Русалка. Русская баллада
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Русалка. Русская баллада
Русалка. Русская баллада
Василий Андреевич ЖУКОВСКИЙ
Светлана
А. А. Воейковой
Раз в крещенский вечерокДевушки гадали:За ворота башмачок,Сняв с ноги, бросали;Снег пололи; под окномСлушали; кормилиСчетным курицу зерном;Ярый воск топили;В чашу с чистою водойКлали перстень золотой,Серьги изумрудны;Расстилали белый платИ над чашей пели в ладПесенки подблюдны.Тускло светится лунаВ сумраке тумана —Молчалива и грустнаМилая Светлана.«Что, подруженька, с тобой?Вымолви словечко;Слушай песни круговой;Вынь себе колечко.Пой, красавица: “Кузнец,Скуй мне злат и нов венец,Скуй кольцо златое;Мне венчаться тем венцом,Обручаться тем кольцомПри святом налое”».«Как могу, подружки, петь?Милый друг далёко;Мне судьбина умеретьВ грусти одинокой.Год промчался – вести нет;Он ко мне не пишет;Ах! а им лишь красен свет,Им лишь сердце дышит…Иль не вспомнишь обо мне?Где, в какой ты стороне?Где твоя обитель?Я молюсь и слезы лью!Утоли печаль мою,Ангел-утешитель».Вот в светлице стол накрытБелой пеленою;И на том столе стоитЗеркало с свечою;Два прибора на столе.«Загадай, Светлана;В чистом зеркала стеклеВ полночь, без обманаТы узнаешь жребий свой:Стукнет в двери милый твойЛегкою рукою;Упадет с дверей запор;Сядет он за свой приборУжинать с тобою».Вот красавица одна;К зеркалу садится;С тайной робостью онаВ зеркало глядится;Тёмно в зеркале; кругомМертвое молчанье;Свечка трепетным огнемЧуть лиет сиянье…Робость в ней волнует грудь,Страшно ей назад взглянуть,Страх туманит очи…С треском пыхнул огонек,Крикнул жалобно сверчок,Вестник полуночи.Подпершися локотком,Чуть Светлана дышит…Вот… легохонько замкомКто-то стукнул, слышит;Робко в зеркало глядит:За ее плечамиКто-то, чудилось, блеститЯркими глазами…Занялся от страха дух…Вдруг в ее влетает слухТихий, легкий шепот:«Я с тобой, моя краса;Укротились небеса;Твой услышан ропот!»Оглянулась… милый к нейПростирает руки.«Радость, свет моих очей,Нет для нас разлуки.Едем! Поп уж в церкви ждетС дьяконом, дьячками;Хор венчальну песнь поет;Храм блестит свечами».Был в ответ умильный взор;Идут на широкий двор,В ворота тесовы;У ворот их санки ждут;С нетерпеньем кони рвутПовода шелковы.Сели… кони с места враз;Пышут дым ноздрями;От копыт их подняласьВьюга над санями.Скачут… пусто все вокруг,Степь в очах Светланы:На луне туманный круг;Чуть блестят поляны.Сердце вещее дрожит;Робко дева говорит:«Что ты смолкнул, милый?»Ни полслова ей в ответ:Он глядит на лунный свет,Бледен и унылый.Кони мчатся по буграм;Топчут снег глубокий…Вот в сторонке божий храмВиден одинокий;Двери вихорь отворил;Тьма людей во храме;Яркий свет паникадилТускнет в фимиаме;На средине черный гроб;И гласит протяжно поп:«Буди взят могилой!»Пуще девица дрожит,Кони мимо; друг молчит,Бледен и унылый.Вдруг метелица кругом;Снег валит клоками;Черный вран, свистя крылом,Вьется над санями;Ворон каркает: печаль!Кони торопливыЧутко смотрят в черну даль,Подымая гривы;Брезжит в поле огонек;Виден мирный уголок,Хижинка под снегом.Кони борзые быстрей,Снег взрывая, прямо к нейМчатся дружным бегом.Вот примчалися… и вмигИз очей пропали:Кони, сани и женихБудто не бывали.Одинокая, впотьмах,Брошена от друга,В страшных девица местах;Вкруг метель и вьюга.Возвратиться – следу нет…Виден ей в избушке свет:Вот перекрестилась;В дверь с молитвою стучит…Дверь шатнулася… скрыпит…Тихо растворилась.Что ж? В избушке гроб; накрытБелою запоной;Спасов лик в ногах стоит;Свечка пред иконой…Ах! Светлана, что с тобой?В чью зашла обитель?Страшен хижины пустойБезответный житель.Входит с трепетом, в слезах;Пред иконой пала в прах,Спасу помолилась;И с крестом своим в рукеПод святыми в уголкеРобко притаилась.Все утихло… вьюги нет…Слабо свечка тлится,То прольет дрожащий свет,То опять затмится…Все в глубоком, мертвом сне,Страшное молчанье…Чу, Светлана!.. в тишинеЛегкое журчанье…Вот глядит: к ней в уголокБелоснежный голубокС светлыми глазами,Тихо вея, прилетел,К ней на перси тихо сел,Обнял их крылами.Смолкло все опять кругом…Вот Светлане мнится,Что под белым полотномМертвый шевелится…Сорвался покров; мертвец(Лик мрачнее ночи)Виден весь – на лбу венец,Затворёны очи.Вдруг… в устах сомкнутых стон;Силится раздвинуть онРуки охладелы…Что же девица?.. Дрожит…Гибель близко… но не спитГолубочек белый.Встрепенулся, развернулЛегкие он крилы;К мертвецу на грудь вспорхнул…Всей лишенный силы,Простонав, заскрежеталСтрашно он зубамиИ на деву засверкалГрозными очами…Снова бледность на устах;В закатившихся глазахСмерть изобразилась…Глядь, Светлана… о Творец!Милый друг ее – мертвец!Ах!.. и пробудилась.Где ж?.. У зеркала, однаПосреди светлицы;В тонкий занавес окнаСветит луч денницы;Шумным бьет крылом петух,День встречая пеньем;Все блестит… Светланин духСмутен сновиденьем.«Ах! ужасный, грозный сон!Не добро вещает он —Горькую судьбину;Тайный мрак грядущих дней,Что сулишь душе моей,Радость иль кручину?»Села (тяжко ноет грудь)Под окном Светлана;Из окна широкий путьВиден сквозь тумана;Снег на солнышке блестит,Пар алеет тонкий…Чу!.. в дали пустой гремитКолокольчик звонкий;На дороге снежный прах;Мчат, как будто на крылах,Санки кони рьяны;Ближе; вот уж у ворот;Статный гость к крыльцу идет…Кто?.. Жених Светланы.Что же твой, Светлана, сон,Прорицатель муки?Друг с тобой; все тот же онВ опыте разлуки;Та ж любовь в его очах,Те ж приятны взоры;Те ж на сладостных устахМилы разговоры.Отворяйся ж, божий храм;Вы летите к небесам,Верные обеты;Соберитесь, стар и млад;Сдвинув звонки чаши, в ладПойте: многи леты!……………………….Улыбнись, моя краса,На мою балладу;В ней большие чудеса,Очень мало складу.Взором счастливый твоим,Не хочу и славы;Слава – нас учили – дым;Свет – судья лукавый.Вот баллады толк моей:«Лучший друг нам в жизни сейВера в провиденье.Благ зиждителя закон:Здесь несчастье – лживый сон;Счастье – пробужденье».О! не знай сих страшных сновТы, моя Светлана…Будь, Создатель, ей покров!Ни печали рана,Ни минутной грусти теньК ней да не коснется;В ней душа как ясный день;Ах! да пронесетсяМимо – бедствия рука;Как приятный ручейкаБлеск на лоне луга,Будь вся жизнь ее светла,Будь веселость, как была,Дней ее подруга.
Узник
«За днями дни идут, идут…Напрасно;Они свободы не несутПрекрасной;Об ней тоскую и молюсь,Ее зову, не дозовусь.Смотрю в высокое окноТемницы:Все небо светом зажженоДенницы;На свежих крыльях ветеркаЛетают вольны облака.И так все блага заменитьМогилой;И бросить свет, когда в нем житьТак мило;Ах! дайте в свете подышать;Еще мне рано умирать.Лишь миг весенним бытиемЖила я;Лишь миг на празднике земномБыла я;Душа готовилась любить…И все покинуть, все забыть!»Так голос заунывный пелВ темнице…И сердцем юноша летелК певице.Но он в неволе, как она;Меж ними хладная стена.И тщетно с ней он разлученСтеною:Невидимую знает онДушою;И мысль об ней и день и ночьОт сердца не отходит прочь.Все видит он: во тьме онаТюрёмнойСидит, раздумью предана,Взор томный;Младенчески прекрасен вид;И слезы падают с ланит.И ночью, забывая сон,В мечтаньеЕе подслушивает онДыханье;И на устах его горитОгонь ее младых ланит.Таясь, страдания однеДелить с ней,В одной темничной глубинеМолить с нейСогласной думой и тоскойОт неба участи одной —Вот жизнь его: другой не ждетОн доли;Он, равнодушный, не зоветИ воли:С ней розно в свете жизни нет;Прекрасен только ею свет.«Не ты ль, – он мнит, – давно былаЛюбима?И не тебя ль душа звала,ТомимаЖеланья смутного тоской,Волненьем жизни молодой?Тебя в пророчественном снеВидал я;Тобою в пламенной веснеДышал я;Ты мне цвела в живых цветах;Твой образ веял в облаках.Когда же сердце ясный взорТвой встретит?Когда, разрушив сей затвор,ОсветитСвобода жизнь вдвоем для нас?Лети, лети, желанный час».Напрасно; час не прилетелЖеланный;Другой Создателем уделИзбранныйДостался узнице младой —Небесно-тайный, не земной.Раз слышит он: затворов гром,Рыданье,Звук цепи, голоса́… потомМолчанье…И ужас грудь его томит —И тщетно ждет он… все молчит.Увы! удел его решен…Угрюмый,Навек грядущего лишен,Все думыЗа ней он в гроб переселилИ молит рок, чтоб поспешил.Однажды – только заняласьДенница —Его со стуком расперласьТемница.«О радость! (мнит он) скоро к ней!»И что ж?.. Свобода у дверей.Но хладно принял он приветСвободы:Прекрасного уж в мире нет;Дни, годыНапрасно будут проходить…Погибшего не возвратить.Ах! слово милое об нейКто скажет?Кто след ее забытых днейУкажет?Кто знает, где она цвела?Где тот, кого своим звала?И нет ему в семье роднойУслады;Задумчив, грустию немойОн взглядыСердечные встречает их;Он в людстве сумрачен и тих.Настанет день – ни с места он;Безгласный,Душой в мечтанье погружен,Взор страстныйИсполнен смутного огня,Стоит он, голову склоня.Но тихо в сумраке ночейОн бродитИ с неба темного очейНе сводит;Звезда знакомая там есть;Она к нему приносит весть…О милом весть и в мир инойПризванье…И делит с тайной он звездойСтраданье;Ее краса оживлена:Ему в ней светится она.Он таял, гаснул и угас…И мнилось,Что вдруг пред ним в последний часЯвилосьВсе то, чего душа ждала,И жизнь в улыбке отошла.Иван Иванович
Иван Иванович Козлов
Умирающий гейдук
Иллирийская баллада
«Орел ты мой белый! спустися на дол,Слети с поднебесья, мой белый орел!Взгляни: я Заремба, в крови пред тобой,Бывало, ты помнишь, в боях удалой,Телами пандуров тебя я кормил;Прошу, чтобы службу ты мне сослужил.Потом пусть добычей орлятам твоимС кровавым, с отважным и сердцем моим.Пустую лядунку мою ты схватиИ к брату Рамейке скорее лети.Двенадцать зарядов с собой я носил,Двенадцать пандуров я ими убил.Но с ними таился Бенаки-злодей;Бездушный, боялся он сабли моей, —Булат неизменный лишь выхватил я,Он сзади кинжалом ударил меня.Лети – и родимый за брата отмстит.И вот еще перстень – в нем яхонт горит —И шитый узорно платок мой цветной,Отдай их вернее Милене младой;И станет мой перстень она целовать,А слезы узорным платком отирать».И мчит орел белый в безмолвьи ночномЛядунку и перстень с узорным платком.И к брату Рамейке орел прилетел;Рамейко с друзьями в похмелье сидел,О брате убитом едва потужил,Пустую лядунку откинул и пил.К прелестной Милене помчался орел,И деву младую он в церкви нашел;И к ней он явился с заветным кольцом, —Милена с Бенаки стоит под венцом.Тайна
В лесу прибит на дубе вековомБулатный щит, свидетель грозных сеч;На том щите видна звезда с крестом,А близ щита сверкает острый меч.И свежую могилу осеняетТенистый дуб, и тайны роковойУжасен мрак: никто, никто не знает,Кто погребен в лесу при тьме ночной.Промчался день, опять порой урочнойНочь темная дубраву облегла;Безмолвно все, и медь уж час полночныйНа башне бьет соседнего села.И никогда страшнее не темнелаОсення ночь: она сырою мглойДремучий лес, реку и холм одела —Везде покров чернеет гробовой.Но меж дерев багровый блеск мелькает,И хрупкий лист шумит невдалеке,И факел дуб вблизи уж озаряет:Его чернец в дрожащей нес руке.К могиле шел отшельник престарелый,И вместе с ним безвестно кто, в слезах,Идет, бледней своей одежды белой;Печаль любви горит в ее очах.И пел чернец по мертвом панихиду,Но кто он был – чернец не поминал;Отпел, вдали сокрылся он из виду,Но факел всё в тени густой мерцал.На свежий дерн прекрасная упалаИ, белую откинув пелену,Потоки слез по мертвом проливала,Могильную тревожа тишину;И вне себя, вдруг очи голубыеНа щит она внезапно поднялаИ, локоны отрезав золотые,Кровавый меч их шелком обвила;Безумья яд зажегся в мутном взоре,Сердечный вопль немеет на устах.Она ушла, и лишь в дремучем бореТаинственный один остался страх;И меж дерев уж факел не мерцает,Не шепчет лист, и тайны роковойУжасен мрак: никто, никто не знает,Кто погребен в лесу при тьме ночной.
Федор Николаевич Глинка
Клятва
(Баллада)
Раз весенним вечеркомЛиза с милым шла дружком,А луна светила…«В небе век горит луна;Буду век тебе верна!» —Лиза говорила.В небе все горит луна;Лиза другу неверна:Друга разлюбила.И печален, грустен он,Позабыл и грусть и сон:Грусть его убила.А неверная с другимСчастьем хвалится своим,О былом забыла.Но случилось вечеркомТем же ей идти лужком,А луна светила…На нее глядит луна,Будто жизнию полна —В ней душа заныла…Кто-то в сумраке мелькнул,Кто-то ей шепнул:«За обман – могила!»И с тех пор, всё день за день,Лиза сохнет… Лиза – тень!Младость погубила!..И, печальная, концаКак невеста ждет венца:Так бледна, уныла.Он настал – ее конец!Саван белый – под венец,Брачный одр – могила!И, вздохнув, прохожий стал,Надпись гробную читал:«За обман – могила!..»Кондратий Федорович Рылеев
Смерть Ермака
Ревела буря, дождь шумел;Во мраке молнии летали;Бесперерывно гром гремел,И ветры в дебрях бушевали…Ко славе страстию дыша,В стране суровой и угрюмой,На диком бреге ИртышаСидел Ермак, объятый думой.Товарищи его трудов,Побед и громозвучной славы,Среди раскинутых шатровБеспечно спали близ дубравы.«О, спите, спите, – мнил герой, —Друзья, под бурею ревущей;С рассветом глас раздастся мой,На славу иль на смерть зовущий!Вам нужен отдых; сладкий сонИ в бурю храбрых успокоит;В мечтах напомнит славу онИ силы ратников удвоит.Кто жизни не щадил своей,В разбоях злато добывая,Тот думать будет ли о ней,За Русь святую погибая?Своей и вражьей кровью смывВсе преступленья буйной жизниИ за победы заслуживБлагословения отчизны —Нам смерть не может быть страшна,Свое мы дело совершили:Сибирь царю покорена,И мы – не праздно в мире жили!»Но роковой его уделУже сидел с героем рядомИ с сожалением гляделНа жертву любопытным взглядом.Ревела буря, дождь шумел;Во мраке молнии летали;Бесперерывно гром гремел,И ветры в дебрях бушевали.Иртыш кипел в крутых брегах,Вздымалися седые волны,И рассыпались с ревом в прах,Бия о брег, казачьи челны.С вождем покой в объятьях снаДружина храбрая вкушала;С Кучумом буря лишь однаНа их погибель не дремала!Страшась вступить с героем в бой,Кучум к шатрам, как тать презренный,Прокрался тайною тропой,Татар толпами окруженный.Мечи сверкнули в их руках —И окровавилась долина,И пала грозная в боях,Не обнажив мечей, дружина…Ермак воспрянул ото снаИ, гибель зря, стремится в волны.Душа отвагою полна,Но далеко от брега челны!Иртыш волнуется сильней —Ермак все силы напрягаетИ мощною рукой своейВалы седые рассекает…Плывет… уж близко челнока, —Но сила року уступила,И, закипев страшней, рекаГероя с шумом поглотила.Лишивши сил богатыряБороться с ярою волною,Тяжелый панцирь – дар царя —Стал гибели его виною.Ревела буря… вдруг лунойИртыш кипящий осребрился,И труп, извергнутый волной,В броне медяной озарился.Носились тучи, дождь шумел,И молнии еще сверкали,И гром вдали еще гремел,И ветры в дебрях бушевали.
Антон Антонович Дельвиг
Романс
«Проснися, рыцарь, путь далекДо царского турнира,Луч солнца жарок, взнуздан конь,Нас ждет владыка мира!»– «Оставь меня! Пусть долог путьДо царского турнира,Пусть солнце жжет, пусть ждет иныхК себе владыка мира».– «Проснися, рыцарь, пробудись!Сон по трудам услада;Спеши к столице! Царска дочьХрабрейшему награда!»– «Что мне до дочери царя?Мне почестей не надо!Пусть их лишусь, оставь мне сон,Мне только в нем отрада!Имел я друга – друга нет,Имел супругу – тоже!Их взял Создатель! Я ж молюсь:К ним и меня, мой Боже!Ложусь в молитве, сон едваГлаза покроет – что же?Они со мной, всю ночь моеНе покидают ложе.Меня ласкают, говорятО Царстве Божьем, нежноМне улыбаются, манятМеня рукою снежной!Куда? За ними! Но привстатьНет сил! Что сплю я, знаю!Но с ними жить и в сне я радИ в сне их зреть желаю!»Александр Сергеевич Пушкин
Сраженный рыцарь
Последним сияньем за лесом горя,Вечерняя тихо потухла заря.Безмолвна долина глухая;В тумане пустынном клубится река,Ленивой грядою идут облака,Меж ими луна золотая.Чугунные латы на холме лежат,Копье раздробленно, в перчатке булат,И щит под шеломом заржавым,Вонзилися шпоры в увлаженный мох:Лежат неподвижно, и месяца рогНад ними в блистанье кровавом.Вкруг холма обходит друг сильного – конь;В очах горделивых померкнул огонь,Он бранную голову клонит.Беспечным копытом бьет камень долин —И смотрит на латы – конь верный одинИ дико трепещет и стонет.Во тьме, заблудившись, пришелец идет,С надеждою робость он в сердце несет —Склонясь над дорожной клюкою,На холм он взобрался, и в тусклую дальОн смотрит и сходит – и звонкую стальТолкает усталой ногою.Хладеет пришелец, кольчуги звучат.Погибшего грозно в них кости стучат,По камням шелом покатился,Скрывался в нем череп… при звуке глухомЗаржал конь ретивый, скок лётом на холм —Взглянул… и главою склонился.Уж путник далече в тьме бродит ночной,Всё мнится, что кости хрустят под ногой…Но утро денница выводит —Сраженный во брани на холме лежит,И латы недвижны, и шлем не стучит,И конь вкруг погибшего ходит.Песнь о вещем Олеге
Как ныне сбирается вещий ОлегОтмстить неразумным хозарам:Их села и нивы за буйный набегОбрек он мечам и пожарам;С дружиной своей, в цареградской броне,Князь по полю едет на верном коне.Из темного леса навстречу емуИдет вдохновенный кудесник,Покорный Перуну старик одному,Заветов грядущего вестник,В мольбах и гаданьях проведший весь век.И к мудрому старцу подъехал Олег.«Скажи мне, кудесник, любимец богов,Что сбудется в жизни со мною?И скоро ль, на радость соседей-врагов,Могильной засыплюсь землею?Открой мне всю правду, не бойся меня:В награду любого возьмешь ты коня».«Волхвы не боятся могучих владык,А княжеский дар им не нужен;Правдив и свободен их вещий языкИ с волей небесною дружен.Грядущие годы таятся во мгле;Но вижу твой жребий на светлом челе.Запомни же ныне ты слово мое:Воителю слава – отрада;Победой прославлено имя твое:Твой щит на вратах Цареграда;И волны и суша покорны тебе;Завидует недруг столь дивной судьбе.И синего моря обманчивый валВ часы роковой непогоды,И пращ, и стрела, и лукавый кинжалЩадят победителя годы…Под грозной броней ты не ведаешь ран;Незримый хранитель могущему дан.Твой конь не боится опасных трудов;Он, чуя господскую волю,То смирный стоит под стрелами врагов,То мчится по бранному полю,И холод и сеча ему ничего.Но примешь ты смерть от коня своего».Олег усмехнулся – однако челоИ взор омрачилися думой.В молчанье, рукой опершись на седло,С коня он слезает угрюмый;И верного друга прощальной рукойИ гладит и треплет по шее крутой.«Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,Расстаться настало нам время:Теперь отдыхай! уж не ступит ногаВ твое позлащенное стремя.Прощай, утешайся – да помни меня.Вы, отроки-други, возьмите коня!Покройте попоной, мохнатым ковром;В мой луг под уздцы отведите;Купайте, кормите отборным зерном;Водой ключевою поите».И отроки тотчас с конем отошли,А князю другого коня подвели.Пирует с дружиною вещий ОлегПри звоне веселом стакана.И кудри их белы, как утренний снегНад славной главою кургана…Они поминают минувшие дниИ битвы, где вместе рубились они…«А где мой товарищ? – промолвил Олег, —Скажите, где конь мой ретивый?Здоров ли? всё так же ль лего́к его бег?Всё тот же ль он бурный, игривый?»И внемлет ответу: на холме крутомДавно уж почил непробудным он сном.Могучий Олег головою поникИ думает: «Что же гаданье?Кудесник, ты лживый, безумный старик!Презреть бы твое предсказанье!Мой конь и доныне носил бы меня».И хочет увидеть он кости коня.Вот едет могучий Олег со двора,С ним Игорь и старые гости,И видят: на холме, у брега Днепра,Лежат благородные кости;Их моют дожди, засыпает их пыль,И ветер волнует над ними ковыль.Князь тихо на череп коня наступилИ молвил: «Спи, друг одинокий!Твой старый хозяин тебя пережил:На тризне, уже недалекой,Не ты под секирой ковыль обагришьИ жаркою кровью мой прах напоишь!Так вот где таилась погибель моя!Мне смертию кость угрожала!»Из мертвой главы гробовая змияШипя между тем выползала;Как черная лента, вкруг ног обвилась:И вскрикнул внезапно ужаленный князь.
Ковши круговые, запенясь, шипятНа тризне плачевной Олега:Князь Игорь и Ольга на холме сидят;Дружина пирует у брега;Бойцы поминают минувшие дниИ битвы, где вместе рубились они.
Утопленник
Простонародная сказка
Прибежали в избу дети,Второпях зовут отца:«Тятя! тятя! наши сетиПритащили мертвеца».«Врите, врите, бесенята, —Заворчал на них отец; —Ох, уж эти мне ребята!Будет вам ужо мертвец!Суд наедет, отвечай-ка;С ним я ввек не разберусь;Делать нечего; хозяйка,Дай кафтан: уж поплетусь…Где ж мертвец?» – «Вон, тятя, э-вот!»В самом деле, при реке,Где разостлан мокрый невод,Мертвый виден на песке.Безобразно труп ужасныйПосинел и весь распух.Горемыка ли несчастныйПогубил свой грешный дух,Рыболов ли взят волнами,Али хмельный молодец,Аль ограбленный ворамиНедогадливый купец?Мужику какое дело?Озираясь, он спешит;Он потопленное телоВ воду за ноги тащит,И от берега крутогоОттолкнул его веслом,И мертвец вниз поплыл сноваЗа могилой и крестом.Долго мертвый меж волнамиПлыл качаясь, как живой;Проводив его глазами,Наш мужик пошел домой.«Вы, щенки! за мной ступайте!Будет вам по калачу,Да смотрите ж, не болтайте,А не то поколочу».В ночь погода зашумела,Взволновалася река.Уж лучина догорелаВ дымной хате мужика,Дети спят, хозяйка дремлет,На полатях муж лежит,Буря воет; вдруг он внемлет:Кто-то там в окно стучит.«Кто там?» – «Эй, впусти, хозяин!» —«Ну, какая там беда?Что ты ночью бродишь, Каин?Черт занес тебя сюда;Где возиться мне с тобою?Дома тесно и темно».И ленивою рукоюПодымает он окно.Из-за туч луна катится —Что же? голый перед ним:С бороды вода струится,Взор открыт и недвижим,Всё в нем страшно онемело,Опустились руки вниз,И в распухнувшее телоРаки черные впились.И мужик окно захлопнул:Гостя голого узнав,Так и обмер: «Чтоб ты лопнул!» —Прошептал он, задрожав.Страшно мысли в нем мешались,Трясся ночь он напролет,И до утра всё стучалисьПод окном и у ворот.Есть в народе слух ужасный:Говорят, что каждый годС той поры мужик несчастныйВ день урочный гостя ждет;Уж с утра погода злится,Ночью буря настает,И утопленник стучитсяПод окном и у ворот.«Жил на свете рыцарь бедный…»
Жил на свете рыцарь бедный,Молчаливый и простой,С виду сумрачный и бледный,Духом смелый и прямой.Он имел одно виденье,Непостижное уму,И глубоко впечатленьеВ сердце врезалось ему.Путешествуя в Женеву,На дороге у крестаВидел он Марию Деву,Матерь Господа Христа.С той поры, сгорев душою,Он на женщин не смотрел,И до гроба ни с одноюМолвить слова не хотел.С той поры стальной решеткиОн с лица не подымалИ себе на шею четкиВместо шарфа привязал.Несть мольбы Отцу, ни Сыну,Ни Святому Духу ввекНе случилось паладину,Странный был он человек.Проводил он целы ночиПеред ликом пресвятой,Устремив к ней скорбны очи,Тихо слезы лья рекой.Полон верой и любовью,Верен набожной мечте,Ave, Mater Dei[1] кровьюНаписал он на щите.Между тем как паладиныВ встречу трепетным врагамПо равнинам ПалестиныМчались, именуя дам,«Lumen coeli, sancta rosa![2]» —Восклицал в восторге он,И гнала его угрозаМусульман со всех сторон.Возвратясь в свой замок дальный,Жил он строго заключен,Всё безмолвный, всё печальный,Без причастья умер он.Между тем как он кончался,Дух лукавый подоспел,Душу рыцаря сбиралсяБес тащить уж в свой предел:Он-де Богу не молился,Он не ведал-де поста,Не путем-де волочилсяОн за матушкой Христа.Но Пречистая, конечно,Заступилась за негоИ впустила в царство вечноПаладина своего.Евгений Абрамович Баратынский
Мадонна
В Италии где-то, но в поле пустом(Не зрелось жилья на полмили кругом)Меж древних развалин стояла лачужка,С молоденькой дочкой жила в ней старушка.С рассвета до ночи за тяжким трудом,А все-таки голод им часто знаком.И дочка порою душой унывала;Терпеньем скудея, на Бога роптала.«Не плачь, не кручинься ты, солнце мое! —Тогда утешала старушка ее. —Не плачь, переменится доля крутая:Придет к нам на помощь Мадонна святая.Да лик ее веру в тебе укрепит,Смотри, как приветно с холста он глядит!»Старушка смиренная с речью такою,Бывало, крестилась дрожащей рукою,И с теплою верою в сердце простомОна с умиленным и кротким лицомНа живопись темную взор поднимала,Что угол в лачужке без рам занимала.Но больше и больше нужда их теснит;Дочь плачет и ропщет, старушка молчит.С утра по руинам бродил любопытный:Забылся, красе их дивясь, ненасытный.Кров нужен ему от полдневных лучей:Стучится к старушке, и входит он к ней.На лавку садился пришлец утомленный,Но вспрянул, картиною вдруг пораженный.«Божественный образ! чья кисть это, чья?О, как не узнать мне! Корреджий, твоя!И в хижине этой творенье таится,Которым и царский дворец возгордится!Старушка, продай мне картину свою,Тебе за нее я сто пиастров даю».– Синьор, я бедна, но душой не торгую;Продать не могу я икону святую. —«Я двести даю, согласися продать».– Синьор, синьор! бедность грешноискушать. —Упрямства не мог победить он в старушке,Осталась картина в убогой лачужке.Но вскоре потом по Италии всейЛетучая весть разнеслася о ней.К старушке моей гость за гостем стучится,И дверь отворяя, старушка дивится.За вход она малую плату беретИ с дочкой своею безбедно живет.Так, веру и гений в едино сливая,Равно оправдала их Дева Святая.
Авторизация