Принцесса-служанка

– Ладно, – ответила Кера, решившись.

У Рариты заблестели глаза.

– Положись на меня, подруга. Охмурим Виралда! – с боевой решимостью заявила девушка.

– Кхым, кхым, – ненавязчиво прочистила горло мадам Мариам, невольно ставшая свидетелем готовившегося покушения на господина. – На вашем месте, уважаемые, я бы была поосторожнее с такими темами для разговора и пошла бы работать.

– Всё-всё-всё, мы уходим, – засуетилась Рарита.

Она юркнула из комнаты, забирая с собой хихикавшую Акалию. Кера и Анель последовали их примеру, а вот Золла задержалась.

– Послушай, мамаша, давай договоримся. Не рассказывай никому об этом, по нашей старой дружбе. Всё-таки сытнее жить будешь, – подмигнула ей повариха.

– К вашему сведению, я главная горничная, а не главная сплетница, – возмутилась Мариам, вздернув острый носик с очками.

– Ну вот и договорились, – Золла по-дружески хлопнула её по плечу.

Анель поручили миссию вместе с другими горничными приводить в порядок коридор левого крыла. Днем уборка была в самом разгаре. Девушки, очевидно, вошли во вкус и уже без сонных глаз, а с энтузиазмом вычищали пыль и мелкий сор. Анель было приятно работать вместе со всеми, даже несмотря на то, что было трудно и непривычно. Хоть с ней не было Керы и других подружек, она не чувствовала себя лишней или одинокой. Работницы доверяли ей, помогали и с охотой обучали тонкостям своей профессии. Звали они её ласково «Нелей», так шутливо выражая свое умиление от вида младшей горничной.

– Неля, – весело позвала её одна из работниц, – смени, пожалуйста, воду в моем ведре.

– Сейчас, – с готовностью ответила девочка.

Как только это поручение было исполнено, тут же последовало другое. И так весь день прошел в веселом напряжение. Только тогда, когда пришла мадам Мариам и проверила выполненную работу, Анель обнаружила, что солнце уже садится за горизонт. Попрощавшись со всеми, девочка направилась к общежитию. Но спустя полчаса блужданий по восточному саду, тропинки которого должны были привести её к цели, она поняла, что немного заблудилась. Однако она не могла сказать, что её это сильно расстроило. Среди прекрасных цветов вполне позволительно ненадолго заблудиться.

С удовольствием бродя по аккуратным дорожкам сада, девочка разглядывала цветы. Им уже пора было спать, солнце садилось, но они красовались перед гостьей своими разноцветными платьями, не желая засыпать. Анель присела на корточки, чтобы получше познакомиться с чудесными обитателями сада, как вдруг услышала приближающееся шуршание травы. Но это не ветер заколыхал цветы.

– Мяу…

Этот скромный и беспомощный звук развеял всю настороженность девочки. К ней навстречу, неловко перебирая маленькими лапками, вышел рыжий, как солнышко, котенок.

– Маленький, хорошенький, иди сюдю, иди ко мне, – ласково поманила его Анель.

Котенок пискнул, опасливо покосившись на приблизившиеся руки, но потом, уткнувшись в её пальцы мокрым носом, убедился, что его не обидят. Девочка трепетно взяла на руки крохотное существо. Котенок с удивлением посмотрел на уходящую из-под лапок землю, а потом перевел любознательный взгляд на Анель.

Девочка отнесла его в комнату. Там её нашла Кера и, заметив пушистого гостя, спохватилась и принесла ему молока в блюдце. Когда же котенок был накормлен и умыт, вернулись другие жительницы комнаты. Они очень обрадовались новому соседу. Однако мадам Мариам первое время не разделяла общего желания оставить котенка в общежитие, но, когда это рыжее создание стало сладко ворочаться на кровати, подставляя мохнатый животик, ее мнение изменилось.

С тех пор котенок Шуня стал незаменимым членом женского общежития. Он каждый день дарил девушкам тепло пушистой, гладкой шерстки и умиротворенность от мерного, довольного урчания. Он любил гулять в восточном саду близ общежития и легко подружился с дедушкой Фанвиром. Когда старичок заканчивал работу, он составлял ему молчаливую компанию, сидя рядом с ним на скамейке. В такие моменты между котенком и стариком создавалась душевная атмосфера покоя. Они будто отделялись от той суеты, что наступила во дворце с подготовкой к шумному празднику.

Чем ближе был фестиваль, тем красивее становился дворец и город. Вот уже оставались считанные дни до торжества, и всё вокруг дрожало от праздничного предвкушения. Куда ни пойдешь по городу, всюду увидишь цветы, выглядывающие на тебя то из окон, то из прилавков, то с крылечек домов. Между домами появились цветочные гирлянды и украшения, а на веревках повесили яркие фонари, которые должны освещать город в ночь фестиваля.

Взволнованные девушки старались подобрать себе самые красивые платья, самые яркие ленты и самые красивые цветы. А парни, смотря на их улыбки и сверкающие глаза, уже мечтали, как заполучат венки своих красавиц. Конечно, их сентиментальные мечтания не разделяли шумные юркие мальчишки, которым бой на палках был предпочтительнее всей этой «романтической чепухи».

Во дворце завершались последние приготовления. Золла с интригой в голосе рассказывала подругам про фантастический торт, который она со всем кухонным штабом собирается подать на праздничный стол. Рарита втайне от строгого взгляда мадам Мариам заканчивала шить платья и себе, и, конечно же, Кере, которая положилась на её мастерство и утонченный вкус. Акалия же с сильнейшем и одновременно милым смущением рассказала, что её молодой человек, который в прошлом году забрал у неё венок, изъявил настойчивое желание провести праздник только с ней, в уединение и нежности. Золла на это откровение подруги только одобрительно кивала. Кера с приближением заветного дня все больше волновалась. Свое волнение она никому не объясняла, так как причины были известны для её драгоценных и понимающих подруг. Всё дело было в мятежности юного сердца, трепещущего от неразделенной любви и надежды на счастье.

Слушая планы девочек, Анель без труда решила, что будет делать на празднике. Разумеется, пойдет без венка – рано ей ещё, – платье ей обещала предоставить Рарита, а новость о танцах на главной площади никого не оставила равнодушной. Анель ещё не забыла тех уроков танца, данных ей во дворце, и поэтому считала, что и ей удастся хорошенькой повеселиться.

Идя по длинному и тщательно вычищенному коридору, Анель несла новые простыни в комнаты служанок. От неё не отставал Шуня, весело мяукая. У него тоже была своя миссия – необходимо было переловить всех солнечных зайчиков. С этим рыжий охотник блестяще справлялся. Вот и нужная дверь. Анель постучала, с трудом удерживая многочисленные простыни. Ей открыла знакомая служанка. Она освободила девочку от ноши, а после благодарности вдруг сообщила ей:

– Кстати, тебя искал Фанвир. Кажется, ему требуется твоя помощь.

– Я с радостью помогу, – отозвалась та. – Где он сейчас?

– Он должен быть в восточном саду, где и всегда.

Девочка поспешила в сад. Котенок и тут от неё не отставал.

Когда они вышли в сад, у Шуни будто второе дыхание открылось. Куда он только не совал свой нос! Пока Анель искала доброго садовника, он успел проверить каждую клумбу, испугать каждого воробья, убежать от разозленного шмеля и окончательно перепачкаться в земле.

– Вот неугомонный, – всплескивала руками Анель при виде котенка.

Почувствовав, что ей не понравилось сочетание черной земли и его рыжей шерсти, Шуня игриво завалился на бок и подставил пушистый животик. Это был беспроигрышный прием, разбивающий все зреющие укоры. Вздохнув, обезоруженная Анель взяла котенка на руки, простив ему маленькие шалости. По пути она пыталась сбить приставшие к его шерстке комочки земли, сетуя о том, как Кера старательно его купала и вычесывала, а он давай по кустам лазить. Поддавшись её безобидным наставлениям, Шуня довольно мурлыкал. А спустя немного времени они нашли дедушку Фанвира.

– Вот ты где, Нелечка, я уже тебя заждался, – сказал тот, выйдя ей на встречу.

– Здравствуй, дедушка! – с улыбкой поприветствовала его девочка. – Чем я могу тебе помочь?

– Дело-то тут пустячное, но для такого ветхого старика непосильное. Нужно деревца новые подвязать, чтоб не погибли маленькие, а у меня веревочка из пальцев выпадает, – со вздохом рассказал Фанвир.

– Я помогу, – тепло ответила Анель.

Вместе они быстро справились с работой. Саженцам яблонь теперь были не страшны ни ветры, ни дожди, ни быстро бегавший Шуня. Даже после того, как Анель поиграла с ним, дразня его охотничьи инстинкты беленькой веревочкой, энергии в нем не убавилось.

Когда они шли по саду в сторону дворца, девочка заметила большую зеленую поляну, покрытую белым куполом и окруженную белыми цветами.

– Что это за место, дедушка? – спросила она, удивляясь этой красоте.

– Эта беседка – дом для семьи Свободы, – отвечал старик, не тая.

– Дом? Для семьи Свободы? – удивилась Анель, вспоминая своего избавителя от тирании Ведьмы побережья.

– А как же? Всем нужна семья. Свобода вернется вместе с ними на праздник, отдохнет, и снова отправится путешествовать по мирам и другим временам, ища несчастных и спасая их от страданий.

– А кто его семья?

– Эк, какая оказия! Про листочки и цветочки я тебе рассказал, а про наших благодетелей – нет. Ох, память, память…

– Ну же, дедушка, расскажи!

– Погоди, погоди, милая, дай все хорошенько припомнить, – весело стал умолять старик любопытную девочку. – В те далекие времена, когда Свобода был ещё молодым пострелом, он то и делал, что гулял себе в волю, где вздумается, без цели и смысла. Правда, когда с Виралдом приключилась беда, он направил все свои силы на то, чтобы среди сотен миров найти средство, которое бы избавило его от мучений. В те дни поисков он встретил свою Любовь. Влюбился без памяти! Уж не знаю подробностей, не привык любопытствовать, но с тех пор Любовь стала спутницей Свободы, принадлежа ему одному, своему мужу. Счастливее пары я не видел! С ней Свобода наконец-таки набрался уму-разуму, а Любовь посвятила всю себя и ему, и их детям. Прелестные ребятишки. Назвали их Радость и Доброта. Вот увидишь их на празднике и сразу поймешь, что их имена отражают их характеры.

Услышав рассказ дедушки, Анель стала ждать фестиваля Цветов ещё с большим нетерпением. За мыслями о том, какие же из себя Любовь, Радость и Доброта, девочка не заметила, как вышла из сада.

«Наверное, Любовь очень красивая, – мечтательно размышляла она. – Я уверена, что в моем королевстве не было таких лошадей, превосходящих её по красоте. Разумеется, королю предоставляется все самое лучшее, но кто сможет укротить таких существ? Да уж, мой отец был достоин самых лучших скакунов только за то, что терпел все мои капризы и любил такую взбалмошную дочь».

От этих мыслей Анель почувствовала вину, которая отразилась на её грустной улыбке. Она любила отца, но сказать ему об этом уже не могла.

Задумчиво бредя, Анель приближалась к тому месту, где надеялась найти мадам Мариам и попросить у неё какую-нибудь работу для себя. И вдруг, не заметив, столкнулась с кем-то, выходящим из-за угла.

– Глупая девка! – пронзительный крик вырвал девочку из её мыслей. – Ты, что, не видишь, что я здесь иду?

Анель возмущенно подняла глаза на того, с кем ей не посчастливилось столкнуться. Это был Зиград, приближенный Виралда. Но она его не узнала. На фоне дедушки Фанвира он показался девочке безобразным стариком, не достойным ничего, кроме презрения. Желание извиняться перед ним безвозвратно пропало, когда Зиград продолжил свою тираду:

– Ага, так ты та самая принцесса-служанка, что так ловко затесалась в доверие к господину! И что же ты тут высматриваешь, а?

– Ничего, – резко ответила та. – Я иду к мадам Мариам за поручением.

– Так у тебя работы нет. Так-то ты благодаришь нашего господина за его щедрость и долготерпение?! Иди работай, бездельница! Чтоб глаза мои больше тебя не видели!

– Удивлена, что ты до сих пор видишь, старый хрыч, – бросила Анель, в которой проснулись доселе дремлющие королевские повадки.

Она обошла Зиграда с высоко поднятой головой и ускоренным шагом. Однако ни гордости, ни торжества победителя она не почувствовала. Вместо них было гадкое ощущение, что она натворила нечто противоестественное ей. Но обвинять себя не стала, просто решила в следующий раз ни за что не попадаться злому старику на глаза.

Возможно, этот довольно-таки неприятный случай и забылся бы, если бы на другой день Анель вновь не повстречалась бы с Зиградом. Ей поручили сменить воду в большой кадке, которую она несла с большим трудом. При каждом её шаге грязная вода грозилась выплеснуться прямо на платье. Чтобы этого не произошло, девочка шла очень осторожно, но быстро, чтобы не поддаться соблазну бросить противную ношу прямо посреди дороги. По причине того, что её взгляд был больше заинтересован движениями грязной воды, Анель упустила из виду так некстати лежавший камень. Испуганный визгом, падение кадки и расплескивание всей мутной воды. Но затем, к своему необъятному удивлению, девочка услышала возмущенный голос:

– Ах, ты, криворукая девчонка! Да как ты посмела, дура! Ты испортила мои любимые туфли!

Зиград был в ярости. Анель была довольна. И удовольствие её было злым и отвратительным. Схватив упавшее ведро, она убежала прочь, слыша за спиной ругань. Но та только ублажала её злорадство.

«Так ему и надо! – хихикала она про себя, убегая. – Нечего было оскорблять меня. Я ведь королевских кровей, а он какой-то уродливый старикашка без роду и племени, не имеющий права даже взглянуть на меня!»

И вдруг её сердце кольнул немой укор совести.

«Королевских кровей… Ну, да, я принцесса, но в своем мире, здесь я служанка. Но это же не значит, что я заслуживаю такого обращения к себе! Или значит? Заслужила ведь. Ха, зато теперь пусть походит в мокрых туфлях! Нет, может, стоит извиниться?»

До колодца она дошла в полном смятении. С одной стороны, остатки гордости не позволяли распинаться перед неприятным ей человеком, а с другой, проснувшаяся совесть не унималась. Анель так и не решила, как ей поступить. В смятенных чувствах она побрела домой.

Вечером, когда работа была закончена, Анель повстречала Керу, которая заметила её необычное состояние. Девочка не стала открывать ей настоящей причины и сослалась на волнение от предстоящего праздника. Девушка мягко погладила её по голове и поделилась, что и сама не может успокоить волнующееся сердце.

– Я сегодня, наверное, не усну, – призналась Кера, смеясь. – Столько мыслей в голову лезет, а воображение так играет, что сил моих не хватает унять её. Завтра непременно что-то случится!

До комнаты они дошли вместе. Там их уже поджидали Золла, Рарита и Акалия. Завидев их, девушки оживились, а красивая Рарита вдруг с трепетом и нетерпением спросила Керу:

– Ну, что? Мадам Мариам нет поблизости? Можно доставать свечу?

– Нет, мы её не встретили, – охотно ответила та, заразившись её веселым волнением.

– В чем дело, девочки? – поинтересовалась Анель, закрыв за собой дверь.

– Ничего такого, милая, просто маленькая женская традиция, – засмеялась Рарита, подлетев к своему комоду.

Через мгновение перед взглядами девушек предстала большая свеча. Рарита поставила её на подсвечник в центре комнаты, и грациозно села на колени рядом с ней. Все четверо последовали её примеру, образовав круг маленького источника света.

– Золла, расскажи Анель нашу легенду, пока солнце совсем не село за горизонт, – попросила её красавица.

Толстушка важно улыбнулась и, внимательно посмотрев на растерянную девочку, начала свой рассказ:

– Давным-давно жила на свете девушка, звали её Хаана. Была она красива, как цветок, добра, приветлива, весела. Отец её был богат, имел всё, что душе было угодно. Но среди всех сокровищ, больше всего он дорожил своей дочерью. Любил её сильно и нежно, баловал, журил за шалости, но всегда прощал. И на её совершеннолетие он подарил ей огромный сад, в котором цветы никогда не увядали, а деревья всегда стояли со спелыми плодами. Вместе с садом пришли и женихи. Каждый из них был ей под стать: красив, богат, благороден. Но не хотела Хаана идти замуж ни за одного из них. От их настойчивого внимания она сбегала в свой прекрасный сад, где её никто не мог найти – только она знала его потайные места.

Однажды, прячась от надоедливых поклонников, она встретила незнакомца. Он не был похож ни на одного из её женихов. От него веяло холодной отрешенностью от всего мира, а во взгляде золотых глаз виднелась таинственная душа. Хаана влюбилась с первого взгляда. Они разговорились, и с тех пор девушка забыла про еду, спокойный сон, перестала обращать внимания и на отца, и на женихов. Все её мысли были о нём. Она искала его, ждала встречи, мучилась, а когда они вновь встречались, ей казалось, что она самая счастливая девушка на свете. Но не знала несчастная, что возлюбленный её был Змеем, питающийся кровью своих жертв. В пылу искренней, но слепой любви, Хаана призналась ему в чувствах, а тот победно ухмыльнулся, обратился Змеем и выпил её кровь. Холодное тело несчастной девушки нашли в вечно цветущих хиганбанах, которые после стали называть «цветами смерти».

В память о Хаане и о её любви люди устраивают праздник Цветов. И вот чтобы на празднике к девушкам не подкрался Змей, они стали устраивать обряд – зажечь на закате свечу, и после того, как воск начнет таять, капнуть его себе на шею, куда Змей укусил Хаану. Если капля скатится вниз, то не тронет тебя Змей, а если сразу же застынет и пристанет к коже, то остерегайся незнакомцев, зовущих тебя на танец.

– Это, конечно, все сказки, Нелечка, но уж больно мне не хочется в этом году повстречаться со Змеем, – брезгливо заметила Рарита.

– Мда, таким-то красоткам в первую очередь бояться надо, – подхватила Золла.

– Всё, солнце зашло. Давай, зажигай свечку.

Новорожденный огонек жизнерадостно затанцевал на фитиле. Тени от сидящих рядом девушек упали на кровати, стены, комоды. Они дрожали вместе со сбивчивым дыханием молодых красавиц, восторженных и напуганных внезапно опустившейся темнотой. Ощущалось, будто из этой тьмы кто-то смотрит на тебя, наблюдает со спины, хочет прикоснуться.

Анель поддалась этому необъяснимому трепету. Тут же к ней пришла вера в то, что действительно существовала прекрасная Хаана и Змей, который до сих пор блуждает где-то поблизости и желает утолить свою жажду.

Наконец воск начал таять. Первая капелька скатилась на дно подсвечника. Рарита дрожащими руками взялась за холодную серебряную ручку и поднесла свечу к Акалии. Та быстро убрала волосы, открывая нежную кожу шеи. Горячая капля обожгла её, но тут же скатилась вниз по плечу, пророча ей счастье. На пересохших от волнения губах растянулась робкая улыбка. Потом Золла подверглась нехитрому испытанию, успешно завершенному. После неё Рарита наклонилась над Керой и, будто стараясь повлиять на судьбоносный исход, капнула воск на шею чуть выше плеча. И на всеобщую, тайную радость капля юркой змейкой скользнула на краешек платья.

Подошла очередь Анель. Ей было трудно даже самой себе признать в том, что тогда её схватило тревожное чувство, несочетающееся с общей атмосферой женской шалости. Она так же, как и другие, подставила шею под свечу, и через миг ощутила на коже обжигающую бусину воска. Девочка чуть вздрогнула от испуга и из-за этого воск скатился к ключице и застыл. Тогда-то Анель испытала тот суеверный и ничем неоправданный страх. Вроде бы ничего страшного не произошло, всего лишь воск невовремя застыл, но всё же неприятное предчувствие не отступало. Рарита нашла в этом происшествии нечто мистическое, Золла лишь удивилась, а нежная Акалия почему-то побледнела.

Утром Анель разбудило настойчивое мяуканье Шуни. Он не успокоился, пока девочка не открыла глаза. Она погладила котенка, успокаивая его, и оглянулась. Её подруги всё ещё спали. Боясь нарушить их покой, девочка тихо соскочила с кровати и налила Шуне молока из кувшина – его теперь каждый день приносила Золла с кухни. Воспоминания о прошлой ночи неожиданно всплыли в её памяти, принося тревогу и смятение. Анель осторожно коснулась того места, где застыл воск, и будто вновь ощутила его неприятное жжение.

Сзади послышалось какое-то движение. Девушки стали просыпаться.

Почти весь день прошел в оживленной подготовке к праздничному вечеру. По милости Виралда, все работы были закончены к полудню, и благодаря этому прелестные служаночки смогли потратить отведенное время на себя любимых.

Рарита торжественно вручила подругам их наряды. Те были в восторге! Рарита, как юная законодательница моды, сумела учесть все предпочтения своих клиенток и добиться изумительных результатов. У Акалии было белое воздушное платье с голубыми лентами и широким поясом, подчеркивающим хрупкую талию девушки. В нем она казалась маленьким ангелом. Платье Золлы, богатое бардовыми и золотыми оттенками, придало ей ту аристократичную твердость и силу, которая порой скрывалась за её вольным нравом. Сама Рарита предпочла более женственные, пастельные сиреневые тона, прекрасно сочетающиеся с её золотыми волосами. Для Анель было приготовлено желтое платьице, с кружевными рукавами и красивыми сборками у такого же кружевного пояса. В нем она была похожа на маленькое солнышко, искрящееся детской наивностью и игривостью.

Кера надела то, что Рарита называла «шедевром своего воображения». Платье было легким, простым на вид, но элегантным и красивым. Оно было сшито из белой и зеленой ткани, подходящей под цвет её сережек. У него был неглубокий вырез на груди, рукава расширялись у локтей, а небольшие складочки делали очертания её фигуры более манящими и привлекательными. Но лучше всего платье дополняли не сережки, а венок из чудных цветов и лент.

– Вот теперь красавица, – сказала Рарита, надев его на подругу.

– Спасибо, – улыбнулась та.

Солнце село. Фонари зажглись, музыка заиграла на площади, люди оживились – праздник начался!