Повод для визита Кира выбрала самый простой: хотела лично поблагодарить Николая Сергеевича за найденную шубу. В качестве благодарности она захватила с собой бутылку дорогущего коньяка. Он почти год стоял в мини-буфете её кабинета в качестве антуража. Кто-то из блатных принес Кире в подарок этот коллекционный экземпляр сорокалетней выдержки. Стоила такая бутылка как зарплата профессора – рублей четыреста. Но дружба с начальником МВД стоила много больше. Жилиться не стоило. Кира хотела между делом, в процессе беседы, узнать у него подробности ночного вызова его сотрудников на Пищекомбинат.
Она открыла дверь в кабинет, Ткаченко любезно пригласил её проходить.
– Пришла Вас поблагодарить, – присела Кира на ближайший стул за общим столом.
– Это что-то новое в нашей практике, – легонько рассмеялся Николай Сергеевич, – Обычно ко мне с жалобами или доносы приносят.
– Нет, кляузы писать я не стану, – прищурила глаза Кира, – Вы моей москвичке шубу нашли и вернули. Сегодня улетела, – выставила она из сумочки на стол бутылку коллекционного коньяка.
– Ну, это лишнее. Шубу просто так вернули. Без нашего участия, – начал рассматривать странную бутылку Ткаченко.
– Без милиции ничего не возвращают, – со значением произнесла Кира и в виде дополнения спросила, – Ваши, кстати, вчера ночью к нам на комбинат приезжали. Чем там всё закончилось?
– А ничем, – вернул бутылку на стол Ткаченко, пояснив что у него язва, и врач запретил ему пить крепкий алкоголь.
– По вчерашнему звонку я оперативника позову. Он Вам расскажет.
Николай Сергеевич нажал кнопку селекторной связи. С той стороны ответили.
– Володя, зайди ко мне, – коротко произнес Ткаченко в микрофон селектора, отключил связь и повернулся к Кире.
– Раз Вы уже приехали, познакомьтесь с нашим опером. Его из Краснодара перевели. Рестораны, столовые, бары теперь по его части будут. Надеюсь, вы сработаетесь. Толковый парень.
В кабинет вошел оперативник Володя, остановился у стола. На вид ему было лет двадцать пять. Три звездочки на его погонах соответствовали званию старшего лейтенанта, что вполне подходило его возрасту.
– Познакомься, – учтиво показал на именитую посетительницу Ткаченко, – Кира Юрьевна, начальница нашего Общепита. Шубу ты её московской знакомой искал. Хозяйка спасибо тебе передала.
Ткаченко взял со стола коньяк и вручил оперативнику. Тот принял бутылку и с интересом начал рассматривать на ней этикетку.
– «Спасибо» на словах достаточно. Ничего другого не положено. Коньяк дорогой. Я этикетки собираю. У этого редкая.
Володя хотел вернуть бутылку на стол, но Ткаченко его остановил.
– Вот и отлично. Значит, будет тебе этикетка. В виде поощрения от начальства. Так допускается.
Старший лейтенант на секунду замялся, азарт коллекционера пересилил другие доводы, и он оставил бутылку себе.
– А что за вызов был ночью на комбинат питания? Хозяйка интересуется, – простецки спросил оперативника Ткаченко.
– Шутница звонила. Сообщение я принимал. По голосу не молодая, и слова на украинский манер коверкала – говор такой особенный.
– Украинский говор? – уточнила у милиционера Кира.
– Да. Видимо, специально изменила голос. Сообщила про труп в холодильнике. Так их там штук пять было, но все хрюшки. Розыгрыш. Мы ложный вызов в протокол записали.
Сделав доклад, оперативник распрямился в ожидании дальнейших указаний. Но их не последовало. Ткаченко рукой показал ему, что он свободен. Володя покинул кабинет.
– Вы, наверное, хотите узнать и по Икорному делу? – открыто посмотрел Кире в глаза Ткаченко.
Она пожала плечами, что фактически означало не безразличие, а как раз наоборот – особую заинтересованность.
– Так вот. Там есть неплохие изменения, как теперь стало модно говорить – положительные тенденции, – простучал какую-то мелодию пальцами по столу Ткаченко, – Нам это дело будут передавать. Не сразу, выждут с месяцок, и отдадут. Сами они его не тянут. А пока ждите наш ОБХСС с проверкой. Плановый. У прокурора на подписи Постановление.
– Спасибо, – коротко поблагодарила главного милиционера Кира.
– Мне-то за что? – улыбнулся Ткаченко, – Прессовать ваших сотрудников будем. А Вы – спасибо.
– Как говорится, «за одного битого двух не битых дают», – напомнила Кира известную поговорку, но произнесла её не Ткаченко, а, скорее, самой себе.
– Ничего за них, за этих битых, не дают. Увольняют их. Вы там, Кира Юрьевна, посмотрите, много заявлений на ваших – обсчитывают, водку в графинах разбавляют. Посмотрите.
– Это я отрегулирую. Проверку когда ждать?
– Дня два-три и начнем, – соединил пальцы в замок Ткаченко.
Кира встала, и они улыбнулись друг другу вместо стандартных слов прощания.
Такой способ завершения беседы подразумевает, что всё сказанное надо сохранить в тайне.
Кира вышла из здания УВД. Здесь её встретило яркое солнце и синее небо, она полной грудью вдохнула весеннего воздуха. После мрачного кабинета, а в милицейских кабинетах всегда такая атмосфера, независимо от их освещения и интерьера, перемена жизни по разные стороны от их дверей ощущается особенно сильно.
Поджидавший начальницу Славик дремал за рулем служебной Волги. Она открыла пассажирскую дверь машины, он встрепенулся.
– Где бы нам пообедать? – поразмыслила Кира, – А давай-ка заедем в наш Комбинат питания, и пусть только попробуют нас плохо покормить, – иронично заметила она.
– Они не посмеют, – с готовностью поддержал ее Слава, завел машину и выехал на дорогу.
На Пищекомбинат Кира ни за что бы не поехала обедать, но ей хотелось самой убедиться, что там всё спокойно, и никто не обсуждает необычных происшествий.
Туда они вошли через столовую общего пользования. Кира задала пару вопросов дежурному раздевалки, потом прошла в обеденный зал. Там по талонам обслуживали строителей, и, в отличие от предыдущего дня, зал был заполнен.
Рабочая на раздаче при появлении начальницы приосанилась, а кассир встала. Им Кира тоже задала пару повседневных вопросов: о заполняемости зала в утренние часы и дневной выручке. Работницы отвечали бойко и четко.
Желание обедать на Пищекомбинате у Киры улетучилось с первой минуты посещения столовой. Кухонные запахи не возбуждали аппетит. Минут на пять Кира зашла к директрисе комбината, сказала, что заехала к ней по дороге.
Обедали Кира и Славик в кафе возле работы и не в общем зале, а в отдельной комнате. Еду им принесли свежайшую. Её готовили отдельно для себя сотрудники кафе.
Кира посмотрела на часы. До окончания рабочего дня оставалось пятнадцать минут. По четвергам в это время к ней с отчетом приходил Ашот. Она позвонила секретарю – Ашот уже прибыл и ждал начальницу. Кира оставила Славика, им как раз принесли десерт, и прошла пару кварталов до работы пешком.
Она поднялась в приемную, отпустила секретаря, и они с Ашотом зашли в её кабинет. Кира заперла дверь. О вчерашнем происшествии ни он, ни она даже не обмолвились. Будто ничего и не было. Сели друг напротив друга за её столом. Ашот достал из портфеля пачки денег.
– Уменьшилось. Четыре триста, – положил он деньги на стол.
– Это не главное, – отодвинула пачки в сторону Кира, – Есть другая проблема. Знаешь, кто на комбинате на украинском балакает? Она милицию вызывала.
– Уборщица? – удивился Ашот, – Так откуда она узнала?
– Откуда? – язвительно произнесла Кира, – Мясо воровала из холодильника. Контроль нулевой. А тебе плевать.
