Кировская весна 1938-1939
– Пушку Маханова потребуется только доработать, а Грабину нужно начинать проектировать и изготовлять опытный образец. Он не успеет и только зря потратит время и силы.
Ответ Уборевича не удовлетворил Кирова.
– Давайте Грабину разрешим. Может быть, успеет.
– Хорошо, – согласился Уборевич. – Занимайтесь, Грабин, только не опоздайте. Хотя я сомневаюсь, – добавил он.
– А вы не сомневайтесь, – сказал Киров – Если бы Грабин не был убежден, что догонит Маханова, то, поверьте, он не стал бы просить разрешения А я убежден, что он не только догонит, но и перегонит Маханова.
Я был очень рад такому исходу, поблагодарил Кирова и Уборевича и попрощался
– Нет, вы не уходите, – остановил меня Киров, – сейчас займемся вами.
Я остановился, недоумевая, чем же еще можно заниматься. Просьбу мою удовлетворили, а больше я ничего не просил.
– Иероним Петрович, Грабина нужно обязательно лечить, – продолжал Киров, обращаясь к Уборевичу. – Видите, как он изможден, от прежнего Грабина ничего не осталось. В таком состоянии ему бы лечиться, а он напросился на такую тяжелую работу. Надо лечить его, и немедленно.
Я пытался возразить, мотивируя тем, что мне нужно сначала создать новую пушку, а потом уж лечиться. Но Киров не стал меня слушать.
– Нет, не так. Ваше здоровье для нас дороже всякой пушки. Скажите, у вас есть помощник?
– Есть, – ответил я.
– Так пусть он создает пушку, а вы лечитесь. Грабина нужно послать в Нальчик, там он быстро поправится, – вновь обратился Киров к Уборевичу.
– Лучше бы послать его в Аббас Туман, – внес свое предложение маршал.
Наконец Киров пристально посмотрел на меня, я даже смутился, не зная, чем объяснить этот взгляд.
– Иероним Петрович, мы с вами определяем место, где Грабина лучше лечить, а не спросили его, чем он болен, – заметил Киров.
– Это верно, – сказал Уборевич.
– Товарищ Грабин, чем вы больны? – спросил Киров. По возможности более кратко я объяснил, что болен уже около двух лет, и никто из врачей не может мне сказать ничего определенного.
– Вот видите, Иероним Петрович, как обстоят дела? Грабину неизвестно, чем он болен, а мы с вами решаем, куда его послать на отдых и лечение. Но почему ему до сих пор никто не помог?
Киров нажал кнопку звонка. Вошел А. Н. Поскребышев. Люди моего поколения, руководители любых рангов, хорошо знали эту фамилию. Поскребышев много лет был помощником Сталина, а потом Кирова. Через него проходило, кажется, все: бумаги, вызовы, телефонные звонки. Всегда, в любое время его можно было застать в приемной.
– Нужно заняться лечением Грабина. И немедленно. Проследите, чтобы для этого все необходимое было сделано, – распорядился Киров и чуть позже, прощаясь со мной, пожелал скорейшего выздоровления.
Разрешение было получено, соревнование с кировцами началось. Нужно было приступать к работе.
{14}
15.04.38 Игнасио де Сиснерос
15 апреля враг вышел к Средиземному морю в районе Винароса, добившись, таким образом, своей цели – расчленить нашу территорию на две изолированные зоны. Это явилось причиной политического кризиса в лагере республиканцев. Доктор Негрин взял на себя кроме поста премьер-министра обязанности министра обороны, которые до сих пор выполнял Прието.
{63}
16.04.38 Грабин
Сразу после заседания ГВС, в гостинице, я набросал идею будущей пушки в виде схемы. Не понравилось. Еще раз переделал эскиз, постепенно уточняя идею. Теперь можно было приступать к конструктивно технологической компоновке, но я был не у себя в КБ, а в Москве, и на завтра было назначено совещание у Уборевича для более углубленного обсуждения пушки Кировского завода. Не уедешь, пока совещание не закончится. Надо было начинать чертить, не теряя ни минуты, а приходилось ждать возвращения в Приволжье. К тому же я физически не в состоянии был не только чертить, но и расписаться мог с трудом.
Таким образом, мое решение создавать новую пушку на основе Ф‑22 было не только вполне допустимым с точки зрения конструкторской этики, но и прогрессивным, поскольку этот путь давал возможность создать новое орудие быстрее и лучше. Этим, кстати сказать, и ценно сохранение конструкторского рода артиллерийской системы.
Тактико‑технические требования давали возможность значительную часть узлов пушки Ф‑22 оставить без изменений, часть агрегатов нужно было лишь доработать. Нового конструктивного решения требовали тормоз отката, поворотный механизм, подрессоривание и боевая ось, колеса, щитовое прикрытие, верхний и нижний станок. Особое внимание следовало уделить экстрактированию гильзы.
Вновь и вновь я вдумывался в проблемы конструктивного характера, которые придется решать, наметил распределение работы между конструкторами. И уже не оставалось сомнений, что мы справимся с созданием новой пушки. Утром меня разбудил назойливый телефонный звонок. Оказалось, меня уже ждут в поликлинике. Для начала предложили зайти к терапевту. После осмотра терапевт заявил, что я здоров. Меня это ошеломило.
– Доктор, вы ошибаетесь, – сказал я.
– Нет, я ничего у вас не нахожу, – ответил он.
– Это другое дело, – не удержался я.
То же самое повторилось у невропатолога и психиатра. Вот здорово, того и гляди в симулянты запишут! Стою и не знаю, что делать. Хотел уже уходить, но вижу на одной из дверей табличку: «Эндокринолог Шерешевский». Думаю, дай зайду, хоть мне его и не рекомендовали. Открыл дверь, сделал шаг и вдруг слышу повелительный голос:
– Немедленно на операцию!
Осмотрелся: в кабинете, кроме меня и Шерешевского, никого нет. Спрашиваю:
– Это вы мне предлагаете ложиться на операцию?
– Да, вам.
– Профессор, вы же меня еще не осмотрели.
– Мне все уже видно – и смотреть нечего!
Чудеса, да и только: одни после тщательного обследования объявляют меня здоровым, а этот без осмотра приказывает ложиться на операцию! Я всего ожидал, только не операции.
– Заходите, я вас послушаю, – предложил Шерешевский.
Осмотр не занял много времени. Шерешевский послушал, пощупал, сказал, чтобы я глотнул. Я глотнул.
– Ну вот и все, дорогой мой. У вас такие‑то симптомы, верно?
– Все, кроме одного.
– А вы подумайте хорошенько.
Я подумал и подтвердил: верно.
{14}
17.04.38 Наркомат обороны
Наркому Обороны Маршалу Советского Союза тов. Уборевичу
РАПОРТ
О ходе и исходе Арагонской операции.
9 марта 1938 войска мятежников после мощной авиационной и артиллерийской подготовки перешли в наступление в Арагоне южнее реки Эбро и быстро прорвали оборону республиканцев. Большая часть республиканских войск, особенно каталонские части отказывались вступать в бой. Бессилен остановить наступавших был и легендарный 5-й корпус Хуана Модесто. Многие республиканские офицеры переходили на сторону националистов.
Характерно, что незадолго до этого массовые репрессии в республиканских частях предпринял Андре Марти. Число расстреляных республиканцев по-видимому превысило несколько сотен человек, но карательные меры против предателей не только не привели к росту боеспособности республиканцев, но, напротив, привели к ее снижению.
К 13 марта националисты окончательно уничтожили силы республиканцев в юго-восточной части Арагона, наступая со скоростью до 20 километров в день. Попытки республиканского командования остановить противника неизбежно приводили к новым поражениям. 22 марта началось наступление националистов севернее Эбро на фронте от Сарагосы до Уэски. 25 марта пала Фрага. В результате националисты взяли под контроль весь Арагон и вышли в Каталонию.
30 марта националисты начали наступление к Средиземному морю и взяли 3 апреля Гандесу. На каталонском направлении активные боевые действия завершились взятием Лериды 4 апреля и Тремпа 8 апреля. В ряде случаев республиканцы оказывали упорное сопротивление, однако Посас и начальник Генштаба Рохо все равно приказали своим войскам отступать. 15 апреля наваррцы полковника Алонсо Веги взяли приморский городок Винарос, разрезав территорию Испанской республики пополам. 18 апреля республиканцы покинули Тортосу, оставив правый берег Эбро у её устья. Наступление националистов закончилось на естественных рубежах рек Сегре и Эбро. Народная армия потеряла за пять недель боёв более 50 тысяч бойцов ранеными и убитыми, 35 тысяч пленными, 60 тысяч дезертирами и огромное количество техники. Их противник лишился не более 15-20 тысяч солдат и офицеров.
В пятинедельном весеннем сражении франкисты одержали крупную победу. Они окончательно овладели Арагоном, заняли часть Каталонии и Испанского Леванта, выйдя на подступы к Барселоне и Валенсии, разрезав республиканскую территорию на две части.
{РИ}
18.04.38 Грабин
Я очень торопился начать работу, поэтому операцию, предложенную Шерешевским, решил отложить до более спокойных времен. В тот же день я выехал в Приволжье. Мне повезло: в купе никого, кроме меня, не было, и я принялся готовиться к техническому совещанию КБ, которое наметил провести сразу же по приезде. Вопросов было много, самых разнообразных. Работу я закончил только к утру, почти одновременно с прибытием поезда в наш город. Тотчас же, не заезжая домой, отправился в конструкторское бюро.
Как и следовало ожидать, весть о том, что наша пушка Ф 22 вот будет снята с производства и по планам ГАУ должна уступить свое место пушке Кировского завода, произвела на всех такое же сильное впечатление, как и на меня в Кремле. Подробно информируя коллектив о всех событиях последних дней, я намеренно не сглаживал острые углы, не смягчал обидных для КБ и завода подробностей.
Помимо множества проблем конструктивно технологических и организационных меня очень волновало, как люди встретят это известие. Это был для всех серьезный психологический экзамен. Не опустятся ли руки? Не угаснет ли вера в себя, добытая с такими трудами при создании нашего первенца?
Соревнование с кировцами могло быть успешным лишь при максимальном напряжении творческих сил всего коллектива КБ и завода. Обида и уязвленная гордость могли погасить веру людей в себя, если огонек ее слаб, но могли и стать могучим стимулом. У меня не было ни малейших сомнений в том, нужно ли говорить всю правду. Чуть раньше или чуть позже, но истинное положение дел откроется для каждого во всех подробностях, скрывай ни скрывай, смягчай ни смягчай. И если руки у людей действительно опустятся, это будет означать, что я ошибся в главном – в оценке уровня развития коллектива КБ и завода. И, следовательно, втягивать неподготовленную организацию в такое трудное дело я просто не имею права.
Я так и сформулировал на совещании свой основной вопрос: давайте еще раз вместе со всей серьезностью и критичностью подумаем – может быть, отказаться, пока не поздно? В глубине души я был уверен в моих товарищах, иначе просто не выступил бы на заседании ГВС с такой беспрецедентной просьбой. Но теперь свое слово должны были сказать сами люди.
Не только в КБ, но и на заводе, за очень редким, может быть, исключением, неприятно сенсационную новость восприняли примерно так же, как двумя днями раньше воспринял ее я сам: недоумение и растерянность сменились страстным желанием делом доказать дееспособность КБ и молодого завода. Было затронуто самолюбие большого сплоченного рабочего коллектива, который уже познал радость творческого труда; первые нелегкие победы окрыляли людей, гнали прочь равнодушие и апатию. Нет худа без добра. Неблагоприятное стечение обстоятельств многократно усилило моральные стимулы соревнования, отсутствие которых никогда, даже в половинной мере, не компенсируется стимулами материальными.
{14}
30.04.38 Самолет Р-10
30 апреля 1938 года Герой Советского Союза комкор Я.В. Смушкевич (весной 1938 г. окончивший КУВНАС) попадает в аварию накануне праздника 1 Мая, на котором он должен был возглавить проход над Красной площадью пятерки новых опытных разведчиков. Для этого был выделен двухместный самолет Р-10 (конструктор Неман). Самолет был выкрашен в ярко красный цвет, с надписью «Командующему Первомайским воздушным парадом Герою Советского Союза Смушкевичу».
30 апреля Смушкевич совершил один тренировочный полет вместе с главным штурманом ВВС РККА Г.Прокофьевым. Затем после приземления Прокофьев покинул кабину самолета. Смушкевич решил сделать еще один полет. Место Прокофьева занял техник самолета. На вираже двигатель самолета заклинил. При посадке самолет налетел на большое дерево. Техник самолета отделался ушибами, а Смушкевич в тяжелом состоянии, с переломанными ногами был отправлен в Боткинскую больницу, где его прооперировали хирурги Мондрыка и Фридланд.
Пятерку Р-10 с воздушного парада сняли. По факту аварии началась работа правительственной комиссии.
{38}
06.05.38 Газета Правда № 123
НАЖИМ АНГЛИИ И ФРАНЦИИ НА ЧЕХОСЛОВАЦКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО
ПРАГА, 5 мая. (ТАСС). Вчера чехословацкий кабинет министров заслушал доклады прибывших из Парижа и Лондона чехословацких послов Осуского и Масарика, изложивших кабинету точку зрения французского и английского правительств по вопросу об урегулировании взаимоотношений с Германией и судето-немецкой партией Генлейна. Как сообщают из осведомленных источников, Англия и Франция рекомендуют чехословацкому правительству итти на максимальные уступки Генлейну. Заседание кабинета не закончилось. Решение будет принято не раньше 8 мая. Но уже сейчас очевидно, что нажим английского и на этот раз и французского правительства возымел свое действие. Сообщается, что правительство готово возобновить переговоры с судето-немецкой партией и вести их ускоренным темпом, дабы добиться соглашения еще до разгара избирательной кампании (выборы в муниципалитеты 22 и 29 мая 1938 г.).
{10}
14.05.38 Сергей Киров
Весной 1938 года в Политбюро ЦК ВКП(б) неожиданно возник вопрос о взаимоотношениях с Финляндией. Кроме членов Политбюро, на заседание были приглашены Нарком иностранных дел Максим Максимович Литвинов и Нарком обороны Иероним Петрович Уборевич.
– Прошу Иероним Петрович, доложите ситуацию по порядку – попросил Киров.
– Товарищи, этой весной я участвовал в учебном походе отряда кораблей Балтфлота и, проходя мимо острова Суурсаари /ныне – остров Гогланд/, обратил внимание на его размеры и бесхозность. Остров расположен в восточной части Финского залива и вытянут с севера на юг примерно на 11 километров, имея ширину до 2,5 километров. Фактически, этот финский остров почти никак Финляндией не используется. А ведь он лучше любой авиаматки! Будучи в нашем распоряжении, он был бы чрезвычайно полезен Краснознаменному Балтийскому флоту, в случае размещения на нем аэродромов морской авиации, небольшой военно-морской базы и нескольких береговых батарей! Совершенно иначе могла бы складываться обстановка на море, если бы была возможность базировать на нем разведывательные самолеты, истребители, бомбардировщики.
Обстановка в Европе последнее время складывается тревожная. Ленинград – это город, считай, прифронтовой. До границы 30 километров. В царское время Санкт-Петербург был прикрыт с моря центральной минной позицией между Ревелем и Гельсингфорсом, прикрытой с обоих сторон береговыми батареями на входе в Финский залив.
– Ну, товарищ Уборевич, царские крепости на Балтике были, да быльем поросли. Там теперь Литва, Латвия и Эстония на южном берегу, и Финляндия на северном, – прокомментировал Рудзутак.
– Ну, на Ревель с Гельсингфорсом, которые ныне столицы независимых государств Эстонии и Финляндии, и даже получили новые имена Таллин и Хельсинки, мы не замахиваемся, – усмехнулся Уборевич.
– Скромняга какой – проворчал Каганович.
– От лица командования Краснознаменного Балтийского флота хотелось просить правительство обратиться к Финляндии с предложением об аренде только острова Суурсаари. Взамен мы могли бы взять на себя обязательство содействовать в обороне Финляндии.
– В самом деле, товарищи, вся эта говорильня об оборонительном союзе скандинавских государств – пустая трата времени, и финские товарищи это наверняка понимают. Надо только им что-то выгодное предложить – поддержал идею Жданов.
– Такое предложение для нас возможно, – оживился Литвинов, – Финляндия давно зондирует наше согласие на вооружение Аландских островов, расположенных на входе в Ботнический залив. Острова имеют статус демилитаризованной зоны, и на их вооружение требуется согласие Лиги Наций. Без нас им его не получить. Давайте согласимся, пусть вооружают, от этого нам никакого вреда не будет.
– Как это никакого вреда? – удивился Уборевич, – да у нас прерывание шведско-немецкой торговли в планах военных действий записано. Вооруженные Аландские острова рядом со Стокгольмом нам не нужны.
– А что если наоборот? – выдвинул предположение Молотов, – попросим Финляндию в аренду остров Суурсаари, а взамен предложим им наше согласие на совместное вооружение Аландских островов. От Германии будем отбиваться совместно, если она нападет на СССР или на Финляндию, а если нам надо будет Стокгольм блокировать, то у нас тут как раз силы будут под боком. Заодно можно и пакт о взаимопомощи предложить.
Предложение было поддержано единогласно. Детали ведения переговоров решили доверить Литвинову.
/Примечание Автора – предположительно, диалог, подобный вышеописанному, весной 1938 года состоялся в руководстве СССР и в нашей истории/
14.05.38 Карта Финского залива
{РИ}
20.05.38 Берлин Гитлер
Следующим внешнеполитическим шагом Гитлеровской Германии, после бескровного присоединения Австрии к Германии, стало поэтапное расчленение Чехословакии. Поводом Германской активности стало якобы бедственное положение этнических немцев, компактно проживавших в Судетской области Чехословакии.
Детально разработанная директива по плану «Грюн» появилась в Берлине 20 мая 1938 года.
«Моим намерением является сокрушение Чехословакии путем проведения военной операции в ближайшем будущем». Быстрота осуществления военной операции должна продемонстрировать враждебным государствам «безнадежность чешской позиции с военной точки зрения, а также обеспечить стимулы тем государствам, которые имеют территориальные претензии к Чехословакии, с тем, чтобы они присоединились к действиям против нее».
Гитлер имел в виду Польшу и Венгрию. Обращает на себя внимание следующий факт: Гитлер считал сомнительным выполнение французами своих обязательств в отношении Чехословакии, но предупреждал, что следует ожидать попытки России предоставить Чехословакии военную помощь. Немцы были настолько уверены в том, что французы не окажут поддержки своему союзнику, что Гитлер и Кейтель специально оговорили: «Минимум сил должен быть оставлен для прикрытия операции с запада».
{61}
Меры по противодействию России должны были, очевидно, включать привлечение ее внимания в месте, максимально удаленном от Чехословакии. Тут хорошо подошел бы Дальний Восток.
01.06.38 Газета Правда № 149
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ МУНИЦИПАЛЬНЫХ ВЫБОРОВ В ЧЕХОСЛОВАКИИ
ПРАГА. 31 мая. (ТАСС). Сегодня опубликованы предварительные данные о муниципальных выборах в Чехословакии.
Второй тур муниципальных выборов в новых общинах вновь показал, что огромное большинство чехословацкого народа голосовало за демократию, свободу и независимость республики. В местностях с большинством чешского населения наибольший прирост голосов падает на коммунистов и чешских социалистов. Выборы показали огромный рост влияния коммунистической партии. Об этом говорят итоги выборов во всех крупных пунктах Чехии, Моравии и Силезии. В городах и поселках с немецким большинством населения судето-немецкой партии Генлейна при помощи демагогических обещаний, террора и запугивания избирателей удалось добиться некоторого прироста голосов , главным образом за счет влившихся в ряды судето-немецкой партии немецких аграриев и христианских социалистов. Всего генлейновская партия в этих общинах получила 67,4 процента всех голосов в немецких районах. Антифашистские партии, в первую очередь коммунисты и социал-демократы, сумели закрепить в немецких районах свое влияние.
Анализируя предварительные итоги выборов, вся пражская печать отмечает, что надежды Генлейна использовать выборы для создания обстановки растерянности и неустойчивости в стране с целью осуществления взрыва чехословацкого государства изнутри потерпели крах. Воля широких масс населения отстаивать независимость республики и ее демократический строй, а также решительные мероприятия чехословацкого правительстве от 21 мая обеспечили победу антифашистских партий и спокойный ход выборов.
ЗАЯВЛЕНИЕ БЕНЕША
ПАРИЖ. 31 мая. (ТАСС). «Ордр» публикует интервью, данное корреспонденту этой газеты президентом чехословацкой республики Бенешем. Бенеш заявил:
«Чехословацкий народ, являясь хозяином своей земли, решил применить все меры, способные обеспечить внутренний и внешний мир. Он согласится удовлетворить все справедливые требования совместимые с общественным порядком и с национальной безопасностью. Но чехословацкий народ не уступит ни дюйма своей территории и не позволит отдать какую бы то ни было часть страны под влияние иностранного правительства. Мы располагаем хорошими солдатами, мужественным и сильным народом. Наш народ не проявит трусости».
{10}
06.06.38 Лондон Черчилль
В начале июня Черчилль, много внимания уделявший состоянию вооружений Германии, написал министру иностранных дел Франции Даладье, следующее письмо.
Черчилль – Даладье
6 июня 1938 года
Я весьма признателен Вам за исключительно ценную информацию, полученную мною через французского военного атташе 16 мая. Можете не сомневаться, что я буду пользоваться ею крайне осторожно и только в наших общих интересах.
Общая оценка состояния германских воздушных сил в настоящее время совпадает с частным мнением, которое я смог составить по этому поводу. Склонен думать, однако, что германская авиационная промышленность выпускает несколько большее число самолетов, чем это полагают. Весьма вероятно, что к 1 апреля 1939 года германские военно-воздушные силы будут насчитывать 300 эскадрилий, а к 1 апреля 1940 года – 400 эскадрилий.
Я очень хотел также сопоставить находившиеся в моем распоряжении сведения о состоянии германской армии со сведениями, которые я смог получить из английских источников. Поэтому я добавил следующее:
Осмелюсь приложить очень коротенькую записку информационного характера, содержащую сведения, которые мне удалось получить из различных источников по поводу нынешней и предполагаемой будущей мощи германской армии. Я бы хотел знать, согласуются ли эти сведения в общих чертах с данными, которыми Вы располагаете. Было бы вполне достаточно, если бы Вы отметили карандашом все те цифры, которые, по Вашему мнению, являются неправильными.
Памятная записка
По состоянию на 1 июня германская армия насчитывает 36 регулярных и 4 танковые дивизии, полностью укомплектованных по штатам военного времени. Нетанковые дивизии быстро приобретают способность утроиться, а в данное время могут быть удвоены. Артиллерии может хватить полностью лишь на 70 дивизий. Офицеров всех родов войск недостает. Тем не менее, можно предполагать, что к 1 октября 1938 года у немцев будет не менее 56 дивизий плюс 4 танковые дивизии, то есть 60 полностью снаряженных и вооруженных соединений типа дивизии. Помимо этого имеются обученные кадры, достаточные для укомплектования еще примерно 36 дивизий, уже намеченных по плану. Для этих дивизий может быть выделено вооружение, стрелковое оружие и небольшое количество артиллерии, если для некоторой части действующей армии будут установлены более низкие нормы. При этом не учитываются людские резервы Австрии, которая могла бы выставить максимально 12 дивизий, готовых использовать вооружение и боевую технику германской военной промышленности. Помимо всего этого имеется некоторое число людей и частей, не сведенных в бригады, – войска пограничной охраны, дивизии ландвера и так далее, которые сравнительно плохо вооружены.
{54}
07.06.38 Полковник Ковалев
Меня вызвали в штаб Дальневосточного военного округа. Там собрались все командиры дивизий и корпусов. Начальник штаба округа передал нам: прибывающий с учебных сборов высшего комсостава командующий войсками округа И. Ф. Федько приказал всем командирам дивизий и корпусов встретить его на вокзале, имея при себе полевое снаряжение.
Не было принято у нас встречать начальников с такой помпой. Все были удивлены. Я тоже был озадачен.
Командующий приветливо и просто, по-товарищески поздоровался с нами. Отпустив начальника штаба, он предложил нам садиться в машины и следовать за ним. Многие думали, что он вместе с нами совершит поездку по дивизиям в целях внезапной проверки боевой готовности. Но зачем так торопиться, возражали другие. Можно было заехать в штаб, подождать обеда, а потом уже выехать… В машинах еще продолжалось обсуждение не совсем обычного поведения командующего, когда Федько остановил свой автомобиль, сошел с дороги и позвал нас к себе.