Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает

Заградотряд в Курской битве

В тот же день, 10 августа, прибыв в полуэскадрон конной разведки, был введён в его штат заместителем командира взвода, в который вошли 24 бывших курсанта, а остальные были ветераны, получил положенное вооружение и седло. Лошадь, сказали мне, приобретёте в бою. Вечером во время ужина выдали всем по сто граммов спирта и по пачке ростовских сигарет «Наша марка». От получения их я отказался, вызвав многочисленные удивления, так как до армии никогда не пил и не курил. Даже при проводах в НВПУ отец мне не налил рюмку водки, а на замечание соседа Егора Михайловича Усольцева: «Ваське-то налей, ведь он уходит на войну», отец ответил: «Он дома не пил, пусть так и уходит непьющим, целее будет». Поздним вечером командиром роты был назначен с группой новичков в ночную разведку и прошёл подробный инструктаж. Эта первая в разведке ночь запомнилась мне на всю жизнь, хотя определены мы были в группу обеспечения и остались охранять в лесу лошадей. Наполненная непроглядной темнотой, она показалась бесконечно долгой, и провёл её я в страшной тревоге, настороженно фиксируя каждый упавший с дерева листок и малейший лесной шорох.

Закончилось всё хорошо. Группа захвата привела к утру, уже на рассвете, ценного языка – офицера моторизованной дивизии СС «Великая Германия». Правда, радости от него вначале было немного, он первые часы упорно твердил, что уверен в окончательной победе Гитлера. Но, наконец, понял бессмысленность своего запирательства и дал важные показания о том, что на рубеже Высокое – Прокопенко против 7-й гвардейской ВДД, кроме его мотодивизии СС, ещё и части танковой дивизии, имея в общей сложности 90 танков и штурмовых орудий, а также 45 бронетранспортёров с мотопехотой.

При взятии языка отличился, и это уже не первый раз, гвардии старший сержант Николай Лобач, отважный разведчик, сибиряк-охотник, большой мастер по захвату языков противника, вместе со своей постоянной, и не менее храброй напарницей Шурочкой. Ежедневно участвуя в разведке, в различных её видах, побывал в группах прикрытия и огневой поддержки при операциях взятия языка. На поле боя приобрёл себе хорошую кавалерийскую лошадь, обученную приёмам защиты своего всадника во время боя. Так, однажды я попал, едучи на ней, под неожиданную бомбёжку. Пришлось укрыться в рядом находившемся окопе. Эта лошадь пала на колени, и грудью прикрыла меня в окопе. Освоившись, я уже хотел напрашиваться в группу захвата, но этому не суждено было сбыться.

В полуэскадрон прибыли начальник военной контрразведки «Смерш» дивизии капитан Жуков и его заместитель майор Недашковский. Вызвав меня, поинтересовались, каким образом весь взвод курсантов НВПУ оказался у разведчиков, образовав за штатом излишки личного состава, а они, вроде бы, по этой причине, не получили планировавшегося им пополнения из курсантов в заградотряд – роту автоматчиков. Жуков приказал отобрать вместе со мной 20 человек лучших бывших курсантов, невзирая на то, зачислен кто-то из них или нет в штаты разведки, что и было сделано. Причём, со стороны командования никаких возражений не было, его представители вели себя как провинившиеся школьники.

Майор Недашковский провёл подробный инструктаж о нашей дальнейшей службе, и в заключение заявил, что направляемся мы в заградотряд, хотя заграждать нам, видимо, не придётся, да и некого будет. За всё время боевых действий в дивизии не было ни одного случая отступления в бою наших десантников а, тем более, бегства с переднего края. Поэтому нам предстоит действовать на очень ответственном направлении боёв против мощного оборонительного рубежа немцев в районе г. Ахтырки Сумской области. Признаюсь, что этими сообщениями лично я не очень был обрадован и в душе сожалел, что не посчастливилось продолжить службу в разведке, предоставляющую большое поле для личной инициативы при выполнении заданий, смекалки в манёвре действий, находчивости и отваги. А это значит, что при хорошей военной подготовке, полученной в Новосибирском училище, наличии «головы на плечах» и физической силы можно на фронте выжить. Вот такие мысли будоражили, мою голову, но о них никому не скажешь.

Пришлось делать вид, что новым назначением доволен, и пришлось принимать должность зам. командира взвода не то заградотряда, не то автоматной роты 29-го гвардейского воздушно-десантного полка. В его расположение, занимаемое во втором эшелоне, сопроводил нас оперуполномоченный ОКР «Смерш» старший лейтенант Вячеслав Петрович Болдырев. В штабе полка с нами встретился, и почти с каждым коротко познакомился старший оперуполномоченный контрразведки «Смерш» капитан Китин Пётр Иванович, произведший на меня очень сильное впечатление: симпатичного, волевого и уверенного в себе, вместе с тем, добродушного и постоянно улыбающегося острослова и шутника. О нём я ещё в дальнейшем буду неоднократно вспоминать, так как его роль в моей судьбе была очень значительной. Тут же был представлениям и командир взвода – младший лейтенант Петренко Иван Алексеевич, о котором узнал, что ранее он служил в этом же подразделении, был старшиной, и так же командовал взводом, в бою был ранен в грудь, проявил отвагу и награждён орденом «Красная Звезда», а вскоре, по ходатайству капитана Китина П. И., ему присвоили звание младший лейтенант. Выглядел, он хмуро, лицо его казалось безжизненным, потрёпанным и морщинистым. Видимо, не совсем ещё выздоровел после ранения. Ближе познакомиться с ним мне не удалось, так как в первом же бою он погиб, и я стал исполнять его обязанности.

19 августа 1943 года, примерно к 10 часам дня, новое пополнение вместе со мной и Петренко прибыло в автоматную роту. Размещалась рота в большом крестьянском дворе недавно освобождённой деревни (название забыл), находившейся в нескольких километрах от Ахтырки, юго-восточнее её. Сразу же приступили к знакомству с личным составом, я с «ветеранами» взвода, а Петренко с «новичками». К обеду эту обязанность закончили, и был составлен общий список личного состава по установленной форме.

Во время обеда, как и в разведке, старшина выдавал всем по пачке сигарет и по сто граммов спирта, каждый раз отмеряя стограммовым металлическим стаканчиком, прикрепленным к длинной ручке, позволяющей запускать его до самого дна пятидесятилитрового бидона. Положенная норма спирта выливалась в личные фляжки десантников прямо над бидоном так «ловко», что часть его попадала обратно.

Подойдя к старшине, я опять-таки отказался от спирта и сигарет. Пожав плечами, он сказал: «Это дело хозяйское». Обед оказался на славу сытным: хороший суп с крупой и картошкой, перловая каша с большими кусками говяжьего мяса и чай. Быстро «отстрелявшись» ложкой, подошёл к своему другу по училищу рядовому Николаю Григорьевичу Черных, обрусевшему украинцу из Алтайского края, которого любил за его привлекательный внешний вид высокорослого «парубка», чистоплотность и аккуратность во всём, чёткую исполнительность, оптимизм и постоянное хорошее настроение (он от спиртного не отказывался). Разговаривая с ним, вдруг слышу, один из «ветеранов» взвода говорит другому лежащему рядом с ним на боку и принимающему пищу: «Ну и командира нам дали, старшего сержанта-сопляка. Не пьёт, не курит… Зря голову не подставит»…

Это сразило меня, и показалось ужасно обидным. Я тут же подошёл к старшине и повелительно заявил: «Отдайте мои сто граммов и пачку сигарет». Он изумлённо ответил: «Пожалуйста, будь ласка». Этот день, 19 августа 1943 года, мне запомнился на всю жизнь. С тех пор я 56 лет с кажущимся наслаждением курил (бросил потому, что поздно, но осознал вред курения для здоровья) и никогда не отказывался и не отказываюсь сейчас от возможности выпить «чарку» в дни радостных событий, праздничных и других торжеств.

А между тем, как это отражено в боевом формуляре 29-го гв. ВДП, наступила жестокая пора смертельных боёв заключительного этапа Курской битвы. Воспользовавшись некоторой пассивностью противника на левом фланге дивизии, наступившей после того, как вновь введенной в бои свежей немецкой 11-й танковой дивизии 20 августа, при попытке прорваться через боевых порядки 18-го и 21-го воздушно-десантных полков, был дан сокрушительный отпор, генерал М. Г. Микеладзе решил контратаковать его ночью силами 29-го гвардейского воздушно-десантного полка при поддержке 3-го дивизиона 10-го гвардейского артиллерийского полка, 3-й батареи 8-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, и улучшить положение своих войск. 21 августа в 2.30, после пятнадцатиминутного огневого налёта всей артиллерии дивизии, гвардейцы-десантники под командованием командира полка – майора Григория Васильевича Кочеткова – стремительно ворвались в совхоз «Ударник», находившийся в 15 км. юго-восточнее Ахтырки, и овладели этим важным опорным пунктом противника. Оправившись от внезапной ночной атаки, гитлеровцы сосредоточили до тридцати танков и штурмовых орудий, мотопехоту на бронетранспортёрах и вновь перешли в наступление.

Особенно сильные атаки враг предпринял против 1-го и 2-го батальонов гвардии капитанов Ивана Прокофьевича Чехова и Емельяна Степановича Гудыменко, которые перешли к обороне на северо-западной и юго-западной окраинах совхоза.

Так четыре танка, свирепствовавшие над нашими окопами, были уничтожены, и наши автоматчики «заградотряда» (действуя вместе с личным составом полка) отрезали от них и уничтожили наступавших под их прикрытием пехотинцев.

Когда противник был отброшен, оставшиеся в живых воины-десантники откопали раненых и засыпанных землёй своих побратимов, подбивших фашистские танки. Это были сибиряк, лейтенант Фёдор Березовский и уралец, комсорг батальона Дмитрий Иванович Фукалов. Как всё произошло с Георгием Жуковым, я лично не видел, так как тоже был присыпан землёй в окопе и какое-то время находился без сознания после того, как танк, приостановившись на моём окопе, сильно газанул и траванул меня выхлопными газами. Очнувшись от этого, сам себя откопал, так как правая рука и автомат были сверху засыпавшей меня земли. В это время воинов-героев Березовского и Фукалова отправляли в медико-санитарный батальон. Жуков же оставался вдавленным в землю, и был ли он как-то похоронен, мне неизвестно.

Теряя боевые машины и живую силу, противник не прекращал атак. Одной из групп вражеских танков удалось создать непосредственную угрозу командному пункту и штабу 29-го гвардейского ВДП. Командир полка гвардии майор Григории Васильевич Кочетков, продолжая твёрдо управлять подразделениями полка, погиб как герой при защите КП от захвата противником. За отвагу, проявленную в этом бою, он посмертно был награждён орденом «Отечественная война» 1-й степени.

В командование полком вступил командир 3-го батальона гвардии майор Михаил Петрович Тараканов. Вместе с начальником штаба, гвардии капитаном Константином Михайловичем Филиным и старшим оперуполномоченным «Смерш» гвардейским капитаном П. И. Китиным он организовал круговую оборону командного пункта силами личного состава штаба, пулемётной роты и взвода разведки. Сюда же была подтянута капитаном Китиным и наша рота автоматчиков, а поскольку в ней людей осталось мало, он приказал мне создать отделение полностью из оставшихся в живых курсантов Новосибирского военно-пехотного училища, оставив его в своём личном распоряжении, а остальных передал в разведвзвод и пулемётную роту. Так я стал командиром отделения в непосредственном подчинении Петра Ивановича Китина и с этого момента никогда с ним не разлучался за весь период службы в 29-м гвардейском воздушно-десантном полку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.