– Еще раз о’кей. Но есть вещи, о которых вы, возможно, далеко не полностью информированы. Это касается того обстоятельства, что все места, которые вы пока упомянули, – материковые. В настоящем мы, по преимуществу, островная культура, и на то есть весомые причины. Во время Трех Дней материк здорово пропитался, и большая часть названных вами мест до сих пор относится к довольно-таки горючим. Однако это не единственная причина, по которой их считают небезопасными…
– Я не профан в вашей истории, – прервал меня Миштиго, – и отдаю себе отчет в необходимости радиационной защиты. Равно как информирован и о наличии в Старых Местах разнообразных живых организмов-мутантов. Да, это вызывает у меня озабоченность, но никак не тревогу.
Я пожал плечами в искусственном полумраке.
– Для меня лично все о’кей.
– Хорошо. – Он сделал еще глоток Коки. – Тогда добавьте немного света, Лоурел.
– Слушаюсь, Шрин.
Снова стало светло.
Когда экран за его спиной ушел вверх, Миштиго спросил меня:
– Это правда, что вы знакомы с некоторыми mambos[12 - Mambo – местный танец гаитянского происхождения. Возможно, герой так пренебрежительно именует местных жителей.] и туземцами тут же, в Порту?
– Почему бы нет, – сказал я. – А что?
Веганец приблизился к моему креслу.
– Насколько я понимаю, – живо сказал он, – эти вуду, или воду[13 - Вуду, водун – политеистическая религия, распространенная преимущественно среди негров Вест-Индии, сочетающая в себе традиционные элементы африканских культов и элементы, заимствованные из католицизма.], почти не изменились с древних времен.
– Возможно. Меня тут не было, когда они возникли, так что не могу судить наверняка.
– Насколько я понимаю, этим местным не очень-то нравится присутствие чужаков…
– И это верно. Но если поискать подходящий поселок и заявиться туда с подарками, то для вас устроят целое представление.
– Я бы предпочел быть свидетелем подлинных ритуалов. Если бы меня сводил туда кто-нибудь, кого жители не считают чужаком, то я бы заполучил первоисточник.
– Зачем это вам? Нездоровое любопытство к языческим обрядам?
– Нет. Я занимаюсь сравнительным изучением религий.
Я внимательно посмотрел ему в лицо, но ничего там не вычитал.
Не так давно я навещал Маму Джули и Папу Джо и прочих, и сам поселок был недалеко, но я не знал, как они отнесутся к тому, что я приведу с собой веганца. Если я приводил людей, они, естественно, никогда не возражали.
– В общем… – начал я.
– Мне хотя бы глянуть одним глазком, – сказал он. – Я буду держаться в тени. Они даже не узнают, что я там.
Я еще что-то промямлил и в конце концов сдался. Я неплохо знал Маму Джули и не усмотрел никакой реальной опасности для нас. Поэтому сказал:
– О’кей. Я вас отведу в одно такое местечко. Вечером, если не возражаете.
Он кивнул, поблагодарил меня и пошел за очередной Кокой. Джордж, так и не слезавший с подлокотника моего кресла, близко наклонился ко мне и заметил, что было бы очень интересно препарировать веганца. Я с ним согласился.
Миштиго вернулся с Дос Сантосом.
– Это правда, что вы берете мистера Миштиго на языческую церемонию? – спросил тот. Его ноздри раздувались от возмущения.
– Правда, – сказал я. – Беру.
– Без личного телохранителя нельзя.
Я повернул руки ладонями вверх.
– Обойдемся.
– Я и Хасан будем вас сопровождать.
Я уже готов был возразить, когда между ними вклинилась Эллен.
– Я тоже хочу с вами, – сказала она. – Я никогда там не была.
Я пожал плечами. Если идет Дос Сантос, то пойдет и Диана, что делает нашу компанию довольно многолюдной. Одним больше, одним меньше – какая разница. Все рухнуло, еще не начавшись. Так что я сказал:
– Почему бы нет?
Поселок располагался в пределах гавани, возможно, потому, что он возник в честь Агве Войо[14 - Агве Войо – в дагомейской мифологии: глава пантеона божеств моря.], бога моря. Однако скорее всего потому, что люди Мамы Джули всегда были людьми гавани. Бог Агве Войо – не из ревнивых, так что на стенах в ярких красках запечатлено великое множество других языческих божеств. Дальше по острову есть поселения и поустроенней, но они носят более коммерческий характер.
Большая великолепная лодка Агве, выкрашенная в голубой, оранжевый, зеленый, желтый и черный цвета, казалась для моря непригодной. Малиновый Дамбалла Ведо кольцами извивался во всю длину противоположной стены. Папа Джо ритмично постукивал в несколько больших тамтамов – он был в глубине помещения, правее единственной двери, в которую мы вошли.
Разнообразные христианские святые с непостижимым выражением взирали на пеструю геральдику, могильные кресты, флаги, мачете и дорожные знаки, что покрывали каждый дюйм стен; застыв в послеураганном сюрреализме благодаря ослепительным краскам с планеты Титан – один бог знает, одобряли они это или нет, – святые смотрели сверху вниз из дешевых своих рамок, будто те были окнами в некий враждебный мир.
Маленький алтарь был завален пузырьками из-под алкогольных напитков, бутылями из тыквы, священными сосудами для духов-лоа, амулетами, курительными трубками, флажками, фотоснимками неизвестных подводных существ; среди прочего лежала и пачка сигарет для Папы Легбы[15 - Легба – в дагомейской мифологии: верховное божество.].
Когда нас привел сюда юный туземец по имени Луис, служба была уже в разгаре. Помещение было метров восемь в длину и пять в ширину, с высоким потолком и грязным полом. Вокруг столба в центре медленно и важно двигались танцоры. Их темная плоть мерцала в тусклом свете древних керосиновых ламп. С нашим приходом в помещении стало тесно.
Мама Джули с улыбкой взяла мою руку. Она отвела меня к алтарю и сказала:
– Эрзули была добра.
Я кивнул.
– Ты ей нравишься, Номико. Ты долго живешь, много путешествуешь и возвращаешься.
– Всегда, – сказал я.
– А те вон люди? – Темные ее глаза блеснули в сторону моих спутников.
– Друзья. Они не будут докучать.
Она засмеялась, когда я это сказал. Я тоже.
– Я их спрячу подальше, если ты позволишь нам остаться. Мы постоим в тени по углам комнаты. Если хочешь, чтобы я их увел, я уведу. Вижу, вы уже много танцевали, много бутылок опустошили…
