Ночь наслаждений
Ее губы раскрылись. Она хотела…
Слишком многого. Она всегда хотела слишком многого.
Она отстранилась, расстроенная тем, как легко качнулась к нему. Он был мужчиной, улыбавшимся весело и часто. Стоило провести несколько минут в его компании, чтобы это понять. Именно поэтому резкие нотки в его голосе озадачили ее.
– Но вы, возможно, сумеете что-то найти в конце коридора, – сказал он неожиданно, и странные, захватывающие в плен чары были сняты. – Третья дверь направо. Когда-то это был кабинет моего отца.
– В глубине дома?
Казалось бы, совершенно неподходящее место.
– У него два входа. Второй открывается в главный холл. Там сейчас никого не должно быть, но советую держаться настороже, когда войдете.
Энн поднялась на ноги и пошла в указанном направлении. Лунный свет струился в окна, и она легко нашла графин. Захватила его с собой, вышла и плотно прикрыла дверь.
– На полке у окна? – пробормотал лорд Уинстед.
– Да.
Он слегка улыбнулся.
– Некоторые вещи никогда не меняются.
Энн вытащила пробку и приложила к горлышку платок, плеснув на ткань большую порцию бренди. Вокруг мгновенно распространился резкий запах.
– Вам неприятно? – спросила она с внезапной тревогой. – Я имею в виду запах.
На ее предпоследнем месте, до того как она стала работать на Плейнсуортов, дядя молодой подопечной слишком много пил, но потом бросил. Находиться рядом с ним было чудовищно трудно. Его характер стал невыносим, и если он улавливал хотя бы легкий запах алкоголя, вел себя как безумец.
Энн пришлось уйти. По этой и другим причинам.
Но лорд Уинстед только покачал головой:
– Не то чтобы я не могу выпить. Просто предпочитаю не делать этого.
Очевидно, недоумение слишком ярко отразилось на ее лице, потому что он добавил:
– Меня не тянет к спиртному. Я не испытываю к нему ничего, кроме презрения.
– Понимаю, – пробормотала Энн.
Очевидно, у него свои секреты.
– Возможно, будет жечь, – пробормотала она.
– Определенно будет… ой!
– Простите, – вздохнула Энн, легонько проводя платком по царапинам.
– Надеюсь, Маркуса обольют этой чертовой гадостью с головы до ног, – буркнул он.
– Безусловно, если он действительно выглядит хуже вас, – улыбнулась она.
Уинстед недоуменно посмотрел на нее. Постепенно по его лицу расплылась медленная улыбка:
– Я знаю это из самого надежного источника.
Он фыркнул, но Энн не подняла глаз. В этом разговоре было нечто столь интимное… Она наклонилась над его рукой, промывая раны. Энн не знала этого человека. Совсем не знала. И все же не хотела прерывать эти мгновения. «Не потому, что это он», – твердила она себе. Просто… просто она так долго…
Она одинока. И знала это. Невелик сюрприз.
Энн показала на порез на плече и протянула ему платок. Одно дело – его лицо и руки, но коснуться его тела… невозможно.
– Возможно, вам следует…
– О нет, я не стану вас останавливать. Я наслаждаюсь вашим нежным уходом.
– Сарказм вам не идет, – покачала головой Энн.
– Не идет, – весело согласился он. – И никогда не шел. – Наблюдая, как она наливает бренди на платок, он добавил: – Так или иначе, я говорил искренне.
Она не могла позволить себе слишком глубоко раздумывать над этим признанием, поэтому, прежде чем прижать платок к ране, сухо пообещала:
– Это определенно будет щипать.
– Ааааааааааааааа! – пропел он, и она невольно рассмеялась. В точности как бездарный оперный певец или один из шутов в кукольном спектакле про Панча и Джуди!
– Вам следует делать это почаще, – заметил он. – Я имею в виду – смеяться.
– Знаю.
Но это прозвучало грустно, а она не хотела быть грустной и поэтому добавила:
– Но я нечасто пытаю взрослых мужчин.
– В самом деле? – пробормотал он. – А мне казалось, вы делаете это постоянно.
Она воззрилась на него.
– Когда вы входите в комнату, – тихо пояснил он, – даже воздух меняется.
Ее рука застыла в дюйме или около того над его плечом. Она смотрела ему в лицо – ничего не могла с собой поделать – и видела в его глазах желание. Он хотел ее. Хотел, чтобы она подалась вперед и коснулась губами его губ. Это было бы так легко: нужно только качнуться к нему. Она могла бы уверить себя, что не хотела делать ничего подобного. Потеряла равновесие, вот и все.
Но Энн знала также, что это неправильно. Это не ее мир. Он граф, она… Да, она та, кем заставила себя быть. Той, кто не принимает ухаживания графов, особенно тех, у кого за спиной скандальное прошлое.
Когда он появится на людях, на него обрушится водопад всеобщего внимания, и Энн ни за что не хотела быть рядом, когда это произойдет.
– Теперь мне и вправду нужно идти, – объявила она.
– Куда именно?
– Домой. – И поскольку ей казалось, что нужно объясниться, добавила: – Я очень устала. День был долгим и утомительным.
– Я провожу вас.
– Это совершенно необязательно.
Он глянул на нее, оттолкнулся от стены и, морщась, поднялся.
– Как вы собираетесь попасть туда?
«Что за допрос?»
– Пойду пешком.
– В Плейнсуорт-Хаус?
– Это недалеко.
Он хмуро свел брови:
– Но слишком далеко для леди без сопровождения.
– Я гувернантка.
Это, казалось, развеселило его:
– А гувернантка, по-вашему, не леди?
Энн раздраженно вздохнула.
– Мне ничего не грозит. Я в полной безопасности, – заверила она. – Дорога прекрасно освещена. Возможно, вдоль обочины выстроились экипажи.
– И все же легче мне от этого не становится.
До чего же он упрям!
– Для меня честь познакомиться с вами, – твердо сказала она. – Уверена, родным не терпится снова увидеть вас.
Его рука сомкнулась на ее запястье.
Губы Энн раскрылись. Его кожа была теплой, а ее – раскаленной от его прикосновения. В ней вскипело что-то странное и смутно знакомое, и она вдруг потрясенно сообразила, что это возбуждение.
– Конечно, вы понимаете, – пробормотал он, и она почти сдалась. Она хотела этого: та девушка, которой она была когда-то, отчаянно хотела этого, и прошло столько времени с тех пор, как она открыла дверь достаточно широко, чтобы выпустить эту свою сущность.
– Невозможно куда-то идти в таком виде, – отрезала она. Он выглядел так, словно сбежал из тюрьмы. Или, возможно, из ада.
Он пожал плечами.
– Лучше, чтобы меня не узнали.
– Милорд…
– Дэниел, – поправил он.
– Что?! – ахнула она.
– Меня зовут Дэниел.
– Знаю. Но я не собираюсь называть вас по имени.
– Очень жаль. Все же стоило попытаться. Идем же.
Он протянул руку, которую она не взяла.
– Разве нам не пора?
– Я никуда с вами не иду.
Он плутовски улыбнулся. Даже при том, что одна сторона рта распухла и покраснела, выглядел он как дьявол.
– Означает ли это, что вы остаетесь со мной?
– Вас ударили по голове. Это единственное объяснение, – прошипела она.
Он рассмеялся и словно забыл о сказанном:
– У вас есть пальто?
– Да, но я оставила его в репетиционной. Я… не пытайтесь сменить тему!
– Хмммм?
– Я ухожу, – бросила она, подняв руку. – Вы остаетесь.
Но он преградил ей дорогу. Его рука вытянулась в жесткую горизонтальную линию, ладонь уперлась в стену.
– Должно быть, я неясно выразился, – сказал он, и в этот момент она поняла, что недооценивала его. Пусть он беспечен и легкомыслен, но это далеко не все его качества, а прямо сейчас он был на редкость серьезен.
– Есть вещи, относительно которых я не иду на компромисс. Безопасность леди – одна из них, – тихо и очень четко произнес он.
И на этом все. Его нельзя поколебать. Так что, выслушав наставления в том, что они должны оставаться в тени и переулках, где их никто не увидит, Энн позволила ему проводить ее до входа для слуг в Плейнсуорт-Хаус. Он поцеловал ей руку, и она попыталась сделать вид, будто этот жест ей не понравился.
Возможно, ей удалось одурачить его, но не себя.
– Я навещу вас завтра, – пообещал он, все еще сжимая ее пальцы.
«Что?! Нет!»
Энн отдернула руку.
– Вы не можете.
– Разве?
– Не можете! Я гувернантка! Мужчины не имеют права меня навещать, иначе я потеряю должность!
Он улыбнулся, словно мгновенно нашел легкий выход.
– В таком случае я нанесу визит кузинам.
Неужели он совершенно ничего не знает о правилах хорошего тона? Или просто настолько эгоистичен?
– Меня не будет дома, – решительно ответила она.
– Я приеду снова.
– И меня снова не окажется дома.
– Какая банальность! Но кто будет наставлять моих кузин?
– Не я, если вы намекаете на это. Ваша тетя наверняка избавится от меня.
– Даже так? – хмыкнул он. – Звучит более чем мрачно.
– Так и есть.
Господи, она должна заставить его понять! Не важно, кто он и какие вызывает в ней чувства. Волнение вечера… поцелуй… все это так мимолетно.
Главное – иметь крышу над головой. И еду: хлеб с сыром, масло, сахар и все те чудесные вещи, которые она в детстве ела каждый день. И ест сейчас, у Плейнсуортов Энн обрела стабильность, должность и самоуважение.
Она не принимала все это как должное.
Энн посмотрела на лорда Уинстеда. Он пристально наблюдал за ней, словно заглядывая в душу.
Но он не знал ее. Никто не знал. И поэтому, накинув ледяную корректность, как мантию, Энн отняла руку и присела.
– Благодарю за то, что проводили, милорд. Я ценю ваше беспокойство о моей безопасности.
С этими словами она повернулась к нему спиной и вошла в заднюю калитку.
Очутившись внутри, она не сразу смогла все трезво обдумать. Плейнсуорты возвратились только через несколько минут после ее прихода, так что следовало объяснить свой побег с концерта. Взяв перо в руки, она заявила, что хотела немедленно послать записку с объяснениями. Харриет без умолку трещала о волнующих событиях вечера: оказалось, что лорд Чаттерис и леди Хонория действительно помолвлены, причем их застали в крайне интересном положении. А потом вниз сбежали Элизабет и Френсис, потому что никто из них не мог заснуть.
Прошло не меньше двух часов, прежде чем Энн наконец смогла уйти к себе, переодеться в ночную рубашку и заползти в постель. И пройдет еще столько же, прежде чем она хотя бы попытается уснуть.
Сейчас она могла только уставиться в потолок, и думать, и гадать, и шептать:
– Аннелиза Софроуния Шоукросс, – сказала она себе, – во что ты впуталась?!
Глава 3
На следующий день, несмотря на все уверения вдовствующей графини Уинстед в том, что она не желает ни на секунду отпускать вновь обретенного сына, Дэниел направился в Плейнсуорт-Хаус. Он не сказал матери, куда едет. Она бы наверняка навязалась ехать с ним. Дэниел сказал ей, что у него дела с адвокатами, и не соврал. Джентльмен не может возвратиться после трехлетнего путешествия и не посетить по крайней мере одного поверенного. Но так случилось, что адвокатская контора «Стритен-энд-Понс» находилась всего в двух милях от Плейнсуорт-Хауса. Совсем рядом, и почему бы неожиданно не посетить своих молодых кузин? Такая идея может легко прийти в голову мужчине, если в его распоряжении экипаж. И вообще, он может оказаться, где угодно.
У задней калитки Плейнсуортов, например.
Что, если он думал об этом все то время, когда шел домой пешком? Или лежа в постели?
Он не спал, думая о таинственной мисс Уинтер: изгибе ее щеки, запахе ее кожи. Он был очарован, с готовностью признавал это и твердил себе, что всему причиной – счастье вновь оказаться дома. Вполне естественно, что он ошеломлен при виде столь прелестного примера английской женственности.
Итак, после двухчасового мучительного свидания с мистерами Стритеном, Понсом и Боуфорт-Грейвзом (еще, очевидно, не поместившем свое имя на дверную табличку) Дэниел велел кучеру везти его в Плейнсуорт-Хаус. Он действительно хотел увидеться с кузинами.
Вот только еще больше хотел увидеть гувернантку.
Тети не оказалось дома, зато была кузина Сара, которая приветствовала Дэниела восторженным воплем и теплыми объятиями.
– Почему никто не сказал мне, что ты вернулся? – расстроилась она и, отстранившись, стала рассматривать его физиономию. – И что с тобой стряслось?
Он открыл рот, чтобы ответить, но она отрезала:
– Только не говори, что на тебя напали грабители, потому что я все знаю насчет подбитого глаза Маркуса.
– Он выглядит хуже, чем я, – подтвердил Дэниел. – И твои родные не знали, что я вернулся. Не хотел своим появлением испортить концерт.
– Очень предусмотрительно с твоей стороны, – насмешливо ответила она.
Он с нежностью посмотрел на кузину, ровесницу своей сестры. Они росли вместе, и Сара, похоже, проводила в их доме столько же времени, сколько в своем.
– Очень, – согласился он, – смотрел из репетиционной комнаты. Представь мое удивление при виде незнакомки за фортепьяно.
Сара прижала руку к сердцу:
– Я была больна.
– Счастлив видеть, что ты так скоро восстала со смертного одра.
– Вчера я едва держалась на ногах, – настаивала она.
– В самом деле?
– Разумеется! Головокружение, знаешь ли. – Она взмахнула рукой, словно отгоняя собственные слова. – Это ужасное бремя.
– Уверен, что люди, страдающие головокружением, тоже так считают.
Сара на мгновение сжала губы, но тут же сказала:
– Довольно обо мне. Полагаю, ты слышал великолепные новости о Хонории.
Он последовал за кузиной в гостиную и сел:
– Что скоро она станет леди Чаттерис? Разумеется.
– Я счастлива за нее. В отличие от тебя, – фыркнула Сара. – И не заявляй, что тоже счастлив, потому что твои увечья говорят об обратном.
– Я безумно рад за них обоих, – заверил он. – Это… – Он обвел лицо рукой. – Было чистым недопониманием.
Сара с сомнением уставилась на кузена, но спросила только:
– Чаю?
– Был бы очень рад.
Он встал, когда она поднялась и позвонила горничной.
– Скажи, твои сестры дома?
– В комнате для занятий. Хочешь их повидать?
– Конечно! – ответил он немедленно. – Они, наверное, так выросли в мое отсутствие!
– Скоро они спустятся, – кивнула Сара, возвращаясь к дивану. – У Харриет шпионы по всему дому. Кто-то донесет ей о твоем приезде. Я уверена.
– Скажи, – начал он, приняв небрежную позу, – кто был за пианино вчера вечером? – Она с любопытством взглянула на него. – Вместо тебя, – уточнил он очевидное. – Потому что ты болела.
– Это была мисс Уинтер, – ответила Сара, с подозрением прищурившись. – Гувернантка сестриц.
– Какое счастье, что она смогла заменить тебя.
– Счастливая случайность, – пояснила Сара. – Я боялась, что концерт отменят.
– Твои кузины были бы разочарованы, – пробормотал Дэниел. – Но эта… как ее зовут? Мисс Уинтер?
– Да.
– Она знала вещь, которую вы исполняли?
Взгляд Сары был на удивление чистосердечным:
– Очевидно, так.
Он кивнул.
– Думаю, все семейство обязано горячо поблагодарить мисс Уинтер.
– Она, несомненно, заслужила благодарность матушки.
– Давно она служит у вас гувернанткой?
– Около года. Почему ты спрашиваешь?
– Просто так. Любопытно.
– Странно, – протянула она, – раньше ты никогда не интересовался моими сестрами.
– Неправда! – возразил он с оскорбленным видом. – Они мои кузины.
– У тебя множество кузин.
– И за границей я скучал обо всех. В разлуке сердце смягчается.
– О, прекрати! – воскликнула наконец Сара с таким видом, словно хотела с отвращением воздеть руки к небу. – Ты никого не одурачишь!
– Прошу прощения? – пробормотал Дэниел, хотя у него было такое чувство, что все пропало.
Сара закатила глаза:
– Думаешь, ты первый заметил, что наша гувернантка абсурдно неотразима?
Он уже хотел отпарировать вопрос ехидной репликой, но Сара, кажется, была готова вот-вот выпалить: «И не говори, что не заметил…»
Поэтому он ответил коротко:
– Нет!
На самом деле не было смысла протестовать. Красота мисс Уинтер способна приковать к месту любого мужчину. Это не та неброская красота, как у Сары или, скажем, Хонории. Обе были прелестны, но никто не замечал насколько, пока не узнавал их получше. А вот мисс Уинтер…
Только мертвый не заметит ее.
Сара вздохнула со смесью раздражения и смирения:
– Это ужасно раздражало бы, не будь она такой славной.
– К красоте не обязательно прилагается дурной характер.
Она снова фыркнула:
– Кто-то стал настоящим философом после долгого пребывания на континенте.
– Ну, знаешь, все эти греки и римляне… это очень отражается на человеке.
– О, Дэниел, ты хочешь расспросить меня о мисс Уинтер? Если хочешь, так и скажи.
Он подался вперед:
– Расскажи о мисс Уинтер!
– Ну… – вздохнула Сара, – особенно тут и говорить нечего.
– Я мог бы задать тебе трепку, – мягко заметил он.
– Нет, это правда. Я знаю о ней очень мало. В конце концов, она не моя гувернантка. Думаю, она откуда-то с севера. Прибыла с рекомендациями от семейства в Шропшире. И еще с острова Мэн.
– Остров Мэн? – переспросил он недоверчиво. Он, наверное, и не знал никого, кто когда-либо видел остров Мэн. Дьявольски отдаленная дыра, куда трудно добраться. И погода там вечно паршивая. По крайней мере, так ему сказали.
– Я как-то спрашивала ее об этом, – пожала плечами Сара. – Она сказала, что там довольно уныло.
– Могу представить.
– Она никогда не говорит о своей семье, хотя, кажется, однажды упоминала о сестре.
– Она получает письма?
– Я ничего об этом не слышала, – покачала головой Сара. – А если и отправляет что-то, то не из дома.
Он с некоторым удивлением взглянул на кузину.
– Ну… я бы заметила, – стала оправдываться Сара. – И в любом случае не позволила бы тебе беспокоить мисс Уинтер.
– Я и не собираюсь ее беспокоить.
– Еще как собираешься. По глазам вижу.
– Ты весьма хорошая актриса для той, которая избегает сцены, – снова съязвил Дэниел.
В прищуренных глазах Сары мелькнула подозрительность.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что ты просто олицетворение здоровья!
– Пффф! Собираешься меня шантажировать? Желаю удачи. Никто и без того не верит, что я болела.
– Даже твоя матушка.
Сара отпрянула.
«Шах и мат».
– Что тебе нужно? – спросила она напрямик.
Дэниел помедлил для пущего эффекта. Зубы Сары плотно сжаты. Великолепно! Если подождать достаточно долго, из ее ушей может пойти пар.
– Дэниел, – проскрипела она.
Он наклонил голову, словно обдумывая, что сказать.
– Тетя Шарлотта будет крайне разочарована, узнав, что ее дочь манкирует своими обязанностями.
– Я уже спросила, что тебе… о, не важно! – Она закатила глаза и покачала головой, словно готовясь успокоить трехлетнего малыша. – Я подслушала, что мисс Уинтер сегодня утром собралась повести Харриет, Элизабет и Френсис на познавательную прогулку в Гайд-парк.
Дэниел улыбнулся:
– Последнее время я упоминал, что ты одна из моих любимых кузин?
– Мы квиты, – предупредила она. – Если хоть слово скажешь матери…
– Мне бы такое в голову не пришло.
– Она уже пригрозила сослать меня на неделю в деревню. Отдохнуть и оправиться.
Он проглотил смешок.
– Она тревожится о тебе.
– Полагаю, могло быть хуже, – вздохнула Сара. – Собственно говоря, я не против деревни, но она настаивает именно на Дорсете. Я все это время проведу в экипаже и тогда уж точно заболею.
Сара плохо переносила поездки. Всегда.
– Как зовут мисс Уинтер? – спросил Дэниел.
– Постарайся выведать сам, – отпарировала Сара.
Он решил не спорить, но прежде чем успел что-то сказать, Сара резко повернула голову к двери.
– А, как раз вовремя! Кажется, я слышу, как кто-то спускается по лестнице. Интересно, кто бы это мог быть?
Дэниел встал:
– Мои дорогие маленькие кузины. Конечно. – Он подождал, пока все они не покажутся в проеме двери. – О! Харриет! Элизабет! Френсис!
– Не забудь мисс Уинтер, – пробормотала Сара.
Та, которая пробегала мимо, попятилась и заглянула в комнату. Это была Френсис, но она явно не узнала его.
У Дэниела сжалось сердце. Он такого не ожидал. А если и ожидал, то не думал, что ему будет так больно.
Но Харриет была старше. Ей было двенадцать, когда он уехал на континент, и, просунув голову в дверь, она взвизгнула и побежала к нему.
– Дэниел! Ты вернулся! О, ты вернулся, вернулся, вернулся!
– Вернулся, – подтвердил он.
– Как чудесно снова тебя видеть! Френсис, это кузен Дэниел! Ты его помнишь.
Френсис, которой на вид было лет десять, охнула:
– Оооо! Ты выглядишь совсем другим.
– Вовсе нет, – возразила Элизабет, вошедшая в комнату вслед за сестрами.
– Я пытаюсь быть вежливой, – прошипела Френсис.
Дэниел рассмеялся:
– Ну уж ты действительно выглядишь по-другому.
Он нагнулся и ущипнул ее за подбородок.
– Почти взрослая девушка.
– Ну, я бы так не сказала, – скромно пролепетала Френсис.
– Зато об остальном говоришь слишком много, – съехидничала Элизабет.
Френсис мгновенно повернула голову в ее сторону:
– Прекрати!
– Что случилось с твоим лицом? – поинтересовалась Харриет.
– Это было недоразумение, – коротко ответил Дэниел, гадая, сколько времени уйдет на то, чтобы зажили синяки. Конечно, он не слишком тщеславен, но очень утомляли расспросы на эту тему.
– Недоразумение? Встреча с наковальней? – не унималась Элизабет.
– Перестань, – урезонила Харриет. – Думаю, он выглядит неотразимо.
– Ну да, определенно после встречи с наковальней.
– Не обращай на нее внимания, – посоветовала Харриет. – У нее совершенно нет воображения.
– Где мисс Уинтер? – громко спросила Сара.
Дэниел увидел, как она улыбнулась. Добрая старушка Сара!
– Не знаю, – ответила Харриет, оглядываясь сначала через одно плечо, потом через другое. – Она спускалась как раз за нами.
– Кто-нибудь, пойдите за ней, – велела Сара. – Она захочет узнать, почему вы задержались.
– Иди, Френсис, – сказала Элизабет.
– Почему именно я?
– Потому что.
Френсис, угрюмо ворча, удалилась.
– Я хочу услышать все об Италии, – потребовала Харриет, глаза которой сверкали юношеским энтузиазмом. – Правда, что это ужасно романтичная страна? Ты видел башню, которая все собирается упасть, но никак не упадет?
– Не видел, – улыбнулся Дэниел, – но говорят, она более устойчива, чем кажется.
– А Франция? Ты был в Париже?
Харриет мечтательно вздохнула.
– Как бы я хотела увидеть Париж!
– А я хотела бы пройтись по парижским магазинам, – вставила Элизабет.
– О да!
Харриет выглядела так, словно вот-вот упадет без чувств при одной мысли о таком счастье.
– Платья!
– Я не был в Париже, – разочаровал кузин Дэниел.
Не стоило объяснять, что он просто не мог поехать в Париж. Там у лорда Рамсгейта было слишком много друзей.
– Может, мы не пойдем на прогулку? – с надеждой спросила Харриет. – Я бы лучше осталась с кузеном Дэниелом.
– А вот я с удовольствием погрелся бы на солнышке. Может, мне позволят сопровождать вас в парк?
Сара хмыкнула.
Дэниел повернул голову:
– У тебя что-то в горле застряло, Сара?
Ее взгляд был воплощением ехидства.
– Уверена, это связано с тем, что постигло меня вчера.
– Мисс Уинтер говорит, что подождет в конюшне, – объявила Френсис, рысцой вбегая в комнату.
– В конюшне? – откликнулась Элизабет. – Но мы хотели идти пешком.
– Она так сказала, – пожала плечами Френсис.
Харриет восторженно охнула:
– Может, она воспылала нежной страстью к одному из конюхов?
– О, ради бога! – отмахнулась Элизабет. – Один из конюхов? Как же!
– Но ты должна признать, что это было бы весьма волнующе!
– Для кого? Только не для нее! Вряд ли кто-то из конюхов умеет читать.
– Любовь слепа! – изрекла Харриет.
– Но не безграмотна! – отпарировала Элизабет.
Дэниел поперхнулся смешком.
– Наверное, нам пора, – заметил он с учтивым поклоном и протянул руку Френсис, которая взяла ее с победным взглядом в сторону сестер.
– Желаю хорошо провести время! – крикнула вслед Сара. Неискренне.
– Что это с ней? – спросила Элизабет у Харриет, когда вся компания направилась к конюшне.
– По-моему, она все еще расстроена, что пропустила концерт, – ответила Харриет. – Дэниел, ты слышал, что Сара пропустила концерт?
– Слышал, – подтвердил тот. – Головокружение, не так ли?
– Мне казалось, что это простуда, – вставила Френсис.
– Что-то с желудком, – уверенно возразила Харриет. – Но это не важно. Мисс Уинтер…
Она повернулась к Дэниелу:
– Это наша гувернантка. Она блестяще сыграла на фортепьяно.
– Она заменила Сару, – вторила Френсис.