– Есть способы подвигнуть её к тому, чтобы согласилась.
Когда-то Виктор Ахрамейко числился в подающих большие надежды писателях. Он написал пять толстых фантастических романов и сборник рассказов, из которых были опубликованы только две книги, не имевшие никакого успеха. Друзья в Литинституте в годы бесшабашной молодости прочили Виктору большую славу и известность, как будто сглазили уроды. В итоге не было ни славы, ни известности. Ахрамейко перестали публиковать. Он выкладывал свои сочинения в Сети на литературных сайтах. К сорока семи годам неудачливый литератор так и не создал семьи, жил один в двухкомнатной квартире, и бедствовал. У него были два источника дохода. Первый – от преподавания в колледже философии и экономики, второй – редактура. Ахрамейко сотрудничал с крупным издательством – был его внештатным редактором. Ему присылали произведения графоманов и начинающих писателей и писак. Это был тот ещё ад – читать весь этот графоманский мусор. Многие начинающие писатели были просто безграмотны. Неужели трудно было подтянуть грамотность? Посидеть за учебниками? Эти неучи воображали себя новыми Джеками Лондонами и Львами Толстыми. Много было сочинений в популярном жанре фэнтези, но написано это было невыносимо неинтересно, предсказуемо и банально. Много было чуши про вампиров и драконов, особенно этим грешили авторы-женщины. Детективы попадались порой более-менее интересными, особенно, если они были написаны людьми, хорошо знающими эту тему. Редко встречались стоящие труды. Видно было, что авторы, их создавшие были грамотны и начитанны, имели оригинальные идеи и красивый, изящный, остроумный язык. Не всё у них было гладко и безошибочно. В таких случаях Ахрамейко придирался к каждому проколу, ляпу, к каждой грамматической ошибке. Он зарубил немало таких талантливых вещей, не дал им хода дальше. Он оправдывал себя тем, что эти сочинения не были до конца совершенны, хотя умом ясно понимал, что в нём играла элементарная зависть. Так он «убивал» таланты, как когда-то чья-то злая рука или воля «убила» его, как писателя. «Месть Енота» попалась к нему после примитивного женского детективного романа одной дамы из Красноярска, который он пропустил дальше. Ахрамейко давал ход книгам, написанным хорошими ремесленниками, но не мастерами. Он был уверен, что «Месть Енота» – это полная чушь и графомания, написанная каким-нибудь наркоманом или шизофреником. Подобные шедевры, чаще всего, летели в корзину после прочтения трёх-четырёх абзацев; но «Месть Енота» Ахрамейко читал день и ночь. У него на глазах заблестели слёзы, слёзы боли и зависти, когда он закончил увлекательное чтение. Такого не бывает. Кто этот неведомый гений Никита Осипов? Он ничего не написал о себе засранец. Видно – это бывший мент или может быть журналист. Почему у него всё так красиво получилось? За что ему такая удача? Резкими ударами указательным пальцем по клавишам Ахрамейко отправил рукопись в корзину. Он вышел на балкон. Холодный ветер обдувал его лицо и трепал редкие чёрные волосы. Ахрамейко закурил беломорину. Сколько он уже загубил судеб? И ещё одна стояла в очереди для получения рокового билета в страны под названием Неизвестность, Ненужность и Забытье. Ахрамейко давно не плакал, а тут его прорвало. А вдруг этого Осипова напечатает другое издательство, ведь он талантлив? Начальство может узнать, что Ахрамейко зарубил когда-то его, тогда он может потерять работу внештатного редактора. Так рукопись Никиты оказалась в компьютере главного редактора, который плакал и смеялся, читая его шедевр.
После Нового года книга Никиты вышла тиражом сто тысяч экземпляров. Ему из Москвы прислали первый гонорар – аванс в сорок тысяч рублей. Это было счастье! К этому времени Люба перепечатала «Пальцем деланного», рукопись которого Никита отослал в издательство. Никита пригласил Любу в кафе, где они весь вечер веселились и пили пиво. Никита решил немедленно уволиться с ненавистной работы. Начальник отдела кадров грозился не выплатить Никите последнюю зарплату, если тот не отработает положенные по закону две недели перед увольнением; на что Никита дико рассмеялся и огрызнулся:
– Да мне плевать!
И плюнул себе под ноги.
– Ты, что клад нашёл? – спросил изумлённый начальник отдела кадров.
– Намного круче.
Никита показал книгу родителям. Мама была в восторге и плакала от счастья.
– Я верила в тебя, сынок. Всегда!
Отец был более строг:
– Ерунда какая-то, либо я ничего не понимаю в высоком искусстве.
Что это было? Магия волшебной ручки не действовала на отца? Впрочем, это была капля дёгтя в океане мёда для Никиты.
Не прошло и месяца, как из издательства пришла новая благая весть – роман «Пальцем деланный» подписали в печать. Пришёл также новый гонорар с продаж «Енота» – шестьдесят тысяч рублей.
О «Мести Енота» писали главные газеты и журналы страны. Известные критики наперебой строчили хвалебные рецензии «Еноту». В одной из газет упоминалось, что автор «Енота» проживает в городе З. Этот номер случайным образом оказался в руках амбициозной журналистки из города З. Зои Кругловой. Зоя работала в местной главной газете «Родная сторона». Она прочитала статью о Никите и его романе, набирающем популярность среди читателей. Талантливый автор проживает в их городе, а у него ещё никто не взял интервью. Провинция есть провинция. Никита Осипов – эти имя и фамилия ей не о чём не говорили. Зоя поставила перед собой цель первой взять интервью у Никиты. Она обратилась за помощью в местный союз писателей, заседающий в стареньком домишке с протекающей крышей. Здесь о Никите Осипове ничего не слышали. Зоя поспешила к знакомому офицеру милиции. Никита не проходил по милицейским сводкам, пришлось порыться в паспортных столах города, где нашлись шесть Никит Осиповых, прописанных в городе. Самому старому было семьдесят восемь лет. Зоя поехала к нему в гости с диктофоном и тортом. Это оказался старый маразматик, склонный к дурацким фантазиям, сочинявший на ходу всякую небывальщину. Он редко общался с людьми, жил с дочерью, которая уделяла ему мало внимания, и поэтому был очень рад визиту нового человека. Зоя спросила его про книгу о Еноте. Старик начал рассказывать про какие-то книги о животных, о фильме «Смерть среди айсбергов». На прямой вопрос, он ли автор книги о Еноте, старик уклонился. Зоя достала из сумочки книгу и показала старику.
– Это вы написали?
Старик опять пустился в какие-то разговоры ни о чём. Хорошо, что пришла дочь предполагаемого писателя. Она только посмеялась, увидев книгу с именем и фамилией отца на обложке.
– Да вы что? Он не мог этого написать. Он враль тот ещё, но до того, чтобы книгу написать целую, у него ума бы никогда не хватило, – поведала дочь старика.
Следующим Никитой Осиповым в списке Зои значился прораб пятидесяти четырёх лет. Усатый в оранжевой каске. Зоя таким себе его и представляла. Прораб в вагончике отчитывал двух нерадивых работяг, от одного из которых разило за километр ацетоном.
– Вам чего девушка? – обратился он к вошедшей в вагончик Зое.
– Я по поводу вашей книги.
– Какой книги. Ветеранской книжки?
– Нет.
Зоя достала из сумочки книгу и протянула прорабу. Тот взял её, посмотрел.
– Имя и фамилия мои, но не я её написал. А, что это интересно?
– Очень. Разыскиваем автора. Живёт в нашем городе. Вы его не встречали? Не знаете его? Может быть, это ваш дальний родственник?
– Нет у меня таких родственников. Извините.
Третьего в списке Никиту Осипову, которому было сорок пять лет, в городе обнаружить не удалось. Родители уверяли, что ничего не знают о его местонахождении, а его бывшая жена сказала, что Никита скрывается где-то на просторах нашей бескрайней родины от алиментов. Бегство из города, алименты, сердитая жена, недовольная мужем. Возможно, ей не нравилось, что он уделял ей мало внимания, проводя дни и ночи за печатной машинкой или компьютером. Она не понимала, что рядом с ней не рядовой обыватель, а гений. Вероятнее всего этот третий и был тем самым Никитой Осиповым, который был нужен Зое. Неужели он уже в Москве или Париже, и ей никогда не удастся взять у него интервью?
Остались ещё трое Никит Осиповых из города Б., и их надо было проверить для успокоения совести.
Четвёртый Никита Осипов тридцати лет от роду в дупель пьяный спал на скамейке. Это так похоже на настоящего писателя. Все гении ненормальные и у каждого какое-то своё отклонение от нормы. Алкоголизм всегда был распространён в среде богемы. Никита был грязен и жалок. Не склонная к сантиментам Зоя прониклась к нему сочувствием и какой-то материнской нежностью. Видимо очередная книга давалась ему с невероятным трудом, таким, что он то и дело впадал в жуткие депрессии, которые удаётся гасить только лошадиными дозами алкоголя. Бедный Никита. Зоя с трудом растолкала его. Никита застонал, потом закряхтел, после чего только раскрыл глаза и протянул жалобно:
– Пить!
– Пить? Тебе чего принести: газировки или может быть апельсинового сока?
Осипов с удивлением поглядел на Зою. Он не мог понять, кто это.
– Какого сока?! (долгая грязная нецензурная брань) Принеси мне чекушку.
Зоя побежала в магазин.
Пока она бегала за чекушкой, предполагаемый Чейз местного разлива снова погрузился в глубокий сон. Зоя растолкала его за плечо.
– Тебе чего? – пробурчал недовольный проснувшийся Никита, открывая глаза.
Зоя показала чекушку.
Пьяница оживился, закряхтел, оправился и сел на скамье.
– Это мне? – спросил недоверчиво он.
– Тебе. Ты же сам просил чекушку.
– Я?
Видимо его мозг изрядно атрофировался под действием алкоголя и бессонных ночей работы за компьютером над книгой. Он не помнил того, что было несколько минут назад.
Зоя протянула ему чекушку. Никита взял её, огляделся по сторонам, открыл крышку, покрутил чекушку и закинул всё её содержимое штопором в себя в три долгих жадных глотка, после чего протяжно крякнул и помотал головой.
– Фу-х! Хорошо!
– А о закуске-то я забыла, – опомнилась Зоя.
– Не надо.
Никита зашатался. Зоя подумала, что ещё немного, и он провалится снова в глубокий пьяный сон.
– Я хотела поговорить с вами о вашей книге. Взять у вас интервью, – затараторила она.
Пьяница удивлённо посмотрел на неё, поправил причёску, похожую на репейник.
– Интервью? А почему нет?
