Отношения
Все! – подошла его очередь, на ленте лежала коробка конфет и пару пакетов каши. Когда я пробивала его кашу она посыпалась у из пакета, – видимо пакет был дырявый. Я тут же попросила его вернуть кашу, чтобы завернуть ее в одноразовый пакет, чтобы она вся не высыпалась по пути. В ответ он что-то пробубнил, типа «тут недалеко, итак донесу», но пакет все же протянул. Его сильные пальцы были пусты, ни одного кольца ни на одном пальце, – он холостой, такой то парень. Или может он снял его передо мной, так делают бабники. Быстро обернув кашу в одноразовый пакет, я сразу же занялась следующим покупателем, стараясь не глядеть на него. За все это время я смотрела на него не выше груди, так что ни разу не встретилась с ним взглядом. Затем я услышала с его стороны голос типа «это вам», а сама сделала вид, что будто ничего не слышала. Что бы он там мне не предлагал, меня это не интересует. Когда закончив с покупателем, я перевела взгляд в его сторону, он уже ушел, а возле меня лежала его коробка конфет, а на ней свернутый вчетверо листок, и стянутый в углу розовой скрепкой. Не может быть, неужели это оставил он, – для меня? Я старалась не прикасаться к ним, вдруг он просто забыл их, и скоро вернется. Но он не вернулся, они простояли до моей сменщицы еще пару часов возле меня, храня тепло его рук, после чего я их пододвинула к себе поближе. «Это твое?» – спросила коллега и улыбнулась, я кивнула и быстро убрала коробку под мышку, а листок в карман. Спрятавшись в раздевалке одна, я не удержалась и развернула листок, – это было любовное послание! Мои руки сразу задрожали, а глаза покрылись девичьими слезами. Не может быть, я ему понравилась, он мне написал! Впервые в жизни тот, кто мне понравился, написал мне письмо! Мне никто никогда не писал писем, тем более любовных!
Несколько дней я не могла прийти в себя, даже слова выговорить не могла, только кивала и мычала как корова. Внутри меня происходило какое-то землетрясение, которое мой внутренний мир не испытывал по меньшей мере лет 15, а по большей – вообще никогда в жизни. Все эти ощущения были для меня в новинку. Они меня и потрясали и завораживали одновременно. Странное дело: когда работаешь на кассе, за день видишь тысячи разных лиц, и только одно из них переворачивает тебя несколько раз. Первое время я даже не понимала, как самой себе объяснить происходящее, не говоря уже о том, что ответить ему или как реагировать на его появление снова. Конфеты, я конечно съела, ведь стресс всегда тянул меня к сладкому, поэтому скажу ему спасибо за них. Нет, если я скажу ему «спасибо», то он может подумать, что я ему говорю ему «да» на его письмо, а это не так. Или так? И тут я запуталась окончательно. Вернее я хотела бы ему с удовольствием сказать «да», если бы я его встретила лет 15 назад, и все что он сделал сейчас, он сделал бы для меня тогда, а сейчас другая жизнь, и другая я.
Все это очень мне приятно, но не к месту. У меня есть муж и сын, и я их никогда не брошу, не смотря на то, что не всегда их понимаю, а они не замечают даже что со мной происходит. Нет, все таки он для меня чужой, хоть и притягательный, а свои близкие мне дороже, они прошли со мной вместе все испытания, а его я не знаю, может он убежит от меня при первых же трудностях. А может и не убежит? Может, но все равно ничего менять в своей жизни ради него не буду. И при следующей встрече, прямо скажу ему, что я замужем и чтобы он мне больше ничего не дарил, иначе расскажу мужу, которому на самом деле никогда не призналась бы, даже если бы он это увидел собственными глазами.
На следующий день меня как назло завалили работой – сортировать прибывший товар на складе, где я и провозилась почти весь день. И когда я уже забралась на второй этаж из паллетов, мне пришло сообщение от охранника о том, что он появился в торговом зале. Честно говоря, мне не хотелось слезать и идти ему все объяснять, просто не было для этого настроения и сил. Может он взрослый мужик и сам все поймет. Но потом подумала, что так будет не честно, ведь я во всей этой ситуации тоже виновата немного, ну может немного больше чем он, ну и что. Словно оправдываясь сама перед собой и ожидая когда он сам уйдет, я не торопясь слезла, переодела форму и вышла в торговый зал, и проходя мимо широких рядов заметила его со спины.
Подойдя к кассам, коллега попросила посидеть за нее пять минут, пока она сходит в уборную, и я согласилась. Людей было немного, и через двух покупателей, в очереди появился он. По черной ленте ко мне приближались все та жа коробка конфет, и надо сказать они мне очень понравились, но в этот раз придется отказаться. Расплатившись, он снова тянет мне эту коробку конфет, и как-то торжественно говорит: «это вам!». И вот я только сейчас поднимаю на него уставшие от складской пыли глаза и вижу необычайно симметричное красивое лицо парня, и чуть не говорю: «я согласна», но тут же просыпаюсь и резко произношу заранее подготовленную фразу насколько могу твердым голосом: «я не могу это принять». Он молча стоит не понимая происходящего, я снова повторяю «я не могу это принять», но уже такие голосом, которым убеждаю не его, а уже похоже себя. Он протяжно вздыхает, и почти уходит, но вдруг останавливается, будто что-то забыл и говорит уже виновато: «я их все равно оставлю, я такие не люблю, взял их специально для вас». И я вновь поднимаю к нему свои уставшие глаза и готова простить ему уже все на свете и броситься на шею, но выдавливаю из себя только: «спасибо» и благодарную улыбку, которую он попытался скопировать, но у него не получилось, так как его губы заплелись в гримасе разочарования.
Положив коробку передо мной, он не спеша стал удаляться, походка у него была такая грустная, что даже у меня на глазах появились едва заметные, но колкие слезинки. Он уходил, а вместе с ним и мои надежды на новое прекрасное будущее, которое я никогда уже не увижу. Он был тем, о ком я мечтала всю свою жизнь, по крайне мере внешне был на него похож. В несколько секунд передо мной пронеслись годы вероятно счастливой жизни с ним, и я прекрасно осознавала, что сейчас только что сама порвала все это одной своей фразой. Он уходил, путаясь в своих шагах, унося с собой мое женское нераспустившееся счастье, и видимо надеясь, что я еще его окликну, – я и сама так думала, пока глядела на него, но так и не решилась. Вероятно, я могла бы быть самой счастливой девченкой на свете, но я побоялась этого сама. Поменять всю свою жизнь ради человека, которого даже не знаешь, в моем возрасте просто безумство. Так я себя оправдывала, ведь по голосу и поступкам он показался мне очень добрым и милым. Возможно, я заслуживаю, то, что имею, а все остальное должно достаться другим, молодым и красивым. И почему любовь ко мне пришла так поздно, но я бы все равно не смогла его ждать так долго в одиночестве.
Часть 3 ВЕТЕР
Сделка
После тяжелого рабочего дня, я сидел неподвижно в кресле и глядел в широкое окно. Небо нависло над крышей, готовое перевернуться, и высыпать на землю снежную пудру. Облака клубились и наполнялись скорбью. Неделя была крайне тяжелой, на работе сорвалась крупная сделка, поставщик отказался от своих обязательств, нарушив условия договора, из-за роста как он сказал непредвиденных издержек. Все бы ничего, но эта была очень крупная сделка, которая должна была обеспечить нас доходом на долгие годы. Но все сорвалось. Вот-вот должен был пойти снегопад, но он все никак не наступал. Я еще долго мог бы смотреть в суровое небо, если бы меня не потревожили беспечные, как разбитое зеркало фразы за спиной. Дверь распахнулась, ударившись о стенку, мягкие шаги стали приближаться, дыхание зашипело:
– Слушай, помнишь Лизку, мою одноклассницу? – Я молча глядел в окно, ее истории про подружек сейчас меня совсем не интересовали, и были так низки по сравнению с тем, что происходило у меня на работе. Как же хорошо быть таким беззаботным. – Так вот! Муж купил ей такое красивое платье последней модели! – Она уставилась на меня, ее взгляд требовал от меня чего-то ответить, я непонимающе нахмурился. – Так вот! Ей дали скидку на второе! – При каждом «так вот» она таращила глаза и хлопала с безумным восторгом в ладоши, слегка припрыгивая. – Так что, я взяла наши семейные накопления и купила себе такое же! Только другого цвета! – Я щелкнул зубами от удивления, это ведь фонд, благодаря которому я коплю на ипотеку, потому что пока мы не обзаведемся своей квартирой, мы решили не заводить детей. Как у нее еще язык поворачивается называть этот фонд общим, – надо будет сменить пароль, иначе он быстро опустеет. Заметив мое недоумение, она обняла меня своими тонкими руками за шею, но как-то отстраненно, вроде «потому, что так надо». В этом ее движении не было тепла, совсем никакого. Холодные пальцы выдавали только ее жажду получить это платье. Эта страсть к обновкам накрывала ее целиком. В ее глазах отражалось только это платье, с разных сторон, но самое страшное и обидное было в том, что кроме него, в них не отражалось больше ничего, – и никого. Она вроде говорила со мной, но слова ее были лишены тепла и смысла, будто меня не было рядом, будто она все это говорила мне по телефону, а я находился на другом конце света. Но мы сидели настолько близко, что я даже слышал ее дыхание.
– Ну скажи, что ты рад! – Я в растерянности молчал. – Ну что?! Неужели тебе жалко для меня какого-то платья? – Голос ее из наивно-невинных тонов перешел на откровенно грубые. Она умела выставить ситуацию так, чтобы я всегда оказывался усложняющим ее. От такого голоса я всегда чувствовал свою вину, даже когда ее не было. Ладно, в конце концов, она права, иногда нужно баловать себя, к тому же это не такая уж большая сумма. Я стал немного успокаиваться, и возвращаться в прежнее состояние. Смахнув с себя воображаемую пыль, я спокойно и даже ободряюще ответил: «Умница! Правильно сделала!».
Однако я все чаще и чаще прихожу к выводу, что зря все это спускаю на тормозах, оставляя невыясненными непонятные вопросы наших взаимоотношений. Ведь количество непонимания от этого только растет, появляется все больше и больше вещей, которые не находят во мне отклика. Она просит – я исполняю, она плачет – я успокаиваю. Такое ощущение, что я ее личный волшебник, который не должен по велению сердца это делать, а просто обязан, потому что она всегда мечтала так жить. Она часто говорит, что в детстве мечтала жить лучше; ну и что, все мечтали в детстве жить без забот, и я в том числе. Но жизнь расставила все по другому, и теперь я живу так, как могу, исходя из своих возможностей. Жизнь не кино, тут нельзя перемотать, или включить другой фильм, если этот не нравиться, здесь нужно все досматривать до конца, как бы неприятно это не было. Но она считает по-другому, у нее свой взгляд.
И моя вина в том, что я до сих пор не переубедил ее в этом. Когда девочка рождается красивой, то все ее родственники, включая ее родителей, называют ее принцессой. Так вот она потом и вырастает с королевскими замашками, но позвольте возразить: если все девочки будут принцессами, то кто будет работать уборщицами или медсестрами, а ведь они тоже когда-то мечтали быть при дворе его величества. Королевств слишком мало, а принцесс слишком много. Вот это все, ей должны были объяснить еще ее родители, а не я, который при каждом таком упоминании об ограниченности денег и ресурсов, предстает в ее, да и своих глазах тоже, каким-то монстром, который отбирает у маленького ребенка его последнюю конфету. Воспитывать надо не принцесс, а жен, хотя что скрывать и лицемерить, я бы тоже свою дочку баловал бы до невозможности и вырастил бы ее такой же. Ну кто-то же когда-нибудь должен будет ей объяснить, что жизнь это не вечный праздник, – что это череда, и по большей части череда разочарований. Но нет, она говорит мне, что привыкла только побеждать, и всегда достигать поставленной цели. Я смеюсь, но молчу, как же она это делает, ни разу в жизни не работая, – мне очень интересно. Да очень просто, как я уже упоминал, она нашла себе доверчивого и простодушного волшебника, в виде меня. Но нам мужикам никто деньги не дарит, как женщинам – просто так, нам их приходится, мягко говоря, отбирать у других мужиков, которые не хотят с ними расставаться, никак. Как все это объяснить ей, я не понимаю.
– Послушай, я хочу с тобой поговорить. Мне кажется, ты слишком легкомысленно относишься к деньгам.
– Но ты никогда мне ничего не даришь! А я девочка! И как все девочки люблю подарки и красиво наряжаться! – Она оттопырила свои губы, и посмотрела на меня с каким-то презрением, как на чужого.
– Но я не печатаю деньги, как ты не поймешь? Наш доход на уровне среднего дохода всех семей вокруг!
– Фу! Я не хочу среднего! – После чего стала искать, куда бы прикрепить свой взволнованный взгляд, стала вертеть головой, и уставилась на свои ярко розовые длиннющие ногти. – Я достойна большего! Я не как все! Посмотри, какая тебе красотка досталась! – Она развела руки, слегка кланяясь, как артисты в конце спектакля. Я посмотрел и понял, что на ней больше искусственного, чем настоящего. – Неужели ты думаешь, я вот о такой жизни мечтала всю жизнь?! – Она медленно и с пренебрежением обвела пальцем вокруг. – Я хочу путешествовать! Хочу вкусно питаться! Наряжаться! Я достойна большего! Понимаешь?
Я молчал. – Ну что молчишь? Разве я многого прошу? Я же не прошу у тебя яхты, и самолеты? Просто раз в год ездить в отпуск, куда-нибудь заграницу! Раз в неделю ходить в ресторан, не каждый же день!
Она это так говорила, будто бы это все дается людям бесплатно, и ни стоит никаких денег. Во всем ее голосе отражалось только легкость траты денег, но не их зарабатывания. В ее фильмах же только тратят, поэтому она даже не представляет, откуда деньги в ее кармане берутся. У нее все всегда легко, а у меня почему-то тяжело, и ее это дико бесит. Ее не интересует рост безработицы и кризис в стране, рост цен на коммуналку и продукты питания, падение продаж и сокращение зарплат. Она представила деньги, и они появились, а у меня почему-то это не так. И она искренне не понимает, почему я все так усложняю.
– Все будет. Дай мне время, ты же знаешь и видишь, что я стараюсь, но экономика так устроена, что лишний рубль на дороге не валяется! Не так просто увеличить свой заработок так быстро как ты хочешь!
– Все! Не хочу слышать твои очередные оправдания! Ты неудачник! Жалкий и бесталанный! Хотела нормального сильного мужчину, а получила вот это! – Она обвела мой силуэт презрительно пальцем, и схватила свою кисть другой кистью, чтобы она не разболталась от переполнявшего ее волнения. – Зачем я вообще с тобой связалась, – не понимаю! Лучше бы тогда с Олегом осталась! Видел бы ты, какие он мне букеты дарил! Он ничего для меня не жалел! Он меня горами цветов заваливал! А я, дура, выбрала тебя! Потратила на тебя всю свою молодость! А она у меня одна! У меня нет времени больше ждать! Вся моя жизнь так пройдет в этой нищете и скуке! – Она резко отвернулась к окну и попыталась изобразить обиду спиной. Честно говоря, чем больше она возмущалась, тем больше мне становилось на нее все равно.
– Ты не мужик! Я каждый раз жалею, что в свое время связалась с тобой! – Желчь капала с ее языка. – Ну что опять молчишь? – Она хотела довести меня до срыва, так как она сама без этого не успокаивалась. Обычно мы расходились, или она замолкала, когда видела, что я расстроился больше, чем она. Ну так сказать, чтобы ей не было обидно, да и чтобы я не расслаблялся. – Сказать тебе наверное нечего? И почему мне всегда так не везет на мужиков? – Она театрально возвела руки к небу и затрясла ими в истерике, будто прося помощи у соседей сверху. – Не можешь заработать на ресторан, чтобы отвести свою любимую, порадовать ее – да значит, ты так сильно меня любишь! Значит, ты меня не любишь! Вот! – Она резко опустила руки, хлопнув со звуком ими по своим бедрам, и выпучив глаза, уставилась на меня. Я не торопился с ответом, точно так же уставился на нее, но с напускным спокойствием, которое я знаю ее бесило больше всего, ведь цель всех ее истерик, это вывести меня из себя, просто так, забавы ради.
– Как тебе не стыдно. – Укоризненным и поучительным тоном начал переубеждать ее я. – Мы с тобой, когда я зарабатывал гораздо больше, и когда не было обязательных расходов на жилье, постоянно ходили в ресторан и кино. И цветы были у тебя на коленях каждые выходные! И мне ничего для тебя не было жалко! Вспомни! – Теперь пришла моя очередь сверлить ее испытующим взглядом, который она тут же не выдержала, и снова в растерянности отвернулась к окну, в котором отражалось ее недовольное лицо.
– Да что ты мне все о прошлом напоминаешь? Ты сейчас докажи! Покажи, что можешь для меня сделать?
– Тебе не кажется, что только я в наших отношениях должен кому-то что-то доказывать? А как на счет тебя? – Она все еще стояла лицом к окну, но после этих слов явно задергалась, стала быстрее накручивать волосы на палец, и дергать своим каленом. – Что ты для меня сделала? Ну скажи? Что? Что молчишь?
– А что я должна была сделать? Я вышла за тебя, и этого достаточно! А ты из-за какого-то платья такой скандал прямо с порога устроил! – Она всхлипнула, но это было не натурально, поэтому я тут же ответил:
– Ничего я не жалел, когда были деньги, а вот ты тогда все принимала как должное, и даже ни разу «спасибо» не сказала. Знаешь, мне начинает казаться, что еще тогда я тебя избаловал, и теперь ты не можешь остановиться. И ты наверное права, наверное я мог бы зарабатывать и больше, если бы только видел ради чего, что ты меня тоже любишь, что ты идешь ко мне навстречу, что-то делаешь для меня, а не только требуешь и требуешь, это меня вообще не мотивирует. Одни сплошные претензии и недовольства!
– Ты мужик или кто! Ты должен ухаживать и заботиться обо мне! Потом еще будешь вечером ко мне прикасаться, этими руками неудачника. Фу! – Она поморщилась. – Хочешь быть со мной – добивайся! – И задрала свой подбородок вверх. – Все, ко мне притронешься только, если поедим в отпуск – на море! Ясно!?
Она сложила с решительным видом руки на груди и уставилась в потолок. Она не хотела больше ничего слышать. Она давала понять, что таким образом, она все сказала. Она поставила мне ультиматум.
– Ухаживать и баловать – это разные вещи, не путай их. – И я почувствовал, как мой голос снова стал не решительным. Что она со мной делает, раньше меня боялись все хулиганы, а теперь я хожу по струнке у этой взбалмошной женщины, которая сама не знает, чего хочет. – И мне кажется, я тебя уже избаловал!
– Избаловал?? – Она чуть не задохнулась от возмущения. Она как хищник уже почувствовала, что я дал слабину, услышав мягкость и неторопливость в моем голосе. Глаза ее стали как у рыбы, выброшенной на берег. – Это чем? Пять раз свозил на море и купил эту старую иномарку, которая уже гремит? Тьфу!
– Слушай, я не хочу вести счет тому, что я для тебя сделал. Но могу сказать, что с твоей стороны я вообще ничего не получил. По-твоему, отношения – это когда только получаешь подарки и ничего не отдаешь взамен, это такой бесконечный праздник? – Мне было уже все равно, и я рвал этот пластырь до конца.
– Ой! Ну давай еще припомни, что ты для меня сделал десять лет назад! – Голос ее стал менее уверенным.
– И да! Припомню! А почему бы и нет! Ты хоть за что-то, за все эти десять лет, сказала «спасибо»?! Все это время, ты только и делала, как продавала себя, постоянно набивая цену. За каждый поцелуй просила что-нибудь вещественное. Но объясни мне, разве отношения – это не взаимная симпатия? Разве тебе противен я? Если да, тогда зачем мы вообще продолжаем этот бесконечный и никуда не ведущий торг??
– Не понимаю, разве для тебя, быть рядом с такой красоткой, как я, это не счастье? Чего ты еще от меня хочешь? Или ты хочешь, чтобы я тебе дарила подарки, за твои поцелуи? – Она истерично рассмеялась, подняв в экстазе хохота голову вверх, явно пытаясь унизить мои помыслы, и эмоционально растоптать.
– Знаешь, с самого начала наши отношения были похожи на сделку, а последнее время они вообще стали похожи на стихийный базар, где одна сторона.. – Я показал на нее пальцем. – Постоянно хочет обмануть другую. Не таких отношений я хотел. Я хочу, когда каждый делает что-то от души, а не по договоренности.
– Все имеет свою цену, тебе ли этого не знать? – Она удивленно посмотрела на меня, будто бы эти условия мы проговаривали с ней изначально. – Все очень просто: ты даешь мне деньги, я дарю тебе счастье.
– Мне так не надо, мне нужен человек, который реагирует на мое внимание, а не только получает его. Кошка и та благодарит больше за миску молока, а ты даже короткое слово «спасибо» сказать стесняешься. – Я выжидающе молчал, она то же не спешила оправдываться, делая вид, что я говорю какие-то глупости. – Ах ну да! Я забыл! Такие королевы как ты, не опускаются для благодарности таких бес-талант-ливых неудачников, – как я, которые пачками вьются у их ног. Так ты считаешь? Да?!
– Что ты от меня хочешь? Чтобы я ластилась к твоим ногам как кошка? Вот и живи с кошкой! Ей кроме миски молока больше ничего не надо! Правда, как удобно! Никаких трат! Идеальная для тебя женщина! – Ее лицо расплылось в удовлетворении тем, что она подобрала такое удачное для меня сравнение.
– Причем тут деньги? Ты хоть раз говорила мне, что ты любишь меня? Или пыталась это доказать?
– А ты что сам этого не знаешь? Это не такое простое слово, чтобы им бросаться направо и налево!
– Зато бесталанный неудачник такое! Которым ты меня обзываешь, сколько себя помню. Ну! Скажи сейчас, что ты меня любишь? Скажи мне это хоть раз в жизни? Я хочу от тебя это услышать – прямо сейчас!
– Как будто ты этого не знаешь? – Она опустила глаза и отвернулась. – Ну, люблю тебя.. – Почти шепотом, как будто обращалась не к нему, а к своему наряду, который она действительно любила, и вещала отдельно от остальных вещей, ведь он сидел на ней безупречно, скрывая все недостатки фигуры и подчеркивая ее прелести. Таких платьев не так много во всей трикотажной индустрии, и она ценила его особенно.
– Скажи это мне прямо в глаза, с выражением, чтобы я слышал каждое твое слово! – твердым возвышающимся голосом попросил я, ловя каждое ее выражение беспокойных и бегающих глаз. Вот все и стало на свои места, она не смогла сказать эти простые слова, глядя в глаза, потому что никогда меня не любила. Неужели она была все это время со мной только из-за денег. Я ее честно не понимаю.
– Что за детский сад, с каким еще выражением?! – Ее глаза нервно забегали по углам, руки разлетелись как тряпки в разные стороны. – Все отстань! Псих ненормальный! Мне ничего от тебя не надо! Я не хочу больше тебя видеть! Больше не подходи ко мне! – Она резко вскочила и вышла, хлопнув дверью. – Я ухожу! Не хочу тебя больше видеть! Ты еще пожалеешь! – Доносилось до меня уже из другой комнаты.
И вдруг мне стали противны ее глаза, губы, улыбка, изгибы тела, которыми я так восхищался, когда мы впервые с ней встретились. Да что там – мне вообще после этих слов стало стыдно, что я когда-то вообще прикасался к этому телу. При этом я испытывал отвращение за эту близость к себе, а не к ней, за то, что сразу не смог распознать в ней это лицемерие, это предательство, эту мелочность, и презрение к себе. Как же я был наивен, когда в первый раз поверил этим глазам, наверное потому, что совсем не слушал, что она говорила. Я обещал ей золотые горы, но даже тогда она молчала, и кивала, – она хотела большего. «Что дальше?», думал я, «сколько еще она будет просить, и сколько еще я буду оправдываться, за свою любовь». Видимо других отношений хотел я, и видимо других отношений хотела она, если вообще то, что она хотела можно назвать отношениями, а не какой-то сделкой. Оказывается, она изначально, строила так наши отношения, а я почему-то изначально ждал от нее шагов навстречу. Наивно, – да. За окном пошел снег.
Никто не хочет всего на свете сразу, он сначала просит скромно маленьких радостей, потом больших, потом невозможного. Глупо просить каждый раз одно и то же, ведь тяжело удержаться и не попросить большего, если меньшее уже досталось тебе без труда. Просьбы всегда растут до уровня сопротивления, до предела, до агрессии, превращаясь незаметно в требования и претензии. Часто люди уважают только свои достоинства и презирают свои недостатки, и думают, что это не замечают окружающие, которые поддерживают их, и начинают еще сильнее их ненавидеть за эти недостатки, игнорируя их достоинства, потому что их недостатки приносят им реальный ущерб, а их достоинства не дают им никакой пользы.
Надо знать себе цену, однако ее должно сформировать общество, а не мы сами, а до этого нам придется предлагать свои услуги, по тем ценам, которые за них готовы платить, и ни копейкой больше. Цена нас растет лишь при спросе на наши услуги, а в остальных случаях – мы ничего не стоим. И существует занятный парадокс: чем больше мы о себе мним, тем ниже на нас спрос. Запомни на всю жизнь: у всего, что делает человек есть цена, даже если мы не видим ценник. Бесплатно – значит очень дорого, за все придется платить, рано или поздно. Даже положительные чувства и хорошее отношение, которые мы сейчас получаем бесплатно – это на самом деле кредит, и с процентами. Любые отношения, как бы не развивались изначально, рано или поздно превращаются в рыночные, и при этом первые подарки будут оценены, как не оплаченный другой стороной аванс. Если после первого подарка не возникает благодарности, или она не такая, какую ожидал даритель, то с этого момента начинается невидимый счет оказанным услугам.