Любовь после гроба

Глава 1. Ведьма

Я сидел в тесной комнате в отделении полиции в аэропорту и тихо ругался на себя. За неудачливость и невезучесть. Хотя как посмотреть, сидел-то я не как задержанный, а как дознаватель и оперативник. И даже в некотором роде полицейский. Ну какой из меня полицейский? Потерял работу из-за очередного этапа бесконечной череды кризисов. А когда до пенсии осталось три года, то фиг ещё найдёшь что подходящее. Вот мне служба занятости и подыскала место типа полицейского. А что делать, затяжная мировая война, нормальные полицейские заняты серьёзными делами, но нужны люди и на несерьёзные. И даже странные. В отдел странных дел я и попал.

Да уж, с этими странными делами что-то неладное. У нас-то, в России, ещё ничего, а вот с разваливающегося Коллективного, вернее уже не совсем и Коллективного, Запада идут очень странные новости. В более-менее нормальных СМИ выходят новости о помешательстве на всякой нечисти и нежити! В жёлтой прессе, которой сейчас абсолютное большинство, уже прямо пишут о нападениях зомби! Впрочем, кто верит СМИ? Да там уже сплошная ложь и пропаганда, что в общем-то одно и тоже. Ну и в период развала и больших перемен, лжи и психов становится больше, а интернет и прогнившие соцсети дают рупор всем чокнутым и подонкам.

Но как ни странно, в моём отделе странных дел – хотя он не так называется, но между собой мы его иначе и не зовём – многие вполне вменяемые сотрудники, хорошие и очень осведомлённые профессионалы, говорят о необъяснимых происшествиях в канализации и разных подземельях и самых тёмных углах. Да уж, дожило человечество до эпидемий, войн, мракобесия и упадка.

Вот и сегодня все нормальные спецы уехали на пару происшествий, одно в канализации, а другое в каком-то секретном техническом тоннеле метрополитена. Ещё несколько коллег выбили себе выходные, как-никак Новый Год на носу, а сегодня ещё и католическое Рождество, которое у нас вроде как не то чтобы отмечается, но заметно, и многие не самые набожные именно его Рождеством и считают, чтобы не путаться в календарях и утверждавших их римских императорах с папами.

А меня отправили в аэропорт. Один он остался в столице – обеспечивать безопасность одной воздушной гавани проще, путешественников каждый год всё меньше даже внутри страны, и те предпочитают пользоваться поездами, к тому же развиваются полёты напрямую между регионами, минуя столицу. Уже почти не летают самолёты за границу, в том числе в объятое пылающими и тлеющими пожарами войн так называемое Ближнее Зарубежье. А всё потому, что не на тех ставили бывшие соучастники по Союзу. Их первыми агонизирующий Запад и бросил в топку всеземных пожарищ, надеясь выжить за счёт войн. Да не вышло. Лондон, Нью-Йорк и Лос-Анджелес уже поражены грязными ядерными бомбами, но не совсем обезлюдели – доигрались наглосаксы с ядерными дубинками, забыв, что кистень в неловких руках и по своей глупой башке может ударить, а их чокнутых или сыпящих песком дряхлой старости правителей назвать ловкими язык не повернётся.

Причиной моей поездки в аэропорт стало очередное странное происшествие. С нашего Кавказа поступила информация, что некая приехавшая с Дальнего Востока молодая девица убила почти всех членов большой дружной семьи. Когда собрали данные от коллег, особенно оттуда, то оказалось, что семья не брезговала работорговлей, и они вполне могли поймать какую-нибудь девушку и продавать в подпольный бордель. Нет, такое уродство на Кавказе уже почти искоренено, но как нам сказали, ещё остались очаги, но теперь на один меньше.

И у нас есть данные, что эта подозреваемая в массовом убийстве, в том числе и детей, летит оттуда в Москву, даже не удосужившись как-то прятаться, по своему паспорту да в самолёте. А ещё оттуда на автомобилях несутся шесть местных полицейских, которые родичи убитых, очевидно прикрывали работорговцев, а теперь горят желанием отомстить, и несомненно без оглядки на законы, вернее прикрываясь и манипулируя законами.

Но я должен встретить в любом случае несчастную раньше мстителей с корочками, ибо не верю вместе с коллегами, что девушка двадцати лет могла убить целый вооружённый клан. Да даже если и убила кого-то, то сначала разобраться надо. Как там – я посмотрел в бумагу – Баранова Ольга Николаевна, родилась и прописана в глухом дальневосточном селе, образование среднее, работает в библиотеке. Не привлекалась, не замечена… Да уж, как же ты попала в такой переплёт?

Дверь без стука открылась, и между двумя местными полицейскими вошла – я чертыхнулся про себя – девчонка-подросток! На вид школьница, и даже не выпускного класса. Среднего роста и телосложения, чёрные волосы до плеч, лицо круглое, пухлые щёки с веснушками под глазами, хотя сейчас разгар зимы. Пухлые губы бантиком сложены недовольно и слегка надменно. Глаза раскосые, миндалевидные, зелёные, и необычно яркого оттенка. Вообще довольно красивая, а если подумать, то очень красивая. И есть в лице что-то восточноазиатское, добавляющее экзотического для европейцев шарма.

Одета в расстёгнутую короткую чёрную куртку на пуговицах, с капюшоном и с кучей всяких металлических финтифлюшек, но не байкерскую косуху, хотя похожую. Под курткой белая рубашка. Синие джинсы, вполне скромные, не сильно обтягивающие. Ремень необычный, широкий и толстый. А уж пряжка! Длинная и какой-то гантелеобразной формы. Джинсы заправлены в высокие ботинки, но до берцев не дотягивающие.

Вообще-то одета не по-сезону для московской зимы. Хотя если с Кавказа прилетела… Но она же с Дальнего Востока путешествует, а там тоже зимы холодные.

Очень много украшений – на всех десяти пальцах рук по колечку с камушками, но вроде не дорогих, хотя я не специалист, и часть не золотые. На шее несколько бус и металлических цепочек с кулонами. В ушах по три разномастных серёжки, на запястьях браслеты. Ну и самое необычное – на лбу обруч с большим зелёным камнем, я даже вроде как опознал малахит, причём обруч не волосы держит, что ещё случается у девчонок, а именно на лбу. Впрочем, волосы тоже придерживает ободок, меховой, с забавными наушниками для выпендрёжниц, которые не хотят ни шапку носить, ни уши морозить. Но сейчас наушники сдвинуты и уши открыты и слышат.

Старший полицейский положил на стол передо мной паспорт препровождённой и криво усмехнулся:

– Багажа и ручной клади нет. Нам уйти? А то камер наблюдения здесь нет, а она явно малолетка с чужим паспортом. Как бы не сочинила чего потом.

– У меня диктофон, – пожал плечами я, демонстративно включив диктофон на столе.

Когда дверь за настоящими полицейскими закрылась, я указал пока не задержанной на стул, спросил:

– И сколько же тебе лет, Оля?

Девчонка закончила внимательно рассматривать комнатку, задержав взгляд на большом плакате с серферами на огромных океанских волнах, вздохнула, обернулась ко мне. Садиться не стала, ответила сдержанно:

– Двадцать, – затем пояснила всё-таки. – Просто выгляжу молодо. Вот же паспорт. С фотографией.

Я посмотрел на похожую фотку, да и следов переклеивания на первый взгляд нет. Оля решила разрядить обстановку и хихикнула, перефразируя старое прекрасное кино:

– Ольга Баранова, мультипасс.

– Тогда выворачивай карманы, Ольга Баранова, мультипасс, – в тон ей с претензией на юмор сказал я. – Раз багажа у тебя нет, то хоть карманное посмотрю.

Как ни удивительно, но девица не стала возмущаться про обыск и задержание без постановления и протокола – что впрочем было бы зря, и у меня есть что ответить про чрезвычайные обстоятельства, новые законы и полномочия, и пока предварительное расследование – а молча начала вываливать на стол содержимое карманов.

А нашлось в карманах с молниями очень много! Но в основном всё очень мелкое, а иначе в карманы не влезло бы. Большое количество маленьких флакончиков, какие-то диетические крохотные батончики, и разная прочая мелочёвка. Тонкая сигарка в довольно увесистом стальном футляре с двумя крышками. Удивил моток толстой лески и три больших рыболовных крючка. Самым большим был непривычного вида стеклянный шприц миллилитров на пять, но со странной шкалой наполнения, с тремя длинными иглами, завёрнутыми в тряпочку. Забавно. Не похоже на наркоманский девайс, там длинные иглы вроде ни к чему, хотя всякое бывает. Сложенная пополам стопочка денег с зажимом. Смартфона не было, да и любого телефона!

Обращали внимание надписи на флакончиках и батончиках – весьма необычные иероглифы на мой взгляд неспециалиста. И тексты однородные, не похожи на то, что пишут на упаковках еды, указывая состав и прочее. Хотя что я понимаю в упаковках дальних стран, в иероглифах, в наркотиках и способах их употребления? На мой прямой вопрос Ольга, хотя наверняка и не Ольга, внимательно смотря мне в глаза, не спеша пояснила:

– Это косметика и здоровая еда. Шприц для забора крови и инъекций лекарств, но сейчас у меня есть всего одна ампула, зато с полезным, вон то красное в завинчивающемся флаконе. Но это не наркотик, хотя средство сильнодействующее, и не стоит на себе пробовать. Это не иероглифы, а переплетения рун. Письменность далёкой страны.

– А это можно пробовать? И останусь цел? – усмехнулся я, вертя в руках самый крупный батончик, грамм на десять по виду.

Я ещё и развернул странный продукт, удивившись, что упаковка была не заклеенной, а просто плотно обёрнутой.

– Я уже сказала, что это не наркотик! – начала терять терпение девчонка.

– Из какой страны? – спросил я, решив вывести допрашиваемую на чистую воду. – Я посмотрю в интернете, раз пока он всё ещё работает, несмотря на расцветающий конец света.

Оля села на стул, взяла один тюбик, как от губной помады, но крохотный, молча мазнула себя и меня по тыльной стороне кисти руки, начала сверлить меня взглядом, как будто гипнотизируя, негромко монотонно заговорила, а я слушал доходившие как будто издалека и из тумана слова:

– Да какая тебе разница, из каких земель эти зелья. Из далёких. Из лучшего из трёх сдвинутых в пятом измерении миров, светлого Салана. Эльфийские руны. Ешь давай этот батончик, я же чувствую, что хочешь попробовать, и ты познаешь невероятное. Какая глупость нежных срединных алонов, думать, что их примитивные наркотики, это самые сильные зелья. Ешь давай. И пойдём… Ты мне подходишь, неустойчив к чоромагии, но хороший, не злой…

Я заторможенно и именно заворожённо сунул батончик в рот, под удивлённый возглас колдуньи:

– Куда весь?! Откуси с горошину!

Я, пытаясь сопротивляться, сделал не как приказано, а откусил половину, прожевал, проглотил. Оля напряжённо всматривалась в меня, через минуту хмыкнула:

– Ну ничего себе. Съешь и вторую половину.

А пока я жевал остатки батончика, развернула ладони в мою сторону и начала бормотать что-то нечленораздельное, напевать и говорить на незнакомом языке.

Всё-таки сработало. Комната начала стремительно увеличиваться! Столешница с сиявшими над ней огромными глазами чародейки понеслась вверх… А потом я прыгнул, и очутился на огромном как площадь столе. Посмотрел на свои руки, и даже как-то без удивления увидел свои зелёные лапы. Передние лапы лягушки. Ольга, собирая свои вещи в карманы, и упаковку от батончика зелья не забыв, говорила:

– Вот так-то лучше. Теперь телепортируемся отсюда нафиг. Ты приличный отель не знаешь километрах в десяти? И как тебя зовут, кстати?

– Дмитрий Алекс… Нет, просто Дмитрий, – неожиданно сказал я человеческим голосом.

Ну да, ничего необычного, а чего такого? Тоже мне новость – я превращён в лягушку. А вот то, что могу говорить, это уже необычно. Но тут ко мне начали возвращаться восприятие действительности и здравый смысл, и я аж подпрыгнул от осознания случившегося! Колдунья хихикнула, закатала левый рукав, взяла шприц, присоединила иглу, сморщившись и вскрикнув воткнула себе в вену и начала наполнять грубоватый стеклянный цилиндр кровью, ещё бормоча:

– Всю ману на тебя излила, крепыш ты мой необоротистый. А резервный запас лучше приберечь. Для чего шприц, говорил он. Зачем эти флакончики, говорил он. Для колдовства и магии крови! Ведьма я. Ужасная чёрная ведьма кровавой некромантии! И ещё разной ерунды. Кое-какой магии воды. И так себе порталистка, ну для тёмных ведьм. И зовут меня Нарса.

Затем тёмная ведьма побрызгала на стену своей кровью из шприца, несколько минут поколдовала, пока на стене не замерцал уходящий вглубь тоннель из как будто струй воды. Нарса с ухмылкой быстро схватила меня, хотя я не пытался сбежать, ибо зачем теперь убегать. И сунула себе за пазуху! Я скользнул мимо аккуратных полушарий, очень приятных для меня даже в виде лягушки, прижался спиной к очаровательному животику, вызвав хихиканье проказницы. Начал смотреть вперёд через раздвинутую зелёными руками мягкую ткань рубашки между пуговиц. Ведьмочка прошлась по кабинету, проверив не забыла ли чего. Взяла диктофон и мою одежду – что не может не радовать, значит планирует вернуть меня в моё старое, заслуженное, но такое родное тело. И шагнула в портал.

И сразу застегнула курточку. Мы в вечернем зимнем лесу, и судя по тому, что Нарса спрашивала про отель неподалёку, где-то в пригородах Москвы. И не очень далеко от аэропорта. Ведьма что-то пробормотала и я почувствовал резкий поток жара от её прекрасного юного тела, которое я ощущал вполне по-мужски.

Дальше я пробрался по телу колдуньи вверх, встал на её прекрасные груди и выглянул через переднюю часть ворота. Лес. Поднял морду лица вверх. Из-под капюшона на меня весело смотрели зелёные глаза. Нарса хихикнула:

– Ты не думай, я не такая. Я вообще порядочная девушка, но иначе ты замёрзнешь. И я замёрзну, если долго будем торчать в заснеженном лесу. Ладно, можешь смотреть вперёд, я специально ворот не застёгиваю, только прекрати лапать меня ногами.

Лапать девичьи груди ногами, а я крупная лягушка, я не прекратил. А дева побежала через лес, иногда останавливаясь, прислушиваясь, несколько раз колдовала согревание, съела что-то из своих запасов. Бросила в снег перед нами бусину, сорванную с нитки на шее через оказывается имеющуюся у многих бусинок прорезь. Один раз провалилась, упала и повозилась в снегу, бормоча про слабые путеводные заклинания. Успела и восхититься красиво облепленными снегом деревьями, новогодне-рождественскими заснеженными ёлками и соснами, и прям картинно облепленной снегом и усыпанной красными ягодами рябиной. Через полчаса уже голосовала на дороге.

За это время я рассказал, почему её вообще пригласили в мой временный кабинет… откуда мы пропали… и наверняка остались следы крови на стене. Ну что ж, будет ещё одна загадка для бывшего моего отдела странных дел. Нарса, выставив руку с поднятым большим пальцем и глядя на проезжавшие машины, мрачно сообщила:

– Вот так же было и в тот раз. Остановился грузовик, и весёлые чернявые дяди с радостью согласились подвезти меня из, как его, Ставропольского края сразу до Москвы. А потом скрутили, вкололи мне какой-то наркотик и отвезли в горы. Я телепортировалась из сарая, в котором очнулась, взяла меч и начала убивать. А они все, даже дети лет десяти, но ростом почти с меня, и видевшие рабов, и впитавшие работорговлю, уже были с испорченными кармами, дед их уже в чорона превратился из-за чёрных дел. Так что я всех, от старых до молодых, просто отпустила искать новые более подходящие тела в мире Мерчад, земле тёмной чоромагии, ну или некромантии. И они наверняка получат сначала тела чоронов, ну или зомби, или упырей, или умертвий по-вашему. А может сначала насекомых или деревьев, ну или потом насекомых и деревьев, там уж куда влезут порченные души… Да… а потом несколько портальных прыжков по горам, и я в аэропорту. И уже полетела самолетом, ибо отведённое на задание время не резиновое.

Тут остановилась машина, и Нарсе повезло больше, чем в прошлый раз. Такси. А через четверть часа мы уже были в номере «какого-нибудь нормального отеля, где можно помыться и отоспаться».

Нарса бросила перед креслом пакет с моей одеждой и ботинками, вынула меня из-за пазухи, посадила в кресло. Сказала:

– Я в ванну. А ты через полчаса или раньше обернёшься обратно. Спать можем в одной постели, но не вместе, она широкая. Можешь даже ванну не принимать, я спокойно отношусь к запахам. А утром будем решать, что нам делать. Ты только не убегай и глупости не делай. А я сделаю тебе предложение, от которого не отказываются. Хотя нет, не отказываются если не пугаются. Но все хотят… Многие и без ведьм становятся древними разваливающимися зомби, а ты… ладно, потом.

Минут через двадцать я превратился в человека. В голого и старого в общем-то. Посмотрел на себя в зеркало, оделся, размышляя над словами наглой ведьмочки. Что там про не древнего и не разваливающегося?

Из ванной вышла замотанная в полотенце Нарса. Я просто вздохнул два раза – первый раз от прекрасного юного тела, мало прикрытого полотенцем, а второй раз от слишком юного тела. Ведьмочка, вешая сушиться на спинку стула постиранные скромные трусики, спокойно сказала:

– Хочешь взять меня замуж? На иное я не согласна. Но я должна предупредить, чтобы не испортить карму – это будет мезальянс для тебя, а не для меня. То есть ты будешь пострадавшей стороной. И не смотри так, говорю же, мне 20 лет. Просто развитие моего тела остановили в 15 лет, до достижения половой зрелости. И у меня нет не только вторичных половых признаков в виде волос на теле, но и недоразвиты бёдра и грудь. А я родилась у торговки рыбой, и у неё были и есть весьма большие формы. И я не смогу иметь детей, потому что так и не дождалась критических дней. Я из поздно взрослеющих северян, с полуострова, который на вашей Земле называется Камчатка, если тебе интересно. Так что я буду всегда очень юной. Но недолго. Ещё лет двадцать, хотя меньше… – Нарса посмотрела на себя в зеркало, вздохнула и осторожно смахнула слезинку, собралась и с деланной весёлостью договорила. – Уже полжизни где-то позади. Отвернись, я лягу в кровать.

Я, конечно, принял душ. Но почему «конечно», ведь понятно, что у меня ничего нормального не может быть с этой юной ведьмочкой, ну в смысле любви…

Но спать я лёг на другой край широченной двуспальной кровати, просто потому, что в единственном кресле я никак не поместился бы, а на полу совсем холодно. Но я, конечно, накрылся покрывалом с кровати, сдвинув к ведьмочке всё толстое одеяло, которое она любезно раскинула на всю постель, как бы предлагая и мне, но это совсем уж чересчур было бы.

Я долго не мог заснуть, любуясь сладко сопевшей юной красоткой и стараясь уложить в голове случившееся. И удивляясь, что я всё-таки довольно спокойно воспринял невероятные перемены. Засыпая решил, что сначала я был под чарами, а вот потом…

Глава 2. Знания – сила

Спал я очень долго, наверно сказались передряги прошлого дня и крепко спавшая соседка по кровати. Проснулся от шуршания. Залюбовался стоявшей спиной ко мне очень юной красавицей в одних трусиках, которая надевала свои бусы и браслеты, потом рубашку. Надевая штаны Нарса сказала приятным голосом:

– Сейчас позавтракаем и отправимся в твою Москву, ближе к центру. Там мне надо поймать в подземельях лича с компанией упырей. И убить. Надеюсь что убить, а не погибнуть. Но сначала можно поискать одну старинную библиотеку, там наверняка есть магические книги. Если найдём хорошую книгу мёртвых, то я лучше и быстрее смогу сделать из тебя молодого полузомби.

– Библиотеку Ивана Грозного! – сначала воскликнул я, вспомнив популярную легенду. А потом чуть не заорал. – Зомби?

– Полузомби. Вернее получорона, но в вашем языке нет нормальных обозначений для обладателей мёртвых более чем наполовину тел. Вернее, не в том смысле мёртвых. Настоящее мёртвое совсем мертво. А зомби и упыри не мертвы. Они чороны. А мы, по-вашему живые, алоны, и состоим по большей части из живой плоти. Но чего ты так всполошился? Все состоят из ало и чоро. Ты примерно на одну десятую из чоро. А я на четверть, а когда колдую чёрную некромантию, ну или чоромагию, то наполовину, утраивая свою чоро, ну как-то так, таково свойство чёрных ведьм. Дело в том, что тела состоят не только из плоти, но и из разных энергий, магии, и много из чего ещё, и располагаются в четырёх измерениях, но я в этом плохо разбираюсь, да и не надо это нам. Второе наше ведьмовское свойство, это порталинг, оно связано со скачками маны, в нашем случае чороманы. Третье… попозже расскажу.

Ведьмочка обулась, внимательно посмотрела на меня, кокетливо поправила волосы, надела и свою диадему с малахитом, сняла, начала быстро расчёсывать красивые волосы крохотной расчёской, продолжила беззаботно болтать:

– Но я отношусь к алонам, как и ты. А чороны видят во мне чёрную ведьму, боятся в большинстве случаев, и стараются не связываться. Хотя я средней силы ведьма, и ещё молодая, не заматеревшая. А ты будешь казаться для алонов живым, а для чоронов мёртвым. То есть своим и для тех, и для других, которого не надо сразу убивать или ловить и сажать. И останешься человеком, только молодым и здоровым. А вот насколько молодым, зависит от библиотеки Ивана Грозного, раз она так называется, и от книги мёртвых. А без книги я тебя омолодить не смогу, только здоровым полузомби сделать. Потому что память у меня девичья, и такие заклинания я не помню, да и длинные они.

Нарса села за столик, вынула нитку из одних оставленных на столе бус, развинтила футлярчик от сигарки, начала ворошить снятые с куртки разные вычурные подвески и собирать… небольшой револьвер! Посмотрела на меня, улыбнулась:

– Хочешь сигару? Я не курю, она просто для маскировки ствола. У вас же в самолёт с даже неработающим оружием, муляжом для вас, не пускают, вот наши технари и придумали. Стреляет недалеко и с помощью магии, зато хорошо валит чоронов, то есть умертвий. Не хочется сразу в рукопашную сходится, знаешь ли, Дмитрий.

– На кулаках? Или на когтях? – решил уточнить я, вспомнив про упомянутый вчера меч, но он мог быть и у работорговцев.

Нарса взялась за пряжку ремня, что-то нажала и резко выдернула полосу тонкой стали, длиной в три четверти метра, если мерить с рукояткой-пряжкой, и гибкой. Показала короткие тупые клычки, которые сразу и незаметны. Хихикнула, объяснила:

– Когтей у меня нет, а клыки не боевые, орки в роду были, а не только по-вашему китайцы. Умею фехтовать, наставницы с розгами и не такому научат. Не волнуйся из-за гибкости клинка, это кровный меч, зачарованный против нежити, как и часть пуль. В бою я проткну себе ладонь шипом на рукояти, и с моей кровью он станет таким же твёрдым, как и твой… когда я тебя омоложу. Хотя у тебя и сейчас ещё не всё плохо, я чувствую. Я даже удивлена, что ночью ты меня не изнасиловал, такую беззащитную. Ну а ведьмы не такие и сильные. Мы живучие, и если успеем поколдовать, то можем натворить бед. Но если скрутить и держать руки… А мои штанишки теперь еле держатся на одних ножнах… Ладно. Ты просто уже не молод и не горяч, – закончила колдунья тоже со смешком.

Действительно всколыхнула во мне уходящий инстинкт самца, но я его легко и успешно подавил. А жаль. Неплохо было бы ну если не изнасиловать – я всё-таки не дикарь и никогда таким не был – но всыпать её же ремнём-ножнами по наглой попе не помешало бы. Провокаторша хихикая сняла ремень, убрала клинок в ножны, и опять закрепила и без ремня не сваливавшиеся джинсы. Ловким движением левой руки сделала такой же фокус с кожаным браслетом на правой руке, показав гибкий сейчас тоже противозомбиевый нож с клинком в четверть метра.

– Как тебя опознают умертвия, как их, чороны, если в тебе четверть нежизни этой, чоро? – спросил я. – А то ведь не испугаются.

Нарса уставилась на меня широко открытыми глазами, и я аж вздрогнул, когда её прекрасные зелёные радужки быстро стали ярко-красными! А она усмехнулась немного горько, медленнее возвращая зелёный цвет глаз:

– Вот так! Но так лучше ходить в Мерчаде, мире чоронов, да и то не в имеющихся и там землях алонов, порочных, злых и жестоких, но ведьм боящихся не правильно и способных привязать к столбу и запалить поленницу. А иначе нас убить трудно, ну если на части не порубить, хотя и это не гарантия. Так что если я на сегодняшней операции стану выглядеть умирающей или мёртвой, то можешь ещё спасать меня, я буду тебе благодарна. Мы же, чёрные ведьмы, можем наполовину мёртвыми быть, причём нежизни чоро в нас будет как в нормальном умертвии. А живое алотело восстановится со временем.

Ведьмочка вздохнула, виновато посмотрела на меня, заговорила довольно монотонно:

– До 15 лет я была кареглазой, и не знала, что я жуткая чёрная ведьма. Росла в семье торговки рыбой в городке тёмных людей и орков на юге Камчатки в светлом мире Салан. А у нас теплее чем на Земле, эпоха глобального потепления. Я торговала рыбой, думала, что поэтому спокойно отношусь к даже нехорошим запахам. Готовила рыбу и морских гадов разными способами, и получалось вкусно. Конечно много гуляла и развлекалась, купалась в прохладном море, ныряла. Да хорошо жила, даже не знала, что такое порка, ну на себе. Мать не заморачивалась воспитанием, да и ограничивалась подзатыльниками и шлепками. Школе при рынке тоже плевать было даже на посещаемость, да туда почти все наши ученики нечасто ходили.