– И то правда, сытый художник больше думает о натурщицах, чем об живописи.
– Ты, маэстро, неисправим.
– Что делать, художник – и вообще мужчина, – в любом возрасте не прочь развлечься с молодой особой, это придает творческих сил, как ты знаешь.
– Если мне уже пятьдесят.
– То у меня семьдесят, мой мальчик, но ни одной юбки я еще не пропускал.
– Охотно верю, вот только где те юбки, что будут вешаться на шею престарелому маэстро.
– Знаешь, хвастать не буду, конечно, но пистолет еще держу заряженным, на всякий случай, и заметь, редкая девица не мечтает побыть натурщицей у опытного мастера.
– Рад за тебя, старый развратник, а теперь шутки в сторону. Маэстро, я раньше не трогал эту тему, чтобы зря не ворошить, но дело прошлое. За Уралом в начале девяностых мне довелось прикопать весьма увесистую сумку с алмазами, вот почему мы все здесь собрались.
Ни один мускул не дрогнул на лице художника.
– А ты, Бронислав Юревич, молодец, ценю. И знаешь за что? За то, что при нашем предыдущем общении ты даже намека не дал на эту тему, ну надо же.
– Маэстро, а какой толк был тогда об этом говорить? Как не представлялось возможным вернуться туда.
– Да уж, значит, это можно назвать делом твоей жизни.
– Так получается.
– Ну ладно. И что думаешь делать с теми каменьями, раз уж уверен, что они до сих пор тебя верно ждут на том же месте.
– Уверен, что ждут, живых свидетелей не осталось.
– Никак закон клада?
– Почти что так, но в деталях расскажу как-нибудь за чашечкой чая, весьма долгая история.
– Да уж, за каждым состоянием, ведь недаром говорят, стоят криминальные действа.
– Ну, не совсем так, и вообще, полагаю, что это к делу не относится, ты лучше скажи, участвуешь ли, дело предстоит немалое.
– Вряд ли есть такой ювелир, который бы отказался от алмазного дела.
– Ну вот и хорошо, я знал, что так оно и будет, а значит, пусть официант нам принесет по бокалу местного хереса, обмоем это дело.
– Да, херес тут знатный, рукой подать, соседняя область.
– Пусть этот раз нам повезет, ведь благое дело начинаем, а помнишь, как закончилась наша последняя вылазка, ох уж эти наркоманы, слышал ли что-нибудь о них?
– Еще на Канарах расстались, и были они тогда снова подшофе героина, лет уже восемнадцать назад. Да их судьбы, походу дела, уже давно как определились на погостах… кроме что, может быть, Димона, у них с Лидой ведь дочка родилась, говорил, как будто на стройке начал работать, как знать, да кто против, дай Бог им удачи да здоровья.
– Уж есть как есть, наркота редко из своих лап отпускает.
– Ну значит, как раз я и есть тот редкий, горжусь, соскочил.
– Да ты и не был уж слишком фанатичным.
– Был ли, не был ли, но пару месяцев кости ломило так, что век не забуду, такой отходняк поймал, аж по самые не балуйся, врагу не пожелаю.
– Так что же, ближе к телу, как сказал некто из классиков, что же будешь делать с брюликами, раз уж начат разговор.
– Ну конечно же, продам, а на вырученные средства, есть мечта, заметьте, хочу реставрировать храм в своей волости, ну и если останется что-то, построить дом престарелых подле него, на родине дома нету в наличии, и к чему мне он под самую старость, а так, богадельню построю, ну и себе келью забронирую на правах хозяина. Как-то так.
– Прям святой человек, даже не верится.
– Ладно, ну а вот ты, маэстро, ведь старше всех нас, разве не задумываешься о вечном? И неужто нет желания на родину вернуться хотя бы перед смертью, в родной земле свои кости чтоб бросить.
– Да есть такое дело, и тоже, как ты, своего угла там не имею.
– Так в чем вопрос? Устроим и тебе апартамент для предсмертного общения с Богом, дом престарелых гангстеров получится, нечто между монастырем и воровской малиной, вон, пятеро потенциальных жильцов уже в списке.
– Смех, смехом, но, похоже, идея твоя не без здравого смысла, да и вообще, ты Бронька, всегда отличался оригинальностью.
– Именно что оригинальностью, но пока особого ничего не добился, вот кроме что теперь, даст если Бог, то что-то, может, и получится путного из жизни моей.
– Значит так, братва, раз уж пошла такая пьянка… надо отправляться за теми алмазами, а там и посмотрим, во-первых, чего они из себя представляют плюс, минус, огранить, и только потом мы узнаем, что с ними можно делать дальше. Продать ли как бриллианты, толи вработать в некие оправы. Ведь всякому камню нужна достойная оправа, надеюсь, вы согласны со мною, господа?
– Именно так, маэстро, ведь только поэтому мы и приехали за вами, уважаемый, вся надежда на вашу творческую натуру.
– Ну ладно, ты, Бронька, все же не меняешься, все-то тебя на шуточки тянет, за что и ценю. Разумеется, есть некоторый опыт, в творчестве, я имею в виду, да и ты сам не бездарная личность, предполагаю, что твои друзья тоже не просто случайные люди в этом деле.
– Несомненно, этих ребят пригласил я вовсе неспроста, знакомы мы еще с мест не столь отдаленных. В начале девяностых вместе хлеб ломали и даже в смертном бою проверены все как один, вот я и вспомнил о ни, перед тем как заняться этим делом. Теперь все они люди состоявшиеся, не миллионеры, но каждый при своем деле, семьи, дети, все как у людей, хоть и отбывали, было дело.
– Да, вижу, что все вы люди серьезные, но это надо же, словно в кино получается, храм восстанавливать, да братки, а вы как раз подоспели.
– Семьдесят уже стукнуло, и правда, о родине все чаще задумываюсь. То, что тут имею – так, не особо, ну есть мастерская, закуток там же в магазине картин. Не так чтобы часто, но, бывает, колечко, серьги принесут, спаяю, так больше для души, чем дохода, да и ремесло практикуется, а без практики профессионал пропадает.
– Ну вот теперь тебе будет практика, искусство и шампанское, коль пожелаешь.
– Братцы, я сделаю все что смогу, вы не знаете, что такое искушение к творческому процессу, это панацея, лекарство от всех болезней. Давайте уже начинать, я готов и жажду видеть ту сумку с материалом.
– Да помню, как ты, маэстро, еще тогда говорил, мол, смотри на золото не как на драгоценность, а как на материал.
– Так правильно, для ювелира что золото, что бриллианты – это материал, из которого при желании и таланте возможно создать драгоценное изделие. Кстати, огранку мы предположительно сможем сделать во Франции, был у меня один знакомый мастер этого дела в городе Бордо.
– Ну да как раз там мы и встретились с маэстро.
– О как давно это было, двадцать лет, не меньше, с тех пор пролетело, словно стрела.
– Ты, если не сдает моя память, писал тогда картину под названием…
– «Время». Это моя любимая, она и кормит меня до сих пор, сотни я ее копий написал, правда, в отличие от других, самая успешная по продажам, так что мое «Время» и правда есть во всех сторонах света.
