Посмотри в мои глаза
Я вообще не собираюсь на нее смотреть – это мой план на вечер. Поэтому разворачиваюсь к танцующим спиной и собираюсь завести разговор с парнями.
– Может, на завтра запланируем игру в баскетбол? – предлагаю Матвею. – Разделимся на команды, парнишек в деле посмотрим.
– Хорошая идея, – соглашается друг, но на меня даже не смотрит – его глаза прикованы к танцполу. И отчего-то у меня нет ни малейшего сомнения, что – а точнее, кто вызвал у него такой горячий интерес.
– А Лера хороша, – с глупой улыбкой говорит напарник.
– Согласен, – откликается Паша. – Ты уже фронт проверил? Свободна?
– Как раз собираюсь это сделать, – говорит Матвей, отделяясь от нашей компании и двигая в сторону танцующих.
Проследив за ним, я нахожу взглядом Александрову. С раздражением признаю, что двигаться она умеет – это я помню еще с того времени, как она встречалась с Вадиком и как-то раз мы вместе пошли на вечеринку. Лера танцевала весь вечер, а я, чтобы в открытую не пялиться на нее, был вынужден час выслушивать пустую болтовню какой-то незнакомой девки.
Конечно, сейчас все иначе. Я старше и в состоянии контролировать себя. Поэтому, приняв подчеркнуто равнодушный вид, слежу за ее плавными движениями и невпопад думаю, что если в следующий раз она прогнется еще сильнее, то в глубоком вырезе легкого желтого платья будет заметна ее грудь.
Шумно тяну носом воздух, чтобы успокоиться, и неверной рукой провожу по волосам. В штанах жарко и тесно, горло похоже на выжженную солнцем пустыню. И все это от простого наблюдения за тем, как стерва танцует! Дичь какая-то. Пойти, что ли, попить.
Когда через пять минут я возвращаюсь на дискотеку, предварительно вылакав литр минералки, по воздуху плывут тягучие аккорды популярной баллады. Матвей в центре площадки танцует с Лерой, бесстыдно поглаживая ее по спине. Паша о чем-то треплется с новенькой вожатой Катей. А стоит мне остановиться, ко мне тут же спешит Лариса.
– Потанцуем? – спрашивает она, призывно хлопая ресницами.
Хочу ее технично послать, но в поле моего зрения вновь попадают руки Матвея, хамовато лапающие Александрову. На языке появляется странная горечь, которую мне хочется затушить еще одним литром минералки, а пальцы рефлекторно сжимаются.
– Пойдем, – говорю раздраженно.
Она с готовностью цепляется за мою ладонь и тащит на танцпол. Потом обвивает руками за шею и жмется ко мне всем своим тощим телом.
Несмотря на то что у меня давно никого не было, на Ларису мое тело реагирует резким отторжением. Вот что в ней не так? Вроде и симпатичная, и не круглая дура, а даже мысли о том, чтобы с ней перепихнуться, у меня не возникает. Вся моя надежда этим летом на аниматора Татьяну – надеюсь, за год, что мы не виделись, она не завела себе постоянного бойфренда и с радостью скоротает со мной выходной.
При мысли о Тане внутреннее напряжение немного отпускает, но ненадолго, потому что в следующее мгновение я ловлю на себе заинтересованный взгляд Александровой. Она испуганно распахивает фиалковые глаза, словно я застал ее на месте преступления. Легкая улыбка, которая до этого момента играла у нее на губах, медленно угасает. Она сглатывает раз, второй, третий, облизывает кончиком языка губы, а жгучий румянец на ее щеках становится заметен даже в неярком освещении на стадионе.
Я невпопад думаю о том, как она выглядит во время секса. Почему-то подозреваю, что почти так же. Сука.
В этот миг что-то происходит между нами – пространство словно сгущается, как бывает перед штормом, и я отчетливо ощущаю связь. Интуитивную, энергетическую, даже физическую, которая отдается мощным всплеском желания в моем теле, столь сильным, что мне приходится отстраниться от Ларисы, чтобы она ничего не заметила и, не дай бог, не приняла это на свой счет.
Эта игра в гляделки длится между мной и Александровой секунд десять, не больше. Потом Матвей что-то шепчет ей на ухо, и Лера, словно очнувшись, отводит взгляд. Я тоже возвращаюсь в реальность, в которой Лариса опять едва не лежит на мне, протирая щекой мою грудную клетку. Демонстративно отодвигаюсь от нее и уже хочу сказать, чтобы отвалила, но ее спасает то, что медляк благополучно заканчивается и я могу уйти, не устраивая сцены.
До конца вечера я больше не танцую. Сижу на трибуне, с которой видна вся площадка, слежу за своими ребятами. За Александровой следить у меня нет никакого желания, но почему-то я знаю, что она сегодня нарасхват – танцует с Ваней, потом еще раз с Матвеем и даже с особенно ушлым парнишкой из моего собственного выводка.
Мне до этого нет никакого дела, поэтому, как только часы показывают 21.30 и диджей объявляет последний танец, я тут же собираю отряд и, невзирая на желание мальчишек задержаться, веду на базу с зеленым флагом.
Перед тем как уйти, бросаю последний взгляд на танцпол. Александрова в объятиях Вани медленно покачивается под самую тошнотворную мелодию вечера, а у меня вновь отчаянно чешутся руки кому-нибудь вмазать. Сука, вот что это за чувство? Неужели именно так чувствовал себя Вадик, видя эту девчонку с другим?
Глава 7
Несмотря на эмоциональную и физическую усталость, заснуть мне удается не сразу, и в этом я виню белокурую стерву, которая второй раз непрошено ворвалась в мою жизнь, чтобы все испортить. Подумать только, несколько дней назад я наивно радовался возможности спокойно отдохнуть в «Синичке», а теперь спокойствие мне только снится. Да и снится ли, если я вторую ночь подряд просыпаюсь в темноте с неясным предчувствием надвигающейся катастрофы и потом долго лежу, воображая всякую ерунду?
Вот что Александрова тут забыла? Не поверю, что с ее послужным списком она не нашла себе занятия лучше, чем провести лето, присматривая за нескладными девочками-подростками. Впрочем, для меня не станет сюрпризом, если в середине смены она сбежит из лагеря, оставив за собой шлейф разбитых сердец и неоправданных авансов.
Закинув руки за голову, тоскливо смотрю в окно. Ни убаюкивающий цокот сверчков, ни монотонный шелест листьев на ветру не в состоянии помочь мне справиться с раздирающими душу эмоциями. На часах почти двенадцать. Давно прозвенел горн на отбой, а Матвей все еще не вернулся. Возможно, прямо сейчас он тискает Александрову в укромном уголке лагеря. Стоит мне подумать об этом, как воображение тут же услужливо рисует мне картину: как от удовольствия закатываются фиалковые глаза, как тонкие девичьи пальцы путаются в жестких каштановых волосах, как с опухших от поцелуев губ срываются горловые стоны…
Зажмурившись, я утыкаюсь носом в подушку и беззвучно матерюсь, в мыслях возвращаясь в прошлое, в тот самый день, когда я впервые увидел Леру Александрову.
Я тогда жил в Екатеринбурге вдвоем с отцом, учился в одиннадцатом классе и с присущим юности максимализмом верил, что смогу изменить мир к лучшему до того, как он изменит меня.
Тем теплым осенним вечером я ждал лучшего друга Вадима Малкина у местного торгового центра – мы с ним собирались пойти в кино на шпионский блокбастер, который рвал бокс-офис по всему миру. Вадик опаздывал, что было для него совершенно несвойственно, а когда появился на горизонте, с ним была она. Белокурый ангел с удивительными глазами цвета фиалок и ямочками на щеках, которые появлялись всякий раз, когда она улыбалась. А улыбалась она часто.
– Кир, это Лера, – сказал друг с глупой улыбкой, словно это объясняло его получасовое опоздание, из-за которого мы не попали в кафе. Я, прямо скажем, рассчитывал перекусить до сеанса, потому что ради похода в кино отказался от ужина дома.
– Здравствуй, Кирилл, – мелодичным голосом поздоровалась незнакомка, одарив меня сияющим взглядом. – Вадим много о тебе рассказывал.
– Привет, – буркнул я в ответ, испытывая одновременно раздражение и необъяснимое смущение. – А о тебе он мне не говорил, – и потом, глядя только на друга, добавил: – Пошли уже за билетами, а то одни боковые места останутся.
Да, это точно было не самое дружелюбное с моей стороны знакомство, но время показало, что другого Александрова и не заслуживала.
Два месяца Вадик находился в любовном дурмане – он таскал девчонку за собой на наши мальчишники, пропускал уроки, чтобы успеть встретить ее после школы на другом конце города, все карманные деньги тратил на подарки и обеды в кафе. А в один прекрасный момент застал ее целующейся с другим парнем. Пытаясь выяснить отношения, он заработал смачный фингал под глазом и узнал, что Александрова не только целовалась, но и спала с типом, который был старше всех нас на пять лет и ездил на сияющей черной «бэхе».
Меня такой исход, прямо скажем, не удивил. Было что-то такое в этой Лере, что не позволяло мне поверить в искренность ее чувств к Вадику. Смотрела она на него точно не как влюбленная, а порой, когда я исподтишка наблюдал за ней, казалось, что в компании моего друга она откровенно скучала. Вот и зачем, спрашивается, она вообще с ним путалась? Уже тогда, несмотря на юный возраст, она была очень привлекательной и сексуальной, хотя, казалось, не прилагала к этому никаких усилий. Парень старше, с правами и тачкой для нее был куда более логичным вариантом, чем подающий надежды школьник-хоккеист, который добирался на свидания на автобусе.
Как бы то ни было, после этой истории Вадик стал сам не свой. Он забросил учебу, спорт, начал серьезно налегать на алкоголь, а однажды я вытащил его из бара, когда он пытался попробовать наркоту. Одним словом, Александрова его сломала. И, по правде сказать, нашу дружбу она сломала тоже, потому что после года бесконечной борьбы за Вадима я опустил руки и, сдав выпускные экзамены в школе, в одиночестве уехал поступать в Москву.
После этого виделись мы лишь однажды – он приходил на похороны моего отца. И хотя я понимал, что с его стороны это был огромный шаг навстречу, вернуть все назад оказалось нереально – слишком разными мы стали за три с лишним года, прошедшие с окончания школы, и дальше одной ностальгической встречи в баре за бутылкой виски дело так и не пошло.
История Вадика научила меня в отношениях с противоположным полом смотреть далеко за красивый фасад. Так что на удочку Александровой я точно не попадусь, какое бы умопомрачительное тело ни пряталось под ее объемными шмотками и какими бы невинными ни казались мне ее робкие улыбки и выразительные глаза. А они кажутся, я же не дурак. Прекрасно слышу тревожные звоночки в голове, которые верещат о том, что девчонка, даже не напрягаясь, начала пробираться под кожу. Ей всегда это легко удавалось, но трюк, который она играючи проделала с Вадиком, со мной у нее не пройдет, даже несмотря на то что физически она меня привлекает куда больше, чем я бы этого хотел.
Глава 8
Сплю я откровенно паршиво, то и дело проваливаясь в беспокойную дремоту, полную сумбурных сновидений. Основное место среди них, к моему раздражению, занимает миниатюрная блондинка с желтой лентой в волосах. Насмешка судьбы какая-то: словно Александровой мало испорченной реальности, так что теперь она преследует меня и во сне.
Ранним утром я встаю по будильнику. Впервые мне хочется махнуть рукой на пробежку и отключиться еще хотя бы на полчаса: кажется, что проснулся я более уставшим, чем был, когда ложился, но я заставляю себя подняться и выйти на улицу. Много чести для некоторых, если из-за их выкрутасов я стану менять свои принципы.
Чтобы случайно не встретиться с нежелательными личностями, сегодня выбираю другой маршрут в противоположной стороне от озера. И даже самому смешно от собственной глупости становится: судя по тому, что Матвей отсутствовал почти всю ночь и сейчас пребывает в абсолютном беспамятстве, белокурая стерва в этот момент тоже крепко спит, утомленная эротическими игрищами с моим напарником.
Нет, я не накручиваю себя. «Такая девочка, брат. Такая девочка», – слова сонного Матвея, ошалевшего от свалившегося на него счастья, до сих пор отдаются звенящим эхом в моей голове.
Мне должно быть наплевать, в конце концов, Волков взрослый мальчик, но я вспоминаю, сколько раз он выручал меня в прошлом, и понимаю, что не могу остаться в стороне, когда его так нагло используют. Александрова его проглотит как питон кролика, а он даже не заметит. Когда поймет, что произошло, гарантирую, придет ко мне сопли на кулак наматывать. Видел я уже такое и повторения не хочу.
Вчера ночью я твердо решил отбросить любые сантименты в отношении этой девчонки и вести себя с ней как с коллегой. Никаких взглядов украдкой, никаких воспоминаний, никаких глупых мыслей. Таня ответила мне накануне, а значит, чтобы снять сексуальное напряжение, мне нужно потерпеть до субботы – четыре дня я уж как-нибудь переживу. И за это время найду способ отвадить Александрову от Матвея. Пусть тренирует свое очарование на вожатых из других отрядов, а лучше потерпит до дома. Где там она теперь живет?
Этим утром бегаю я без остановок, тщательно слежу за ритмом и дыханием, так что к концу тренировки вместе с приятной усталостью ощущаю мощный прилив энергии. Никаких нежданных гостей на новом маршруте я не встречаю и в лагерь возвращаюсь в приподнятом настроении.
И чего я так загоняюсь, в самом деле? Это просто девчонка. Самая обыкновенная.
Когда иду мимо столовой, внезапно замечаю знакомую светловолосую голову у стенда с картой «Синички». Хорошее настроение улетучивается, сменяясь другим, более глубоким и гораздо более тревожным чувством. Сердце пропускает удар, желудок неприятно скручивается – черт возьми, почему стерве опять не спится в такую рань?
Самым правильным в этой ситуации будет пойти в свой отряд, не задерживаясь на бессмысленный обмен колкостями, головой я это понимаю, но ноги сами ведут меня к Александровой. Она как магнит, к которому меня тянет с невероятной силой. Да и не бегать же мне от нее, в самом деле. К тому же не помешает предупредить ее, чтобы к Матвею не лезла. Зачем оттягивать то, что я и так собирался сделать?
– Не спится? – озвучиваю вместо приветствия, останавливаясь в паре метров от нее.
Девчонка дергается и резко оборачивается, явно застигнутая врасплох моим появлением.
– Я тут… – Она смущенно улыбается и небрежным жестом отводит с лица выгоревшую прядь волос. – Привет. Не спится, да. А ты?..
– А я бегал.
На мгновение между нами повисает неловкая пауза. Александрова нервно вертит тонкое колечко на мизинце и смотрит куда угодно, но только не на меня, я же наблюдаю, как ее молочные щеки медленно покрываются краской. Занимательное зрелище.
– Я хотела устроить квест для девочек, – произносит она, первой не выдерживая молчания. – Безумно хочу спать, но я так загорелась идеей, что не смогла оставаться в кровати ни секундой дольше. Пришла к карте, чтобы маршрут набросать.
Меня словно током прошибает. Не выспалась она, твою мать. Хоть бы постеснялась мне говорить об этом!
– Удивительная самоотверженность, – цежу я сквозь плотно сжатые губы, сканируя ее лицо.
От моей грубости фиалковые глаза удивленно распахиваются, а между аккуратными бровями появляется морщинка.
– Что ты хочешь этим сказать?
В ожидании ответа Александрова прячет руки в карманы коротко обрезанных шорт. Мои глаза не упускают ни малейшего движения – я вижу, как от ее манипуляций натягивается плотная ткань на бедрах, а на футболке, заправленной в шорты, появляется новая складка. Это какая-то изощренная форма мазохизма – изучать ее фигуру, но, когда ты начал, остановиться почти невозможно. Поэтому мой взгляд поднимается выше – к округлой груди, потом скользит по скромному вырезу футболки и замирает на плавной линии шеи. Как же бесит, что все в ней так идеально!
– Держись подальше от Матвея, – выталкиваю свое предупреждение. – Он не для тебя.
Мне кажется, что на мгновение девчонка лишается дара речи. Выглядит настолько обескураженной, что я начинаю сомневаться в достоверности своих предположений. Но уже следующая фраза ставит все на свои места.
– Моя личная жизнь – это не твое дело. Впрочем, Матвей тоже взрослый мальчик, – с сарказмом говорит она, мятежно вздергивая подбородок. – Без тебя разберемся.
– Кто он для тебя? – рычу я, поражаясь собственной злости. – Очередная игрушка, которую ты выбросишь и заменишь другой
Ее глаза темнеют, но понять, что в них прячется, вина, стыд или обида, я не могу.
– Здесь бы подошло слово «друг», но тебе этого, конечно, не понять, – огрызается она, меча в меня импровизированные молнии. – Господи, что наговорил тебе Вадим, что ты такого обо мне мнения?
Имя Вадика, неосторожно сорвавшееся с ее губ, распаляет меня еще сильнее, но накатившая волной ярость чудесным образом прочищает голову: я понимаю, что мне пора закругляться. Искушение схватить Леру и заставить ее замолчать любыми способами становится чересчур сильным, а к возможным последствиям этого физического противостояния я пока точно не готов.
– Я тебя предупредил, – бросаю холодно и отворачиваюсь.
– А то что? – несется мне в спину.
А то мы оба горько пожалеем.
Глава 9
– У тебя что-то случилось?
Я поднимаю глаза от тарелки с обедом и хмуро смотрю на Пашу, который лихо перекидывает ногу в модном кроссовке через лавочку и усаживается за стол напротив меня.
– Нет, с чего ты взял? – говорю подчеркнуто спокойно, чтобы не вызвать лишних подозрений, но по выражению лица приятеля вижу, что он мне не верит.
Паша всегда отличался особой наблюдательностью. Матвей не такой – он невнимательный и порой ветреный, а этот если вцепится в тебя, то не отстанет, пока не выяснит, в чем дело.
– Все утро хмурый и нелюдимый, а наши мальчишки, между прочим, двадцать минут назад сделали всех в состязании по стрельбе из лука и взяли десять очков.
Делаю попытку улыбнуться, но выходит лишь кривая гримаса. Отряд молодец, и в любой другой день я бы за нас порадовался, но сейчас не могу. Голова забита мыслями об Александровой и нашей утренней стычке. Вот что она за девка такая? Все отравляет своим присутствием. Даже отдых в родной «Синичке», с которой у меня связано столько теплых воспоминаний, смогла изгадить.
Когда я вернулся с пробежки, Матвей все еще спал. Он пропустил завтрак. Александровой на нем я тоже не видел. Впрочем, и на стрельбище, где проходило состязание по стрельбе из лука, никто из них не явился. В конец измаявшись от мысли, что они могут быть вместе, я оставил отряд на изумленного Пашу и ушел проветрить мозги за территорию лагеря. И вот теперь он и его любопытство настигли меня за обедом в столовой.
– Нормально все, – бурчу я, вгрызаясь зубами в бутерброд, вкуса которого даже не чувствую.
– Как скажешь, – иронично тянет Паша, стреляя в меня глазами, а потом быстро переключается на другой вопрос: – Руководство попросило нас синхронизировать списки выходных на ближайшую неделю. Матвей хотел в понедельник поехать в город. Я думал про четверг. Ты же ближайшую субботу бронировал, если не ошибаюсь?
– Угу, – отвечаю угрюмо.
Суббота – это встреча с Таней. Встреча с Таней – почти стопроцентный секс. Секс – то, что мне как воздух необходимо, чтобы сбросить напряжение. Я, черт возьми, живу, чтобы наступила суббота.
– Ты такой унылый, когда без настроения, – морщится приятель и, взяв в руки ложку, налегает на борщ.
Показываю ему средний палец и отодвигаю от себя поднос с едой. Хочу сказать, чтобы не лез ко мне, но тут на горизонте появляется Александрова в компании вожатой Кати, и я мгновенно забываю о Паше и его любопытстве. На стерве ярко-желтое платье с воротником-поло и белые кеды. Светлые волосы струятся по плечам, на губах играет легкая улыбка. Солнце светит ей в спину, создавая вокруг нее светящийся ореол. Если бы не знал ее подленькое нутро, сказал бы, что выглядит она сейчас как ангел.
Проследив за моим взглядом, Паша издает понимающий смешок.
– Дружище, так вот оно что! – довольно скаля зубы, шипит он. – Это новенькая, что ли, причина твоего поганого настроения?
– Чушь не неси, – огрызаюсь я, в глубине души понимая, что слишком бурной реакцией выдаю себя с головой.
– Ты бы видел лицо свое, Кир. – Паша силится подавить приступ смеха. – Скажу тебе прямо, ты спалился.
– Это не я спалился, а Матвей, – цежу я так злобно, что Паша удивленно таращит на меня глаза.
Господи, да что со мной происходит? Весь дискомфорт, накопившийся за утро, выливается в совершенно несвойственную мне раздражительность, направленную на ни в чем не повинного Пашу.
– А Матвей тут при чем? – приподняв брови, уточняет друг после длительной паузы.
– Он с ней обжимается, не я. – К счастью, мой голос звучит чуть спокойнее.
– Это тебя беспокоит? – изумляется приятель.
– Меня это не беспокоит.
– Ну, ладно. – Он задумчиво прикусывает губу. – Тогда ты не расстроишься, узнав, что она ему не по зубам и вчера он до утра облизывал Ларису.
Простите, что? Наверное, я не могу скрыть удивления, перемешанного с облегчением, в своем взгляде, потому что Паша начинает ржать как конь.
– Сочувствую, друг, – говорит он с дружелюбной иронией. – Но, кажется, и тебе там ничего не светит. Новенькая за пару дней лихо отшила физрука и Матвея. Непохоже, что ее интрижка в детском лагере интересует.
– Мне и не надо. Уймись уже, ладно? – прошу я, переваривая полученную информацию.
– Телки – это боль, – философски замечает друг.
– Больно тебе будет, когда я тебя в стритбол сделаю, – хватаюсь я за шанс сменить тему.
Паша демонстративно прижимает руку к сердцу и широко улыбается.
– Неужели печальный принц соизволит сыграть со мной?
В стритбол мы с Пашей играем не в первый раз, но в первый раз выиграть становится для меня делом принципа. Терпеть не могу становиться объектом шуток, особенно на такую деликатную тему, как моя идиотская одержимость Александровой.
Пока мы играем, вокруг нас собирается толпа ребят из разных отрядов. Паша – отличный защитник. В мастерстве владения мячом мы с ним на равных, только я маневреннее и с прицелом у меня значительно лучше. Так что свое двадцать первое очко я набираю красивым броском из-за штрафной под бурное улюлюканье толпы.
Вскинув руки в победном жесте, вытираю подолом футболки пот со лба и замечаю желтое пятно у одного из деревьев. Странное ощущение вязкого тепла заполняет желудок, сердце начинает стучать как отбойный молоток.
Лера. Интересно, давно она тут стоит?
Сейчас, когда я знаю, что ночью она не была с Матвеем, я почти рад ее видеть. И даже готов извиниться за утро. Да, она неидеальная, но и я, очевидно, перегнул палку. Но кто же мог подумать, что под «такой девочкой» Матвей подразумевает Ларису, которую мы оба знаем не первый год, а Александрова тут совершенно ни при чем.
Я охаю, получив ощутимый толчок в ребро, но до того, как успеваю ответить обидчику, слышу тихий и насмешливый голос Паши:
– Давай, Ромео, подойди к ней.
Я не собираюсь идти к ней. Пока. Просто смотрю. Но до того, как я успеваю обдумать свой следующий шаг, Лера собирает вокруг себя толпу девчонок из первого отряда и уводит их с площадки. Меня она сознательно игнорирует. Почему это причиняет мне внутренний дискомфорт, я объяснить не могу.
Глава 10
До самого вечера мы с отрядом заняты выбором кружков. В лагере есть секции по футболу и баскетболу, скалолазание, рисование, театральный кружок и обучение лепке из глины. Выбор ребят меня не удивляет – большинство записывается на баскетбол, футбол или скалолазание, и мы с Матвеем и Пашей делимся, чтобы отвести каждую из групп на пробные занятия.
В целом этот день ничем не отличается от сотни других, которые я провел в «Синичке», но сегодня меня одолевает какое-то зудящее нетерпение. Если буду честен с собой, признаюсь, что подсознательно жду новой встречи с Александровой. Наверное, все же чувствую вину за свое грубое поведение этим утром и морально готовлюсь извиниться. Но вразрез с моими желаниями, ее нигде нет. Вот умеет она все делать назло: когда я не хочу ее видеть – тут как тут, а как хочу поговорить – пря-чется.
В конце концов, промаявшись до ужина, я подхожу к вожатой первого отряда Кате.
– Напарница твоя куда пропала? – спрашиваю подчеркнуто непринужденно.
Девчонка удивленно приподнимает брови и кивает в сторону террасы, на которой я замечаю Ларису в компании Матвея.
– Не она. Лера, – уточняю негромко.
– Ее не будет.
– Не будет? – не скрою, эта информация застает меня врасплох.
– Сегодня нет, – подтверждает Катя, кивая кому-то за моей спиной.
– У нее выходной? – настойчиво спрашиваю я.
– Нет. Просто ей надо было уехать. – Девчонка щурит глаза. – А ты почему интересуешься?
– Поговорить с ней хочу.
– Завтра поговоришь. Она вернется утром к подъему. – Пробормотав извинения, Катя торопливо отходит, оставляя меня с ощущением, подозрительно напоминающим разочарование.
До отбоя я не могу найти себе места. Вроде бы занимаюсь какими-то делами, разговариваю, играю на гитаре, когда мы с ребятами собираемся в общий круг в зале и подводим итоги дня, но в голове постоянно вертятся мысли об Александровой. Она отшила Матвея и, если информация Паши верна, физрука Ваню. Но на ночь уехала в город. Может быть, там ее кто-то ждет? Кто-то особенный?