Герой из героев. Баснями сыт не будешь
– Ты что? Не слышишь меня, что ли? Я тебе говорю о приличном ночлеге, а не о спасительной хибаре. Неужели не хочется нормально поужинать? Или тянет на холодной земле почки застудить?
– Пожалуй, нет.
– Тогда отсюда выедем с рассветом и точка.
Не доверять веками странствующему барду у меня причины не имелось. Да и у самого нашёлся довод задержаться. После слов о ночёвке на природе мне захотелось в баню. Арнео меня в сей задумке поддержал. Поэтому сразу после завтрака и этого разговора мы отправились париться. А там уже, после приятных омовений, и заселились в дом старосты на ночной постой. У него была просторная изба аж на четыре комнаты. Почти что господские хоромы по сельским меркам! Так что, изгнав на ночь часть домочадцев по соседям, он выделил в наше распоряжение отдельное пространство. Однако, покамест, еще только намеревалось вечереть, а потому все эти домочадцы, да ещё и их соседи, теснились как селёдки в бочке вместе с нами в одной огромной горнице и уплетали варёные овощи да свежий хлеб.
Осчастливленная Элдри справилась с едой быстрее всех и, так как уже сдружилась с местными ребятишками, умчалась на стройку снежных крепостей. Арнео, напротив, не спешил, сидел поодаль от меня важным павлином и, напевая балладу, порой косился на ладную краснощёкую молодку. Всем было хорошо. Всем. Кроме Предвестника. Меня снова неистово грызла смертельная тоска по прежнему могуществу и утраченным возможностям. Мне рыдать хотелось. И, поняв это, я хотел было пойти прогуляться, чтобы отвлечься от дум и тайком от бога потренироваться в магическом искусстве света, но… ко мне подошла бледная словно первый снег девушка с тонким, чрезмерно длинным носом с горбинкой. Но такой изъян никак не портил внешность. Ярко-алые губы и роскошные чёрные косы не давали замечать этого недостатка.
– Грустишь, Странник?
– Мне не грустно. Просто не весело.
Девица улыбнулась, положила на стол передо мной карты. И душа моя вмиг ушла в пятки. Подобная колода не могла существовать в этом мире! Её появление разрезало реальность в моих глазах подобно вспышке молнии. А затем в ушах раздался и оглушительный гром:
– Так поиграй с судьбой.
– Кто ты? – ошарашенно спросил я.
Мой собственный голос показался мне чрезвычайно тихим и слабым, но отчего‑то его было хорошо слышно. Это обстоятельство удивило меня, и я сообразил, что громкая речь крестьян ныне едва доносится до меня. Даже их движения стали столь медлительны, что зрение с трудом улавливало, что время не остановилось, а всё‑таки идёт вперёд. Лишь Арнео казался по-прежнему живым. Он, словно воздух превратился в нечто плотное и эластичное, начал с трудом пробираться к нам и прилагал для этого уйму сил. От его стараний мои волосы сразу затрепал ветер – побочный эффект магического воздействия.
– У меня нет имени. И у тебя его не должно быть, Странник.
Глаза девушки утратили цвет, волосы её поседели, губы мертвенно побледнели, а через трещины сухой кожи стала видна мумифицированная плоть. Она сняла с себя иллюзию, открывая истинный облик лича.
– Сыграешь?
– Да ни за что! – наотрез отказался я и благоразумно отодвинулся на своей скрипучей табуретке назад вместо того, чтобы оттолкнуть от себя колоду.
И пальцем бы я до этих карт не дотронулся!
– Тогда ты останешься взаперти в этом мире надолго. Не нужно упрямиться. Не нужно сомнений и нерешительности. Это ты не убил последнюю девчонку. И именно ты так расстроил Тьму своим своеволием!
– Да он вообще создан, чтобы всех вокруг себя расстраивать! – всё-таки преодолел щит Арнео. Говоря, он смахивал с одежды несуществующие песчинки и чесался. Видимо, преграду составляли уплотнившиеся кристаллы, вот бог до сих пор и ощущал зуд от них.
– Я досконально исполнил данное мне указание. Ни о каком своеволии не может идти и речи! – в отчаянии запротестовал я.
Ну, как? Ну, почему? Я же уже так успокоился, что никто не станет меня искать и тем более наказывать! Ну, что за западло-то такое?
– У Тьмы много служителей и соглядатаев. Тьме известен каждый твой поступок, и Тьма помнит каждое своё слово к тебе. Так что, знай, Тьма не видит причин хитрить с ней и самовольно прерывать своё служение.
– Подобные слова никак не могут быть связаны со мной. И всё же, если они вдруг сказаны из-за моей вынужденной задержки, то я бы давно отправился служить дальше, – голос мой звучал спокойно, уверенно и даже равнодушно обвиняюще, как если бы я ни капельки и не сомневался в собственной правоте, – но это мне так и не дан знак, что я могу вернуть себе власть над потоком смерти и, соответственно, покинуть этот мир.
– Что? Ты сам не дал знать, что считаешь задание завершённым!
– Не ты ли только что описывала мне возможности Тьмы? Или… на деле не признаёшь, что Тьма всеведуща и вездесуща? Я-то вот знаю какой силе служу. И к чему мне отвлекать её внимание такими мелочами, когда ей и так всё известно обо мне?
– Наглец, – протянула девица, и Арнео, на долю секунды задумчиво поднимая взор к потолку, согласно кивнул головой, но вслух сказал иное:
– Наглец или нет, но истина в его суждениях живёт. Его нельзя обвинять в предательстве. Можешь передать Тьме моё мнение, когда сделаешь всё, как я скажу.
– Как скажешь ты?!
– Да, я. Потому, что кое-кто здесь наглее этого типа! Свободно вести подобный разговор в моём присутствии чрезмерное хамство. Поэтому в силу моего хорошего настроения все мы сейчас сделаем вид, что никто никогда и не слышал о каком-либо указании Тьмы относительно не принадлежащих ей людей. Но предлагаю запомнить – моего чувства такта хватит на один единственный раз.
– Что ты хочешь сказать, Артондол?
– Что мне надоело быть марионеткой и ощущать презрение со всех сторон! Если здесь, в моём присутствии, снова посмеет прозвучать прямое обвинение в том, что по некоему указанию не были убиты не принявшие путь Тьмы некоторые мои подданные, то это обозначит конец нашему союзу!
– Оно не прозвучит, – после небольшой паузы, сказала лич, соединяя костлявые пальцы рук. По всей видимости она сообщала Хозяевам новые обстоятельства своего задания и получила ответ.
– Тогда убирай Колоду Мертвецов!
Посланница Тьмы под требовательным взором бога послушно положила карты в поясную сумку. Я тут же испытал некое воодушевление и поинтересовался:
– Так я могу расценивать твоё появление за знак? Мне теперь можно использовать тьму?
– Ты, конечно, всегда верно исполнял свой долг, – она окинула меня неприязненным взором и через силу поправила себя, смягчая голос. – Да, ты всегда верно исполнял и исполняешь свой долг.
– Само собой, – отлегло у меня от сердца.
– Конечно, я знаю это. Ведь мы стоим на одном поле. Вот только есть ничтожный нюанс, Странник. Ты служишь не мне, а напрямую Тьме. От неё и жди знака. Жди своего знака от великой Тьмы, ничтожный червь! Его даст тебе только Тьма. Та сила, для которой не существует ограничения времени, как для смертных!
Мне мгновенно поплохело, а эта дрянь ещё и добавила:
– Ведь так, если следовать правилам досконально?
Язвительная улыбка мне крайне не понравилась. Не хотелось из-за Элдри завершать свой путь мага… во всяком случае, как тёмного мага. В использовании света меня пока никто не ущемлял! Но на данный момент убивать девочку не имело никакого смысла. Моё внезапное раскаяние могло сделать всё только хуже.
– Не мне решать, что верно для Тьмы, – нейтрально и смиренно ответил я.
– Не тебе, Странник… И не тебе, Артондол! – лич зло буравила бесцветными мёртвыми глазами хранителя мира. – Тьма не оставит без внимания твоё вмешательство, порожний бог!
– Смеешь меня оскорблять?!
– Это женская слабость. Мне следовало подобрать другие слова, разумеется, – жуткое подобие на прежнюю красавицу ухмыльнулось. – И, разумеется, я обязана попросить прощение. Как умею. По-женски.
Вряд ли Арнео ожидал то, чего и я предречь не мог. Провидение тоже не было его сильной стороной, иначе бы он ни в коем случае не допустил подобного. Мёртвая посланница ловко прильнула к губам бога и поцеловала его. Ядовитая слюна мгновенно проникла в ткани живого организма и парализовала тело. Глаза Арнео остекленели. И будь он моим другом, я бы тотчас же вонзил свой кинжал в основание шеи лича. Удар не убил бы никого, но безымянной твари пришлось бы отвлечься на собственную регенерацию… Однако я не был дружен ни с одним из богов. А с этим-то и вовсе не имел ничего общего! Да и по-прежнему почитал Хозяев. А потому остался бездеятельным наблюдателем.
– Дрянь! – сумев избавить себя от обездвиженности, воскликнул Арнео и одновременно резким движением оттолкнул от себя мертвеца, уже восстановившего иллюзию девушки. После чего зашёлся сильным кашлем. Из его рта отхаркивались сгустки, похожие на клубки паутины.
– Надо же какой ты сухарь!
Сделав вид, будто она обиделась, лич шаловливо погрозила мне пальцем и исчезла. Мир вокруг тут же обрёл свои краски и звуки. Но ненадолго. Разговоры резко утихли, едва крестьяне осознали, что бард Лайрэм неожиданно не только переместился в пространстве, но и оказался далеко как нездоров. Лицо Арнео стало отдавать очевидным сине-зелёным оттенком, под кожей чёрными разводами проступили набухшие вены, а непрерывный кашель с необычной мокротой, из которой вылуплялись белые извивающиеся черви, и вовсе заставил местных кумушек пронзительно завизжать. После чего деревенщины всем скопом ринулись прочь из избы.
– Твою мать! – сумел выругаться Арнео в перерыве между приступами.
Смотреть на его мучения, не пресекаемые никакими должными магическими воздействиями, мне быстро надоело. В моём нынешнем состоянии и двоих амбалов, ловко орудующих вилами, следовало считать серьёзной угрозой. Поэтому, размыслив, что сложновато мне будет предотвратить панику на селе без участия могущественного спутника, я принялся рассуждать вслух:
– Тебе, как светлому, не создать контур Малфейка или нечто подобное. Но каменный экран Алистерна наверняка укрепит желудок и выправит положение.
– Иди ты со своими советами в жо, – начал было гневно бог, но тут же зажал себе рот обеими ладонями.
– Не понял. Ты не можешь остановить заразу таким простым способом, что ли?
Голова хранителя мира отрицательно энергично завертелась, а затем его вырвало. Прямо-таки фонтаном. И прямо-таки на заботливо расставленные на столе угощения. Мне показалось маловероятным, чтобы староста и его домочадцы, приводя дом порядок, возрадуются столь священной божественной реликвии, а потому я открыл настежь двойные ставни и, высунувшись по пояс на улицу, заорал:
– Элдри! Элдри!
– Что?! – выглянула из-за огромного сугроба растрепавшаяся причина всех моих злосчастий и поспешила к дому, радостно улыбаясь во весь щербатый рот. – Чего вы там натворили? Все как разом разбежались. Ух!
– Не-не! Внутрь не входи, – предупреждая трагедию, остановил её я. Девчонку ещё вылавливать по всей округе не хватало! – Давай в сарай. Лошадей отвязывай.
– Уезжаем, что ли?
– Да, – она молниеносно рванула выполнять моё поручение, поэтому последующих слов не расслышала. – Уходить надо, пока никто не опомнился.
– Ага. Линяем, – мертвенным голосом согласился бог, покачиваясь на карачках. Его тут же снова стошнило.
Глава 3
Брезгливо морщась (не навевали обстоятельства аппетит как-то) я всё-таки завернул в чистое полотенце оставленный студиться на подоконнике пирог с капустой. Затем положил его в свою сумку, к счастью не разобранную, да вышел на улицу помогать Элдри. Вдвоём мы быстро справились. Я суетливо подвёл коней к крыльцу и вознамерился войти внутрь за своим последним имуществом, коим являлся бог этого мира. Но, на мою удачу, Арнео кое-как выполз наружу без моей помощи. Это было прекрасно. Мне никак не улыбалось заходить внутрь облёванной горницы. Затем я с трудом перекинул незадачливого хранителя поперёк его гнедого, и мы пустились куда подальше из деревушки. Вовремя. Крестьяне как раз пересилили свой страх и начали выползать из домов. При этом в руках они держали всякие неприятно острые предметы. Бр-р! Однако, едва из поля зрения исчез дым труб, наша компания резко снизила скорость. И, скажу честно, (благо с чего мне скрывать такое?) Арнео на фоне белой заснеженной равнины больше смахивал на тухлую зомбятину, нежели на бога. Он едва держался на лошади и так и не сумел самостоятельно сесть верхом.
– Ты чего? Отчего организм не можешь прочистить?! – вконец рассердился я, помогая ему принять сидячее положение.
… Неужто столь паршивый у моего мира бог?!
– Как сказать, – поморщился страдалец.
– Скажи, как есть. По существу.
– Тогда я в жопе. В полной жопе!
– Морьяр, а разве барды могут такими некрасивыми словами говорить? – влезла Элдри, и я потребовал:
– Слышал? Говори при ребёнке соответствующе!
– Бл… Бл, – всё же сумел проглотить ругательство Арнео и, несмотря на испытываемую им боль, издевательски произнёс. – Я нахожусь посреди двух половин друг друга. Между полной неуравновешенностью сил и полной неопределённостью событий. И наладиться ситуация может только неочевидными путями. Просто излить из себя скопившееся недовольство мало.
– В полной жопе звучало понятнее, – уверенно заключила Элдри и тут же схлопотала от меня подзатыльник… надо будет в будущем проконтролировать, с кем она там игры заводит. Вроде бы изначально девочка повоспитаннее была.
– Так можешь прочистить свой организм?
– От такого яда не так быстро, – прохрипел бог-бард и, пару раз кашлянув, кончиками пальцев аккуратно вытащил из-за щеки извивающегося длинного червяка с нехарактерно для его вида мощными жвалами.
– Фу-у-у!
– Почему же ты тогда почувствовал себя оскорблённым от её слов?!
– Чьих слов? – снова влезла Элдри.
– Я отличный маг, – игнорируя вопрос девочки, упрямо заявил Арнео бодрым голосом, но тут же испортил о себе впечатление, жалобно простонав. – Я не виноват, что мне пришлось стать богом!
– Ну, плохой маг богом бы не стал.
Я почувствовал себя обязанным сказать вслух именно это, хотя ни коем образом не был согласен с этой фразой. Живое опровержение сказанному мерзко маячило прямо перед глазами! Но глупые слова прозвучали в моей голове голосом мастера Гастона, и я не смог их проигнорировать. Вдруг это прозрение? Вдруг для моей судьбы полезнее сказать именно так?
И, наверное, так оно и было. В другом случае вряд ли бы Арнео так разоткровенничался передо мной.
– Да, паршивому магу никогда не стать богом, – вяло обрадовался бедолага моему комплименту и, сделав небольшую паузу, продолжил. – Беда в том, чтобы быть хорошим богом мало быть отличным магом. Я смог правильно связать свою энергетику с этим миром, чтобы вывести его из хаоса и саморазрушения. Но это то, на что я трачу почти все свои силы. И, в целом, мне оставшегося хватает! Согласись, вечная молодость и гарантированное бессмертие от всего, что в моём подчинении, достаточно сладкая конфетка для того, кто бежит прочь от любой ответственности?
– Лично мне бы захотелось, чтобы гарантии распространялись несколько глубже. Может, твоё тело и восстановится от любого упавшего обломка горы или клинка ревнивого рыцаря, но вокруг полно магов Чёрного Ордена. А они вышли из-под твоей власти. И потому опасны… Да и в целом власть получается какая-то сомнительная.
– Когда тяну струны мира, то я снова всевластен.
– Так излечи себя.
– Тогда где-нибудь наступит стихийное бедствие. Это средство для самых непредвиденных ситуаций, – морщась, признался Арнео и, подумав, добавил. – Сам знаю, что хорошо бы иметь могущество, а не остатки собственных сил, но мне чрезвычайно лениво создавать эгрегор из поклонников. Во-первых, хлопот немерено. А, во-вторых, большинство из них не станет даже догадываться, что своими молитвами они начнут передавать свои силы. Это какое-то воровство прямо-таки!
– Это симбиоз, из-за которого миры и создаются.
– Я не собирался ничего там создавать!
– Заметно.
– Между прочим, предыдущий бог этого мира тоже был не медовая булочка!
– Так ведь он и мёртв. Верю, – Арнео поджал губу, а я перешёл к выяснению очень важного обстоятельства. – И всё же. На каком уровне по иерархии Чёрного Ордена находится бард Лайрэм? Ведь каменный экран Алистерна доступен любому, равному по силам Координатору или Аналитику.
– Когда не тяну струны мира, то что-то вроде Соискателя второй ступени.
– М-да, – протянул я и не удержался от презрительного взгляда. – Хорош бог!
– Слышь, ты! Вот уж кто молчал бы! Сам-то и мой хиленький огонь потушить не смог, Предвестник хренов!
– Значит вы оба очень плохие маги? – пришла к выводу Элдри и заставила тем нас с Арнео переглянуться с наикислейшими выражениями на лице. Но сама девочка реакции на свои слова не заметила. Она бодро продолжила: – А я вот хороший маг. И буду вас спасать!
– Это ты его спасай. Я хотя бы бессмертный!
Мне было нечего возразить, а потому девочка получила очередной подзатыльник, и дальше мы поехали молча. Элдри дулась, Арнео страдал, а я не только дулся и страдал, но ещё и напряжённо думал.
Ждать знака Хозяев можно было и до самой смерти. Нет, конечно, это не означало, что я проживу положенное мне природой время и только потом, в глубокой старости, услышу их насмешку. Можно было всё-таки нарушить условие, призвать поток смерти или обратиться ко тьме. Тогда бы я увидел бесплотные лики значительно раньше.
М-да, всегда ценил себя за способность найти лазейку в любом безвыходном положении, но итог этой и правда не позволял ставить подобный план на первое место.
Сказать честно, получив в своё распоряжение уйму неопределённого времени, мои мысли лихорадочно метались, ища, чем бы занять тело и разум. Я считал, что давно покончил с жизнью обычного человека. Мне открылись исключительные возможности и без них я плохо представлял своё будущее. Как это не бродить по дорогам междумирья? И не так, как вот эти месяцы, когда знаешь, что скоро всё изменится и вернётся на круги своя, а… навсегда лишиться их. Великая Тьма, что же мне делать?! Нет, несомненно, прекрасно, что мне оставили и жизнь, и свободу воли, что меня не стали преобразовывать в некую сверхпослушную нежить, но…
Да как же это обидно-то, чёрт вас всех подери!
Хозяева ударили меня по самому больному – по моему самолюбию. Они не посчитали, что я хоть сколько-нибудь опасен и не избавились от меня. Они не дали мне понять, сколь я значимая фигура, раз имеет смысл сделать меня нежитью и более покорным рабом. Они поступили наиболее дерзко. О, как же неприятно писать такое, но меня элементарно выставили за дверь, как какого‑то случайно забежавшего в дом котёнка! Мне мгновенно припомнилась моя обида на то, что никто не уведомил меня об истинном значении смерти Эветты. И это углубило мою нынешнюю печаль в разы. Сколь мерзко чувствовать себя ничтожным! И, самое, обидное, что это действительно так. Я не обманываюсь, я действительно превратился в некую пустышку. Что с того, какое у меня было прошлое, если в настоящем я никто? Я больше не маг. Теперь я представляю из себя значительно меньше, чем только подающий надежды неофит Арьнен!
Мне стало так жаль самого себя, что я едва не всхлипнул. Но было бы сущим позором проявить подобные эмоции перед жалкой малолеткой или же Арнео. Перед этим ничтожным Арнео! Тоже мне бог. Одно только название!
«Что же мне теперь делать? Я же не могу без магии», – молча страдал я.
Может, и правда обратиться к свету? Ведь да, пусть я уже и состоявшийся чёрный маг, но у этого есть не только минусы, но и плюсы. Конечно, будет тяжело очистить энергоцентры, но зато мне не нужно будет постигать всю теорию с нуля. Я не стану тратить годы на впитывание нужных знаний, как Элдри. Поэтому баш на баш, так сказать. Я справлюсь. Я смогу.
«И что же тебе потом делать с новыми умениями, о юный падаван света?» – моя язвительность не щадила даже меня самого, но она поспособствовала нахождению решения.
В своей необъятной печали я вновь вернулся к мыслям о неофите Арьнене, и это натолкнуло меня на небольшую идею. Вот что мешало мне исполнить прежние стремления?
Мой дух прямо-таки воскрес. У Арьнена была карта мест, которые он, то есть я, хотел исследовать! И ведь когда‑то, большего мне и не хотелось. Можно было бы заняться осуществлением этой мечты. Ведь от размышления о ней у меня даже зачесались руки от нетерпения. Это же даже не наказание Тьмы, это мой шанс довести начатую детскую шалость до конца!
– Чего это у тебя такая рожа довольная стала? – с подозрением заинтересовался Арнео.
– Я понял, что можно продолжать ехать в Грах’морннор.
Да. Я отвезу девчонку к мастеру Гастону, а там наплету ему чего с три короба. Не буду говорить правду про Эветту, а Элдри – умничка. Она меня не выдаст, если с ней правильно поговорить. Так что нет сомнений, у меня получится убедить семейство Гастона Лекруа переехать со мной в какую другую страну. Это необходимо, увы. Юдоль мне, конечно, привычен, но, чтобы не иметь проблем с Орденом, без переезда не обойтись. Да и этот неприятный комендантский час. Бе!
Так, хватит думать про собственные предпочтения. Какие у меня могут быть дополнительные дельные аргументы?
Я даже усмехнулся. Над таким вопросом и раздумывать нечего было.
Без меня финансовое положение этой семьи осталось бы крайне плачевным. Мастер Гастон уже глубокий старик. Надолго его не хватит, а девушки-бесприданницы вызывают мало интереса солидных мужчин. Эти богачи потому и богаты, что не готовы влюбляться по уши в нищету. Таким барышням, как Мишель и гордячка Герда, предстояло либо выходить замуж за честных, но бедных ребят, либо искать возможность стать чей‑то любовницей. Но ни в одной из девушек не имелось той особой хитринки, что необходима для последнего. И потому бедняжки пока ещё не знают, как им так повезло, что теперь-то я рад заняться взаимовыгодным расписыванием посуды! Работа позволит мне иметь возможность спокойно и не голодая оттачивать мастерство магии света. Так что я раздам всех девчонок в хорошие руки, закончу с самосовершенствованием и отправлюсь в великое странствие. Ах, как же приятно будет тянуться время! Меня ожидает бесчисленное раскрытие редких чудес!
…Если только мой нынешний интеллект не начнёт раскрывать эти тайны, как белочка орешки щёлкает!
– А чего гномы не покинули Белые горы?
– А? Чего? – очнулся от собственных раздумий Арнео. Он не ожидал, что я нарушу молчание да ещё и таким вопросом.
– Я спрашиваю, отчего гномы не покинули Белые горы?
– Белые горы, – произнёс мой спутник словно с отвращением и вытер нос тыльной стороной ладони. На ней остался заметный бурый след шевелящейся крови. И простите, мои дорогие читатели, но я не стал к ней присматриваться. В тот момент я не подумал, что некогда мне придётся доносить до кого‑то такие подробности.
Лицо Арнео, увидевшего, какая бяка у него на руке, тоже довольства не отразило. Он скривился, сорвал с ближайшего дерева листик и, когда обтёр кожу, выбросил его. После чего поглядел на меня и вместо ответа на мой вопрос сухо посоветовал:
– Ты лучше привыкай к тому, что никаких Белых гор нет.
– Как это нет? Ты их уничтожил, что ли?
– Нет, но не вздумай при гномах такое предположение отчебучить! Просто забудь про Белые горы и заруби себе на носу – мы едем в царство Амонранд. Золотые Вершины.
– Это старое название, – не понял его поправки я.
– Вот тут замечу, что гномы живут куда как дольше людей и отменно помнят времена до Ночи Бездны.
– Ночь Бездны, – услышав эти два слова, я не сдержался от их повторения, так как меня озарило. И об этом я тут же поспешил уведомить всех окружающих. – О! Кажется, теперь я понимаю, что это за катаклизм такой! Это тогда ты стал богом, да?
– Да. В считанные минуты единое царство Райданрун раздробило на континенты, и его великолепная столица, как и большинство суши, ушла под воду. Знаменательная ночка была! Даже координаты мира сместились! И из просто отдалённых эти земли превратились в затерянный затопленный дикий край на самом отшибе вселенной.
Хранитель мира печально улыбнулся. Его речь сквозила сарказмом и жизнерадостностью, но самом деле никакого веселья бог не ощущал. Хорошо, что мне было всё равно на его страдания. Было бы обидно не выяснить:
– И почему ты не наладил новые порталы в междумирье? Этот мир отрезан от всех Дисков Смертных1.
– А зачем? Кто собирался сюда прибывать, а не уносить ноги? – развёл руками Арнео и признался. – Видел бы ты, что здесь было в первые десятилетия. Вокруг царил хаос. Утратившие единство народы образовали разные, соперничающие между собой королевства. Выживших и так было немного, но их кровь лилась реками.
– Всё было так плохо?
– Ну, в отличие от людей и орков, прочие расы ещё стремились сохранять всеобщий язык в память о великом прошлом. Так что только после заключения моего соглашения с Тьмой… Ну, или, если следовать общепринятой истории, то только тогда, когда пал последний оплот прежней цивилизации – союзная империя Тэлларайнэн, только тогда карты мира окончательно изменились и приняли более знакомый для тебя вид. И эльфы, и большинство гномов предпочли бегство из моего мира. Люди же стали доминирующей расой и с присущей им поспешностью внесли во всё перемены, к которым они так стремились.