Книга шестая. Необратимость

Был еще один наглядный случай встречи с собой в феврале 2020 года, когда прихватил аллергический кризис во время курса стероидов. В один момент. Болезнь, агония, и человек сгорает за пару дней, а то и за пару часов через отек гортани. Вчера я был пышущим жизнью, а сегодня превратился в лежащий опухший и зудящий овощ. Может тем бы все и окончилось, если бы бригада скорой задержалась, и не вкатила препарат по венам. Мир безотносительно стирает в забвение, указывая человеку на его истинное место. Вот так быстро и просто без всяких ковидов. Мы не имеем никакого значения, нас и нет вовне. Весь смысл только внутри.

В этом отношении я все больше отдаюсь пониманию, что нет и быть не может оконченного меня при жизни. Мы есть ничто во время жизни, как бы заготовка под человека, и лишь сами создаем наполнение через конкретный выбор в каждом моменте. Что есть я определяют мои поступки в течение всей жизни, но константа возможна лишь после ее завершения. Когда меня не станет, придется с убежденностью заключить о том существе, что сумело оформиться за отпущенный срок. Хотя и тогда его не будет, но останется фантомный образ в голове каждого, кто захочет повспоминать. Там будет грандиозный отпечаток собственных проекций, но подвешенный к моему имени.

Сторонние наблюдатели своим взором формируют статичный оконченный образ меня при жизни. Но я теку, меня нет в этом сейчас, не будет и потом, я появляюсь лишь в конце. А они уже все решили, уже назначили одного одним, другого другим, развесили ярлыки. Более того, ведь по невежеству человек и к себе применяет конечность, тогда сартровский Ад поселяется в уже нем. Ад в смысле, что он умер досрочно, став конечным продуктом своей жизни, отрицая возможность нового начала, трансформации и преображения.

Жизнь человека довольно абсурдна в противном случае, ведь без собственного наполнения в урожденную заготовку смысла жить нет. Столкновение с подобной дилеммой трудоемко, философично в значительной мере, но неотвратимо на пути познания. Если нет внешнего смысла, тогда зачем жить вообще? Если сумел обнаружить подобное обстоятельство, то охватит очень такой экзистенциальный ужас. Оказывается, что наиболее популярная традиционная прошивка гонки за золотым тельцом по головам с топорами пуста. Что делать теперь, когда оказался лицом к лицу с этой дурацкой правдой?

Мучительная встреча, выжигающая нутро. “Пустите меня назад в неведение, заберите все понимания, я хочу вновь ослепнуть и жить прежней жизнью!” – звенит в голове искателя, дорвавшегося до вакуума пробуждения. Истинно говорю, бойтесь желаний, и лучше не искушайте Судьбу тягой к познанию. Потом назад не шагнуть. Здесь нет садов Семирамиды. Здесь пустошь, камень и безысходный смысл горы Сизифа. Впрочем, всегда имеется суверенное право покончить со всем этим безобразием. В самом деле, вопрос самоубийства вовсе не пустой, он закономерно вытекает на определенном этапе познания. Придется встретиться с ним, и найти ответ под себя.

На выручку приходит понимание, что собственным смыслом каждый наполняет и себя самого, и мир вокруг. Придется научиться толкать камень вверх, зная об откате, притом научиться делать это раз за разом, и по возможности счастливо. Кто-то наполняет пространство окурками, кто-то стихами, другие летними коллекциями pret-a-porter, а третьи многозначительно и самозабвенно осмысляют, кто из них ценнее для общества. Только ведь кто-то и приговоры выносит, постановив, что он такой и только такой, а значит с ним нужно так и только так.

Когда-то в конце 19 века люди “убили Бога”, о чем разразился Ницше. Европейская мысль вдруг осознала свободу от религиозного фундаментализма, и в эту же минуту обнаружила пустоту. Кем теперь оказались люди, перестав быть сынами божьими? Вряд ли нынешнее общество в состоянии осознать степень переплетения и значимости религиозного догмата в средние века и эпоху Возрождения, и даже в 19 веке. Времена одновременно тягучи, но также и стремительны в переменах. Само слово “вера” до сих пор имеет однозначную коннотацию со всевышней искрой. Всерьез осознать оторванность от концепции Бога большинство людей не сумеет и теперь в 2021 году. Подлинная дрожь сметет кожу с костей, когда высшие умы эпохи будто случайно, будто невзначай вот так взяли и свергли регламент божественной предопределенности целых поколений!

Мир довел умы до готовности, послав глашатаев нового порядка. Сознание абсолюта свободы вещь ужасающая, но, к счастью, мало кому доступная. Свобода есть непричастность к другим, а значит ненужность никого и никому. Это страшно, действительно страшно. Подходящий повод к суициду любого рода. Человек внезапно сталкивается с угрозой познания тотальной звенящей свободы, обнаруживая разрыв прежних связей, утрату корпоративной привязки или крушение здоровья в его желанном виде. Может быть, он жаждал свободы всю жизнь, роптал на несправедливость от рождения, мечтал освободиться от гнета на работе, в семье или просто по жизни, хотел денег просто так, без особых усилий. Бойтесь желаний, они могут исполниться. Я исполняю такие желания.

Нельзя познавать жизнь слишком быстро. О том мы и работаем с Идущими, что уже нельзя не работать в текущих глобальных условиях движения мира. Это уже давно не прихоть от скуки. Осталась вынужденная реакция на перемены внутри и снаружи. Так что философия экзистенциализма, зародившаяся в конце 19 века имела длинный ход, побудив готовность умов к событиям 20 века, и теперь уже 21-го. Нам точно не видать прежней картины, сколь усердно бы не тащили оковы консерваторы. Высока цена перемен, и тягостна к осознанию.

Как ни странно, но просто действовать без пониманий бывает намного легче. Именно так мне довелось добраться сюда, к написанию этих строк. Но я не смогу назвать количество раз, когда валялся на полу в мольбах вернуть все вспять. Несколько лет назад я был совершенно другим существом, напичканным удушливыми ярлыками. Определялся через понятые ценностные ориентиры хорошего мужа, сына, отца, патриотичного гражданина и болельщика ЦСКА. Разумеется, получал подкрепление снаружи, в том числе от фанатов Спартака. Все же сколь веревочке не виться, но ласкающий эскапизм через истеричные пятничные загулы на даче потерпел крах в 2017-м.

Пришлось встретиться со своей Пустотой, познать свое Ничто, найти волю к смыслу, породив на свет качественно иное прочтение человека в том же обличии. Фиксация человека означает похороны, и здесь мы полностью безоружны перед самим же собой, ведь не можем не думать образами. Тогда придется заменить модели в башке. Каждый есть река, только она выходит какая-то неуловимая, не зримая, ибо никто не может ее знать.

Сегодня я смотрю в зеркало и вижу одно, завтра встаю с другой ноги, претерпев очередную мутацию за ночь, и вижу иное. Затем кто-то со стороны оглашает свое видение, и оно накладывается. Приходится жить в этом всем, всякий раз поднимая голову в осознанность, вспоминая про реку внутри. И даже не только внутри, а вообще повсюду, ведь если она внутри, то снаружи как бы берега, какая-то форма, значит опять фиксация. Получается человек – это такая река, у которой берега тоже текут.

300 страниц, “перебитая” BMW и бесконечная воля к свершениям

Нередко, и особенно в последнее время меня занимает вопрос, отчего я пишу так вяло и так мало. Не то, чтобы он досажал, но я неплохо знаю о работоспособности прочих деятелей. Есть слабо проверенная информация, что мэтр Стивен Кинг до сих пор пишет в среднем по три часа каждый день. Может из-за феноменально определенного горла, имея в нем лишь одни пустые ворота. Впервые начав в семилетнем возрасте, он сотворил сотни рассказов, романов и сценариев к нынешнему семидесятилетнему. Потрясающий пример течения индивидуального Пути человека вопреки лишениям детства и юношества. В значительной степени тому способствовала необъяснимая мудрость его матери, что была готова перебиваться с воды на хлеб, но поддерживать страсть сына.

Лишь спустя 15 лет писательской работы к Стивену пришло социальное признание со всеми вытекающими. Это так же пример того, что жизнь писателя просто не имеет права быть комфортной с вольготным щегольством беспечности. Личная драма есть залог наполнения творческой мысли. Бледная тень критиков с раннего возраста сопровождала его усердия. Всему есть место в формировании композита писателя, как и любого творческого человека. Повторюсь, в моем видении любой человек, по сути, творческий, это неотъемлемое свойство свободного полета Души в ее чистом намерении.

Ещё в университете, мой любимый преподаватель гражданского права Богданов Вячеслав говорил, что читать менее 300 страниц в день гуманитарий не имеет права. Юриспруденция одна из гуманитарных наук, и очевидно было отнести это на свой счёт. Я никогда не читал 300 страниц за день, но на всякий случай не стал уточнять литературу, степень усвоения прочитанного материала или глубину вдумчивости такого чтения. По нему было заметна всесторонняя теоретическая компетентность, начитанность и бессовестно широкий кругозор. Ставить под сомнение то заявление никому не хотелось. Даже в самые жаркие годы обучения, я не мог назвать себя скоростным или хотя бы прилежным чтецом.

До ВУЗа почти не брался за книгу, а после окончания не читал вовсе. Нормативные документы по юридической направленности и адвокатской деятельности не в счёт, речь про развивающую и художественную литературу. Скорее всего, за 10 лет с двадцати до тридцати лет не прочёл ни одной. И не пытался, и не слишком переживал. В моем окружении было даже странным поднимать вопрос чтения или дополнительного обучения. Мы были заправским дельцами, так сказать людьми дела плоской формации. Порой алкогольными вечерами, в паузах между забытьём, меня посещали колющие мысли об интеллектуальной деградации. Неудобные мысли, но мимолетные к счастью.

Кажется, в ходе очередного застолья с плотным градусом мы с ребятами как-то затрагивали вопрос образования в срезе повышения правовой квалификации, но не личностного роста. Довольно скоро пожар гносеологического голода тушился очередным тостом, и тематика сворачивалась. Мы умели качественно утешать друг друга, подыгрывать слабостям, а тех, кто занимался эзотерическим безрассудством безжалостно обесценивали. Мы такие, а они другие. Плохие. И все в таком роде. Про любое творчество и заикаться не приходилось. Мне даже было на по себе от кротких увлечений написанием отзывов о своих автомобилях.

Побаивался осмеивания, критического хихиканья за спиной и в лицо. Хотя читателям на дроме нравилось, были тысячи просмотров и сотни лестных отзывов. Спустя десять лет с первого отзыва о Гелендвагене, сейчас я могу наконец, а то и впервые рассудить себя же отвлеченно, немного выдохнув от автозависимости. Похоже работает терапия моего Проводника по запрету использования едва приобретенной Бентли. Ведь я не хотел писал именно об автомобилях, и сейчас не хочу, несмотря на более ранние заявления на этот счет в третьей книге. Не хочу, а думал, что хочу. Более того, сами по себе они не слишком-то волнуют меня в отрыве от социального аспекта обладания и использования.

Главное в этой страсти то, насколько глубоко врезалось в мою психику невротическая погоня за авто. Чуть не половина жизни прошла вокруг стремления заполучить очередной автомобиль, и здесь явно что-то есть. Даже тогда вокруг было довольно мало людей с подобной маникальной тягой к этому символу успеха. Пожалуй, да, в этом кроются корни бедности в том числе, да. Но черт побери, как же меня захватывала и езда тоже! Не только ведь охота и номинальное владение. Местами я сравнивал себя со степными кочевниками, чье жизнь целиком строилась вокруг лошадей.

Тогда я смотрел с презрительным недоумением на тех, кто был холоден к железным коням. Сейчас вопрос видится куда сложнее. Думаю, потребуются годы для осмысления природы такой страсти, событий и обстоятельств, способствовавших ее возникновению и поддержанию. Так или иначе, но мне хотелось писать в первую очередь о себе. Автомобильная тематика и те отзывы на дроме всего лишь поспособствовали высвобождению таланта. Нравились бы гербарии из сушеных бабочек, может писал о чудотворной силе ботаники.

Чего стоял тот абаканский эпизод году в 2009, когда мы с товарищем поехали покупать “перебитую” пятерку БМВ в 60м кузове. Документы, как обычно сделанные в Ингушетии, соответствовали агрегатным номерам на кузове, но не бортовому компьютеру. Его не перешивали. Ездить можно, но обстоятельную проверку или техосмотр не пройдет, зато в полцены от рыночной. Машина постоянно кочевала из рук в руки, а как вы понимаете руки чистотой не отличались.

Толи в очередной раз ее у кого-то забрали за долги, толи обменяли на гашиш, как любили делать парни из соседней Тувы, и уже потом забрали, но в итоге она оказалась на продажу в узком кругу доверенных лиц. Ширину цепочки заинтересованных хулиганов кругах толком никто не знал, но каждый пытался что-то прилепить сверху. Тот провинциальный мир не слишком отличался от текущего московского своими паттернами. Из нужды люди норовят хотя бы откусить на ровном месте, если заглотить целиком не по силам. Уверен, так же, как и мне в ту пору, само сознание противозаконности образа жизни доставляло удовольствие многим. Что-то схожее с подростковой тягой к курению – дабы казаться круче себе и окружающим.

Так вот. Хмурым осенним утречком под первый слякотный снегопад мы прибыли на поезде на станцию в Абакан, где встретились с “контактом” по поводу машины, чей телефон дал знакомый, продававший машину. Мы думали, будет достаточно отдать деньги, сесть в машину и уехать. Оказалось “контакт” скрыл, что заложил авто в ломбард местным хулиганам. Теперь чтобы купить машину у него, придется сначала выкупить ее у ребят из штрафного стойла, ну или вернуться ни с чем. Пижонский задор и текущие слюни не позволили опустить рук. И вот мы с “контактом” ожидаем гонцов из ломбарда, которые не слишком разбрасываются обещаниями и не очень торопятся.

Спустя полдня приехал гонец с подручными на трех машинах, выдвинув требование платы вперед. Это такое гостеприимство, где вход рубль, выход два. Вот мы сидим с товарищем, переглядываемся, казалось, можно же отказаться. Чуть ли не монетку кидаем. Деньги мои, решать вроде как мне, но здоровье общее. Тонкая грань выбора таила интригу за любым из решений. Шансы вернуться домой хотя бы при своих таяли на глазах. В итоге я доверяюсь течению, отдаю деньги. Они забирают и уезжают, а мы остаемся в ожидании получить точку нахождения машины.

Расклад оказался в мою пользу, и мы забирали темно-синюю заднеприводную бестию на летней резине. Нескрываемое чувство восторга разразилось, едва мы оба сели в машину. Хотели выглядеть непоколебимо как в начальной сцене первого “Бумера”, но расплылись в ребяческих соплях! У нас получилось, а нежданное напряжение нехило накатило масла в пожарище воплей удачи. Осталось только доехать обратно 450 км по усилившемуся гололедному снегопаду. И это уже другая история, но сколько раз мы висели на волоске тогда! За последующие годы трассу М-54 я замылил до дыр. Должно быть есть какой-то языческий Бог Дорог и Трассы, и он всю жизнь был за меня!

Как видно я неприкрыто получаю удовольствие от самого процесса описания жизни. Это канал летописца 13-33 бьет копытом, который требовал творческого внимания многие годы. Открыться душевным порывам бывает вовсе непросто, кажется, вокруг все против. Вроде ведь ничего сложного нет, в разные кружки в детстве многие ходили, но одно дело тогда, и другое потом. Взрослым дядям не положено смотреть в глубь, причем в глубь собственных же дебрей. В близком кругу не всегда поддерживают, ибо нечего выпячиваться из общего среза.  Жаль, но тогда мне не могла быть доступна механика проекций пятерки в профиле. Ближний круг никогда не воспримет свет в нас в той мере, в какой вознесет сторонняя аудитория.

Овладение менеджментом проекций и разграничение линий внутри себя составит базис зрелой мудрости значительно позже. Позже, значительно позже где-то в 2017 году я все же добрался до взросления, чтения и обучения. Дошли руки до скорочтения, и тогда я легко осилил университетский норматив по 300 страниц в день. Средние книжки по личностному росту страниц в 200 страниц мне давались часа за два-три. Странное было заделье, словно гонка и ритуальное выставление галочек в листе достижений. Тогда я основательно заразился всевозможным достигаторством, но речь не об этом. В 2017 году нагрянули стрессовые события выхода из семьи, и я по уши погрузился в проникновенное перерождение. Какое-то время было не до обучения, зато до алкоголя и горстки кокса.

Как известно из прежних книг, страдать я умею выразительно, тем и загружался. Впрочем, я неплохо умею сочетать эти простенькие линии внутри себя. Невротическое забвение и истерическое обучение. Едва оправившись от событий июльского эскейпа, уже в октябре начал трамбовать в головушку всевозможную бизнесовщину. Если первая половина 2017 года прошла на фоне биржевого трейдинга на фонде, то вторая половина – уже под ярко поднятым флагом криптотрейдинга.

По 6-8 часов в день посвящал обучению и практике освоения направления. Творчества в том было немного, зато финансовый результат поддавался. С августа по декабрь увеличил портфель в пять раз, правда в основном за счет роста курса крипты. В начале августа я заходил в биткоин по цене в 115 тысяч, к декабрю курс вышел на 1 млн 200 тысяч. Сейчас 3,5 миллиона за 1 btc. Разумеется, мало кто хотел верить в ту мою задумку, да и в меня самого.

Зашел и дальше пошел. Никак бы не далось коренное перерождение, сохрани я достигнутый уровень благосостояния. Собственно, потому мир принял плату. Опять обнуление под чистую. Ушел от жены на нуле в июле 2017 года; в декабре уже порядка 15 миллионов; в марте 2018 года не осталось ничего. Непередаваемые эмоции сочатся, когда достигнутое тает свозь пальцы! Технически было все довольно просто, и вместе с тем как-то бездушно. После начала взаимодействия с Проводником, мои инвестиционные криптоплатформы стали клинить на ровном месте. Вывод средств заблокировался, а то, что сумел вытаскивать таяло на разнице курсов и комиссиях “обводных” путей. Собственно, эти пару миллионов уже рукотворно сливал Проводнику. Такие вот горки в стиле “ананьевизма”.

Навык ставить точку

В ходе работы над книгами стал обнаруживать, что чуть ли не разучился читать бегло. Сидишь вчитываешься в текст, выискивая противоречия по смыслу, неточные обороты, повторы, просматриваешь орфографию, изыскиваешь аллегории, аллитерации. Вот если бы я ещё имел лингвистическую подготовку, а то ведь я толком не знаю, как писать положено. Пишешь то, и так как пишется. Вскоре обнаруживаешь конфликт навыков скорочтения и обработки текста при подготовке книги. Вычитка забирает массу времени, но составляет особое наслаждение.

Этап создания черновика или «рыбы» условно окончен, переходишь к формированию понимания структуры книги. Какие отрывки куда вставить, где убрать, где дописать, что-то поменять местами. Выставить заголовки, подзаголовки, ещё вычитать на чистоту слога. Но главное, предстоит разрешить вопрос этики повествования, этики к самому себе, в том числе знать, когда завершить замысел повествования. Это очень метафизический навык – знать, когда остановиться и когда тронуться. Несколько странное выскользнуло выражение: «этика к самому себе», но мой поток стремится обрести форму, и когда рождается термин приходится осмыслять его объём. Прелестная задача, и тоже составляет частичку удовольствия писательского призвания.

«Этика к себе» вероятнее всего означает лексическую и смысловую корректировку на фоне базисного удовлетворения личностных потребностей. Пишу я довольно длительное время по моим меркам – около полугода на книгу. Пишу отрывками в разные периоды и в разных состояниях. Много воды утекает за полгода, и порой перечитывая начальные отрывки, хочется их переписать, исправить, дополнить или удалить с учётом обретенного понимания порядка вещей. Тупиковый путь был бы, реши я всерьёз вести такую корректуру. Когда-то нужно поставить точку, предоставить себе право и возможность зафиксировать образ мыслей в том моменте. Только в каком? Хочется придать актуальность зарисовке, чтобы оконченная книга в большей степени отражала проживаемый опыт и характер суждений.