Дорогой мой человек
Он еще пол часа бушевал, сердито поглядывая на притихшую Асю, потом махнул рукой и рассмеялся.
– Ну, что теперь делать, малыш? – он наклонился и нежно поцеловал в висок. – Нужно признать прискорбный факт: твоя девственность безвозвратно потеряна, растление малолетних произошло, и исправить в данной ситуации уже ничего нельзя, – он рассеянно пожал плечами. – Единственное сейчас разумное решение вернуться в постель и все повторить, а то ты с перепугу, наверное, ничего и не почувствовала кроме боли, – внес предложение Дима и выжидающе посмотрел на Асю. – Ты как?
Ася смущенно натянула покрывало до подбородка, лицо у нее пылало.
– Я тебе испачкала простынь, – тихо проговорила Ася, не поднимая глаз – она в крови.
Дима небрежно махнул рукой.
– К черту, простынь, малыш! Нашла, о чем беспокоиться! Сейчас поменяем белье, а завтра закинем в стиральную машину.
Он раздвинул створки большого шкафа-купе, достал с полки комплект чистого белья.
– Аська, брысь с кровати, сейчас поменяем простынь, – приказал он.
Ася осторожно сползла с кровати, стыдливо прикрываясь покрывалом.
– Мне нужно в душ, – смущенно пролепетала она, боясь поднять на него глаза.
– Следующая дверь за спальней, – проговорил Дима, не прекращая застилать кровать шелковой простыней кофейного цвета. – Держи оно чистое, – он метнул Асе белоснежное большое, банное полотенце. – Чистый халат висит в ванной, – крикнул он ей вдогонку.
Когда Ася вернулась из душа, «ложе любви» уже было готово. Она растерянно остановилась в дверях. Лицо у нее пылало. В голове неожиданно всплыла детская, дурацкая реплика «И хочется, и колется».
– Аська, иди ко мне, – глухим голосом проговорил Дима и протянул руку. – Я хочу тебя до потери сознания, сейчас сдохну, если не возьму тебя еще раз. – Презерватив то у меня был только один, – неожиданно пронеслось у него в голове. – Но прерванный половой акт еще никто не отменял. «И хочется, и колется», – неожиданно пришло ему в голову. – Дурацкая русская пословица! Альтернатива – что же выбрать?
Все-таки, «хочется» победило и у нее, и у него! Через минуту Ася оказалась у него в объятьях. Все было не так, как первый раз. Дима долго целовал ее, неторопливо, сексуально, доводя до обморочного состояния и ее и себя, а потом медленно, стараясь продлить удовольствие, вошел в нее на всю глубину, испытав потрясающие ощущения. Он что-то страстно шептал ей, но она не различала слова, ее уже сводил с ума его голос. Она двигалась с ним в унисон и тихонько стонала от удовольствия, которое нарастало все больше и больше, огромной волной. «Я люблю тебя», – прошептала Ася, и в этот момент волна захлестнула ее, и она громко закричала, испытав первый в своей жизни оргазм. Одновременно глухо застонал Дима, еще крепче прижав ее к себе, изливаясь в нее полностью. Так они лежали несколько минут.
– Что-то я там говорил, про прерванный половой акт? – лениво размышлял Дима и перекатил Асю, она оказалась сверху. Он ласково поглаживал ей спинку не собираясь выпускать их своих объятий и выходить из нее. – К черту, прерванный половой акт, – хмыкнул он, – авось пронесет! Все равно уже поздно!
– Аська, ты чего кричала, – шепотом спросил Дима, боясь разрушить ту невидимую нить, уже связавшую их, – от боли или от удовольствия?
Асино лицо пылало от стыда.
– Не знаю, – пробормотала она. – Но, кажется не от боли.
Дима переложил ее рядом с собой, крепко поцеловал и приказал:
– Спи, малыш! А то, я тебя уже совсем замучил.
Ася, как по команде закрыла глаза и мгновенно вырубилась. Дима перевернулся на бок, облокотился на локоть и стал внимательно рассматривать Асю. Длинные темные ресницы, несмотря на светлые волосы, тонкие брови тоже темнее волос, взлетали к вискам, заставляя вспомнить, что русские когда-то воевали с половцами и скифами. Об этом также напоминали темно-синие, почти фиолетовые, миндалевидные глаза, сияющие на белоснежном лице, как весенние фиалки на снегу. Такие глаза могли быть только у какой-нибудь «шамаханской» царицы. Образ дополнял точеный, аккуратный носик, высокие скулы и пухлые губы. Такого совершенного лица он, пожалуй, никогда не видел, кроме того она была сложена, как богиня, нет, пожалуй, как волшебная фея.
– Чертовски красива! Нет, правильнее будет ангельски красива. Ангел, – неожиданно подумал Дима, – она, как будто спустилась с небес, чтобы внести сумятицу в мою размеренную, холостую жизнь и лишить меня покоя. С тех пор, как я увидел ее, я действительно потерял покой, я все время ее хочу. Совсем, как четырнадцатилетний мальчишка! Такого со мной не случалось со времен безусой юности. Она шептала мне в забытье, что любит меня, – Дима улыбнулся. – Я тоже, кажется, люблю ее! Если то, что я испытываю сейчас к ней, называется любовь, то я люблю ее!
Он осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал ее в губы.
– Аська, Аська, – вздохнул он, – и откуда только ты взялась на мою несчастную голову?! Что мне теперь делать? Я привык жить жизнью свободного холостяка, не обремененного сложными отношениями с женщинами. «Встретились – секс – разбежались!», – такого девиза я придерживался всю жизнь. Но с тобой, пожалуй, так не получится. Меня к тебе тянет, как магнитом. И я уже не знаю, захочу ли я другую женщину после тебя? Вот сейчас я совершенно точно знаю, что хочу только тебя, хочу быть только с тобой! Но тебе шестнадцать лет! И нам придется скрывать наши отношения. Что мне делать? А может быть наоборот? Черт с ним, со всем! Родители у тебя живут за границей. Поселю тебя у себя в квартире, и ты всегда будешь у меня под боком. Всегда, когда я захочу, ты будешь моя! А сейчас я хочу тебя все время. Может быть, действительно, мне так и поступить?
Дима долго маялся, разглядывая спящую Асю, прокручивая крамольные мысли в голове и не заметил, как уснул.
Глава 4
Утром Ася открыла глаза и повернула голову. Любимого рядом не было, соседняя подушка была пуста, то есть не совсем, конечно. На подушке лежал букет алых роз. Ася от счастья закрыла глаза и прижала розы к лицу, и в этот момент в комнату вошел Дима.
– Проснулся, малыш? – он нежно поцеловал ее в губы. – Подъем! Завтрак готов.
На кухне, на столе дымился горячий кофе, а на тарелках разложен омлет с беконом. Омлет оказался на удивление вкусным.
– Вкусно, – Ася улыбнулась, попробовав омлет. – Вот уж не думала, что такой Мачо, как ты, умеет готовить. Мне казалось, что ты только умеешь соблазнять девушек.
Дима усмехнулся.
– Я много чего умею, детка. Но если ты рассчитываешь, что я каждый день буду готовить нам завтрак, ты ошибаешься. Следующий завтрак нам готовишь ты!
– Следующий завтрак? – чуть не поперхнулась Ася. – А что, следующий завтрак у нас тоже будет вместе?
– Вместе-вместе, – посмеиваясь, уверенно проговорил Дима. Он подошел сзади к Асе и поцеловал ее в макушку. – Когда там твоя хозяйка, Арсеньева, приезжает? Ты говорила через три дня. Значит, еще две ночи наши.
– А потом? – испуганно спросила Ася. – Неужели только две ночи и все? – пронеслось у нее в голове. – А потом мы расстанемся?
Дима глотнул кофе, поставил чашку на стол и выразительно посмотрел на Асю.
– Потом, здесь, в Петушках, будем встречаться днем. Вернемся в Москву, найдем, где встречаться. У меня, например. Я живу один, – он помолчал и задумчиво посмотрел на Асю. – Аська, а давай ты поживешь у меня некоторое время, – неожиданно предложил Дима.
Ася растерялась.
– Я не знаю, смогу ли я…, – она запнулась. Он предлагает ей пожить вместе? Это ведь почти предложение руки и сердца, только кольца не хватает. Значит, он ее любит? А что скажет бабушка, если Ася объявит ей, что переезжает жить в квартиру своих родителей? О том, что Ася будет жить у Димы, бабушке знать необязательно. А дед? Дед точно ничего не должен знать! Какая у него будет реакция, предположить невозможно. Он может даже убить Димку, если узнает, что тот соблазнил его шестнадцатилетнею внучку. Деду, естественно, никто ничего не скажет. Может быть, долго это не удастся скрывать, но какое-то время они с Димкой потянут. А потом… Потом, будет потом! «Об этом Ася подумает завтра».
Дима допил кофе, встал и поцеловал Асю в нос.
– А чего тут думать, малыш! Почему не сможешь? Вот прямо сейчас соберешь свои вещи и на эти два дня переедешь ко мне. А приедет Арсеньева, уедем в Москву, в мою квартиру. Я хочу жить с тобой, понимаешь? – проговорил он и многозначительно посмотрел на нее. – Хотя, что ты можешь понимать в чувствах взрослого мужчины, девчонка! – покачал головой Дима. – Ты ведь еще совсем маленькая.
– Спать с тобой я немаленькая! – оскорбилась Ася.
Дима рассмеялся, приподнял ее с полу и закружил по кухне.
– Немаленькая, – согласился он, целуя Асю, – моя взрослая, превзрослая, маленькая девчонка.
Их разговор неожиданно прервал звонок на мобильный телефон Димы. Он поставил Асю на пол и полез в карман за телефоном.
– Да, – ответил Дима и сразу поморщился. – С какого перепуга? – холодно спросил он в телефонную трубку. – Ах, соскучилась? Где, ты говоришь? Через сколько? Понятно. Хорошо, – он нахмурился и задумчиво посмотрел на Асю.
– В общем так, малыш, – проговорил Дима, – придется нам с тобой прервать наш совместный завтрак. Через пятнадцать минут ко мне должны подъехать, – он отвел взгляд, – партнер по бизнесу. Не знаю, когда я освобожусь, но как только будет возможно, сразу подойду к тебе, и мы пойдем с тобой на пляж. Будем сегодня плавать наперегонки. Я думаю, ты и в этом не уступишь мне. Кстати, собери вещи. Два дня еще поживем у меня, потом поедем в Москву. Будем жить в моей московской квартире. Идет?
Ася кивнула. Да, она уже все решила! Позвонит бабушке и скажет, что будет теперь жить в квартире у родителей, пора ей привыкать к самостоятельности. А сама переедет к Диме. Ася облегченно вздохнула, когда приняла это решение. Но что-то мешало ей, она не могла понять, какая-то тревога. Эта тревога, как змея свернулась клубочком и притаилась у нее в груди. Ася вышла из дома Димы и неожиданно фрагменты его телефонного разговора всплыли у нее в голове. Он сказал: «Соскучилась?». И вдруг она совершенно отчетливо поняла, что с той стороны телефона была женщина, и не просто женщина, а та, с которой у Димы отношения! С левой стороны груди, как будто провернули острым лезвием ножа. Оказывается, сердце расположено слева? Раньше Ася никогда не задумывалась, с какой стороны находится сердце, и не подозревала, что оно может болеть. Вот, теперь – поняла! Ася заняла пост у окна, где хорошо просматривался Димин дом, в частности входная калитка. Ждать долго не пришлось. Очень скоро к дому подъехала красная, спортивная машина, и оттуда выпорхнула красивая, стильная, длинноногая блондинка. Щелкнула пультом и зашла в калитку. Ася замерла. Так вот какой, оказывается у Димы Басаргина партнер по бизнесу! А она размечталась! Дура! Вот дура! Интересно, сколько они будут решать свои «бизнес-вопросы»? Ася решила дождаться, когда блондинка выйдет из калитки Диминого дома. А если она там останется до утра? Ерунда. Ведь сейчас только двенадцать часов дня. Она обязательно появится, только неизвестно, когда. Но Ася не оставит свой пост! Блондинка появилась через час. Она была явно не в духе, сердито что-то выговаривала Дима, который вышел ее проводить. Дима задумчиво стоял, заснув руки в карманы, и спокойно слушал ее гневную тираду. Наконец, блондинка выговорилась и сделала шаг к машине, но неожиданно резко повернулась к Диме, крепко обняла его, и они слились в страстном поцелуе.
Асю затрясло, когда она это увидела. Она быстро отошла от окна и начала собирать вещи.
– К черту все! Уехать в Москву прямо сейчас, не дожидаясь возвращения бабушки, а то крыша сорвется окончательно! – думала она. – Забыть Диму Басаргина! И с чего я взяла, что он меня любит? Как там говорят: «Секс еще не повод для знакомства»! А ему нужен от меня только секс! Он поэтому и предложил мне пожить вместе, чтобы не заморачиваться, чтобы у него всегда, рядышком была женщина для любовных утех.
В этот момент Дима неслышно вошел в комнату.
– Ась, ты где? А я стучу, стучу, оказывается, дверь открыта.
Ася невидящим взглядом смотрела на него. Дима, наконец, заметил, что с ней что-то не так, кроме того, в руках у нее была небольшая дорожная сумка.
– Что это значит? – миролюбиво поинтересовался он. – Я так понимаю, что ты согласна переехать ко мне и уже собрала вещи? Умница моя! – он хотел ее поцеловать, но Ася увернулась.
– Неправильно понимаешь, – холодно проговорила она и застегнула молнию на сумке. – Я уезжаю в Москву.
Дима удивленно поднял брови.
– Может, объяснишь, что произошло? – спросил он, смутно догадываясь, какой будет ответ.
– А ты спроси у своего «бизнес-партнера», – злые слезы послышались у Аси в голосе. – Она очень доходчиво объяснила прямо перед твоей калиткой, какие вопросы вы с ней решали, и продемонстрировала ваши «деловые отношения».
Дима нахмурился, помолчал и, стараясь придать голосу шутливый тон, спросил:
– Аська, ты что, ревнуешь?
– Нет! – сверкнула глазами Ася. – Я не имею на это право. Я просто пришла в восторг от того, что ты в едва остывшее наше «ложе любви», тут же затащил другую! Интересно, а ты белье еще раз поменял или решил не заморачиваться? – язвительно хлестнула его словами Ася.
– Что ты имеешь в виду? – холодно поинтересовался Дима, постепенно наливаясь внутренней яростью.
– Я имею в виду, что ты спишь со своим «бизнес-партнером», – Вскинула голову Ася и посмотрела ему в глаза. – Попробуй сказать, что нет!
Дима зло прищурил глаза. Топленый шоколад заморозился, застыл. И его красивые обволакивающие глаза превратились в глаза хищника.
– Послушай, детка! – сквозь зубы проговорил он. – Я взрослый, здоровый мужик, с нормальными мужскими потребностями! Совершенно естественно, что периодически я сплю с женщинами. В конце концов, я свободный и холостой, не связанный ни с кем никакими обязательствами! Какие у тебя ко мне претензии?
– У меня к тебе? – задохнулась Ася от не пролившихся слез, застрявших в горле. – Да никаких претензий у меня к тебе нет! Я тебя знать не знаю, и не хочу больше знать!
– Аська, не дури! – нахмурился Дима. – Кажется час назад, мы с тобой обсуждали наше совместное проживание. И ты была согласна. Несмотря на холостой образ жизни, я готов поступиться своими холостяцкими принципами. Я еще раз предлагаю тебе жить вместе! Учти, я еще никому и никогда это не предлагал!
– Да, что ты говоришь?! – притворно изумилась Ася. – Я теперь должна умереть от счастья? А я не могу! Не могу прыгать в твои объятья, зная, что час назад ты в своих объятьях сжимал другую, и она кричала от удовольствия, как вчера ночью кричала я!
– Я не обещал тебе верность до гроба, я тебе вообще ничего не обещал! – в сердцах вырвалось у Димы. – Черт –те что!
Ася вдруг поняла, а ведь действительно, он ей ничего не обещал! Чего это она вдруг разбушевалась? А то, что они вчера переспали, ничего не значит! Кроме того, Ася сама этого хотела.
– Дима, – голос Аси дрожал, – правда, я не имею к тебе никаких претензий, прощай!
– Дура! – рявкнул Дима. – Ты еще пожалеешь, что мы расстались!
– Возможно, – Ася закинула сумку на плечо. – Пропусти, мне нужно закрыть дом.
Дима достал из кармана визитку и протянул Асе.
– Возьми, если передумаешь, звони в любое время, даже ночью.
– Спасибо, я думаю, мне твоя визитка не понадобится, – Ася вздохнула и направилась к двери. А Басаргин так и остался стоять с визиткой в руках. Он растерянно посмотрел на отвергнутую визитку и бросился за Асей.
– Хорошо! – Дима загородил ей дорогу. – Говори, чего ты хочешь! Озвучь свои условия, может быть, я их и приму, в конце концов!
– НИ-ЧЕ-ГО! – по слогам упрямо проговорила Ася. – Ничего я от тебя не хочу, ДИМА БАСАРГИН.
– Ну, и черт с тобой! Катись! – проорал он и громыхнул дверью.
Вот и все! Так и закончился Асин несостоявшийся роман и единственная любовь всей жизни! А потом…, – Ася закрыла глаза. Что было потом об этом страшно вспомнить! Но это не забывается! Не успела Ася доехать до Москвы и зайти в квартиру бабушки и дедушки, как раздался телефонный звонок. У Аси до сих пор в ушах слышится казенный, равнодушный голос, который сообщил ей, что ее бабушка и дедушка погибли в автомобильной катастрофе. А дальше было все, как в тумане: приезд родителей, похороны, поминки. Бабушку и дедушку хоронили в закрытом гробу. На кладбище произносились какие-то пафосные речи, о безвременной кончине гения генетики. Рыдали женщины, мужчины стояли, сурово наклонив головы. Тихо плакала Асина мама, за руку ее поддерживал растерянный, бледный как стена, папа. А Ася не могла проронить ни слезинки. Она как будто заморозилась. В голове все время прокручивались, как на старой, заезженной пластинке, одни и те же слова: «Этого не может быть, этого просто не может быть!» А потом были поминки в большой квартире бабушки и дедушки, на Кутузовском проспекте. Ася сидела за столом и с отвращением смотрела на то, как едят, пьют, поминают ее бабушку и дедушку в тот момент, когда их больше нет. Как вообще что-то можно есть после похорон! Она тихонько вышла из-за стола и ушла в свою комнату. Скоро к ней пришла мама. Она обняла Асю, и они так и сидели, обнявшись.
– Мама, почему? – прошептала Ася. – Почему?
– Так бывает, Асечка, – дрогнувшим голосом проговорила мама. – Всегда уходят самые лучшие. И ничего невозможно изменить. Это не в наших силах, все решает судьба.
– Судьба? – с отчаяньем переспросила Ася. – Ты ведь сама говорила, что человек, сам творец своего счастья. Какая судьба, мама? А потом, почему у нас, у русских такие странные обычаи? Похоронили человека! Для его близких это не просто безвозвратная утрата, как тут распинались в речах на кладбище, это может быть, конец всего! Понимаешь, всего, надежд, будущего, всего! И как можно после этого пить и есть? Как? Да у меня кусок в горло не лезет, меня мутит от всего этого! – и Ася, наконец, разразилась рыданиями.
Мама прижала Асю к себе и долго, долго гладила. Она не пыталась ее утешать, просто ласково гладила Асю по спине.
После похорон неожиданно выяснилось, что нужно отдать большую сумму денег некой Оксане Петровне Байрак. Оказывается, она была молодой гражданской женой деда. По крайней мере, она так заявила, именно не любовницей, а женой. И у нее остался трехлетний ребенок, как она утверждала, сын академика Арсеньева. Ей нужно было содержать ребенка, так как она не работала. Раньше ее полностью содержал Арсеньев. Оксана Петровна претендовала на квартиру деда на Кутузовском проспекте. Но папа был категорически против. «Эта квартира должна остаться Асе, отец официально не раз заявлял об этом», – возмутился папа. – «Никакого разговора не может быть о том, чтобы квартира на Кутузовском досталась отцовской любовнице, если таковой она вообще являлась». Папин адвокат, предложил продать дачу в Петушках, которая тоже стоила немало, и отдать деньги этой женщине. Дачу благополучно продали. Ася не могла поверить во все это. Дед изменял бабушке? Это невозможно! Если деду было шестьдесят пять лет, то бабушке вообще только пятьдесят. Она была красавицей, умной, современной, любящей. Пусть эта Оксана Петровн намного моложе бабушки, но она отвратительная, вульгарная особа! Как вообще дед мог любить ее? А он не мог вот так, без любви! Не мог! Это же Асин дед! Добрый, умный, замечательный – Асин дед! Мог или не мог, как высказалась мама, теперь этого уже не узнает никто. И если ее сын – ребенок Арсеньева, он не должен нуждаться. Хотя по закону Оксане Петровне вряд ли бы чего-нибудь досталось. У Аси под ногами рушился Мир! Этот огромный, удивительный Мир, похожий на хрустальный шар, рухнул в одночасье и превратился в стеклянные, хрупкие осколки. Сначала удивительная любовь с Димой Басаргиным разбилась вдребезги, потом страшная, нелепая смерть дорогих ей людей, а теперь ее любимый, родной дед, оказался предателем. Это вообще невозможно пережить! Не-воз-мож-но! Но жить как-то нужно дальше. Родители хотели увезти Асю с собой заграницу, но она категорически отказалась. Тем более, что Ася поступила в университет. Родители оставили ей кредитные карточки, на которые положили существенную сумму денег и благополучно отбыли. И Ася осталась жить в родительской квартире со своим горем одна. Хорошо, что целыми днями она пропадала в университете, в библиотеке и появлялась дома уже ближе к ночи. Через несколько месяцев Ася неожиданно поняла, что умирает. Ее мутило, тошнило по утрам и по вечерам, а иногда выворачивало наизнанку. Она в отчаянье пожаловалась соседке, тете Маше. Соседка охнула и потащила ее, почему-то к гинекологу. Ася очень удивилась, но подумала, что тете Маше виднее. И действительно, тете Маше было виднее! Оказалось, что у Аси три месяца беременности. И Ася, наконец, прозрела! Это же ребенок Димы Басаргина! И зачат он был в ту самую волшебную ночь. Ася позвонила родителям и честно во всем призналась. Единственное, она так и не сказала, кто отец ребенка. Мама прилетела самолетом в Москву на другой же день. Они втроем: мама, Ася и тетя Маша обсудили проблемы на «женском» совете и единогласно вынесли вердикт – рожать. Тетя Маша вызвалась помогать Асе. Мама решила платить тете Маше, чтобы она помогала Асе по хозяйству, когда родится ребенок. Ведь с ребенком нужно сидеть, а Ася решила не брать академ отпуск, а попробовать совместить и учебу, и рождение ребенка. Роды были очень тяжелые. Малыш родился четыре килограмма. И Ася во время родов в какой-то момент поняла, что умирает. У нее уже просто не было сил. Откуда-то издалека до нее доносился голос акушерки: «Давай, милая, давай, тужься! Еще немножко. Ты же умница!» Ася уже чувствовала, что находится где-то по другую сторону сознания. Уже теряя последние его остатки, она услышала густой, мужской голос, который рявкнул: «Скальпель, мать, твою! У девчонки плод в четыре килограмма, а вы тужься! Какой тут на хрен, тужься!». И Ася отключилась. Очнулась она в палате, возле нее сидел здоровый мужик в белом халате.
– Где мой ребенок? – пересохшими губами прошептала Ася.
– Очнулась? Слава богу! – мужик улыбнулся. – С ребенком все хорошо. Прекрасный, здоровый мальчик, вес – четыре килограмма, длина – пятьдесят шесть сантиметра, – он погладил Асю по голове. – Молодец, девочка, сама маленькая птичка, а родила богатыря. Такого красивого мальчика я давно не принимал.
– Я хочу его увидеть, – из Асиных глаз непроизвольно покатились слезы.
– Увидишь, – растрогано проговорил доктор. – Не плачь, девочка, нельзя, молоко пропадет, – добавил он. – Сегодня малыша не принесем, ты еще слаба. А завтра обязательно.
– Мне только на минуточку, – разревелась Ася, – одним глазком посмотреть на него.
Доктор покачал головой.
– Ладно, жди. Сейчас медсестра принесет. Только на минуточку, слышишь?
Ася кивнула, вытерла слезы и попробовала приподняться.
– Лежи, девочка. Ты еще пока очень слаба. Но ничего, – он рассмеялся. – Завтра уже будешь, как новенькая. А через пять дней выпишем.
Малыша принесли. Доктор положил его рядом с Асей на кровать и сказал, что через пять минут придет за ним. Ася прижала малыша к груди, внимательно рассматривая его. Маленький человечек серьезно смотрел на нее шоколадными глазками. Сердце у Аси сжалось до размера игольного ушка и замерло. Это маленький Дима Басаргин смотрел на нее и смешно причмокивал губами. Ася невольно улыбнулась. Ее ребенок! Он так похож на Диму. Да нет, не похож, он просто маленькая копия Басаргина. Разве такое бывает? Ася поцеловала нежную щечку, и малыш неожиданно улыбнулся беззубым ртом. Ася задохнулась от счастья. У нее есть сын! Димин сын, сын ее любимого человека! Ну и пусть Ася не вместе с ним. Пусть он не подозревает, что у него родился сын, замечательный, красивый и конечно умный. Ведь Дима необыкновенно умный! Ася поцеловала сына еще раз.
– Я назову сына Саней, – неожиданно решила она, вспомнив, как Дима однажды сказал, что хотел бы назвать сына в честь своего героического деда. – Слышишь, сынок, – прошептала она, – тебя зовут Саня, Александр Дмитриевич Арсеньев. Прости малыш, что не могу дать тебе фамилию Басаргин, фамилию твоего отца, но его отчество ты получишь.
Вот так все и произошло…
Глава 5
Басаргин после Асиного ухода курил сигарету за сигаретой. Он был возбужден, взбудоражен и страшно зол. Он не забыл ее, может быть, черты ее лица постепенно стерлись из его памяти, но необыкновенная притягательность этой девушки влияла на него так же, как пять лет назад. При одном ее появлении у него заколотилось сердце. А она? Сделала вид, что не узнала его! Зараза! Интересно все-таки, есть у нее сейчас мужчина? Дмитрий наливал в бокал виски, пил, потом снова наливал, тихонько напиваясь, и вспоминал о девочке Асе – своей единственной большой Любви. Дмитрий достал еще одну сигарету, закурил, выпуская сизый дым, и события пятилетней давности прошли перед глазами, как в старом замедленном кино.