Очерки по теории гражданского процесса. Монография

Положительным в теории В.Н. Протасова является то, что он, в отличие от других сторонников «вертикальных» охранительных правоотношений, считает их обязательным субъектом государство, а не суд: «Суд, разумеется, – орган государства, однако в силу разделения властей и особого статуса суда в правовом государстве он как раз может и должен рассматриваться как «некая третья сторона» (сила), которая решает вопрос о праве государства наказать гражданина или (и) об обязанности государства оказать гражданину правовую защиту, а также о корреспондирующих правах и обязанностях граждан. Поэтому… властным субъектом в охранительном правоотношении всегда выступает в целом государство как таковое33. А вопрос о конкретном органе, действующем от имени государства – это вопрос не материального охранительного правоотношения, а процесса. Например, конкретный судебный орган – фигура процессуальная, а не материальная»34.

Поскольку охранительное правоотношение, вопреки мнению В.Н. Протасова, может быть реализовано вне судебного процесса, с помощью локальных организационных форм защиты, следует признать его попытку определить юридический процесс как процедуру, направленную на выявление и реализацию материального охранительного правоотношения, неудавшейся.

Таким образом, в настоящее время правовой наукой не сформулировано общеправовое понятие юридического процесса. Отсутствуют сколько-нибудь четкие критерии разграничения «материального» и «процессуального» в праве. Между тем такая потребность имеется. До сих пор не утратило актуальности следующее утверждение А.М. Васильева: «При любой позиции в вопросе понимания процессуальной формы нельзя, однако, отрицать того, что изучение роли правовых норм в механизме правового регулирования выявляет два основных типа нормативно-правовой регламентации. Первый обеспечивает непосредственную регламентацию существующих отношений и необходимо отправляется от их реального содержания, жестко им детерминирован. Фактическое, независимое от законодателя содержание общественных отношений составляет ту объективную основу, применительно к которой формулируются нормами права субъективные права и юридические обязанности участников регулируемых отношений и через такую форму юридической связи оказывает государственное воздействие на ход их развития. Второй не столь жестко связан содержанием регулируемых отношений, и амплитуда законодательного усмотрения здесь большая, ибо речь идет о нормах как бы второго порядка, создаваемых в качестве гарантий осуществления первых и потому указывающих на способы их реализации, условия защиты установленных субъективных прав и юридических обязанностей. Как бы терминологически ни обозначать («регулятивные и охранительные», «материальные и процессуальные» и т. д.) факт этого явления, оно зафиксировано наукой и получает свое отражение в выводах теории государства и права»35.

Подводя итог короткому анализу точек зрения, следует прийти к тому выводу, что единого критерия для обозначения общественного явления «юридический процесс» выработать не удается. Для обозначения всего массива норм, носящих служебный, дополнительный характер, призванных содействовать реализации основных для любой отрасли права норм, целесообразно использовать термин «организационные нормы».

Организационные нормы чрезвычайно разнообразны. Они регламентируют порядок реализации как регулятивных (например, порядок заключения договора, созыва собрания акционеров), так и охранительных (порядок самозащиты, добровольной реализации ответственности правонарушителем, исполнения судебного решения) норм. В материальных отраслях законодательства организационные нормы могут быть неразрывно связаны с «организуемыми» или выделяться в виде обособленных, обладающих определенным единством комплексов. Таковы нормы, определяющие организацию и деятельность руководящих органов юридических лиц, различных комиссий (по трудовым спорам, коллегий судей, квалификационных комиссий адвокатов, комиссий по помилованию, комиссий по соблюдению требований к служебному поведению государственных гражданских служащих и т. п.). Нормы права определяют субъектный состав данных органов, порядок образования, процедуру деятельности, порядок обжалования их решений. В состав этих органов могут входить только члены организации (правление ТСЖ), представители работодателя и трудового коллектива (КТС), представители государственных органов и общественности (комиссии по помилованию). К компетенции указанных органов могут относиться вопросы как регулятивного, так и охранительного характера. Так, квалификационная коллегия адвокатской палаты создается для приема квалификационных экзаменов у лиц, претендующих на присвоение статуса адвоката, а также для рассмотрения жалоб на действия (бездействия) адвоката (ст. 33 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»). Решение комиссии может носить как рекомендательный, так и окончательный характер. Какого-либо критерия для объединения всех этих процедурных форм в рамках единого понятия не усматривается. Термины «организационные нормы», «организационные правоотношения» носят более широкий и менее обязывающий характер, чем «юридический процесс». Они подчеркивают принципиальное различие между организуемыми и организационными нормами и отношениями, не беря на себя обязательств по созданию конструкции какого-либо «организационного права».

Гражданское судопроизводство, гражданский процесс – наиболее развитая организационно-правовая форма реализации материальных правоотношений, защиты субъективных гражданских прав. Речь идет даже не о совершенстве процедуры судебного рассмотрения гражданских дел. Такая процедура как раз далека от совершенства. В процессуальном законодательстве имеются многочисленные пробелы и противоречия. Они объясняются отставанием процессуального права, как и права вообще, от развития общественной жизни. Погоня за реальными жизненными потребностями, преодоление пробелов и противоречий – источник развития и совершенствования гражданского процессуального права.

Говоря о развитости гражданской процессуальной формы, я имею в виду следующее. Гражданское судопроизводство прошло исторический путь развития, несравнимый по протяженности и сложности решаемых задач с другими организационно-правовыми формами. Гражданский процесс с момента своего возникновения предназначался для разрешения гражданско-правовых споров, для установления истины в условиях противоборства двух сторон с противоположными интересами. Многовековая практика судебного рассмотрения споров выработала определенные требования к организации и деятельности суда, «которыми ни один законодатель мира не может пренебречь, не ставя вопрос о справедливости своих действий»36. Такие правила Н.А. Чечина называет нормами-аксиомами, многие из которых весьма четко формулировались еще римским правом (истец должен доказать обстоятельства, на которые он ссылается; установление фактов и знание судом законов может оспариваться в вышестоящем суде; суд имеет дело с теми доказательствами, которые перед ним и т. д.)37, а впоследствии в виде процессуальных принципов, правил подведомственности и подсудности, стадийности судопроизводства были закреплены законодательством разных стран. В законодательстве получила закрепление устойчивая система общеобязательных правил судебного рассмотрения гражданских дел – гражданская процессуальная форма. Эта форма обладает такими достоинствами и такой эффективностью, что ее основные черты оказалось возможным использовать для защиты публичных прав граждан. В настоящее время такие права защищаются в рамках производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, гражданского процесса. Обсуждается создание административного судопроизводства как формы правосудия, во многом строящегося по типу гражданского судопроизводства38. По типу гражданского процесса в общих судах, хотя и с существенными особенностями, организован современный российский арбитражный процесс. Основные гражданско-процессуальные принципы использованы законодателем при создании конституционного судопроизводства. Более того, наблюдаются тенденции к некоторой «цивилизации» (заимствования особенностей метода гражданского процессуального права) уголовного процесса. Прежде всего это относится к появлению начал диспозитивности в уголовном процессе (запрет суду возбуждать уголовное дело по собственной инициативе, примирение сторон, сделки с правосудием и т. д.).

Гражданское судопроизводство – разновидность организационно-правовых форм защиты гражданских (а на современном этапе и публичных) прав и интересов. Гражданские процессуальные правоотношения – разновидность «вертикальных», юрисдикционных организационных правоотношений. Они имеют своей целью упорядочение, нормализацию процессов в «организуемых» материальных отношениях. Применительно к гражданскому процессу его целью является воздействие на материальные правоотношения, входящие в предмет судебной деятельности. В предмет судебной деятельности входят регулятивные правоотношения, существовавшие до правонарушения, и охранительные правоотношения между правонарушителем и потерпевшим, возникающие в момент совершения правонарушения, в рамках которых происходит реализация материально-правовых способов защиты субъективных прав (ст. 12 ГК РФ). Гражданско-правовые охранительные отношения, как говорилось выше, могут быть реализованы действиями самих субъектов этих отношений без участия суда. Когда такой реализации не происходит, возникает спор, конфликт. Разрешая его, суд принудительно осуществляет охранительные правоотношения и тем самым защищает регулятивные правоотношения или охраняемые законом интересы потерпевшего. Таким образом, регулятивные правоотношения или законные (охраняемые законом) интересы – предмет судебной защиты, охранительные правоотношения – предмет судебной реализации39. Меры защиты под воздействием судебной деятельности реализуются в рамках охранительных правоотношений между сторонами гражданского дела. При этом суд не становится их субъектом. Его задача состоит в том, чтобы исследовать предпосылки материальных правоотношений, их субъектный состав и содержание, конкретизировать право потерпевшего на защиту и корреспондирующую ему обязанность нарушителя права и обеспечить их реализацию.

Между тем, кроме теории «вертикальных» (с участием суда) и «горизонтальных» (без такого участия) охранительных правоотношений, есть еще промежуточное, половинчатое мнение, которое высказывают Е.А. Крашенинников и его ученики40. По их мнению, в случае предъявления иска о присуждении право потерпевшего на защиту реализуется в рамках охранительных правоотношений потерпевшего с правонарушителем. В случаях же предъявления исков о признании и преобразовательных охранительные правоотношения возникают между истцом и судом41. Такой подход не позволяет создать целостное представление о механизме защиты субъективных прав и законных интересов. В одних случаях материальное охранительное правоотношение возникает между правонарушителем и потерпевшим в момент совершения правонарушения и может быть реализовано без участия суда (добровольная реализация ответственности). В случае спора дело передается на рассмотрение суда, который оказывает защиту нарушенному праву (принудительно реализует право потерпевшего на защиту), не становясь при этом субъектом материальных охранительных правоотношений. При реализации других способов защиты (признание права, преобразование правоотношения) суд – обязательный субъект материальных охранительных правоотношений. Остается невыясненным юридический факт, порождающий охранительные правоотношения заинтересованного лица с судом. Конкретный суд как орган правосудия станет участником процесса защиты только в момент обращения к нему заинтересованного лица, а может и не стать таковым. Заинтересованное лицо может отказаться от обращения в суд, избрать административный порядок защиты своего интереса, стороны могут прибегнуть к процедуре медиации (разрешение спора с участием посредника) или обратиться в третейский суд. Все это говорит о том, что участники конфликта (материальных охранительных правоотношений) могут избрать различные организационно-правовые формы разрешения этого конфликта. Судебный процесс – всего лишь одна из возможных форм разрешения конфликта. Ни посредник, ни третейский суд, ни вышестоящий государственный орган не становятся субъектами конфликта, охранительного правоотношения между сторонами, так же как и суд (общий или арбитражный).

Е.А. Крашенинников упускает из виду, что установительные и преобразовательные иски предъявляются в суд против конкретного ответчика. Его положение в концепции Е.А. Крашенинникова вообще не определено. Как известно, стороны процесса – это предположительные субъекты материальных правоотношений. С точки зрения Е.А. Крашенинникова может оказаться, что между сторонами нет вообще никаких правоотношений (ни регулятивных, ни охранительных), например, в случае удовлетворения отрицательного иска о признании, то есть они не могли быть сторонами данного процесса.

Никак «не вписывается» в критикуемую конструкцию понятие правового спора. Не случайно Е.А. Крашенинников ни в одной из своих многочисленных работ не определяет своего отношения к этому понятию. Обращение к правовому спору немедленно заставит отвлечься от анализа взаимоотношений заинтересованного лица с судом и «переключиться» на взаимодействие субъектов гражданского оборота в конфликтной ситуации.

Признание права и преобразование правоотношения возможно действиями самих субъектов гражданского оборота без участия суда. В случае нарушения обязанностей арендатора о внесении арендной платы он по требованию арендодателя может прекратить арендные обязательства, члены семьи могут признать право одного из них на жилое помещение, дать согласие на его регистрацию и предоставить возможность пользоваться жилым помещением, наследники могут признать право одного из наследников на восстановление пропущенного срока принятия наследства (п. 2 ст. 1155 ГК РФ). По общему правилу изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон (п. 1 ст. 540 ГК РФ). Допускается и односторонний отказ от исполнения договора в случаях, предусмотренных законом или соглашением сторон (п. 3 ст. 450 ГК РФ). Если стороны не достигли соглашения о приведении договора в соответствие с существенно изменившимися обстоятельствами или о его расторжении, договор может быть расторгнут или изменен судом по требованию заинтересованной стороны при наличии одновременно нескольких условий (п. 2 ст. 451 ГК РФ).

Нельзя согласиться с мнением, что преобразование правоотношения производится исключительно юрисдикционным органом. По мнению В.Б. Чувакова, «буквальный текст ст. 619 ГК РФ говорит о расторжении договора судом, а не его сторонами»42. С ним солидарен А.В. Вошатко: «Признавая в ст. 619 ГК РФ за арендодателем право требовать расторжения договора, законодатель прямо определяет лицо, на котором лежит корреспондирующая этому требованию обязанность, указывая, что договор аренды может быть расторгнут судом»43.

Такая трактовка закона неправильна. Закон не запрещает сторонам изменять или расторгать договор по различным основаниям (отпадение интереса в продолжении договорных отношений, изменение обстоятельств, нарушение договора одной из сторон). Соглашение сторон об этом не может быть признано недействительным на том основании, что они не обратились для решения вопроса в суд. Вмешательство суда в договорные отношения сторон – исключение из общего правила. Оно необходимо только в случае недостижения соглашения сторонами. Об этом говорит формулировка п. 1, 2 ст. 450 ГК РФ. Общее правило (п. 1 ст. 450 ГК РФ): изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон. Исключение (п. 2 ст. 450 ГК РФ): по требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда только: 1) при существенном нарушении договора другой стороной; 2) в иных случаях, предусмотренных законом или договором.

Е.А. Крашенинникову и его ученикам хотелось бы, чтобы в законе было записано противоположное правило: «Договор может быть изменен или расторгнут только по решению суда. Изменение или расторжение договора по соглашению сторон возможно только в случаях, прямо предусмотренных законом». Однако, поскольку такой нормы в законе нет, да и быть не может (она противоречила бы потребностям гражданского оборота), следует усомниться в неопровержимости (как полагает А.В. Вошатко44) положения о том, что преобразование правоотношения производится исключительно юрисдикционным органом. Соответственно, разваливается и вся конструкция охранительных материальных правоотношений с участием суда.

Если признать суд субъектом охранительных материальных правоотношений, то пришлось бы включить его в состав субъектов практически всех отраслей материального права, поскольку судебной защитой обеспечены, прямо или косвенно, почти все субъективные гражданские (в широком смысле) и публичные права. Общественные отношения с участием суда пришлось бы включить в предмет регулирования гражданского, семейного, трудового, экологического, земельного и других отраслей материального права. Тем самым грань между материальным и процессуальным, частным и публичным правом оказалась бы окончательно размыта. Вряд ли сторонники теории «суд – субъект охранительных материальных правоотношений» готовы к такому научному перевороту.

Суд как орган защиты нарушенных прав и интересов упоминается в материальном законодательстве очень часто. Эти нормы носят процессуальный характер, определяют правила подведомственности дела (например, ст. 11 ГК РФ). Организационно-правовые формы защиты прав и интересов в нашей стране менялись на различных этапах развития общества и законодательства. Законодательство первых лет советской власти предусматривало административный порядок разрешения некоторых семейно-брачных дел (например, алименты на воспитание детей или содержание нетрудоспособного нуждающегося супруга взыскивались по постановлениям органов социального обеспечения). Трудовые дела рассматривались РКК, примирительными камерами, третейскими судами, профсоюзными органами. Земельные споры разбирались специализированными судебными управлениями – земельными комиссиями, которые создавались при исполкомах местных Советов. Хозяйственные споры были предметом рассмотрения органов хозяйственного руководства, арбитражных комиссий, государственного или ведомственного арбитража45. Постепенно судебный порядок поглотил административные и квази-судебные формы разрешения правовых споров. Особенно сильно расширилась судебная подведомственность после принятия Конституции РФ 1993 года, закрепившей в ст. 46 конституционное право граждан на судебную защиту. Многие вопросы, ранее разрешаемые в административном порядке, были переданы на рассмотрение суда. Достаточно указать на расширение судебного контроля за действиями государственных органов и должностных лиц, установление судебного порядка усыновления ребенка, ограничения или лишения несовершеннолетнего в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет права самостоятельно распоряжаться своими доходами, принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар и др. Во всех подобных случаях речь идет, как правило, об изменении организационно-правовой надстройки над организуемыми отношениями, хотя параллельно с этим идет совершенствование и материально-правовых способов защиты прав и интересов, что является прерогативой материального законодательства и, в свою очередь, стимулирует развитие гражданской процессуальной формы.

Расширение судебной подведомственности, несомненно, положительная тенденция. Однако оно привело к тому, что в ряде случаев судебная форма стала использоваться не по назначению, а «на всякий случай». К судебному ведению зачастую относятся бесспорные дела, которые вполне могли бы разрешаться в административном порядке. Суды оказались перегружены большим количеством мелких дел, разрешением вопросов неправового характера, разбирательством капризов и амбиций заявителя. На повестке дня стоит задача оптимизации судебных процедур защиты прав и интересов, расширение использования несудебных форм защиты, совершенствования правил реализации права на обращение в суд. Впрочем, все эти проблемы требуют отдельного обстоятельного обсуждения.