Воскрешающая 5. В объятиях Хаоса. Книга вторая
– Ты можешь уйти, когда пожелаешь, – напомнил Тормигон, догадываясь о моих чувствах.
«Да, я знаю».
И я осталась стоять на месте.
Кольцо тумана расширяясь, уходило все дальше к лесу. Его фосфоресцирующее сияние пугало спящих в ветвях деревьев птиц и те, встав на крыло, образуя стаи, принялись носиться высоко над ритуальным собранием. Их крики напоминали щелчки и стоны синих китов, обитающих на Неосфирите, известных мне со времен учебной экскурсии по биологии. И волнительно делалось на душе от них, и жутко. И все больше становилась стая птиц над нашими головами. В черноте неба птиц не было видно, но хлопанье многочисленных пар крыльев заглушало даже треск костра.
Вскоре я заметила, как многие колдуны-зомби, начиная уже самостоятельно проговаривать слова заклинания, стали падать на землю и биться в страшных конвульсиях. Движения их тел походили на агонию умирающих. Слова заклинания постепенно переходили в истерический хохот, крик и нецензурную лексику. Смотреть на все это было неприятно.
– Они одержимы, – коротко пояснил Тормигон.
«Почему не все?»
– Сегодня их число во много превосходит прошлые ритуалы. Но у тех, кто спокойно смотрит на все это всего-навсего демоны посерьезнее будут.
«Как у тебя?» – коварно поинтересовалась я.
Предводитель зомби предпочел промолчать.
Ребенок проснулся и пока еще как бы нехотя начал покрикивать. Но постепенно плач усилился, и вот уже его крик не могли заглушить даже крики птиц. Плач перешел в истерику.
Хотелось заткнуть уши и убежать.
Внезапно в стороне послышались непонятные шумы и возмущенные возгласы. Колдунов-зомби расталкивала какая-то сила, прокладывая дорогу к жертвеннику.
– Пошли прочь, красноглазые уроды! – услышала я раздраженный женский голос. – Бессердечные скоты!
Тормигон терпеливо ожидал появления незваной гостьи.
Всюду начали слышаться грозный рок и скрежет зубов.
– Только посмей укусить, тварь безмозглая! Враз глазелки выцарапаю!
И вот, наконец, женщине удалось пробраться через рычащую толпу. Я узнала в ней нищенку, которая в молодости жестоко обращалась с детьми. И вдруг меня осенило. Я поняла, зачем она осмелилась, рискуя жизнью прийти сюда. Она собиралась спасти ребенка от гибели! Она пришла, сознавая, что вряд ли ей это удастся. Проклятье, приведшее ее к жалкому существованию без колдовской силы, теперь приступило к заключительной стадии своего предназначения – оно толкало ее на смерть!
Не обращая внимания на присутствующих, нищенка подошла к жертвеннику и, ласково улыбаясь, протянула к младенцу руки, пробормотав:
– Кажется… успела…
– Остановись! – властно выкрикнул Тормигон.
Женщина, вздрогнув, посмотрела в его сторону. Но затем она вновь склонилась над ребенком.
– Тише, тише, маленький… Никто тебя не обидит…
Она взяла его на руки и прижала к груди. Сладострастная истома отразилась на ее лице. И среди уродливых наростов, бородавок, морщин на короткое мгновение мелькнули черты прежнего лица, наполненные красотой и счастьем. Изменения были скоротечны, она даже не успела понять, что проклятие оставило ее. Когда ребенок успокоился и загугукал что-то по-своему, случилось неожиданное… Стая птиц ринулась к женщине и скрыла ее от нас под своими телами. Сотни птиц, объятых лютой ненавистью, с криком терзали несчастную женщину и младенца. Крики их внезапно разрезали ночь и резко оборвались.
Я была потрясена случившимся. Все произошло так быстро, что душа моя будто онемела от шока.
– Все кончено, – холодно произнес Тормигон.
Черные тени стремительно рванулись прочь с места расправы, по пути принимая облики птиц.
Я вздрогнула и сделала шаг назад. Из горла рвался беззвучный крик.
Там, где мгновение назад стояла женщина, остались два обглоданных кровавых скелета. А вокруг трава была залита кровью. Не прошло и нескольких секунд, как скелет женщины покачнулся и с шумом упал, подмяв под собой скелет младенца.
«Что это было?» – с трудом спросила я, отводя взгляд от скелета.
– Она нарушила ход ритуала. Но жертва принесена… Некоторые избавились от демонов.
Вскоре я заметила, как те, кто еще до кровавой расправы крутились по земле в страшных конвульсиях, полежав немного неподвижно, начали подниматься и уходить с ритуальной поляны. А те, кто обессилел до того, что не мог встать, медленно расползались в разные стороны.
«Как ужасно… все это…»
– Я предлагал тебе уйти.
«А где Карайтер?» – оглядываясь в его поисках, спросила я.
– Он ушел еще до того, как появилась проклятая нищая. Его ожидала любящая женщина. Он просто не верил в возможность изгнания собственного демона.
«Если я оживлю женщину и ребенка, ты позволишь им уйти?»
Колдун-зомби взглянул на меня резко и испуганно.
– Нет! – воскликнул он. – Остальные тоже захотят пройти изгнание. Их вера возросла. Эти двое опять превратятся в жертв. Может завтра, когда страсти улягутся, или, что было бы лучше – никогда! – он, волнуясь, начал летать передо мной. – Пойми, она хотела избавиться от проклятья, и ее желание исполнилось. Если ты вернешь ее, вернется и память о содеянных в прошлом преступлениях.
Он замолчал, ожидая моего решения.
«Возможно, ты прав, – согласилась я с его доводами. – Просто я ставлю жизнь выше смерти».
– Но они равны по значимости в судьбе души, – закончил он и переспросил: – Значит, ты позволишь предать их огню?
«Делай, что пожелаешь нужным».
Ответив ему, я в последний раз откинула взглядом присутствующих, прислушалась к далеким уже негромким крикам птиц, продолжающих кружить над поляной, но уже в меньшем количестве, и прикоснулась к талисману.
События, произошедшие во время ритуала, надолго выбили меня из душевного равновесия. Я не могла спокойно сидеть на месте, мне непременно надо было двигаться. Я беспрестанно ходила по комнате в течение нескольких часов. Мне трудно было сосредоточиться даже на том, чтобы отыскать Бель и Карайтера. Мысли все время сбивались, и я возвращалась обратно к себе в комнату.
К тому времени, когда я окончательно успокоилась, Бель и Карайтер успели расстаться. Карайтер стоял у края леса, провожая взглядом супругу. Та не спешила вернуться, чувствуя на себе взгляд, она часто оглядывалась.
«Лануф, ты сегодня как птица в клетке», – произнес, обращаясь ко мне, Карайтер.
Супруга его давно скрылась в темноте, но он все также продолжал смотреть в сторону города.
«Привет, Карайтер, как прошла встреча?»
«Пока все хорошо, – он, вздохнув, уселся под деревом, – ума не приложу, как нам теперь жить?»
«Ты главное не впадай в крайности. Я найду способ вам помочь. Подожди несколько дней. Вот освобожусь от Тормигона, и все изменится к лучшему».
«Я думал, он не собирается давать тебе свободу».
«Я может сбежала бы в любое время, но боюсь за Акдонируса. А так нашему соглашению остается еще пять дней. Потерпишь?»
Карайтер вздохнул.
«Я готов терпеть сколько угодно, а вот Феонирд…»
«Что с ним?»
«Бель сообщила – совсем плох. Сбываются пророчества Кюрри».
«А остальные как?»
«У всех плохое настроение. У Кюрри депрессия. Тефнирия сама не своя. Иштер узнал о похищении друга, а потом о тебе и, в общем, ушел на время в виртуальные миры. Весь сегодняшний день играл в игры».
«А Оланда?»
«Она ни с кем не разговаривает. Не иначе что-то задумала».
«Лишь бы дворец не покидала».
«А я так и не понял, что недавно тебя сильно взволновало?»
«Ритуал прошел неожиданно. Ты сам все скоро узнаешь. Мне пора. Не забывай, Тормигон знает, о чем мы разговаривали».
«Кто бы сомневался…»
После разговора с Карайтером я впала в апатию. Если события во дворце стремительно движутся к трагическим развязкам, то, как я могу безучастно вести себя по отношению к своим друзьям? Нет, я должна попасть во дворец и попытаться хоть что-то сделать. Если Феонирд умрет, за ним последует Аната и даже то, что она обещала не совершать самоубийство, не остановит ее.
«Тормигон, приди, пожалуйста», – позвала я, вспомнив его слова о возможности помочь Феонирду.
Колдун-зомби не заставил себя долго ждать.
«Я не разбудила?»
– Нет, в последнее время мне не спится. Нужна моя помощь?
Я качнула головой, поинтересовавшись:
«Ты ведь слышал мой разговор с Карайтером?»
– Не стану скрывать – слышал.
«Ты говорил, что можешь помочь тому, кто отдал мне силу?»
Я внимательно наблюдала за собеседником.
Тормигон с задумчивым видом прошелся до окна, потом остановился и, помедлив, повернулся ко мне лицом. Его спокойный взгляд, словно невидимый жгучий луч, пробирал меня до костей.
– Это Феонирд?
«Он».
– У него была необычная сила – сила Солнца. Немногие на Ийокопене владеют ею. Теперь она в тебе… Это мощная сила.
«Да, я поняла, не надо мне расписывать ее достоинства. Скажи, ты можешь помочь ему?»
– Я не отказываюсь от своих слов. Но вспомни, для меня путь во дворец закрыт.
«Это не проблема, – горячо заверила я. – Я проведу тебя».
– Путь закрыт не потому, что его охраняют колдуны. Дело в другом… – Тормигон опустил глаза, вздыхая. – Понимаешь, во мне находится сила горы, даже каждого камешка в отдельности. Гору нельзя сдвинуть с места, так и я не могу покинуть ее даже при большом желании. Ну, разве, если только решусь на самоубийство.
«А если его доставить сюда?» – я по-прежнему не теряла надежды.
– Для моих людей это будет большое событие! Они с радостью примут его в свое общество. Ты же не хочешь этого?
«Но ты бы мог не сообщать им».
– От их чуткого слуха, нюха и взгляда подобная затея не останется незаметной.
«Но ты же здесь главный! Неужели они не подчиняются тебе?»
– Конечно, никто не смеет ослушаться меня…
«Продолжай, договаривай, в чем дело?»
– Дело… в Феонирде. Ты пытаешься решить его судьбу не зная, поддерживает ли он твое желание.
Я горько усмехнулась.
«Кстати, он, отдавая мне свою силу, тоже не спрашивал моего мнения. И даже узнав, что я против, был непреклонен».
– Вот и я хочу сказать: узнав, что я приму участие в спасении его жизни, он не сможет спокойно жить. Жизнь для него станет адом.
«Он тебя ненавидит? За что?»
Тормигон немигающими глазами посмотрел на меня. От его взгляда внутри меня начал образовываться холод. Он передался пальцам рук, потом вырвался изо рта при выдохе струйкой белого пара. Чтобы не поддаваться его влиянию, я представила себя в сияющем коконе. И холод, идущий от его пронизывающего взгляда, отскочив от пылающих жаром стенок невидимого кокона, начал наполнять комнату. Вскоре холод внутри исчез без следа.
– Ты разве не знаешь, что я воплощение всеобщей ненависти? Вот уже больше двух тысячелетий… Ты ведь чувствуешь ненависть ко мне? Не скрывай… С каким нетерпением ты ожидаешь дня своего освобождения. Но что изменится? Уничтожить меня крайне сложно и твоя ненависть будет лишь малой каплей той, что меня питает. Я бы мог помочь Феонирду, если бы он перестал меня ненавидеть и согласился принять мою помощь.
«А сам ты кого больше ненавидишь? Меня?»
– Тебя? Не-ет! – он улыбнулся, покачав головой. – Я восхищаюсь твоей решимостью и бесстрашием, красотой и силой. А ненавижу я, пожалуй, только одного…
На этом он резко замолчал и начал ходить по комнате, взволнованно дыша.
– Я даже к имени его испытываю столько ненависти, что не могу его назвать. Иначе он придет, и мы опять будем сражаться, что приведет к разрушению гармонии сил на планете.
«Но это не… Феонирд?»
– Нет, не он.
Я облегченно вздохнула и с надеждой спросила:
«Если я получу его согласие, ты поможешь ему?»
– Помогу… Только ты пока не можешь покинуть эту гору.
«Завтра тоже состоится ритуал?»
– Время ритуалов закончилось. Следующий, возможно, состоится через год.
«И что мне здесь делать?»
– Просто живи, посещай мой сад, делай, что хочешь в пределах горы. Еще есть вопросы?
«Пока нет».
– С тобой приятно иметь дело. До встречи…
И колдун-зомби, ненавидящий того, чье имя не может назвать, растворился в воздухе.
Я сняла с себя защитный кокон. В комнате было очень холодно. Мне пришлось срочно забраться под одеяло. Согревшись, я незаметно для себя отправилась путешествовать по мирам великого иллюзиониста царства сна – Гипноса. Что-то мне снилось этой ночью, но что я так никогда и не вспомнила.
Утром, едва проснувшись, я отправилась мысленно во дворец. Мне хотелось взглянуть на Феонирда хоть одним глазком.
Феонирд находился в комнате один. Мне показалось странным, что рядом с ним нет Анаты.
Я осторожно приблизилась к больному. Феонирд был бледным, точно мел, волосы, и появившаяся за время болезни растительность на лице стали седыми. Я не узнавала в этом исхудавшем, седом, сильно постаревшем человеке великого колдуна Ийокопены.
«Феонирд…» – тихо позвала я, не обращая внимания на отсутствие мыслей в его голове.
Ни один мускул не дрогнул на его лице.
Я вгляделась повнимательнее. Казалось, он не дышит. Я не сразу поверила своим глазам, но именно так и было. Феонирд не дышал!
«Феонирд… Феонирд… Ты мертв? Боже… Аната!»
Я бросилась искать несчастную женщину, заранее предполагая самое худшее. И в первую очередь осмотрела территорию, прилегающую непосредственно к дворцу. К счастью, нигде следов разбившейся женщины я не нашла. Но это обстоятельство не слишком обнадеживало.
«Аната!»
«Я здесь, Лануф», – с грустью отозвалась Аната.
Она стояла на краю башни, одной рукой держась за мраморную колонну, а в другой держала сосуд, похожий на кувшин или глиняную вазу. Сосуд был плотно закрыт крышкой.
«Аната, постой, не прыгай. Ты же обещала, помнишь?»
«Конечно, помню…»
Подружка была в белом длинном платье, которое яростно трепетало от холодного утреннего ветра. Ее волосы было подвязаны черной лентой, чтобы пряди не били по лицу. Она печально взглянула вдаль на чернеющие горные склоны, потом посмотрела на кувшин. По щеке ее пробежала одинокая прозрачная слеза.
«Ан, я скоро вернусь, мы все исправим», – искренне пообещала я.
«Я буду ждать тебя, возвращайся скорее».
И вдруг она выпустила из руки сосуд. Тот стремительно полетел вниз.
Мы обе внимательно проследили за его полетом до самого конца.
Коснувшись каменного подножия, сосуд разбился на мелкие кусочки. В тоже мгновение все вокруг окрасилось в алый цвет. Капли отлетали на десятки метров.
Я будто вздрогнула. Случившееся произвело на меня пугающее впечатление.
«Ан, что это?»
«Кровь…»
«Чья? Ан, не молчи. Что все это значит?»
Аната, вздохнув, спустилась с башни и молча прошла в зал, устало опустилась на банкетку, закрыв лицо руками.
«Я выполнила свою часть пророчества. Кюрри не сказал, что это я должна упасть с башни. Она сказал: «Она… упала» Это может быть просто емкость с кровью. Лануф, мне так плохо…»
«Ан, ты, молодец! Как я об этом раньше не подумала? Ты права, нужно сымитировать все предсказания Кюрри! Вдруг и, вправду, сработает?»
«Только Феонирд уже мертв».
«Да, Ан, это так, ничего не поделаешь. Но ты должна держаться. Потерпи еще несколько дней».
«А что с ним делать?»
«Попроси кого-нибудь помочь перенести его в креокамеру».
«Хорошо, – она воспрянула духом. – Лануф, как ты там? Тормигон не обижает?»
«Нет, мы ладим. Кстати, поспрашивай о нем Тефнирию. Мне нужна информация».
«Я поговорю с ней. Как Акдонирус?»
«Он относится к своему положению более спокойно».
Поговорив с подружкой по душам, я вынуждена была вернуться к себе, итак, задержалась слишком долго. Мне чудилось, если я пробуду во дворце еще немного, то перемещусь туда целиком.
Немного позавтракав, я отправилась в сад, где меня уже ожидал Акдонирус. Весь день мы провели вместе.
Уже вечером после расставания с этим неунывающим парнем у меня состоялся малоприятный разговор с Тормигоном. Мы встретились в коридоре, когда я прогуливалась с целью убить время.
– Сложное заклинание?
Тормигон застиг меня за попыткой пройти через каменную стену в соседнюю пещеру или что там было. Все мои попытки оказались равны нулю. Посох, которым я стукала по камням не проявлял признаков аномальной активности.
«Оно сильнее прежних. Акдонирус там?»
Колдун-зомби не стал отвечать на мой вопрос.
– У меня плохие новости для тебя.
«И что на этот раз?»
– Девушку с синими волосами похитили… нищие. Она не послушалась тебя, покинула дворец. Мне очень жаль.
Я развела руками, недоумевая воскликнув:
«Почему нищие? Зачем она им?»
– Вероятно, Хизтероник рассчитывает выманить кого-то из дворца.
«Но они не проводят страшных ритуалов, как вы?»
– Они просто пытаются выжить и побороть свои проклятья. И у каждого может быть свой ритуал.
«Я хочу знать, как это произошло. Покажи мне».
– Следуй за мной.
Мгновение спустя мы оказались в лесу на тропинке едва различимой среди поросших папоротником камней. В лесу было тихо и сумрачно. Чувствовался запах прелых листьев.
– Она шла здесь.
Я прислушалась к информации, идущей от окружающих меня природных объектов: камней, деревьев, трав, листьев.
«Меня так редко касаются человеческие руки… – проговорило тоненькое деревце, трепеща листьями. – Я дрожу от воспоминаний…»
«А мне она оставила свой волос», – восхищенно пролепетала травинка.
Оланда шла неторопливо, часто пригибаясь к земле и прячась за выступающими камнями. Даже листья, упавшие с деревьев, запомнили частый стук ее сердца. Она боялась, но все же продолжала идти вперед. Она думала лишь об Акдонирусе и все крепче сжимала в руке кинжал.
– Туда мы не можем идти, – предупредил Тормигон, останавливаясь у подножия горы, – там территория нищих. Между нами соглашение: они нас не беспокоят, мы их.
«Значит, ее схватили не на вашей территории? Как же тебе стало известно о ней?»
– Мои люди видели ее. Я запретил им к ней приближаться.
«Ты сказал о ней Акдонирусу?»
– Нет, не хотелось огорчать юношу. Он способен поступить опрометчиво.
«Хорошо, пусть ничего не знает».
– Что ты предпримешь? – поинтересовался Тормигон.
Я закрыла глаза и стала мысленно кругами прочесывать территорию нищих. Все дальше и дальше уходила я от горы. Лишь обнаружив место, где нищие напали на девушку, я перестала сомневаться в реальности произошедших событий. Многочисленные следы нищих привели меня к их логову. Нищие расположились на низкотравном лугу и жили в больших шалашах, устроенных из веток и сухой травы.
Вскоре нашлась девушка. Она сидела на земле, привязанная к столбу. А вокруг суетились ее похитители. Народу было немного: человек тридцать мужчин и женщин.
Оланда была в сознании и очень разгневана. Ее глаза метали искры ненависти. И ненависть в ней была сильнее, чем страх за свою жизнь.
«Оланда…» – окликнула я.
Девушка, вздрогнув, прислушалась.
«Лануф, это ты?»
«Почему ты не послушалась меня?»
«Я не смогла больше оставаться во дворце. Все будто обвиняли меня в похищении Акдонируса, даже ничего не говоря. Особенно Иштер… Лануф, кто эти люди? Акдонирус не у них, ведь так?»
«Да, это так. Попытайся сбежать. Тебе надо добраться до горы. Я и Акдонирус будем тебя там ждать».
«Как же я смогу сбежать, если они отобрали все ножи?»
«Уверена, ты сможешь. Вспомни свои способности».
«Хорошо, я попытаюсь, только дождусь темноты».
«До встречи, Оланда».
Тормигон все это время находился рядом. Мой разговор с девушкой не показался ему чем-либо странным.
– Если она появится здесь, я велю привести ее к тебе. Не беспокойся, она не станет зомби.
«Спасибо», – искренне поблагодарила я.
Тормигон качнул головой и исчез.
Я немного постояла в темнеющем лесу, вдыхая прохладный воздух. Запах смолы, прелых листьев и вечерних цветов навевал приятные чувства. Потом ради собственного интереса прошла несколько метров по направлению к территории нищих. С каждым шагом сопротивление защитного заклинания становилось все более ощутимым, пока не настал момент, когда невидимая преграда надежно встала на моем пути. Преодолеть ее я не могла. Не потому что сила заклинания оказалась мне не по зубам, а потому что я не хотела рисковать жизнью Акдонируса.
Вернувшись в свою комнату, я продолжала периодически приглядывать за Оландой. Я подозревала, что наш телепатический разговор могли подслушать, но даже если Хизтеронику было о нем известно, он никак не реагировал на это. Девушка по-прежнему была привязана к столбу и смотрела на всех со звериной ненавистью в глазах.
– Посидит ночью, присмиреет, – холодно заявил Хизтероник, наблюдая за очередным всплеском ее агрессивности.
Потом вожак нищих велел удвоить охрану и удалился в персональный шалаш. Его шалаш был вдвое выше остальных и скорее походил на шатер.
Оланда еще некоторое время дергалась, проверяя на крепость веревки, потом затихла, делая вид, что присмирела. Низко склонив голову, она исподлобья наблюдала за всем, что происходило в лагере.
Нищие жгли костры, готовили еду и разговаривали вполголоса или жестами так, чтобы пленница ничего не поняла. Но вскоре кто-то запел странную песню, между куплетами подыгрывая себе на свирели. Возможно, это было колыбельное заклинание, так как многие стали расходиться по шалашам, и даже меня потянуло в сон. Едва сдерживая себя от желания прилечь, я продолжила наблюдение за лагерем. Оланда крепко спала. Она даже не почувствовала, как одни из охранников потряс ее за плечо, а потом приподнял голову.
– А она очень даже ничего… – многозначительно произнес напарник, стоявший рядом, внимательно наблюдавший за его действиями.
– Да, она злее всех наших будет, – ответил тот и засмеялся.
– Красотка с норовом, ничего не скажешь.
Убедившись, что девушка действительно оказалась под властью колдовских чар, приятели вернулись к костру, у которого все еще пел их дружок. Они попросили его перестать петь и принялись за ужин.
Костры на поляне постепенно затухали. Становилось все темнее.
«Оланда…» – позвала я девушку.
Оказалось, ее сон не был таким уж крепким. Вздрогнув, она открыла глаза, затем огляделась.
«Я сейчас…»
Как я догадывалась, веревки не могли удержать пленницу. Оланда легко избавилась от них, но бежать прочь от лагеря не спешила.
«Скорее уходи».
Я беспокоилась, что те трое, что все еще продолжали сидеть у костра, заподозрят неладное. Они вспоминали собственные шутки над друзьями, смеясь от души.
– То, что он идиот мне доказывать не надо, – заявил тот, кто прикасался к девушке и, обращаясь к певцу добавил: – Он бы над зомби пошутил, вот на это бы я посмотрел.
– Они тоже идиоты, – ответил певец, – мы у них девку из-под носа увели, а ведь они заметили ее задолго до нас.
– Может, она им не нужна?
– Такая-то красотка? – усмехнулся третий собеседник. – Уверен даже бледнолицый от нее не отказался бы.
– Одного не понимаю, какой Хизтеронику от нее толк, – недоумевал певец.
– Что ж не спросил? Испугался?
– Заткнись! Завтра непременно спрошу, так и знай!
Приятели лишь иронично посмеивались, слушая его заверения, но раззадоривать певца не стали. Чувствовалось, что их отношения с вожаком дружескими не назовешь. Видимо доставалось им от него за провинности и доставалось крепко. Хизтероник в отличие от них не был проклят и в полной мере владел колдовской силой. Он сам отказался жить во дворце или хотя бы в городе. Возможно, излишняя самоуверенность отправила его в изгнание. Но он жаждал власти и получил ее над отвергнутыми, проклятыми изгнанниками, к которым открыто причислял и себя. Власть над нищими! Но разве он мог долго оставаться довольным своим положением?
Вместо того, чтобы убегать прочь, Оланда крадучись направилась к шатру Хизтероника.
«Ты куда? Возвращайся!»
«Не могу, у него мое оружие».
«Оланда, одумайся!»
«Лануф, не нервничай, – попросила девушка на удивление спокойным тоном. – Ты лучше скажи – он спит?»
Я заглянула в его шатер. Хизтероник спал на постели из сухой травы, укрываясь тонким покрывалом.
«Как младенец».
«Здорово! Я только на секундочку…»
Девушка осторожно сдвинула рукой ветви, закрывающие вход, затем бегло огляделась и по-кошачьи на четвереньках ловко проскользнула внутрь. В шалаше для глаз обычного человека ничего не было видно, а поскольку Оланда была ближе к простым смертным, она замерла в растерянности, столкнувшись с этой проблемой. Даже свет от костра не проникал внутрь.
«Где он?»
«В двух шагах перед собой», – подсказала я.
«А оружие?»
«Справа на полу».
Девушка медленно выдохнула, затем вытянув руку, стала двигаться вдоль ложа Хизтероника. Когда рука коснулась стенок шатра, она стала опускать ее все ниже и ниже к полу.