_Science_The_Development_of_Political_Gaming_and_Delphi_as_Means_of_Investigating_Futures

12. Levine R. Crisis games 27 years later // jsoma.org/SNCRex14/Breakout ElectiveAY14/Gaming/LevineEtAl-CrisisGamesETC.pdf

13. Speier H. Psychological warfare reconsidered. – Santa Monica, 1951

14. Sowinski P. CIA covert book program: book programs in Poland // www.wilsoncenter.org/publication/cia-covert-book-program-book-programs-poland

15. Vennard M. How the CIA secretly published Dr Zhivago // www.bbc.com/news/magazine-27942646

16. Ex-CIA agent reveals how Venezuelan ‘students’ get putschist training // www.voltairenet.org/article183131.html

17. Карцев Д. План Андропова – Путина. Как чекисты получили контроль над страной // rusrep.ru/article/2012/10/31/kgb

18. Греченевский О. Подготовка кадров для будущей «перестройки» продолжается // dokumentika.org/lt/pasaulio/kto-gotovil-i-prichini-razvala-sssr-chast-2

19. Ghamari-Tabrizi S. Simulating the unthinkable: gaming future war in the 1950s and 1960s // msrc.fsu.edu/system/files/Ghamari-Tabrizi%202000%20Simulating%20the%20unthinkable-gaming%20future%20war%20in%20the%201950s%20and%201960s.pdf