Уголовно-правовое воздействие: понятие, объект, механизм, классификация
Анализируя изменения уголовного закона в этой части, можно свидетельствовать о нарушении сложившегося «привилегированного» статуса наказания. Упомянутый раздел выбивается из общей концепции современного понимания уголовно-правового воздействия и его законодательного определения. Прежняя относительно стабильная система «виновной ответственности», в которой наименование и реализация практически всех институтов уголовного закона определяется через наказание, соотношение с ним, утратила свою легальную основу однако новой системы еще не создано. Оставлены без внимания общие признаки, основание, цели и понятие мер уголовно-правового характера.
В научной литературе к числу мер уголовно-правового характера относятся различные институты. Дискуссионность данного вопроса объясняется несовпадением критериев определения перечня таких мер. В ряде случаев их роль выполняется признаками воздействия, реже – подчеркивается особо.
С. И. Курганов достаточным для придания уголовно-правовым институтам статуса мер уголовно-правового характера признает основание реализации таковых – правонарушающее поведение. Как следствие, совокупный перечень мер воздействия, по автору, весьма внушителен. Он рассматривает в данном качестве наказание, принудительные меры воспитательного воздействия и медицинского характера, конфискацию имущества, продление испытательного срока при условном осуждении, отмену условного освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетнего, отмену условного осуждения, отмену условно-досрочного освобождения от отбывания наказания и отсрочки отбывания от наказания, а также замену наказания на более строгое67.
Можно отметить, что некоторые из перечисленных С. И. Кургановым средств находятся в весьма тесном взаимодействии. К примеру, продление испытательного срока при условном осуждении и отмена условного осуждения выступают способами уточнения и конкретизации испытания. Представляется нелогичным, что автор, аргументированно исключив из перечня мер уголовно-правового характера условное осуждение, внес в него производные правовые средства. Аналогичная связь имеется у наказания и замены наказания. При этом С. И. Кургановым принимается во внимание лишь факт замены более строгой мерой, что формально отвечает критерию правонарушающего поведения, но фактически приводит к парадоксальной ситуации. Наблюдается дробление единых уголовно-правовых институтов, которое нарушает системность уголовного права как отрасли в целом.
Думается, сущностного признака, несмотря на его первичность среди прочих свойств реагирования на общественно опасное деяние, недостаточно для определения содержания этого феномена.
И. Э. Звечаровским при определении мер уголовно-правового характера применяются два критерия: сущностный и содержательный. По нему, такие меры, во-первых, применяются к лицу, совершившему преступление, независимо от юридической природы его посткриминального поведения, во-вторых, влекут изменение уголовно-правового статуса виновного.
Ученый не дает определения термину «уголовно-правовой статус личности». Им раскрываются лишь два обстоятельства возникновения и формирования такого статуса, а именно появление обязанности соблюдать требования уголовно-правовых запретов в результате вступления уголовного закона в действие и появление обязанности отвечать за содеянное при нарушении указанных требований68. Следовательно, приобретение уголовно-правового статуса И. Э. Звечаровский связывает с реализацией уголовной ответственности.
Зачастую под уголовно-правовым статусом лица понимается специальный отраслевой правовой статус как совокупность специфических прав и обязанностей, закрепленных соответствующей отраслью права. Большинство правообязанностей уголовного права выступают ограничениями по отношению к правам и обязанностям иных отраслей (общего правового статуса личности).
Принимая во внимание то, что, по автору, основанием воздействия выступает как правонарушающее, так и правомерное уголовно-правовое поведение, изменение уголовно-правового статуса допускается как в сторону его ограничения, так и в сторону расширения.
Рассматривая систему мер уголовно-правового характера И. Э. Звечаровского69, можно отметить, что содержательный критерий в ее формировании не был определяющим. Так, вызывает сомнения отнесение к такой системе всех видов освобождения от уголовной ответственности, большинство из которых (ст. 75, 76, 78, ч. 2 ст. 84 УК РФ) не несут в себе ни дополнительных ограничений, ни новых правовых возможностей. Правовой статус виновного не подвергается в данном случае каким-либо изменениям, несмотря на нереабилитирующие основания освобождения.
Предложенная систематизация вызывает также значительную рассогласованность институционального содержания. Допускается смешение мер воздействия и средств конкретизации их содержания. В частности, в подсистему видов наказаний ученый помимо самих наказаний включает смягчение или усиление наказания вследствие обстоятельств, предусмотренных ст. 61–63 УК РФ, и назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление при применении ст. 64 УК РФ. Другой пример: систему мер уголовно-правового характера образуют погашение или снятие судимости, в то время как сама судимость в качестве элемента данной системы не фигурирует.
Чаще содержательным признаком уголовно-правового воздействия называется только правоограничительная способность, что более соответствует самой сути и назначению уголовного права. Однако среди специальных критериев определения мер воздействия это замечание не столь распространено, а в качестве свойства таких мер соблюдается, как правило, непоследовательно.
Так, Ф. К. Набиуллин неоднократно указывает, что мерам воздействия присущ признак правоограничительности. При этом многие институты, включенные им в перечень мер, в частности непривлечение к уголовной ответственности при добровольном отказе от преступления, освобождение от уголовной ответственности, освобождение от наказания при вынесении обвинительного приговора, отсрочка отбывания наказания беременным женщинам, не несут в себе лишений (ограничений) прав70.
Думается, эффективность определения содержания уголовно-правового воздействия зависит от углубленного изучения конкретизированного содержания уголовно-правового воздействия как совокупности составных элементов отдельных мер. В уголовно-правовой доктрине неоднократно предпринимались такие попытки. Однако собственно правовое содержание воздействия изучено слабо. Большинством работ освещаются криминологические аспекты, а именно плоскость социально-психологического восприятия и значимости принуждения. В таком случае скорее подчеркиваются различия иных мер между собой и, более всего, с наказанием, чем их системность и родство.
Подтверждением тому может служить описание содержания уголовно-правового воздействия через категорию «кара». Как правило, виды наказания именуются карательными, а иные меры воздействия относят к числу некарательных средств71. Под первыми Ф. К. Набиуллин понимает материальное выражение государственного осуждения преступления и лица, его совершившего, в виде лишений и существенных ограничений наиболее значимых для личности прав и свобод, претерпевание которых объективно может вызывать страдания. Вторая группа мер, по автору, применяется к лицам, совершившим как преступление, так и общественно опасное деяние, предусмотренное статьями Особенной части УК РФ, и заключает в себе менее существенные правоограничения, реализация которых не сопряжена со страданием72.
Такой подход можно признать весьма интересным, однако в условиях преимущественно «разграничительного» исследования уголовно-правового воздействия он представляется не столь актуальным.
Помимо явно выраженного противопоставления воздействия в виде двух полярных подсистем (наказания и иных мер), Ф. К. Набиуллиным допускается необоснованное смешение объективного и субъективного аспектов в их содержании. Мера воздействия определяется через степень выраженности «объективного свойства» вызывать страдания, устойчивые психические состояния неудовлетворенности, подавленности и озлобленности, которые трансформируются затем в положительные психические образования – раскаяние, оптимизм и др.73 Логически неоправданно включать в содержание наказания субъективную оценку и восприятие меры принуждения лицом, ее претерпевающим. Некорректно утверждение о том, что страдание является неотъемлемым «объективным» признаком уголовно-правового воздействия.
Можно встретить и более дробное описание содержания мер уголовно-правового воздействия. К примеру, А. С. Пунигов выделяет меры уголовно-правового воздействия, состоящие: в карательном воздействии на лиц, уже совершивших преступные деяния, превентивном (корректирующем) – на неустойчивых лиц, воспитательном – на несовершеннолетних и медицинском – на лиц, страдающих психическим расстройством и совершивших общественно опасное деяние74.
Не умаляя научно-практической ценности подобных исследований, необходимо заметить, что в данных случаях имеет место описание не содержания уголовно-правового воздействия, а его социально-психологической интерпретации. Социальный аспект не является специальным предметом исследования юридических наук. В рамках права он не может быть познан достаточно глубоко и должен выступать лишь средством объяснения и оценки правовых проблем.
Думается, что первостепенное значение имеет формальный аспект уголовно-правового воздействия – правовое содержание ответных государственных действий на совершение общественно опасного деяния. Лишь четко представляя правовое выражение государственной деятельности, можно определить процесс функционирования данного института, причины его неэффективности, обозначить пути совершенствования.
Неотъемлемой чертой правового воздействия выступает лишение или ограничение прав и свобод личности. Именно степень различия правового содержания позволяет констатировать несовпадения мер в социальной плоскости.
Весьма удачным представляется подход к определению содержательного критерия уголовно-правового воздействия А. С. Пунигова. По замечанию автора, такие меры должны отражать индивидуальность уголовно-правового значения. Под этим он понимает независимость уголовно-правовых мер в применении друг от друга, их отличительность друг от друга по характеру и содержанию, а также различие правовых последствий их применения75.
Не все составляющие выделенного критерия характеризуют содержательную сторону воздействия. Представляется излишним подчеркивать самостоятельность и независимость применения мер воздействия друг от друга. Это процессуальный критерий, не влияющий на сущностную и содержательную стороны правового явления.
При этом нельзя не согласиться с автором в прочих аспектах «индивидуальности». Думается, под индивидуальностью мер следует понимать содержательную исключительность набора составляющих правоограничений. Такая исключительность может быть вызвана особенными условиями или дополнительным основанием их назначения, спецификой субъекта, совершившего деяние, целями воздействия и проч. При этом процессуально меры уголовно-правового воздействия могут находиться в определенной зависимости друг от друга (чаще наказания).
Степень правовых ограничений может быть определена через количественный и качественный аспекты, которые как нельзя точно поясняют содержательную сторону уголовно-правовых мер, отражая продолжительность (количество) и характер (качество) выраженных в них ограничений (лишений) прав.
Принимая во внимание изложенное выше, можно выделить два объективных критерия отнесения тех или иных уголовно-правовых средств и институтов к мерам уголовно-правового воздействия. Роль данных критериев выполняют наиболее узнаваемые и легко определяемые признаки явления, характеризующие его сущность и содержание. Во-первых, основанием назначения (применения) мер выступает совершение общественно опасного деяния, запрещенного уголовным законом. Во-вторых, такие меры обладают индивидуальным, оригинальным набором ограничений прав и свобод.
Рассматривая проблему содержания уголовно-правового воздействия, нельзя не упомянуть термин «форма». Зачастую о формах и мерах воздействия говорится как о равнозначных понятиях76. Встречаются и весьма оригинальные интерпретации соотношения данных понятий.
Например, А. С. Пунигов полагает, что слова «форма» и «мера» неравнозначны. В контексте уголовной ответственности и уголовно-правового воздействия они соотносятся как «средство реализации» и «форма реализации». Первое представляется в качестве конкретных правоограничений, устанавливаемых в отношении лиц, совершивших деяния, в то время как вторая – более широким по значению способом осуществления уголовной ответственности, включающим помимо инструментов воздействия и другие элементы механизма реализации ответственности. Форма, по автору, «олицетворяет собой систему средств и действий, посредством которых реализуется уголовная ответственность, отражая не только материальную, но и процессуальную стороны рассматриваемого правового феномена, который выступает здесь единым целым»77.
В близком контексте, но применительно к уголовной ответственности, употребляет термин «форма» А. Н. Игнатов. На его взгляд, формы уголовной ответственности представляют собой последовательно меняющиеся стадии, включающие уголовно-процессуальные, уголовно-правовые и уголовно-исполнительные процедуры78.
В обозначенных случаях происходит отождествление формы реализации воздействия и процесса реализации (механизма), что видится сомнительным. Этимология указанных терминов не дает оснований для подобного утверждения.
Ф. К. Набиуллин выделяет три формы уголовно-правового воздействия: 1) реализацию предупредительной задачи уголовного законодательства; 2) применение карательных средств в рамках реализации уголовной ответственности; 3) применение некарательных мер, которые входят в содержание уголовной ответственности либо реализуются вне ее79.
Обозначенные аспекты не позволяют говорить о единстве явления. Думается, что предлагаемый вариант объясняет отношения групп, нетождественных в своих содержательных характеристиках и основаниях реализации.
«Форма» и «содержание» или «форма» и «материя» выступают философскими категориями, используемыми для обозначения отношений между способом организации вещи и материалом, из которого данная вещь состоит. Они соотносительны акту и потенции, где материя – это потенция формы, а форма – актуализация материи. Форма есть воплощенное, определенным образом организованное содержание, но не сам процесс организации и воплощения материи.
Категориями «форма» и «содержание» объясняется целостность и видовое различие явления. Содержание, будучи определяющей стороной целого, представляет единство всех составных элементов объекта, а форма есть разнообразные способы существования и выражения содержания80.
Исходя из этого, можно заключить, что форма уголовно-правового воздействия представляет собой способ организации государственного принуждения, выступающего реакцией на совершение лицом общественно опасного деяния. Заметим, что реализация уголовно-правового воздействия не исчерпывается назначением и исполнением одной из мер, регламентированных законом, а существует в правоприменительной практике в различном их сочетании. При этом мера уголовно-правового воздействия не обязательно образует содержание одной из его форм.
Исходя из этого, представляется целесообразным вести речь о формах реализации уголовно-правового воздействия, представляющих более сложную организацию правового реагирования, включающую ряд мер уголовно-правового характера. Каждая из форм воздействия отличается интенсивностью и содержанием оказываемого государственного принуждения, спецификой количественного (продолжительности) и качественного (характера) проявления ограничений.
Можно выделить пять таких форм.
Наиболее строгая форма воздействия сопряжена с реализацией наказания и сопутствующих ему мер.
Согласно ч. 1 ст. 43 УК РФ наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в предусмотренных УК РФ лишении или ограничении прав и свобод этого лица. Совокупность таких правоограничений составляет наиболее значительные поражения осужденного, что выражается как в максимальной продолжительности воздействия (пожизненное лишение свободы), так и в наиболее значимом качественном правоограничении (смертная казнь). Качественные и количественные аспекты содержания наказания определяются конкретным видом и размером данной меры. Материализованная в наказании кара может состоять в лишении и ограничении принадлежащих осужденному прав и свобод в сфере действия конституционного, гражданского, трудового и других отраслей права.
Весьма тесную связь с наказанием имеет институт судимости. Содержание и правовая природа последнего выступают одним из предметов научных дискуссий, что объясняется неточностью уголовно-правовых и уголовно-исполнительных норм. Если ее функциональное значение регламентировано относительно определенно, то сущность законом не уточняется. Более того, принимая во внимание наименование Раздела IV «Освобождение от уголовной ответственности и от наказания» УК РФ, включающего ст. 86 «Судимость», можно засвидетельствовать нелогичность изложения нормативного правового материала.
Согласно ч. 2 ст. 86 лицо, освобожденное от наказания, считается несудимым. Отсюда большинство ученых справедливо отмечают, что судимость выступает правовым последствием наказания81. На обозначении данного факта определение уголовно-правовой природы судимости, как правило, ограничивается. Думается, что отмеченная связь с наказанием вовсе не является ни сущностной, ни содержательной чертой. Представляется неоправданным связывать правовые последствия судимости с процедурным аспектом ее назначения, а не фактическим основанием реализации.
Непосредственным основанием судимости является совершение общественно опасного деяния. Данное обстоятельство было бы не столь четко прослеживаемо, если бы судимость могла иметь место только после освобождения от наказания. Однако она распространяет свое действие на весь период отбывания наказания и время до момента его реализации (условное осуждение и отсрочка отбывания наказания беременным женщинам). Судимость выступает не столько последствием наказания, сколько последствием его назначения, что важно для определения функциональной и содержательной составляющих рассматриваемого института.
Судимость обладает собственным индивидуально определенным содержанием, которое не входит в состав наказания и не охватывается последним. Количественное содержание судимости не вызывает сомнений. Судимость – длящееся, продолжаемое мероприятие. Срок ее окончания определяется рядом условий: степенью тяжести общественно опасного деяния, видом основной меры воздействия (наказание, условное осуждение), характером посткриминального поведения виновного.
«Качественное» содержание судимости носит комплексный, сложный характер. Из контекста ч. 6 ст. 86 УК РФ можно заключить, что оно состоит в определенных правовых последствиях для осужденного. Качество таких последствий уточняется ст. 179 УИК РФ, согласно которой «лица, отбывшие наказание, несут обязанности и пользуются правами, которые установлены для граждан Российской Федерации, с ограничениями, предусмотренными федеральным законом для лиц, имеющих судимость». Иными словами, судимость несет в себе определенные правовые ограничения, ей свойственна правоограничительность.
До недавнего времени в специальной литературе, как правило, отмечалось, что последствия судимости имеют три значения: уголовно-правовое, влияя на квалификацию и назначение наказания; уголовно-исполнительное, определяя выбор места отбывания наказания и условий содержания; общеправовое, состоящее в запрете на выполнение определенных трудовых функций (судьи, нотариуса, прокурора) и совершение юридически значимых действий (получение лицензии на приобретение оружия, разрешение на усыновление и проч.)82.
В связи с изменениями уголовного закона, затронувшими институт судимости, ряд авторов оспаривают уголовно-правовое значение судимости. Так, А. А. Ашин и Е. В. Лошенкова полагают, что судимость после отбытия и вне связи с наказанием не несет осужденному каких-либо дополнительных лишений или негативных последствий уголовно-правового характера. На их взгляд, общеправовые ограничения судимости предусмотрены нормами других отраслей права и не входят в содержание уголовно-правового института83.
Для уяснения элементарного конкретизированного содержания судимости необходимо рассмотреть ст. 183 УИК РФ, посвященную контролю за лицами, освобожденными от отбывания наказания. Это общая норма, имеющая отношение к лицам, освобожденным от любого из наказаний по любому основанию, указанному в ст. 172 УИК РФ. Обозначенные ею правоограничения не подпадают ни под одно из выделенных правовых аспектов судимости. Однозначно такие ограничения не носят общеправовой характер. Речь также не идет о квалификации деяния, назначении наказания либо дифференциации условий отбывания последнего. Более того, смысл и целесообразность такого контроля не вполне понятны, если освобождение носит окончательный, а не условный характер.
Можно предположить, что судимость является институтом со сложным правовым статусом, выполняющим ряд функций.
Во-первых, она выступает правовым средством (юридическим фактом) конкретизации содержания иных мер воздействия (наказания), что традиционно рассматривается в контексте уголовно-правового и уголовно-исполнительного значений.
Судимость утратила способность влиять на квалификацию содеянного, однако продолжает приниматься в расчет при назначении наказания (ст. 18, п. «а» ч. 1 ст. 68 УК РФ).
Во-вторых, судимость является средством обеспечения безопасности, выполняя общеправовое значение.
В-третьих, судимость есть мера уголовно-правового воздействия, выражающая исключительно определенное содержание реагирования на совершение общественно опасного деяния. Ее составляют особые правоограничения лица в свободе передвижения, основанные на факте совершения общественно опасного деяния. Процедурные особенности данной меры заключаются в автоматическом назначении при выборе наказания. Однако судимости вполне свойственна относительная самостоятельность, поскольку она может иметь место и без фактического отбывания наказания.
Несмотря на «зависимое» положение и недостаточную четкость правового определения сущности и содержания, судимость может быть названа одной из мер уголовно-правового воздействия.
Воздействие по первой форме на этом не ограничивается. Помимо перечисленного выше, нуждающемуся в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости, наряду с наказанием могут быть назначены принудительные меры медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра (ст. 99 УК РФ).
В юридической литературе обращается внимание на необходимость восстановления принудительной меры медицинского характера в виде принудительного лечения алкоголиков и наркоманов, необоснованно исключенной из отечественного уголовного законодательства и широко практикуемой в зарубежных странах84.
Вторая форма – без назначения наказания – имеет место в случаях освобождения от наказания либо от отбывания назначенного наказания до момента фактической реализации кары с применением иной меры уголовно-правового воздействия. Уголовный закон предоставляет несколько вариантов освобождения лица от наказания:
– ст. 801 УК РФ (безусловное освобождение от наказания в связи с изменением обстановки);
– ст. 81 УК РФ (условное освобождение от наказания в связи с болезнью), кроме случаев, указанных в ч. 4 данной статьи;
– ст. 82 УК РФ (отсрочка отбывания наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей, носящая условный характер);
– ст. 83 УК РФ (безусловное освобождение от отбывания наказания в связи с истечением срока давности обвинительного приговора суда);
– ст. 92 УК РФ (безусловное освобождение от наказания несовершеннолетних).
Не во всех перечисленных случаях справедливо говорить об оказании уголовно-правового воздействия. Таковое имеет место лишь при наличии каких-либо правовых ограничений, которые составляют содержание иных мер и накладываются на лицо, совершившее общественно опасное деяние. В частности, воздействие реализуется при назначении принудительных мер медицинского характера лицу, освобожденному от наказания в связи с болезнью, по ч. 1 ст. 81 УК РФ, а также при применении принудительных мер воспитательного воздействия к освобожденным от наказания несовершеннолетним по ч. 1, 2 ст. 92 УК РФ.
Весьма неоднозначно в уголовно-правовой литературе решается вопрос об отсрочке отбывания наказания беременным женщинам или женщинам, имеющим малолетних детей. Данный институт уголовного права весьма часто рассматривается как одна из мер уголовно-правового воздействия85. Для решения этой проблемы необходимо определиться с сущностным признаком отсрочки отбывания наказания и ее правовым содержанием.