Маленькое сердце бури

– А почему тут всё такое серое?

   Изецль в ответ громко, уничтожающе захохотал. Никита со вздохом закатил глаза.

– Ну, если цветную картинку на принтере распечатать, то она какая будет? – задал вопрос ман, наклоняясь к девочке, которая сидела напротив.

– Чёрно-белая, – ответила Юля удивлённо, это же очевидно.

– А почему? – продолжал дух.

– Ну, там краска всего одна…

– Во-о-от, – протянул наставляющим тоном Никита, с улыбкой кивнув. – Считай, что у хозяев этой копии не хватило денег на цветную тушь.

– Учитель нашёлся, – высокомерно заявил Изецль. – Для начала сам узнай, почему, а уже потом объясняй.

– А я неправильно сказал? – взвился Никита. У него даже тонкие брови от негодования задрожали. – Неужели ты сможешь лучше?

   В ответ призрак лишь хмыкнул и отвернулся спиной.

   Никита и Юля в одиночестве позавтракали припасёнными ещё в городе продуктами, а Изецль ушёл подальше в лес.

   И не вернулся.

   День клонился к вечеру, а он всё не приходил.

   Ман, у которого от злобы дёргалось лицо, решительно продолжил путь.

– Но Ник, – Юля старалась его остановить, вставая перед ним с распростёртыми руками, – может, он недалеко ушёл? Он не мог нас бросить!

– Даже знаю, что думать на этот счёт, – сухо прохрипел брат, отодвигая сестру с дороги.

– Вот я сейчас побегу вперёд, и если не найду его, то ты дашь мне щелбан в лоб, ага? – обиженно прокричала девочка и исчезла с хрустом в зарослях.

   Никита устало вздохнул и пошёл за ней. Прохладный ветер развевал его волосы, а перед взором одни деревья, трава, кусты…

   Тут на него налетела совершенно бледная Юля. Она крупно дрожала и быстро дышала, как в припадке, тыча рукой в дальние растения и полными страха распахнутыми глазами смотрела на брата.

   Дух молча отставил её в сторону и, рванув листья, чтоб не мешали пройти, вышел на небольшую, тускло освещённую поляну.

   Было, чему испугаться.

   Перед обглоданным скелетом животного склонилось огромное существо с длинной серой шерстью. У монстра были огромные перепончатые крылья, чуть рваные, когтистые тонкие лапы и свиная морда, испачканная в крови.

– А я-то думаю, куда он подевался?! – ехидно рявкнул Никита, чтоб огромная летучая мышь его точно услышала. Та и правда подняла голову и вперилась в мана огромными чёрными глазами со знакомыми зелёными огоньками внутри. В следующую секунду пятиметровый монстр возник прямо рядом с духом и угрожающе навис над ним.

– Слушай, так не пойдёт, – уже более спокойно начал Никита, хотя ноги у него дрожали, а в голове гудело от страха. – Ты говорил, что для нас обоих выгодна эта ситуация – мы найдём Колю, и он отправит Юлю и себя домой, а ты расправишься с врагом и получишь источник, который фиг знает, зачем тебе нужен. А сейчас ты открыто заявляешь, что тебе безразлично, как там поживает наш друг и твоя месть. Ты просто пропал на полдня, решив, блин, поохотиться! Давай уж по-честному, а?

   Монстр согнал с рыла злобный жёлтозубый оскал и начал понемногу сжиматься, пока не превратился опять в призрачное тело восьмилетнего мальчика, в котором засел Изецль.

   Вурдалак сыто рыгнул и стёр рукавом джемпера кровь с губ.

– Хочешь честно? Хорошо, но мне тоже надо питаться, – заметил, как бы между прочим, Изецль.

– Только бы ты нас не сожрал, остальное меня не волнует, – сердито буркнул Никита, скрестив руки на груди. – Юля! – позвал он. – Пошли! Всё в порядке!

   А в глубине души подумал, что теперь-то девочка будет относиться к этому высокомерному монстру осторожнее.

   Ночь решили переждать в небольшой норе у корней разросшейся сосны. Юля всё ещё дрожала и жалась ближе к Никите, а Изецля, похоже, это забавляло. Ман с радостью бы зарядил ему по голове чем-нибудь, вроде скалы, но понимал, что их силы не равны. Что там какой-то дух и вурдалак-призрак!

   Вообще Никита ощущал себя немощным. И ненужным. Странно, но даже при всей любви Юли к нему, в сердце мана будто сделали надрез и из него вытекли все добрые чувства. Настороженность, страх и депрессия с апатией остались.

   Однако сестра, которую он сначала недолюбливал, понемногу возвращала ему утерянные чувства.

   Следующим утром Никита, ночью не спавший, собрал все силы в кулак и встал.

   Изецля пришлось долго будить, он, как говорится, «наелся и спит».

   Юля с энтузиазмом смело помчалась на выручку дяде Коле.

   В общем, оставалось им ещё три дня пути.

   Коля с трудом распахнул глаза.

   Он уже два дня не чувствует ног, желудок болит страшно, тошнота давит, и к тому же кашель не даёт покоя. Подхватил с ними бронхит, нелюди.

   От малокровия перед глазами красные круги, если он пытается двигаться, Коля даже уверен, что пальцы обморозились и почернели.

   Голова кружится. Живот к спине присох, проводник даже с ужасом ощущает, как кожа на рёбрах натягивается, когда он дышит.

   Но сговорчивее Коля не стал.

   Однако мужчина уверен, что они изведут его жаждой, или суставы выворачивать будут.

   Вампира ещё два дня уводили, и каждый раз Коля подпитывал его, чтобы он держался и не выдавал тайны.

   Но на третий день его обратно не привели.

   У проводника оборвалась сердце. Так тоскливо стало, что он даже заскулил.

   Шёл, наверное, день шестой, как пленник в заключении. На воле, может, времени прошло меньше, но в постоянной темноте сложно угодать время суток.

   Коля, как обычно, сидел и качался, изредка ловя себя на мысли, что сходит с ума от голода, начиная мычать что-то депрессивное из Баха.

   Проводник даже обрадовался, когда вошли оборотни и освободили его от цепей. Правда, ноги настолько закостенели, что шёл он медленно и вскрикивая, расплывающимся, как под водой, взором оглядывая стены и себя, побледневшего, похудевшего, одежда мешком.

   Его ввели в совершенно тёмную комнату, как пляска чёрных зверей, стаей напавших на солнце, только в середине стоял обычный деревянный стул, освещённый мощным прожектором сверху.

   Колю усадили и привязали лодыжки и руки к подлокотникам и ножкам. Тот не сопротивлялся, просто чувствовал себя мокрой тряпкой, которую шмякнули на пол, и она безвольно растеклась по нему.

   Тут в свет вышел знакомый «фехтовальщик». Он, критично цокнув языком, подошёл ближе, заложив руки за спину и вгляделся Коле в лицо.

   Чувства проводника заморозились в этом подвале, поэтому он никак не отреагировал, когда враг взял его за заросшую челюсть и поднял на уровень своих, якобы, глаз.

– Знаешь, я ускорил время в твоей камере, чтоб ты стал послабее, – заметил мучитель, отпуская Колино лицо, – за три дня ты бы вряд ли потерял чувство такта. А за неделю с половиной можно с ума сойти… Не исключено, что сейчас ты и правда захочешь нам выдать всё о силе источника.

   Коля чётко услышал только слово «неделя с половиной». Получается, по ускоренному времени он тут умирает десять дней?!

   Сколько же тогда прошло снаружи?

– Зачем тебе сила источника, если ты умеешь ускорять время? – едва слышно прошептал проводник. На большее его не хватило.

– Единственное, что я пока не умею, – «фехтовальщик» намеренно многозначительно выделил слово, – так это переходить по мирам.

   Так хотелось сказать: «Ты и не сможешь, ты не проводник!», но Коля сдержался, вспоминая силу воли упыря-альбиноса.

– Сейчас снова спрошу, – человек в маске откашлялся и вкрадчиво произнёс: – Итак, как же заполучить силу амулета?

   Мужчина сипло рассмеялся.

   Он реально думает, что Коля ему выдаст эту тайну? Однако, проводник сейчас всё за глоток воды продал бы.

   Коля не волновался, страшно до рези в груди стало уже потом, когда враг ушёл во тьму и там сосредоточенно чем-то залязгал.

   Вернулся он с блестящим прибором, напоминающим большие кусачки. Проводник сразу понял, что в этот час ему будет ужасно плохо.

   Лучше бы он сразу потерял сознание.

   Одно радует – если «фехтовальщик» не ушёл искать источник, а припряг его, значит, вампир ничего ему не сказал.

   Выносливость Коля тоже держал, язык прикусил.

   Ещё через пару дней ребята дружно нашли реку. Она текла широкой ртутной полосой, огибая деревья и размытые берега, и выглядела вполне внушительно.

– Плот будем строить? – неуверенно спросила Юля.

– Долго, – сурово рассчитал Никита.

– И что делать?

– Можно перелететь… – лениво предложил Изецль, прислонившись к дереву в двух метрах от них. Он натурально издевается над Никитой!

   У мана резко увеличились зрачки.

– Нет! – резко выкрикнул дух.

– Да! – радостно подхватила идею девочка, всегда хотевшая иметь крылья. Какая же девочка не мечтала хоть раз полетать?

– Решение большинства! – невиновно пожал плечами призрак. – Только мне стоит разогнаться. Девчонка, залезай, ты первая.

– Ура! – обрадовалась она и смело обхватила вурдалака руками и ногами, не задев крылья.

   Никита раздражённо выдохнул. Конечно, быть в душе ребёнком – это хорошо, но взрослеть надо. Хотя, о чём он, с тётей Алисой всякий в раз научится себя ответственным чувствовать.

   Значит, только тут Юля ничего не боится… А он будет всегда страшиться летать.

   Изецль отошёл подальше от заросшего травой берега. Глубоко вдохнул и побежал, понемногу расправляя крылья. Оторвался от земли неловко, как голубь, и горизонтально взлетел над рекой, не слишком высоко, чтоб его не могли заметить.

   Ман с опаской наблюдал за полётом с берега. Он по-братски тревожился за сестру, ну и за себя тоже, даже в горле пересохло.

   Юля визжала, то ли от восторга, то ли от ужаса, но держалась крепко. Ветер дул ей в уши, и она подставляла лицо потоку воздуха. Так как девочка была в два раза длиннее тела Изецля, то ноги её торчали над водой, касаясь её, когда вурдалак неровно летел, как всякие крыланы его вида – вверх-вниз, вверх-вниз.

   Приземлился вурдалак вполне удачно, Юля слезла с него, и он отправился обратно.

– Ну что, залезай, горе гороховое, – усмехнулся Изецль, подставляя спину Никите.

– А ты точно меня выдержишь? – пытался отговориться тот, припадочно трясясь. Он, конечно, понимал, что ничего не поделаешь, но страх взял своё и сводил судорогой каждый нерв его тела.

– Выдержу, залезай, – призрак начинал злиться. Нытики его ужасно бесили.

   Ман трясущимися пальцами вцепился в грудь Изецля и ногами обхватил его талию. Тот недовольно повёл плечами, потом отошёл, разогнался, и взлетел.

   Никита почувствовал во рту привкус крови. Он ничего не слышал, кроме стука сердца в виски, беспрерывного и болезненного, крупно дрожал, а спина намокла.

   Перед глазами резко вспыхнул оранжевый свет и распластались чёрные клочья дыма. Как в неподвижном сне он наблюдал со стороны, как рыжий нескладный парень падает с отчаянным криком вниз, на тёмные пики елей. Коварная ветка возникает из плотного серого тумана и врезается прямо ему поперёк хребета, слышится страшный хруст, из горла молодого человека выплёскивается кровь, и он продолжает падать, только теперь в его мёртвых глазах, полных ужаса, отражается пылающий остов самолёта. Ветер со свистом прогоняет труп до земли, и там мёртвого разрывает пополам окончательно. И только на лице застыло вечное выражение тоски и по щеке катится одинокая, последняя слеза.

   Как раз в тот момент Изецль и приземлился на другом берегу.

   Никита упал с призрака на землю, его лихорадило, он тяжело дышал и вскрикивал, голову пронзала боль, а рёбра ломало стуком. Он не осознавал, что происходит, его голову разрывали тысячи огней, а конечности выворачивало, как и горло от стонов.

– Паническая атака что ли? – удивлённо упёр руки в бока вурдалак, сверху вниз смотря на корчащегося на земле духа.

   Юля подбежала к брату и рухнула над ним на колени. Она взяла его испуганное, побледневшее лицо в свои руки и громко воскликнула, тряся одной рукой брата за плечо:

– Никита! Никита, смотри на меня! Всё хорошо, слышишь?! Ник!

   Красная пелена перед глазами мана начала уползать. Он глубоко вдохнул и по его подбородку потекла капля крови.

– Только не глотай, а то… – предупредил Изецль, но было поздно.

   Никита с душераздирающим криком склонился над землёй и из его горла полилась чёрная вязкая жижа, похожая на бензин, она перемешивалась с кровью и медленно растекалась по крупному песку.

– А я говорил, – с горделивой усмешкой заметил призрак.

– Что с ним? – обратилась испуганная Юля к вурдалаку.

– Вспомнил о прошлой жизни, – лениво объяснил Изецль, – наладил таким образом контакт со своим трупом, кровь со старого тела случайно глотнул. Энергию теперь теряет, силой обмена.

– Ты можешь это остановить? – прохрипела девочка, с ужасом наблюдая, как изо рта Никиты выливается всё больше жизненных сил. Она попыталась поставить брата на четвереньки, чтоб он не захлебнулся, но призрак ей даже не помог.

– Нет, – ответил вурдалак, невиновно пожав плечами. – Придётся немного тут покуковать, тёмных духов теперь придётся самим палками отгонять…

– Смысле? – не поняла девочка, постучав по спине ману, чтоб тот не задерживал поток.

– Ну, всё это время сила этого парня нас защищала, а теперь её нет, так что… Денёк посидим тут.

   Юля содрогнулась и сглотнула.

   Наконец Никита смог отдышаться. Глаза у него закатились, и он упал на землю.

– А чего так, я сам не пойму? У него же просто фобия? – почесал макушку призрак.

– А он не говорил? – подняла бровку Юля. – Он же на самолёте убился.

– А, ясно, – задумчиво отреагировал Изецль и сел на берегу.

– И? – девочка приземлилась рядом, убрав в сторону обширное перепончатое крыло.

– Потом его потащим, нечего делать, – зло пробормотал Изецль.

   Непонятно было, то ли его раздражают попутчики, то ли они ему точно необходимы… Слишком необъяснимые и таинственные были его чувства.

   Они так и сидели молча на берегу под прохладным влажным ветром и ждали, когда наступит бессонная ночь ужаса.

   По асфальту стучали длинные мягкие лапы.

   Существо подняло морду к небу и печально вздохнуло, глядя на тёмную трассу, пролёгшую через лес.

   Оно засучило рукава, опустилось на четвереньки, взяло мешочек с пожитками в пасть и побежало так, только жёлтая пыль поднималась за хвостом.

   Внезапно перед ней выросла чёрная фигура и направила шпагу существу прямо в нос.

– Куда это мы так спешим? – елейно поинтересовался некто, подцепив платок во рту жертвы кончиком оружия.

– Отойдите, пожалуйста, – просто попросило животное, становясь на задние лапы.

– Отдашь мешок – дам пройти, – сурово поставил условие человек.

– Ни за что! Я знаю, чего вы хотите! – решительно ответил странник.

– О, никто не знает, чего я хочу, – глухо рассмеялся незнакомец. – Убить.

   Ослушаться приказа телохранители не посмели, и, сверкнув в темноте клыками, начали приближаться к зверю. Тот отбежал от них подальше, но они не отставали, тоже переходя на четыре лапы.

   Жертва зарычала и кинулась в придорожные кусты.

   Завязалась драка, летели клочья шерсти, ветки и грязь. Только через десять минут над небольшим врагом показалась морда врага, который держал за шкирку поверженное существо.

– Вот и отлично, – грабитель похлопал в ладоши, глядя на капли крови, стекающие по телу зверя. – Где он?

   Двое охранников послушно положили в руку хозяину мешок. Тот раскрыл его и издал вздох радости – там было то, что ему нужно.

   Но тут резкое движение выбило предмет из рук фигуры. Что-то неуловимое опрокинуло с ног телохранителей и, содрав с их груди одежду, принялось громко пить кровь.

– Ты! – яростно рявкнул враг, резко оборачиваясь к ещё одному существу.

– Я, – хрипло засмеялось оно и вплотную подошло к фигуре. Его глаза ярко светились в темноте. – Пришёл вовремя, чтоб тебя огорчить. И твоей смертью в том числе. Неправильный ты путь выбрал, Шеран. А отомстить за Изецля прям до боли хочется…

   Грабитель неосознанно вздрогнул.

– Ты у меня на закуску пойдёшь… – злобно прошептал вампир. С возбуждённых губ у него капала кровь.

   Рука «фехтовальщика» лихорадочно рылась в складках плаща, и в следующий момент он поджёг зажигалкой край балахона альбиноса.

   Тот не ожидал такого – он вскричал, завертелся на месте, из его глаз брызнули слёзы и их заволокло белой дымкой – упырь был ослеплён.