Изменение обязательств

Введение

В условиях установившейся системы хозяйствования обязательство выступает не только способом перемещения имущества, иных результатов труда, но и опосредует динамику гражданского оборота. Подвижность и гибкость позволяет использовать обязательство в качестве важнейшего правового инструмента для решения экономических задач. Способность к изменению была обретена обязательством не сразу. Оно проделало длительный путь становления и развития, прежде чем войти в отрасль гражданского права почти идеально приспособленным к самым разнообразным жизненным обстоятельствам.

Политический аспект актуальности исследования обусловлен учетом роли государства в регулировании частноправовых отношений и тенденции расширения сферы публичного влияния на рыночные отношения. Стремление достичь баланса интересов частных лиц и общества в целом нередко приводит к необходимости публичного вмешательства в существующие договорные связи, вызывая изменения последних. Времена «дикого» рынка давно миновали, поэтому в современном обществе деятельность государства должна обеспечивать достойный уровень жизни каждого гражданина. Однако главными принципами вмешательства публичной власти в частные дела всегда должны оставаться неукоснительное соблюдение закона, целесообразность и умеренность.

Социально-экономический аспект актуальности работы выражается в необходимости изучения потребностей общества в механизмах изменения обязательств. Достигается это, в первую очередь, посредством анализа правоприменительной практики. Именно динамика судебных решений позволяет выявлять существующие недостатки правового регулирования, восполнять имеющиеся пробелы, расставлять приоритеты в социально-экономических отношениях.

Правовой аспект актуальности выражается в попытке сформировать единый подход к многообразию явлений, происходящих в обязательстве в период от возникновения до прекращения, выявить закономерности развития обязательственного правоотношения в целом и его отдельных элементов, выработать рекомендации по совершенствованию законодательства и работы судебной системы.

Необходимость систематизации проведенных ранее научных исследований, законодательной базы, судебной практики, так или иначе затрагивающих проблемы изменения обязательств, обусловлена тем, что в условиях динамично развивающегося гражданского оборота нужны четкие и ясные для всех правила, способствующие стремлению не «обойти» закон, а его соблюдения как единственной гарантии успешного функционирования.

Разработка теоретических основ изменения обязательств, попытка сгруппировать эти изменения с целью выявления классифицирующих признаков позволит понять правовую природу происходящих в обязательстве процессов, а значит, четче их регулировать на законодательном уровне.

Глава 1 Общая характеристика изменения обязательств

1.1 Понятие и признаки изменения обязательств

С момента возникновения обязательственное правоотношение пребывает в движении, подвергается изменениям до тех пор, пока не произойдет его прекращение. Чтобы лучше понять правовую природу таких изменений, необходимо обратиться к понятию обязательства, попытаться установить его сущность и значение в гражданском обороте.

В общем виде обязательство описывается исходя из определения, известного еще со времен позднейшего римского права: «Обязательство (obligatio) есть такое юридическое отношение между двумя лицами, в силу которого одно из них – creditor – имеет право требовать от другого – debitor – исполнения чего-либо в свою пользу» или: «obligatio est juris vinculum, quo necessitate adstringimur alicujus solvendae rei secundum nostrae civitatis jura» («обязательства суть оковы права, нерушимостью которых мы связываемся по праву нашего государства ради исполнения какого-либо дела»)»1.

От нерушимых оков акцент в определении обязательственного правоотношения со временем сместился к имущественной составляющей. К.П. Победоносцев, например, считал, что обязательство – это отношение, предметом которого служит не вещь, а действие известного лица, и обращал внимание, что действие это должно составлять имущественную ценность для кредитора2. О материальной ценности содержания обязательства писал К.Д. Кавелин3. Г.Ф. Шершеневич также указывал, что содержанием обязательства может быть только такое действие, которое доставляет кредитору некое имущество или иное благо, имеющее имущественную (денежную) оценку4.

Не отрицая материальной стороны обязательственного правоотношения, М.М. Агарков отмечал, что обязательством называют иногда совокупность прав требования кредитора и соответствующие ему обязанности должника, а иногда – обязательственное правоотношение со всеми осложняющими моментами (к осложняющим моментам он относил, например, альтернативное обязательство, обязательство с множественностью лиц на одной или обеих сторонах, обязательственное отношение из двустороннего договора). Вместе с тем, с его точки зрения, было бы удобнее называть обязательственным правоотношением обязательство в целом, то есть правоотношение со всеми его осложнениями; для обозначения совокупности прав требования и обязанностей «можно было бы говорить об основном обязательственном отношении, помня при этом, что в случае двустороннего договора – основных отношений неизбежно два»5.

Похожая мысль прослеживалась у О.С. Иоффе, который писал о возможности разделения обязательств по структуре на простые и сложные (состоящие из нескольких простых). Каждое простое обязательство, по его мнению, включало управомоченную сторону (кредитор), обязанную сторону (должник), а также содержание правовой связи между ними. Последняя выражалась через «юридический объект» (то поведение обязанного лица, на которое вправе притязать управомоченный) и «материальный объект» (вещь или иное благо, с которым связано закрепляемое правом общественное отношение и на которое направлено поведение участников правоотношения)6. Позже В.Б. Исаков заметил, что кроме терминов «материальный объект» и «юридический объект» также встречаются аналогичные им «объект обязательства» и «содержание обязательства»7.

Так постепенно обязательство обрело форму, представляющую собой общепризнанную систему устойчивых связей, особую внутреннюю организацию. Содержанием этого правоотношения стали как основные (формообразующие), так и неразрывно связанные с ними дополнительные права и обязанности сторон. В частности, раздел II Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. назывался «Отдельные виды обязательств» и включал характеристику отдельных договоров (купли-продажи, мены, дарения, поставки и т.д.).

Современное понятие гражданского обязательства вобрало в себя основные характеристики, приписываемые ему со времен римского права, сохранив при этом достижения российской и советской цивилистической мысли. Оно по-прежнему предполагает наличие управомоченной и обязанной стороны, материальной составляющей (объекта) и содержания (прав и обязанностей). При этом институт обязательственного права развивается, изобретая все новые и новые формы правоотношений. Это следует из последней редакции пункта 1 ст. 307 Гражданского кодекса Российской Федерации: «В силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как то: передать имущество, выполнить работу, оказать услугу, внести вклад в совместную деятельность, уплатить деньги и т.п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности».

Обязательство должно исполняться, а потому предполагает постоянное движение (изменение) вплоть до прекращения. Между тем, последствия изменения и прекращения существенно отличаются. Это, прежде всего, касается сроков исковой давности, обеспечения исполнения обязательств, а также других моментов. Поскольку четкие критерии разграничения в законодательстве отсутствуют, науке приходится вырабатывать свои подходы к пониманию изменения обязательственного правоотношения.

В своё время И.Н. Трепицын признавал возможность изменения обязательств в двух отношениях: в личном составе контрагентов и в объекте или содержании обязательства»8. В.И. Синайский отмечал, что изменения обязательств могут происходить в объекте обязательства и вообще в самом содержании обязательства, но главное – в субъектах обязательства, как на активной стороне, так и на пассивной»9. О.А. Красавчиков считал изменение правоотношения наиболее сложным моментом его движения, допуская при этом возможность изменения только по линии содержания (замена исполнения) и субъектов правоотношения (цессия и перевод долга)10.

Чуть дальше в характеристике изменений обязательства пошел В.Б. Исаков. Он различал количественные и качественные изменения правового отношения и указывал, в частности, что очередное внесение суммы ежемесячного платежа в кредитном договоре, поставка части продукции в рамках долгосрочного договора влекут изменение правоотношения, «служат своеобразным «шагом» в его развитии. Но подобное развитие носит исключительно количественный характер, не изменяя качества правовой связи. Перепланировка жилплощади, замена пожизненного содержания денежными выплатами – это уже качественные изменения, которые охватывают значительный объем содержания правовой связи, носят стабильный характер и отражаются на всем последующем движении правового отношения»11.

Вместе с тем В.Б. Исаков признавал, что качественное изменение правоотношения не всегда легко отграничить от прекращения прежней правовой связи и возникновения новой, продолжающей первую. Разграничение качественных состояний правоотношения, – полагал он, – должно быть связано со степенью изменения структуры: изменение двух элементов правоотношения (субъектов и объекта, объекта и содержания) столь значительно, что по общему правилу влечет прекращение прежнего правоотношения и возникновение нового. Модификация одного из элементов лишь изменяет правоотношение. Исключением является изменение субъектов правоотношения. Оно (даже при сохранении в неизменности остальных элементов) чаще всего прекращает ранее существовавшее правоотношение12.

Однако, как справедливо отмечает Б.М. Гонгало, изменение одного из элементов правоотношения нередко влечет изменение другого элемента правоотношения и с учетом этого предложенный критерий теряет четкость, превращается в нечто расплывчатое13. Действительно, разграничение изменения и прекращения обязательства, основанное только на количестве изменившихся элементов, затруднительно, особенно если учесть, что модификации разные элементы могут подвергаться неодновременно.

О.С. Иоффе, обращаясь к вопросу разграничения прекращения и изменения обязательства, приводил в качестве примера соглашение сторон о замене одного обязательства другим (долга из купли-продажи долгом по займу) и перемену лиц в обязательстве (замену должника или кредитора). «И там, и здесь одни элементы обязательства отпадают и новые появляются. Казалось бы, оба случая относятся либо к изменению, либо к прекращению обязательств», – писал О.С. Иоффе. – «Однако не следует упускать из виду существенного различия между меняющимися элементами: при изменении субъектов сохраняется тот же вид обязательства, но между другими лицами, тогда как при замене одного обязательства другим между теми же самыми субъектами прежний вид обязательственных связей исчезает, а новый появляется. Поэтому в первом случае речь должна идти об изменении и только во втором – о прекращении обязательства»14.

Приведенный пример отражает разницу между изменением субъектного состава и новацией, но не дает ответа на вопрос, почему в первом случае обязательство изменяется, а во втором прекращается. Модификация «прежнего вида обязательственных связей» наблюдается в обоих случаях, только при цессии меняется субъектный состав правоотношения, а при новации – содержание.

М.А. Юртаева-Ривель предлагает изменением обязательства считать такое его развитие, при котором обязательство сохраняет свою юридическую сущность, хотя элементы его, все или некоторые из них, меняются в большей или меньшей степени, т.е. развитие правоотношения происходит в пределах качественного состояния, присущего данному типу обязательства15.

По мнению Т.А. Фаддеевой, при изменении обязательства сохраняется юридическая сущность прежнего правоотношения, хотя и произошло изменение его субъектного состава, предмета, способа исполнения и прочего. Изменение может коснуться срока, места исполнения, оно может состоять в замене одного обеспечительного обязательства другим и т.д. Разновидностью изменения обязательства является замена лиц в обязательстве. <…> Иными словами, если происшедшие изменения не имеют своим последствием замену одного обязательства другим, налицо изменение, а не прекращение обязательства16.

Необходимо отметить, что в рамках разграничения изменения и прекращения обязательственных правоотношений отсылка к сущностным характеристикам обязательства встречается нередко. При этом вопрос о понятии сущности обязательства до сих пор остается открытым.

В.И. Синайский в свое время обращал внимание на обоснование обязательства (каузу) и его связь с прекращением обязательственного правоотношения. Он исходил из того, что «удовлетворение по обязательствам есть цель, ради которой возникают обязательства», и поэтому «правильно понимать прекращение обязательств как исчезновение из оборота самого обоснования (каузы) обязательства»17.

В иных источниках высказывается точка зрения о том, что изменение или прекращение основания каузальной сделки соответственно влечет изменение либо прекращение самой сделки18.

Чтобы ответить на вопрос, можно ли считать каузу сущностью обязательства и является ли ее неизменность условием сохранения обязательства, необходимо определиться с понятием каузы.

На различные смыслы, которые придаются данному термину в области обязательственного права, указывал в свое время А.С. Кривцов. Он выделял каузу в смысле безразличного с юридической точки зрения мотива; в смысле решающего мотива; в смысле того внешнего события, к которому относится предположение стороны; как правовое основание и как юридический факт19.

Теория каузальных и абстрактных обязательств в современном гражданском праве не получила широкого развития. Мотивы, по которым стороны связывают себя обязательством, в большинстве случаев находятся за пределами юридического состава, за исключением, может быть, мнимых, притворных сделок, сделок с противозаконным содержанием, для которых действительные намерения сторон имеют квалифицирующее значение.

Согласиться с тем, что кауза представляет собой юридический факт, с которым связано возникновение обязательства, возможно в том случае, если исключить деление обязательств на каузальные и абстрактные, поскольку последние в любом случае обретут каузу.

Обоснованной видится позиция, согласно которой в двусторонних договорах предмет притязания каждой стороны является юридическим основанием ее обязательства20.

«Так, при продаже дома передача права собственности – предмет притязания покупателя – представляет собой юридическое основание его обязанности уплатить цену и соответственно получение цены – предмет притязания продавца – представляет собой юридическое основание его обязательства передать право собственности на проданную вещь. Каждая из сторон принимает на себя обязанность известного предоставления лишь потому, что она получает право требования на предоставление от другой стороны, что и является основанием договорного обязательства», – писал Р. Саватье. – «Таким образом, возникает взаимозависимость соответствующих предоставлений каждой стороны другой стороне. Определение основания обязательства приводит, таким образом, к тому, что эти взаимные предоставления включаются в двусторонний договор. От этого зачастую зависит его действительность. <…> Однако во всех случаях, если речь идет о ценной бумаге на предъявителя или ордерной, возражение о недействительности основания не может быть противопоставлено добросовестному держателю ценной бумаги»21.

Ожидание наступления определенных правовых последствий, таким образом, может составлять основание (каузу) обязательства. Однако ни Р. Саватье, ни А.С. Кривцов, говоря об основаниях обязательственного правоотношения, не отождествляют их с сущностью.

Одним из первых, кто пытался приблизиться к понятию сущности вообще, был Аристотель. В своей «Метафизике» он писал, что по определению она первое, ибо в определении чего бы то ни было должно содержаться определение сущности. Последней Аристотель противопоставляет материю и то, что состоит из формы и материи. При этом форма в его понимании (очертание – образ) скорее могла бы считаться сущностью, нежели материя и то, что состоит из того и другого22.

Гегель связывал сущность с понятием меры, которая, в свою очередь, определялась как синтез количества и качества23.

В диалектико-материалистических работах К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина24 фигурирует термин «содержание», под которым понимается не сам по себе субстрат, а его внутреннее состояние, совокупность процессов, которые характеризуют взаимодействие образующих субстрат элементов между собой и со средой и обусловливают их существование, развитие и смену; в этом смысле само содержание выступает как процесс. Развитие есть борьба содержания и формы, составными моментами которой являются взаимопереход содержания и формы и наполнение старой формы новым содержанием. Разрешение противоречий между содержанием и формой может протекать по-разному – от полного отбрасывания старой формы, переставшей соответствовать новому содержанию, до использования старых форм, несмотря на существенно изменившееся содержание.

Ценность описанной философской конструкции состоит в том, что она универсальна и применима к разным явлениям, равно как к обязательствам, которые в сущности своей имеют форму, т.е. особую внутреннюю организацию, способ связи элементов, а в содержании – динамичный процесс реализации прав и обязанностей соответствующими субъектами. Достигнув качественного предела развития, правоотношение прекращается; на смену прежних обязательственных связей приходят новые.

Другими словами, пока структура связей элементов конкретного обязательства позволяет считать это обязательство таковым, происходящие внутри него содержательные изменения не имеют квалифицирующего значения. Как только указанные изменения перестанут вписываться в установленную для данного вида отношений форму, перед нами иное правоотношение.

Форма любого обязательства объективна, она имеет устоявшиеся общепринятые признаки. Содержание всегда субъективно, динамично, но, при этом, оно в значительной степени обусловлено формой. Реализуя свои права, исполняя обязанности, субъект обязательства постоянно изменяет содержание правоотношения. При этом изменение в содержании обязательства происходит не только в сторону уменьшения прав и обязанностей, но и наоборот. В этой связи возникает резонный вопрос о том, входит ли гражданско-правовая ответственность в содержание обязательства.

Б.С. Антимонов утверждает, что «договорная ответственность есть всегда дополнительное обязательство, содержащее в себе дополнительную обязанность должника, которой не было в содержании первичного обязательства до его нарушения»25. Примерно такой же позиции придерживается Н.С. Малеин. Основная черта гражданско-правовой ответственности, по его мнению, – неблагоприятные для правонарушителя последствия и, следовательно, ответственность в смысле отрицательных имущественных последствий может выражаться только в виде обязанности, которой до правонарушения не существовало26.

Другая точка зрения состоит в том, что до совершения правонарушения подобная обязанность существует, но лишь в потенции. О ее реализации можно говорить тогда, когда правонарушение совершено. Иными словами, для осуществления обязанности субъекта, предусмотренной на случай возможных нарушений, необходимо накопление всех элементов юридического состава. В свою очередь, это означает, что обязанность того же субъекта нести неблагоприятные последствия допущенного им нарушения находится в рамках одного правоотношения27.

Согласиться с таким мнением сложно по той причине, что обязанность понести гражданско-правовую ответственность универсальна и применима ко всем обязательствам. Конечно, возможность привлечения к возмещению убытков, например, теоретически существует всегда. Но появление ответственности является скорее аномалией, чем последствием накопления необходимых элементов состава юридических фактов.

М.М. Агарков, анализируя замену обязанности передать вещь, выполнить работу и т.д. на обязанность возместить убытки, указывал, что правильными были бы два варианта: а) первоначальное обязательство прекращается и заменяется новым и б) меняется содержание обязательства. При этом он подчеркивал, что «формально – логически спор между этими двумя точками зрения был бы чисто схоластическим упражнением»28.

Думается, однако, что разрешение вопроса имеет юридическое значение. Вряд ли можно согласиться с тем, что между прекращением и изменением обязательства нет никакой разницы, взять, к примеру, последствия таковых для способов обеспечения исполнения обязательств. В то же время, говоря об ответственности, видится логичным рассматривать ее как самостоятельную, возникшую вследствие неисполнительности должника обязанность, а не как потенциально заложенную в содержание обязательства возможность воздействия на недобросовестного субъекта. Убытки, как и иные формы гражданско-правовой ответственности, могут существовать изолированно от неисполненного обязательства, взыскиваться одновременно или полностью заменять собой надлежащее исполнение. Все это свидетельствует о самостоятельном характере ответственности, отличном от изменения обязательств.

Подобная точка зрения находит отражение у В.В. Бутнева и Е.А. Крашенинникова29. Они считают, что охранительные гражданские правоотношения отличаются от обеспечиваемых ими регулятивных гражданских правоотношений по предпосылкам возникновения, содержанию, юридическим свойствам, а иногда и по субъектному составу, и потому не могут рассматриваться в качестве аномальной стадии их развития.

Таким образом, охранительные отношения следует рассматривать как самостоятельный вид общественных отношений, имеющих особую форму и содержание, а не как стадию развития обязательства.

В теории гражданского права и гражданского процесса ведутся дискуссии относительно последствий истечения срока исковой давности для судьбы субъективного права. «Надлежит признать», – писал Б.Б. Черепахин, – «что субъективное право не перестает существовать только из-за того, что оно потеряло свою принудительность. Необходимым условием такого бытия субъективного права при отпадении возможности принудительного осуществления является продолжающееся признание его существования государством, которое само по себе имеет первостепенное практическое значение»30.

Напротив, некоторые советские цивилисты и процессуалисты считали, что с истечением срока исковой давности управомоченный утрачивает не только возможность принудительного осуществления права, но и само субъективное право31. Их основной довод состоял в том, что поскольку праву как особому общественному явлению присуща специфическая особенность, заключающаяся в возможности его принудительного осуществления, постольку истечение срока исковой давности, погашая возможность принудительного осуществления субъективного права, погашает тем самым и само это право.

Как замечал В.П. Грибанов, если сторонники первой точки зрения встретились с трудностью при доказательстве сохранения субъективного гражданского права после истечения срока исковой давности, то сторонники второго мнения испытали достаточно затруднений при объяснении тех оснований, по которым субъективное право вновь возникает у бывшего управомоченного лица, при исполнении обязательства или при возврате ему вещи должником после истечения срока исковой давности32.

Исковая давность является институтом материального права, поэтому она должна характеризовать либо содержание, либо форму существования субъективного права. Как элемент содержания правоотношения исковая давность не может рассматриваться, поскольку любой срок всегда объективен, в отличие от прав и обязанностей участников. Поэтому её следует рассматривать как элемент формы правоотношения. При этом можно сделать вывод, что по истечении срока исковой давности обязательство становится натуральным, т. е. меняет форму. Этим объясняется одновременное прекращение первоначального права кредитора и возникновение нового права, но уже не обеспеченного возможностью государственного принуждения. Происходит своего рода новация, только не по соглашению сторон, а по воле закона, поскольку последний все же не освобождает должника от прежней обязанности, но облекает ее в иную форму.