Гражданско-правовой статус публичных юридических лиц. Монография

Справедливости ради стоит заметить, что в дореволюционной юридической литературе были и противники деления юридических лиц на публичные и частные. Так, например, А. А. Евецкий отмечал, что деятельность многих юридических лиц, относимых наукой к числу частных, может иметь публичный характер61. К. Н. Анненков, соглашаясь в целом с аргументацией А. А. Евецкого, замечал, однако, что это деление ни в коей мере не может быть проигнорировано, поскольку оно «имеет твердое основание в законе, вследствие того, что первые из них (публичные юридические лица. – В. Р.) возникают и существуют в силу самого закона, которым регулируется и их имущественная правоспособность, между тем как вторые (частные юридические лица. – В. Р.) возникают по воле лиц частных в силу их договора, или устава…»62. Кроме того, основания рассматриваемого деления автор находил в закрепленном в ст. 406–415 тома X Свода законов Российской империи делении имущества на государственное и частное, что, по его мнению, «указывает на мысль закона о различении соответственно такому разделению имуществ и их обладателей, как субъектов прав публичных и частных»63.

Анализ дореволюционных исследований в области системы юридических лиц позволяет сделать вывод о довольно широком распространении в научной среде концепции публичного юридического лица, которая опосредовала классификационное деление юридических лиц на частные и публичные. При этом необходимо особо отметить единодушие дореволюционных ученых относительно перечня тех субъектов, которых следует относить к категории публичного юридического лица. К ним, как правило, причислялись казна, то есть само государство, ведомства и учреждения, обладающие обособленным имуществом, не принадлежащим казне, в том числе благотворительные заведения, а также сословные и местные общества с публичным характером64. Представляется, что именно единство взглядов в научной среде позволило законодателю провести рассматриваемую классификацию в Проекте Гражданского уложения, который в числе юридических лиц особо выделил казну и государственные, общественные установления, обладающие отдельным имуществом, тем самым фактически повторив положения научных разработок того времени относительно деления юридических лиц на частные и публичные.

Советский этап развития гражданского законодательства и правовой науки в нашей стране характеризовался прежде всего отказом от всех правовых достижений капиталистического общества, ломкой сложившейся к 1917 г. правовой системы и созданием специфических правовых конструктов, призванных содействовать коммунистическому становлению нового государства. Жесткая марксистско-ленинская идеология, массовая национализация, преобладающее значение государственного сектора экономики и установление государственной собственности на средства производства на долгие годы предопределили не только развитие законодательства, но и вектор научных исследований, в том числе в области юриспруденции. Тем не менее будет неверным сказать, что категория публичного юридического лица была абсолютно забыта советской юридической наукой. Эта категория анализировалась советскими учеными в рамках изучения законодательства и правовой доктрины капиталистически развитых стран и в целом получила негативную оценку в юридической литературе. Ученые единогласно констатировали бесполезность и неприемлемость данной категории для советского законодательства. Так, А. В. Венедиктов, обращавшийся к этому вопросу, не в одной своей работе отмечал опасность категории юридического лица публичного права (в работах А. В. Венедиктова – юридическое лицо административного права) прежде всего ввиду возможного смешения его с категорией юридического лица гражданского права, что внесет излишнюю путаницу в вопрос о юридическом лице. Уже ввиду того, что публичные юридические лица как участники гражданского оборота являются носителями гражданской правосубъектности, то есть юридическими лицами именно гражданского права65. Профессор С. Н. Братусь, развивая позицию А. В. Венедиктова относительно бесполезности деления юридических лиц на частные и публичные с точки зрения гражданско-правовых последствий, отмечал, что «понятие юридического лица имеет теоретическую и практическую ценность только как гражданско-правовое понятие… Публичные лица в имущественном обороте приравнены к прочим юридическим лицам, то есть являются субъектами гражданского права»66. М. И. Кулагин, анализируя систему юридических лиц в буржуазных государствах и соглашаясь с общим выводом А. В. Венедиктова, указывал на несовершенство самого деления юридических лиц на частные и публичные, поскольку между двумя этими группами существует множество субъектов, носящих промежуточный характер. Таким образом, по мнению автора, более корректным было бы выделение в системе юридических лиц буржуазного права не двух, а трех классификационных категорий – государственные, смешанные и частные юридические лица67.

Основой отрицания ценности категории публичного юридического лица в советской правовой литературе стал сугубо цивилистический подход к понятию юридического лица, которое рассматривалось советскими учеными-правоведами как способ правового оформления участия в имущественных отношениях коллективных субъектов. Эта позиция не утратила своего значения и в современной юридической литературе и по-прежнему выступает главным аргументом противников деления юридических лиц на частные и публичные. Вместе с тем в советской литературе не исключена была и иная точка зрения на институт юридического лица, выраженная, в частности, Р. О. Халфиной, которая писала, что «юридическое лицо в условиях зрелого социализма является той формой, в которой общественное образование как таковое участвует во всех областях отношений. Признание данной организации юридическим лицом означает, что она достигла той степени единства и завершенности, которая обеспечивает возможность выступления в качестве субъекта различного рода отношений»68.

Солидарность советских ученых в отрицании концепции публичного юридического лица во многом может быть объяснена тем, что эта теория в том виде, в котором она была разработана в российской дореволюционной и зарубежной юридической литературе, предполагает выделение наряду с публичными юридическими лицами и частных, что прямо противоречит марксистско-ленинской идеологии, предопределявшей результаты научных исследований того периода. Так, высказанное В. И. Лениным в начале 20-х гг. XX в. при разработке ГК знаменитое положение о том, что «…мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное»69, стало основанием для отрицания возможности деления советского права на частное и публичное. На идеологическую неприемлемость термина «юридическое лицо публичного права» указывает и А. В. Венедиктов, заменяя его в своей работе понятием юридического лица административного права70