Герой из героев. Дело привычки

Так и произошло. И наверняка вшам в моих волосах это ой как не понравилось. Мне то уж точно показалось очень неприятным не чувствовать пыль и пот на коже. Они как будто толстая броня защищали меня. А нас ещё и заставили обтирать тела тряпками до скрипа. Очень противно на тот момент было. Помню, как я суматошно напялил на себя большущую рясу, радуясь избавлению от пытки наготой, и тихонько спрятал меж её складок сверкающую пряжку.

– Почему ты не обуваешься? – строго спросил неофит, когда все остальные надели свои сандалии.

Я растерялся и поглядел на свои широкие огрубевшие ступни. У меня никогда не было обуви. Но мне было легче умереть, чем признаться в своём неумении обуваться!

– Давай помогу.

Неофит присел и дотронулся до моей ноги. До моей ноги! Знающие меня прочие уставились во все глаза, ожидая драку. Я и правда трясся, стараясь сдержать порыв вцепиться в льняные волосы и выдрать их с корнями, сдирая скальп…

– Вот так. Со вторым справишься?

О! Этот неофит и не знал, что был в шаге от какого-либо увечья. Я терпеть не мог прикосновений к себе. Они доводили меня до безумия.

– Угу.

Отодвигаясь назад, я самостоятельно занялся хитроумными ремешками. Получилось. Но идти стало совсем неудобно. Ноги спотыкались. Я ощущал себя столь же беззащитным, как и когда меня, бьющегося в жаре лихорадки, вынесли из ритуальной комнаты после стирания памяти. Мне было столь же плохо, как и тогда, когда во время долгих рвотных позывов, полнейшего помутнения сознания и судорог лихорадки мне настойчиво желалось увидеть свет… который довелось узреть совсем не скоро.

Если говорить о том времени моих первых воспоминаний, то прежде всего стоит сказать о силуэте-тени. Некто приходил в холодный подвал с блёклой лампой. Нечасто, но приходил. Он проверял детей. Некоторых, прикрывая лица простынями, по мановению его руки уносили такие же призраки, как и он. Другие, когда он над ними произносил невнятные слова, вставали и уходили сами. А я всё лежал. И, через какое-то время этот некто стал останавливаться возле меня. Я знал, что он всматривался, ожидая наконец-то увидеть ещё один труп, но не собирался оправдывать его надежды. В такой молчаливой войне проходили часы. Даже, скорее всего, дни. И в один из них моё тело, вопреки совершённому над ним издевательству, вопреки сковывающим его магическим путам да вопреки отсутствующим из-за изнеможения силам всё же совершило невозможное. Я перевернулся на живот и пополз, цепляясь ногтями за выемки и трещинки в каменном полу. Казалось, возможность дотронуться до досок двери заняла целую вечность. Пальцы тряслись. Температура, остававшаяся по-прежнему высокой, сжигала живьём. Наверное, даже смерть на костре можно назвать более щадящей! Но я полз. И человек с фонарём едва не наступил на меня, переступая порог.

…В сандалиях я чувствовал себя почти также отвратно.

Нас привели в зал с длинными скамьями и столами. Щедро накормили. Выдали по свитку с уставом. Затем каждый поднимался, зачитывал с него слова вслух и резал палец, передаваемым друг другу ножом, чтобы пролить несколько капель крови на пол. Это продолжалось долго. Текст оказался длинным. Многие, как и я, читали крайне плохо. А нас было больше полусотни.

– Теперь вы действительно стали учениками. Служите Тьме верно, – сказал в заключение Координатор третьей ступени и ушёл.

Нас снова предоставили неофитам. Надлежало произвести распределение по комнатам. Обычно селили по четыре человека. Мальчиков с мальчиками, а девочек с девочками. Но в этот раз, как и частенько бывало, не получалось идеальной картины. В «обоих лагерях» оставалось по одному лишнему человеку.

… И, как вы думаете, кто ими стали?

Как-то никто не хотел, чтобы возле него спящего находился Бешеный.

И как-то никто не желал знаться с высокомерной, надменной зазнайкой-альбиносом.

– Поставим в две из комнат дополнительные кровати. Ты будешь, – начал было решать проблему привычным способом неофит, как мэтр, предотвративший мою драку с Эветтой, перебил его:

– Не в этот раз. Определим-ка их жить вдвоём. Это станет для них хорошим уроком.

Собственно, помимо хорошего урока так в моей жизни появился и хороший друг. Друг, которого меня ныне отправили убить. Насколько я знал, Эветта нарушила свою клятву Тьме. Боролась с нами. Так что её следовало устранить. И, как было понятно, Хозяева желали при этом проверить и меня на исполнительность.

Ха! Неужели они подозревали, что я откажусь?!

Пожертвовать могуществом тёмной энергии и дорогами междумирья ради предоставления кому-то другому права убить отступницу, о которой я почти забыл?! О, нет! Оно того никак не стоило! Это пара пустяков для меня.

– Зачем тебе целительница? Вроде жив-здоров, – в наступившей тишине спокойно поинтересовался хозяин трактира и достал огромную кружку. – Вот. Давай-ка, парень, пива тебе налью за счёт заведения, да иди своей дорогой.

– Да! – поддержали остальные голоса. – Мы здесь чужих не особо любим.

– И с бабами правильными знаемся, – внушительно добавил мужик со шлюхой на коленях, ласково шлёпая ту по заднице. Девица тоненько захихикала.

– Хорошо. Давай пиво.

Зачем угрожать, если есть варианты попроще? Пусть я и маг, не смеющий творить волшбу, но разум-то остался при мне! Так что, дождавшись, когда донышко деревянной огромной кружки ударится о столешницу, я развязал кошель и напоказ пустил по барной стойке в сторону хозяина местную золотую монету. Затем отпил немного. Пиво оказалось кислым, но приятно защекотало вкусовые рецепторы подзабытым вкусом. Так что я аж почти допил до дна, прежде чем завершил свой спектакль.

– Всем вам хорошо провести время. Ну, а если на веселье деньжат маловато, то ближе к вечеру можно будет подзаработать возле городской конюшни.

У конюшни всегда отиралось много народа. Так что это место я посчитал удачным для будущих разговоров. По-тихому получить удар ножом в живот шансов мало, а вот ещё какого-нибудь осведомителя найти…

Провожаемый жадными взглядами я вышел на улицу. Из-за серых туч даже солнышко выглянуло. Я тут же сощурился, посмотрев на изумительно яркий солнечный диск. Глаза заслезились. Пришлось перестать созерцать единственное из прекрасного, что можно было увидеть в этом городе, и поглядеть на землю. Прямо у моих ног сидела жаба, мерзко дёргающая горловым мешком. Я раздавил её, вытер подошву сапога о колоду поблизости и двинулся в сторону крепостной стены. Там, у самых ворот, и располагалась главная конюшня.

Глава 2

Приезжал на лошадках в город Юдоль много кто, но верхом каталась разве что охрана, да богатенькая молодёжь. В любой момент служитель порядка имел право требовать предъявления документа, удостоверяющего оплаченное удовольствие быть наездником. И стоило оно дороговато. Значительно дороже, чем пристроить животинку при въезде, да подвигать собственными конечностями, оберегая сохранность деревянных мостовых.

Однако, наверное, я зря так переживал за свою жизнь, говоря о конюшне. Сказывалась привычка чувствовать себя куда как сильнее. Мне не хватало ощущения собственного могущества. И только. Даже торговый бульвар, в который я попутно наведался купить менее приметную одежду (интуиция и логика сходились во мнении, что задержаться в этом мире мне пришлось бы), отнюдь не кишел подозрительными типами.

– Для вас можем-таки и по мерке сшить! – услышав просьбу показать свой товар, воскликнул торговец. – Марта, моя жена, прекрасная портниха! Не смотрите, что у нас нет шикарной вывески, как у того пижона напротив. Стежки будут в разы лучше, а цены ниже.

– Нет. Мне не хотелось бы ждать.

– Да! Время-таки дело такое. Никак не терпит, – вроде как согласился ушлый торгаш, проводя пальцем по своим длинным тонким черным усикам, и тут же продолжил настаивать на другой дополнительной услуге. – Но вы учтите, что моя Марта может подогнать всё, что вы купите, именно под вас! Вы посмотрите за окно.

Непроизвольно я повернул голову в сторону проёма, заделанного мутноватым зеленоватым стеклом. Сделано это было прежде, чем мне подумалось, зачем вообще туда глазеть.

– Видите?

– Что именно?

– Уже за полдень, а не зажгутся ещё первые ночные факелы, как моя Марта принесёт ваш заказ по любому адресу. Я вижу, что вы приезжий. Скажите, где вы остановились, чтобы таки и сделать!

– Нигде не остановился и даже ещё не увидел, что могу у вас приобрести.

– Ой-ой-ой! Не следует с таким делом затягивать, – всё же начиная суетливо выкладывать на прилавок из сундуков одежду, протянул торговец. – Если вы позволите, то я бы порекомендовал вам остановиться у моего брата. Он держит гостиницу «Медвежий Пляс» всего в паре кварталов отсюда. Приличное место и, скажу вам не тая, его супруга Адея так боится всяческих мелких тварей, что во всём доме не осталось ни единого таракана!

– Это и это подойдёт, – ткнул я пальцем на немного потёртые штаны и лёгкую новёхонькую рубаху, понравившуюся мне из-за глубокого синего цвета. Она, правда, была из тонкого благородного хлопка, немного вычурна по фасону, но всё равно уже не приковывала бы таких внимательных взглядов, как моя нынешняя.

– Может, вам нужен плащ? Обувь?

– Нет.

В своих сапогах я прошёл по многим дорогам междумирья. Снимать их, меняя на грубые колодки, никак не хотелось. Это вызывало даже некую внутреннюю панику. Собственно, и выбор на рубашку пал из-за сапог. Так бы вынужденно взял, что-нибудь попроще, но глянцевая дорогая кожа требовала хоть каких-то изысков в прочем наряде. Плащ из непромокаемой ткани тоже снимать не хотелось, да и много бы он занял места в свёрнутом виде…

Места? Точно!

– Но наплечная сумка мне понадобится. Есть что-либо в наличии?

– Найдётся! – уверил меня торгаш и, снова поправляя жиденькие усики, вытащил из‑под полы именно то, что нужно. – Таки мне позвать мою Марту снять с вас мерки?

– У вас глаз намётанный. Прекрасно видите, что всё по размеру.

– У вас тоже глаз намётанный, – рассмеялся тот без притворства. – Вроде едва взглянули, а выбрали отменно.

– Надеюсь, это моё качество не повлияет на цену?

– Нет. Ха, я же вам не его продаю, а одежду! Так что с вас…

Он назвал цену. В мешочке с монетами нужная сумма, само собой, нашлась. Монет там лежало много. Но то, с какой быстротой кошель начинал истощаться, было мне не по нраву. Деньги, как всем известно, могли закончиться очень быстро. И что тогда? Позорно возвращаться в Храм за дополнительными финансами? Или найти подработку, как какому‑то нищеброду? Это когда ты сильный маг хорошо, взял и своё потребовал с кого надо. А тут юлить придётся.

… Тьфу! Мысль мне настроение испортила капитально.

– Всё же настоятельно советую вам у моего брата заночевать, – перед тем, как я ушёл, сказал торговец. – Но даже если и не так, поторопитесь с поиском жилья. Не относитесь к своей жизни столь беспечно.

– Беспечно? По городу столько стражников патрулирует, что, думаю, не осталось ни одного грабителя. По сравнению с моим последним визитом сюда, ночные улицы стали намного безопаснее, – сделал я комплимент нынешнему губернатору, но собеседник отчего‑то испуганно округлил глаза, заставляя меня смутиться. – Разве не так?

– Хм. Ну, ночью-то и наша доблестная стража нос из казарм не показывает… Это вы откуда-таки будете, что ничего не ведаете?

Подозрительность в его голосе мне не понравилась. Поэтому я решил ответить беспечным юмором, который сам никогда не ценил.

– Ну, изволь моя матушка мне это рассказать, вам бы точно ответил откуда родом! С детства сиротой туда-сюда путешествую, куда только ноги поведут.

– Странный вы бард, – снова причислили меня к творческой профессии. – Говор наш. Ведёте же себя как светоносный чужеземец.

– Это вы к чему?

– Ни к чему, – внезапно пошёл на попятную торгаш. – Не моё это дело шпионство всякое! А по-человечески предупредить предупрежу. У нас в Амейрисе по всей стране после войны комендантский час назначен. Дабы врага извести, маги насоздавали всякой нежити и вылавливать её за бесплатно, чтобы покой простым людям вернуть, не собираются. И с торговой точки зрения я их таки понимаю! Продажи амулетов в разы выросли. Теперь никакой караван или отряд без Соискателя в путь не отправляется. Король тоже счастлив. Преступления сократились, бунтовщики до столицы не дойдут без значительных потерь, а налоги с доходов Ордена так и текут благословенной златой рекой… Наверное, сидит в своём дворце и с утра до вечера восхваляет судьбу за то, что на его правление эта война пришлась!

– И в городах нежить бушует? – удивился я. – Какая же?

– Самая, что ни на есть, разномастная. Вампиры да альпы, гули, стрыги, драугры, упыри, баргесты. Им при создании ограничение дано, чтобы в жилища заходить не смели. Так что в любом доме безопасно, а вот на улицу ни-ни! Шага ступить нельзя. Их много, на удачу не понадеешься. Кроме того, оголодали совсем-таки. Крысолюдов да прочих живых гадств даже подчистую извели.

– Если корма не осталось, то они должны в летаргию впадать.

– Чего-чего?

– В спячку впасть должны. Как медведи зимой.

– Да? Ну, пока таки ещё не впали. Скребутся всё по ставням, твари. В щели заглядывают. Подзывают, бестии! Никакого покоя нет!

– Однажды это изменится, – пожал плечами я и, не желая выслушивать ничего более, вышел на улицу.

Мне очень хотелось покинуть магазин. Продавец вызвал у меня некие неприятные ассоциации несмотря на своё дружелюбие. Такие, что я даже требовать возможность переодеться не стал. И, размыслив, подумал, что правильно сделал. Вдруг кто-либо из хитрецов, прохлаждающихся в таверне «У Храппа», решился дать знать человеку, обладающему информацией об Эветте, что я ищу встречи с ним. Пусть бы описание совпадало.

Если же говорить о том, что ждало меня на улице, то Юдоль был мне знаком. Во всяком случае, этот район был мне хорошо известен, так что я с удовольствием осматривался по сторонам, отмечая про себя что изменилось. Это даже походило на некую игру «найди различия». А то, что сравнивать приходилось с собственными воспоминаниями вносило особенную изюминку. Ведь с тех пор, как я покинул эти края, в междумирье куда как больше века прошло. В моём родном мире сердечник хода времени работал крайне медленно.

Однако то, что я глазел на всё вокруг, привело к своему результату. Посчитав меня беспечным разиней, ко мне подбежали двое детей-попрошаек и наперебой стали выпрашивать милостыню. Я не стерпел их назойливости, а в особенности попытки добраться до кошелька, и, молча ухватив за рыжие космы девчонку, швырнул её оземь. Она вскрикнула, но зато больше никто не осмелился ко мне приставать. Я спокойно пошёл дальше. Звук шагов по деревянной мостовой казался звонкой музыкой, похожей на слаженную работу тонкого механизма. Сумка с новой одеждой билась о моё бедро в такт.

***

По обрывкам фраз я понял, что долговязый длинноносый тип был жуликоватым букмекером, а парнишка в очках – наивный студент, верующий в какую-то там справедливость. Внимания на эту пару было сложно не обратить, так как студентик суетился вокруг афериста, словно щенок. То есть, подпрыгивал и отрывисто грозился, когда набирался на то смелости. Неудивительно, что кидале это надоело. Он, словно бы ненароком, прижал чудаковатого юнца к стене дома и, незаметно приставляя нож к его животу, процедил:

– Я тебе не сыкло, понял? Ещё раз вякнешь и прирежу. И, нахер, не вздумай меня больше на понт брать!

Студентик захлопал ресницами. Затем скосил взгляд на стоящего на посту патрульного и последний поступил так, как ответственному стражу порядка и полагается. Сохраняя себя для будущих отважных схваток, он, словно бы ничего не замечая, деланно уставился в другую сторону.

– Понял. Понял всё, – пролепетал студентик и получил долгожданную свободу.

Мне же не было нужды следить за дальнейшим развитием событий, свои дела имелись, а потому я зевнул и подманил пальцем мальчишку-подростка, громко вещающему, что сегодня цирк уродов даёт новое представление. Если верить его словам, те, кто не придёт, прожили бы свою жизнь зря!

– Эй, малой!

Выбрал я паренька не случайно. На урода он никак не походил, а, значит, был местным пронырой, решившим подзаработать более честным путём, нежели кражи. Обычно, такие дети прекрасно знали всё на свете и не обладали осторожностью взрослых. Мальчишка же прочистил горло и, продолжая настойчиво смотреть на меня, завопил объявление ещё громче. Прекратил он это, только заметив меж моих пальцев монетку. Тогда, оглядываясь по сторонам, паренёк спрыгнул с высокого бочонка и прихрамывая подошёл ко мне. Правая его нога вроде как перебинтована была.

– Чего, етить, надобно?

– Слышал я, что в этом городе целительница не так давно обитала. Эветта.

– А, это вы про Белую Леди то? Была такая.

– Расскажешь про неё?

– Хм. Из паломников, сударь, будете? Ещё такую монету добавите и более подробной истории ни от кого не услышите!

– Ладно. Идёт.

Я достал из мешочка ещё один медяк. Парнишка свистнул, засунув пальцы в рот. К нему сразу, откуда ни возьмись, подбежал паренёк, одетый в сущие обноски. Внимательно выслушав товарища, он отправился на бочонок продолжать созывать вероятных зрителей.

– История эта, етить, та ещё! – с вдохновением начал мальчишка, прислоняясь спиной к стенке дома с осыпающейся штукатуркой. – Говорят, Белая Леди изначально из Чёрного Ордена. Это там из неё такую жуть сотворили, что ух!

– Жуть? – удивлённо переспросил я.

По мне, так Эветта была настоящей красавицей.

– Ага! Рожа вроде и смазливая, а сама белая, как мертвец. И кожа, и волосы, и ресницы. Глаза же розовые, кровью налитые. Я её сам видел. Как раз перед тем, как она пропала.

– Э-э-э… А сколько на твой взгляд ей лет было?

Отчего-то мне довелось осознать, что несмотря на то, что мы были сверстниками, вряд ли подруга моей юности до сих пор выглядит также, как когда-то. Это я не изменился, хотя прожил уже больше века, а то и двух. Или трёх? Здесь же прошло… Сколько времени здесь прошло?

Не убьёт ли старость моё задание раньше меня?!

– Да уж старуха совсем, – мысленно я было сник, как мальчишка продолжил, возвращая мне бодрость духа. – Под сорок где-то. В нашем городе она с восемь годков прожила. Где до этого была – никто не знает. Но у нас надолго обосновалась. Сначала травничеством подрабатывала, а потом к ней народ зачастил. Потому что вроде одни и те же веники повсюду, а её от хворей действительно помогали. Так что стали к ней и с более тяжёлыми болячками ходить. А она чуднáя! Денег ни от кого ни брала. Кто сколько подаст – тому и рада… Не диво, что вскоре на неё наши лекари ополчились! Решили, етить, поговорить, как полагается. А Белая Леди как колдонёть! Все говорильщики так и застыли яки камни.

– И что потом?

– Эту… Как его? Перед тем как отпустить но-ка-ци-ю им прочитала какую-то. Во! Это я от умного человека слово услышал… Прокляла, наверное, до седьмого колена. Я так эту нокацию понимаю.

– Нотацию, – машинально поправил я и спросил: – А больше никто не лез?

– Лезли, етить. Ещё как лезли! Но все они отчего-то по утрам на площадь главную шли каяться. Как рассветётъ, народ уж собирается новые откровения слухать. А проказник идёт меж висельников, поднимается повыше и начинает исповедь. Языком мелет, а у самого глаза как тарелки! Руками рот заткнуть себе пытается, а не выходит.

Непроизвольно я усмехнулся. Кара выглядела действительно устрашающей. И уж точно в духе Эветты! Любила она всех перевоспитывать.

– Так что перестали соваться к ней лихого желающие. А больные аж очереди за дни занимать стали. Но потом к ней Орден наш великий, чтоб его глисты заели, начал приставать. А Белая Леди всё им свой амулет под нос. Солнечный диск такой. Те поглядят, только что не поплюются как от сглаза, и уйдут, ядрёна вошь. Потом же связалась она с бедовым человеком. Баба есть баба! Увидала, что с заморских краёв приехал. Весь такой в доспехах блестящих, с венцом на голове, словно у царя. Да и потеряла голову. А он Служителем Света из Цурканды оказался, войну развязал, рать свою привёл и Орден с города выгнал. А там чужеземцы эти и дальше земли завоёвывать пошли. И Белая Леди за ними следом отправилась. Точнее за ним. Потом-то о ней ничего толкового и интересного не слышно было, но, когда все эти цуркандские хари назад погнали, она снова у нас здесь оказалась. С месяц лечительствовала, склоняла народ и дальше воевать. А за такие слова губернатор уж рассвирепел. Сам к ней пожаловал и потребовал, чтоб она, етить, куда подальше упёхивала, пока дровишки для неё, как для предательницы, на главной площади собирать не начали.

– А она осталась?

– Не. Он же, ёпт, верно сказал! Ещё бы сожгли нас всех с ней вместе. А она не дура оказалась. Всё поняла, да не просрала. Послушалась. Взяла детей и сныкалась неведомо куда.

– Каких детей?

– Да своих. Двоих за время войны прижила, – пояснил малец. – Наверное, от этого Служителя Света. Сплетня ходила, что вроде как они себя и узами брака связали. Не знаю. Ведаю точно, что от нас за войском она брюхатая уезжала, а бабы смеялись, что такой шалавой сказалась Леди-то. Хотя по мужикам до него не шастала вроде как говорят.

– И никто не предполагает, куда она скрыться могла? Вроде приметная такая.

– А тебе-то что с того?

– Да я бард. Хочу вот песню правдивую сложить, чтоб легенда о чуде Юдоли во веки веков звучала, – поэтично солгал я, намереваясь извлечь хоть какую-то пользу от несоответствующего наряда. Главное, чтобы репертуар озвучить не потребовали!

Но малолетний собеседник оказался куда как прозорливее взрослых:

– А гитара где? Где лютня?

– Стащили в корчме.

– Это в какой же?

– У Храппа.

– Во, дурень! – рассмеялся паренёк, показывая миру жёлтые неровные зубы. – Во даёшь! Туда вообще соваться не следует. Там для коронованных только!

– Для кого?

– Для коронованных, – медленно повторил тот и, увидев, что непонимание не исчезло с моего лица, с усмешкой пояснил. – Да для лучших воров и грабителей.

– На ошибках учатся, – развёл я руками, входя в образ юного, подающего надежды и неунывающего таланта. – Но, если песню хорошую сложу, то не только инструментом новым обзаведусь. Вот бы только концовку поинтереснее, чем всем известная. «Пропала куда-то» – совсем не годится!

– Ладно. Раз у тебя всё так сурьёзно, то гони ещё монету, и я кое-что интересное доскажу.

Наличность перетекла в чужие руки.

– Никто не слышал, чтобы в чужеземье наша целительница появилась. Слухи бы дошли обязательно. Там же ей нет нужды свои силы прятать, – словно по большому секрету зашептал мальчишка с огоньком азарта в глазах. – И не ушла бы она вглубь страны. Там Орден всех в такой узде держит, что ух! Так что где-то здесь она, неподалёку.

– Ну, шито твоё предположение белыми нитками!

– А вот и нет!

Малец явно обиделся, хотя я считал, что использование лексики в его стиле наоборот поспособствует дружеской беседе. Мне искренне виделся иной эффект, нежели надутые губы… Треклятье Тьмы! Я едва этот словесный оборот вспомнил, а эффект обратный. Ну, как так-то?!

– Только у нас здесь её до сих пор уважают, – вытирая рукавом нос, всё же продолжил насупившийся мальчишка. – И даже паломники со всей страны стекаются. Говорят, что дом, где жила она, до сих пор чудодейственный. Вот!

Что же. Появился дельный след. Пришлось заканчивать с отдыхом. Ноги направились прочь от городской конюшни. Брать парня в проводники я не стал. Он был в эмоциональной нестабильности, да и затребовал бы денег, а дорогу подсказать могли и стражники. Они, правда, оказались не очень-то приветливыми. Под конец один шутник даже отправил меня по окольным улицам, хотя до дома Эветты было уже рукой подать. И его шутка испортила моё хорошее настроение так, что в результате смотрел я на мир крайне неприязненным холодным взглядом. Окружающие начали шарахаться.

Однако одному всаднику до моей угрюмости дела не было. Молодой пьяный богатей в нарядном зелёном камзоле скакал во весь опор. Лошадью управлял он скверно, периодически с гоготом направляя бедную животину в гущу прохожих. Люди возбуждённо ахали, бросались в рассыпную, ругались, грозили кулаками вслед… но не бежали жаловаться страже. И вот, едва я обогнал рыдающую старуху с младенцем на руках да увидел конечную цель своего пути – оставалось дорогу перейти, этот тип решил и меня сбить с ног.

Усмирять таких вот наглецов обращением в неподвижные статуи сложности не представляло. Это был самый простой, эффективный и не несущий проблем выбор.

Вот только магу без магии никак недоступный.

Я мог до посинения кричать: «Замри!», сурово топая ногой и грозно сдвигая к переносице брови, но это не произвело бы никакого эффекта. Для осуществления любого магического действия следовало приложить силу воли, а не гортани. Однако и просто прижаться к стене с намерением сохранить кости целыми мне не позволяло чувство собственной важности. Прежде всего, гордость – та ещё штука! Во-вторых, но далеко не в последних, сказалась привычка проявлять свою власть над событиями. Так что я выхватил меч и, делая резкий шаг назад, разрезал подпругу, нечаянно рассекая и шкуру животного. Ещё немного, и ноге всадника тоже бы не повезло. Умение владеть оружием являлось для меня делом второстепенным, и мечником я был посредственным. Не профаном, конечно, чтобы и вовсе клинок не обнажать, но и до мастера следовало учиться и учиться.