Дочка с зятем и внуком недавно приезжали к нему в Испанию, они жили и работали в Италии, оба зубные техники. Познакомились еще в студенческие годы, создали семью, родили сына. Чего сказать, молодцы и только, дай Бог им здоровья, а остальное у них уже есть.
Сын – тот художник, большой мастер по татуировкам, то он в Норвегии, то колит где-то на островах Средиземного моря, гостил у него в Испании пару лет назад, молодой, ему еще мир познавать хочется, в данное время говорил, что есть какой-то крутой клиент в Прибалтике, так что находится в Риге.
Инна, жена, мать его детей, она, конечно же, не могла ждать его всю свою жизнь, конечно же, был и наверняка есть у нее другой, но дети говорили, что домой, пока они выросли и стали жить каждый своей жизнью, она никого не приводила, умница, пусть будет счастлива, но надо бы заехать, проведать, поблагодарить за детей.
Он и сам ведь тоже жил с другой, Янка у него была чудесной партнершей, им повезло встретить на Канарах любовь, уже шестнадцать лет назад.
Инна удивительная женщина, как ей одной удалось вырастить двоих прекрасных детей, остается загадкой.
«Ей памятник при жизни надо бы поставить, а все из-за моей непутевой головы.
Ну надо же было учудить такое, что в прах разбил не только свою жизнь, а еще и жены, детей да родину покинул на четверть века.
Как могу кого-либо осуждать, раз сам вон какое устроил, о Господи».
С такими мыслями он вел машину по направлению к Ярославлю, в сторону, откуда был родом.
Отец еще держится, вот будет радости, может быть, хоть теперь все соберемся вместе.
Матушка не дождалась, ей эта жизнь выдалась такая, что уж точно не позавидуешь.
Надо же было пятерых родить, муж пьянствовал и издевался, до тех пор, пока выросли сыновья и смогли заступиться, но, видимо, здоровье уже было подорвано основательно, вот и ушла в свои шестьдесят.
Эх, жизнь моя жестянка, сначала к Инке заеду, а там посмотрим.
Глава 9
Дверь открылась, в проеме стояла она, без признаков эмоций на лице.
– Здравствуй, а ты все такая же красивая.
– Заходи.
В глазах бесконечная тоска о потерянном времени и совершенное безразличие к происходящему.
Букет роз он сам поставил в вазу на кухонном столе, оба присели на табуретки друг против друга и молча смотрели прямо в глаза, как бы пытаясь там что-то разыскать, не было слов, да в них они и не нуждались, ведь все и так ясно, жизнь прожита, ушла, как ледоход, как тот песок сквозь пальцы в детстве, и не вернуть уже им прошлого назад, это оба понимали.
– Ну вот, как-то так, любимая моя, прощения просить не стану, спасибо за детей, ты лучшая на свете мама, а я всю эту жизнь бездарно потерял.
– Да почему же потерял? Прожил, и в этом ты не виноват, видимо, так было суждено, и все тут. Ведь после драки кулаками не машут, не так ли?
– Спасибо за слово доброе. Да, жил как жил, пришлось немало поскитаться, но жаловаться на судьбу не смею, она меня оберегала от невзгод, как видишь, жив, здоров и планов наперед имеется немало.
Он вкратце изложил ей о своих намерениях.
– Здорово, ведь надо же пожертвовать целой жизнью, чтобы в конце ее отрыть свой клад и на него построить храм, нечего сказать, занятная получается история, ты ведь не только свою, а и мою вместе с детьми жизнь превратил в агонию, но пусть тебе повезет.
– Инна, дорогая, да ты ведь знала, что не было у меня другого выхода, не в тот рейс, так в другой был бы я застрелен по-любому! Разве не помнишь, что творилось в девяностые годы? Да, потерял четверть века, но ведь вернулся живым, теперь уж некого винить.
– Да я и не виню, всякое тут пережить пришлось, благо, не видно было, что у нас порой болталось в животах, об одеждах, обуви и говорить не будем, латала как могла, всякое видали, но, конечно же, прошло, вон, хоть и в нищете, но дети выросли, как видишь, а я заметно постарела, прошла уж молодость моя, растраченные годы, седину закрашиваю лет уж десять как.
– Ну да, и как всегда я виноват во всем. Ну неужели было бы лучше, если меня тогда в место Ивана пристрелили? Ведь чисто случайно мы с ним поменялись местами, ну захотел он тогда вести машину, а нет – та пуля была бы моей.
– Да, и был бы мертв, а так при живом муже я прожила вдовой, даже не знаю, как было бы лучше. Да и ладно, философствовать можно до самой ишаковой пасхи, конечно, хорошо, что жив ты до сих пор, извини, в сердцах можно всякого наговорить. Так, получается, жить будешь ты теперь в России?
– Посмотрим, но план на будущее вот таков как есть.
– Ну что же, от тебя всего можно ожидать, не изменился, Бронька, ты ни грамма.
– Да ладно, седина в бороде, теперь ведь оба мы уже и дед, и баба.
– Время пришло, да, дочка наша молодцом, а вот художник – он как ветер, весь в тебя, но благо дал Господь талант, не пропадет. Так, говоришь, решил ты отреставрировать наш храм? Ну да, быть может, и правильно, грешков, небось, не счесть за жизнь накопилось.
– Да уж есть с лихвой, но не в моих грехах тут дело, ведь я не зря тогда бежал, там сумка с камнями лежит уж четверть века, и кровь на них, проклятия и твои слезы. Так вот, решил я их на дело благое пустить, быть может, так очистятся они, да и душа моя, по ходу дела, обретет покой.
– Так поступай, как совесть говорит, и пусть сопутствует удача твоим всем начинаниям.
– Благодарю. Послушай, ты ведь бухгалтер, а мне вскоре будут нужны подсчеты, ибо дело-то легальное начинаю, и было бы здорово, чтоб ты мне помогла.
– Все сделаем в лучшем виде, но пробуй хоть этот раз без крови обойтись.
– Да уж постараюсь, мне эти брюлики сначала обработать надо, продать их и легализовать финансы, а то ведь, кроме шуток, налоговая хвост прищемит, и плакали все планы бродячего артиста. Считаю, что было бы неплохо открыть благотворительный фонд, за счет восстановления храма и как-то так все это дело двигать мало-помалу. Видишь как получается, ты желаешь благое дело свершить, так и тут вынужден с хитростью действовать, а то ведь отберут.
– Да, ты прав, тебя ведь спросят, откуда, дескать, средства.
– Так и я о том же, так что надо сесть и схему разработать, но такую, чтоб не подкопаться.
– Ну все правильно, откроем благотворительный фонд на реставрацию храма, а ты потом, камушки продав, небольшими суммами из разных стран, от разных лиц, как бы пожертвования, будешь высылать денежки, а дальше уже я разберусь, что да как расписать.
– Вот и здорово, будем под старость снова при деле.
– Может быть, хотя бы из депрессии выйти удастся, а то я ведь на транквилизаторах сижу который год.
– Вот почему ты такая флегматичная, а то было подумал, что с ней? Тут пропавший муж в появился, а она хоть бы хны.
– Да, я и нервные срывы пережила, и не только, ну не железная ведь, благо вот доктор нашелся нормальный, выписывает снадобья, на них и держусь.
– Ну ладно уже, успокойся, будем при деле, а работа ведь делает свободным, и в конце концов, вот он я живой.
– Не беспокойся, я со своими нервишками справлюсь, вот ты смотри, чтобы снова чего-то не учудить.
– Нет у тебя доверия ко мне, да это и нормально, ведь что ни начинал, все получалось, но до поры до времени, так оно было, но будем надеяться, что этот раз обойдется без эксцессов. Ладно, с этим все ясно, теперь надо бы мне своих братьев да отца повидать, на кладбище к матери заехать, на все есть девять дней в запасе.
– Звони, мы с твоими братьями всегда были на связи, они ведь все эти годы нам помогали, очень хорошие люди, не бросили нас в беде. Долгий рассказ, но как-нибудь при случае, все еще успеется, надеюсь.
– Да, низкий им поклон, давай всех обзвоним, соберемся. Или поехали без звонков, будет им сюрприз.
– Да нет, наверно, ведь я не одна. Что скажет на это мой друг? Езжай ты один, встретитесь, вам и без меня будет здорово, а я и так счастлива, что ты живой вернулся, иди с Богом. А в деле я, конечно же, помогу, как и договорились.
