Босс с секретом
Я аккуратно киваю, думая, что рассказ про Варвару, для которой он никто иной, как «сладенький», ещё не закончен.
Пока Павел думает, с чего бы начать, я бормочу, что было как-то неожиданно получить такое сообщение с утра, но стараюсь, чтобы мой голос звучал максимально нейтрально.
– Варвара она… работала со мной в Питере. Мы с ней познакомились до моего отъезда в Европу. Я был такой весь молодой и дерзкий, она… была такой же, и моему отцу почему-то казалось, что мы неплохо сработаемся. Команда и все дела, понимаешь? Она была внимательна к деталям, а у меня от рождения хорошо подвешен язык. У всех же свои сильные стороны, так?
Я киваю, так как кажется, именно этого он и ждёт.
– У нас возникали недопонимания, мы часто спорили, но отец оказался прав. Мы сработались, и я ей доверял. Что не совсем типично для меня. Обычно я полагаюсь только на свой опыт и мнение, ну… на отца и брата в том числе, так как мы все гребём в одной лодке. Так что мы с Варварой стали… друзьями.
По особой интонации, с которой было произнесено слово «друзья», я понимаю, что общались они более тесно, но я молчу.
– Прежде чем я уехал, она уволилась без объяснения и… перешла к одному из наших конкурентов, ещё и народ с собой увела. Хороших специалистов, понимаешь? Ну, и она знала о контрактах и, кажется, плевала на конфиденциальность сделок. Когда отец мне об этом рассказал, я был… шокирован. И взбешён! Не уверен, чем я ей так насолил, мы ведь нормально общались, серьёзно. Нормально. Я думал, мы одна команда…
Но она ушла и поставила перед собой задачу достать меня. Не поверишь, она даже в Европе это умудрялась делать. Каждый раз, когда мы встречаемся на деловом мероприятии, она готова бодаться со мной за клиентов до посинения. Если фирме кто-то интересен, он тут же становится интересен и её нанимателям. Сегодняшнее сообщение – это обычная ситуация, иногда она мне написывает на электронку. Почти два года работы бок о бок позволили ей выучить все мои слабые стороны. Понимаешь, она знает, на какие кнопки нажать, чтоб мне было наименее приятно.
Павел смеётся, но как-то невесело. Его челюсть напряжена, а рука, лежащая на столе, сжата в кулак. Мои догадки, что они были больше чем друзьями и коллегами, скорее всего, верны, но даже это не даёт Варваре право уводить за собой персонал и воровать клиентов. Это нарушение негласной этики, поэтому злость Варганова мне понятна.
– Мне жаль, что так вышло, – бормочу я общие фразы.
Павел пожимает плечами, и его прежняя маска возвращается на своё место. Он и закрыт, и открыт одновременно. Как ни странно, но после сегодняшнего вечера мне становится проще понять, когда он – это он настоящий.
– Бизнес есть бизнес, Ника. Это игра. И в процессе этой игры ты либо доверяешь, либо не доверяешь окружающим тебя людям. Но он ножа в спину никто не застрахован, даже если ты сын владельца.
Взгляд Павла фокусируется на мне, и я, чёрт меня дери, опять краснею. Хорошо, что в пабе полумрак, и босс не видит, как мне неловко от его изучения. Будто бы он сканирует меня на предмет доверия.
– Надеюсь, ты увидишь, что на меня можно положиться, – с оптимизмом выпаливаю я.
– Да, Ник, конечно. Я не имел в виду, что не доверяю тебе.
Два с половиной часа и шесть мохито спустя, кажется, мы добились успеха во взаимопонимании. Взгляд Варганова затуманен, зрачки расширены, ленивая ухмылочка поселилась на губах. Теперь он сидит, потягивая виски из тяжелого бокала. Какого там по счёту? Я сбилась. С каждым смешком, с каждым нечаянным касанием я ощущаю, как мои барьеры слабеют и рушатся, а воздействие Павла на мои органы чувств лишь увеличивается.
Он с первого момента знакомства показался мне привлекательным мужчиной с бездной сексуального обаяния, но коктейли, которые я выпила, сделали его просто неотразимым. И слегка расплывчатым, будто в дымке, если уж говорить начистоту.
Мне требуется вся сила воли, чтобы не перепрыгнуть через стол и не устроиться на его коленях.
Ведь именно этого мне сейчас хочется больше всего.
Мне хочется пофантазировать, что произойдёт, если я протяну руку и через стол коснусь лица Павла. Проведу кончиками пальцев по его острым скулам и мужественному подбородку с ямочкой посередине. Он отстранится или нет? Инстинкт подсказывает, что не фига он не станет отстраняться. Может, он поцелует мою ладонь, многозначительно плавя меня своими серыми бездонными глазами? Что если я запущу пальцы ему в волосы, проведу по ним ласкающе? Мне безумно хочется это сделать. Интересно, они наощупь жесткие или мягкие? Где-то читала, что волосы отображают характер, тогда я сама должна быть мягкой и непослушной. А по жизни: ну разве что после шести мохито подряд. Так, возвращаясь к волосам… что если я потяну за них слегка… он наклонится ближе, прижмётся ртом к…
– Эй, Колесова, ты слушаешь? – спрашивает Варганов с улыбкой.
Очевидно, совместные посиделки в баре способствуют полной потери субординации. Вот мы уже и на фамилии перешли…
– Да-да, – бормочу растерянно.
– Ну вот, я говорил, что постоянно меня подкалывают насчёт питерского сленга, – фыркает он. – Ну вот тот же самый бордюр? Мы, что, во Франции живём? Поребрик, и точка. Кстати, о точках, о домах я… почему они в Москве башни? Я живу в башне, сказал мне друг. У нас что, Средневековье? Может, он лендлорд какой-то, а? В башне жить? Точечный дом и всё тут – точка!
Он так красноречиво и поэтично вещает про питерский сленг, что я невольно хихикаю.
– Хотя нет, у нас же парадные и виадуки, так что в Питере тоже не всё в порядке с историческими эпохами и терминами, – качает Паша головой. – Но, нет, я против подъездов и лестниц, парадная звучит намного красивее. Парадное, – пафосно выделяет он.
– Но ты тоже ведь иногда оговариваешься, – указываю я ему, действуя наугад.
– Ну, да, бывает, я же не всю жизнь в Питере прожил, каюсь. И семья у меня не оттуда родом, – заявляет он, а я прикусываю язык, чтобы не начать расспрашивать дальше, так как я, кажется, ловлю каждое слово, пытаясь выжать хоть каплю новой информации о боссе. – Да, и учёба в Лондоне наложила свой отпечаток. Слушай, ты не хочешь ещё один коктейль? Эти твои мохито просто фантастические.
Павел спотыкается, когда встаёт, а я смеюсь, отрицательно мотая головой. Кто-то из нас двоих должен прекратить эту понедельничную попойку. Завтра рабочий день, в конце-то концов.
– Посмотри, кажется, нам хватит, хм? – с усмешкой спрашиваю я.
Варганов огорчённо вздыхает.
– Сегодня был трудный день, мы имеем право расслабиться.
В итоге мы встаём из-за столика и бредём к выходу, его пиджак снова оказывается у меня на плечах, но вообще-то мне так жарко, и, наверное, не только из-за коктейлей.
Когда мы выходим из паба, я спотыкаюсь и почти падаю на ступеньках.
– Стоять! – Варганов хватает меня за локоть и приводит в равновесие.
Ах, какой крепкий у него хват. И горячий. По телу разбегаются искорки, и мне уже жарко. А может, это погода улучшилась, пока мы торчали в баре?
Паша смотрит в мою сторону и подмигивает, протягивая руку ладонью вверх.
– Окажите мне честь, Вероника, проводить вас до дома.
– Ещё неизвестно, кому нужнее сопровождение, – бормочу я, оценивая его нестабильное состояние, но смеюсь и принимаю руку.
Спотыкаясь и пошатываясь, мы уходим от паба.
– Я ошибался насчёт тебя, Ник.
– Ты о чём?
– Думал, ты застенчивая.
– Я очень застенчивая, – тут же заявляю.
Варганов скептически поглядывает в мою сторону.
– Ты пойми, – объясняю. – Даже самые застенчивые люди расслабляются после алкоголя.
Паша усмехается и кивает. И мы несколько минут идём молча: то он тянет меня вперёд, то я его. Когда объясняю, где живу, он настаивает, что проводит меня до двери, как настоящий питерский джентльмен.
Мы подходим к дому, поднимаемся на нужный этаж и замираем у моей двери. Я оборачиваюсь к Паше лицом, чтобы попрощаться. Но… слова застревают в горле.
Весь вечер нам было легко и свободно друг с другом, но сейчас – напряжение нарастает, и я не уверена, чего именно мы ждём.
Но мы ждём.
Шагов? Знаков? Движений?
Я молча снимаю с плеч пиджак и отдаю его Варганову, а он берёт его и тут же ловит мои пальцы, сжимая их с какой-то особой нежностью.
Павел то ли наклоняется, то ли падает вперед, а я глупо хихикаю. Этого достаточно, чтобы он вальяжно упёрся вытянутой рукой в дверной косяк за моей головой, а его лицо оказалось в опасной близости от моего.
Вот так я оказываюсь в ловушке.
И замираю.
А Варганов касается моей щеки губами: мягкими, горячими, нежными. Я таю, этого нельзя отрицать.
– Спокойно ночи, Ника, – шепчет он.
После этих слов я ожидаю, что он отстраниться, но вместо этого Паша наклоняется ниже и находит открытый участок кожи на моей шее, не прикрытый воротником ветровки. Он ловит губами мой пульс, и я забываю, что надо дышать. Следом я теряю способность двигаться и говорить. Безумно медленно и соблазнительно он водит губами вверх-вниз по моему горлу, пока я не начинаю дрожать, а по спине и груди то и дело пробегают мурашки.
Варганов, видимо, принимает моё молчание за поощрение, прижимается ко мне всем телом так, что я вздрагиваю от остроты ощущений. Меня захлёстывают эмоции и… желание. Свободная рука Паши ложится на мою талию, и всё – я зажата между ним и дверью.
Я слышу его сбивчивое дыхание. Чувствую взгляд на своём лице. Наверное, Варганов хочет, чтобы я на него посмотрела, но если сделаю это – потеряюсь окончательно.
– Ника, – выдыхает он, проводя носом по моей щеке.
Наконец, наши взгляды встречаются, я всё прекрасно читаю по его глазам: чего он ждёт, чего он хочет. Варганов наклоняет голову, а я внезапно чувствую холод, испуг и оцепенение.
– Нет, – шепчу я, опуская руки ему на плечи и отталкивая.
Мой босс отступает и выглядит обиженным и пьяным.
А я будто вмиг трезвею. Я не за этим переехала в Нижний Новгород. Не за этим согласилась посидеть с боссом в пабе. Если подпущу ближе, Паша узнает все мои позорные секреты. У него нет на это права, а у меня нет права на ошибку.
Да и потом… Господи! Это же Павел Варганов! Мой босс! Ради всего святого! Он дамский угодник и бабник, каких мало! Я не хочу, чтобы этот мужчина смотрел на меня, трогал и целовал. Могу поспорить, он побывал в постели с каждой своей новой ассистенткой.
Меня буквально сбивает с ног волна гнева.
– Что ты делаешь?
Мой голос звучит слишком громко и разносится эхом в подъезде, кажется, мы оба вздрагиваем от этого пронзительного звука.
– Я? Ничего… Прости, – бормочет он, заикается и отстраняется, возвращая между нами хоть какую-то дистанцию.
Читаю по его взгляду, что он смущён. Это выражение досады играет на моих чувствах, будто я уже готова пойти на попятную. Часть меня сожалеет, хочет притянуть его обратно, но вместо этого я взрываюсь.
– Значит, это твой обычный метод? Напоить и поиметь? – выплёвываю я. – Возьми свою ассистентку, отведи в бар, накачай алкоголем и… вперёд?
Смотрю, как его лицо медленно каменеет.
– Нет, Ника, это не так! – возмущается он.
– Серьёзно? Потому что то, что я о тебе слышала… – я задумчиво покусываю губу, а затем повышаю голос. – О, да, ЭТО именно ТО, что я о тебе и слышала.
– Мне плевать, что ты там про меня слышала! – выкрикивает Варганов также гневно, как и я. – Ты совсем меня не знаешь! Ты ничего про меня не знаешь!
Мы сверлим друг друга взглядами, а я не понимаю, как такой чудесный вечер пришёл к этому дурацкому завершению. Стоим и кричим друг на друга. А ещё я дрожу и очень хочу спрятаться за дверью своей квартиры.
– Тебе лучше уйти, – прохладно произношу я.
– Да, точно, – бормочет он, отворачиваясь, и уходит, больше ничего не говоря.
Глава 5
Паша
Эта долбанная автосигнализация будит меня на самом интересном месте. Она воет всё громче и громче, и образ Ники из моего сна становится с каждой секундой призрачнее.
Чёрт, а так всё прекрасно развивалось: мы как раз были посреди моего кабинета на рабочем столе. Бумаги сброшены к чёрту под ноги, клавиатура отодвинута в сторону, мышь улетела в неизвестном направлении. Ника из моих фантазий как раз обхватила меня ногами за талию, а её пальчики расстёгивали пуговицы на моей рубашке, пока я подбирался к манящему алому рту. Такому сладкому и сочному.
А теперь… приходится возвращаться в реальное серое утро с нереальным стояком.
Хотя, если бы не вопли сигналки, я б спустил во сне, как какой-то зелёный подросток.
С разочарованным вздохом открываю глаза. Вопли, наконец, прерываются, и всё, что я слышу – обычные звуки улицы ранним утром. Окно нараспашку, и свежий ветер гуляет по спальне.
Лежу, пялюсь в потолок и приказываю себе успокоиться. Член категорически с этим не согласен, но, в конце концов, мы договариваемся.
Ника из сна машет мне ручкой и растворяется в небытие. Потому что… потому что в реальности всё намного кошмарнее, чем я могу себе представить.
Мозг быстро заполняется картинками вечера накануне, они будто грёбанная автопрезентация на экране компьютера шлёпаются одна поверх другой.
В висках стучит – второй день пьянки моя бедная голова не выдерживает; плюс я опять намешал всего, чего только можно намешать. Ещё и эти проклятые бабские коктейли. Не зря я их всегда избегал. А подшучивающей надо мной Нике не смог отказать.
Ника…
Не понимаю, как докатился до такой жизни. Что вообще это было? В одну минуту мы стоим и болтаем, а в другую – мой рот пытается поглотить её губы.
Сочные, нежные, податливые… Она же ответила, она откликалась, я всё чувствовал.
А какая у неё текстура кожи: бархатная. Шея пахнет просто потрясающе – это её природный аромат и лёгкие духи.
Вот блин… член снова оживает.
Остаётся вспомнить, как Ника меня отталкивает, и это работает. Чувствую себя полным ничтожеством. Я не какой-то там босс-который-юбки-не-пропустит. Секса в моей жизни достаточно, и я не стремлюсь трахать всё, что движется. Но… к Нике меня тянет, как магнитом.
Блин, Кирилл также себя чувствовал, когда у них с Лизой завертелось?
Хотя… как я могу сравнивать себя и брата? Там теперь всё серьёзно, мать очарована Лизой и уже о внуках мечтает.
Но к Нике меня влечёт… Влечёт же? По крайней мере, я так считал. Весь вчерашний вечер я ловил её взгляды на себе, а когда застукал Нику за чересчур пристальным разглядыванием, она так очаровательно покраснела, что мне захотелось её обнять и попробовать на вкус этот розовый оттенок, ползущий со щек по шее и груди. Нас же тянуло друг к другу, мне ведь это не привиделось?
Помимо прочего я помню, что она мне сказала, как рассердилась, как оттолкнула. Это естественно, такая нежная и порядочная девушка, как Ника, должна держаться подальше от офисного негодяя вроде меня. Она ведь дала понять, кем меня считает на самом деле. Своим боссом, упрямым холостяком, неисправимым бабником. И ведь она права… Я и есть сын владельца, холостяк и бабник. И вчера мне действительно хотелось её трахнуть. Одними поцелуями в шею дело бы не ограничилось. А утром мы бы встретились на работе, а там… Неловкость… неудобство… ожидания… Продолжения бы всё равно не было. Её бы ждало сплошное разочарование, а меня – ненужные женские претензии. Потому что с такой девушкой, как Ника, сделать вид, что ничего особенного не случилось – не получится.
Думая, что хватит уже заниматься самоанализом, я встаю с кровати и потягиваюсь. Видимо, всю ночь продрых в одной позе, мышцы жаждут разминки. Надо в зал заглянуть, а то всю прошлую неделю было некогда.
Взгляд скользит к часам на стене. Спасибо орущей сигналке. Хоть не проспал.
Пока привожу себя в порядок и завтракаю, не могу отделаться от чувства вины. Мысли так и крутятся, не переставая, вокруг моей ассистентки. Ника только переехала в Нижний, как и я. Но у неё здесь никого нет. А я, вместо того чтобы стать ей другом или просто вежливым и понимающим начальником, попытался воспользоваться её доверием. Вероятно, я заслуживаю все не особо лестные слова, которые она выдала в мой адрес.
К моменту выхода из дома осознаю, что всё предельно просто: она мой ассистент, а значит – не та женщина, которую я могу трахнуть и забыть о ней. Вот об этом мне стоит вспоминать каждый раз, когда член захочет со мной поспорить.
Тогда почему её аромат, волосы и бездонные глаза – всё, о чём я могу сейчас думать?
Ника
Я закрываю дверь старой родительской квартиры, выхожу из подъезда и замедляю шаг, потому что взгляд утыкается в высокий мужской силуэт, стоящий в тени сиреневого куста.
– Ты сбежала! – обвиняет меня его грубый голос.
Конечно, я сбежала. После того, что произошло между нами, разве могла я оставаться рядом с ним? Я не была ни сильной, ни храброй, ни отчаянной.
– Я с тобой разговариваю! Посмотри на меня! – он злится, выходит под тусклый свет фонаря, хватает меня за плечо и дёргает на себя, потому что у меня нет желания даже просто смотреть на него. От его касания я вздрагиваю.
– А чего ты ждал, Денис? – голос у меня совсем жалкий, притихший.
Он, словно гора, возвышается надо мной, и тихо нагнетает гнев, как огромный вулкан перед извержением.
– Я ожидал, что моя жена будет меня слушаться! – рычит он, и я забываю, что не видела его почти год. Один яростный выпад в мою сторону, и все усилия по работе над собой, которые я проделала, летят к чертовой матери. – Я не думал, что ты сбежишь!
Кажется, я сейчас начну плакать, приходится стиснуть зубы, чтобы не впасть в истерические рыдания. Я напугана, очень напугана.
Словно мантру я повторяю про себя: «Ты ничего ему не должна. Тут нет твоей вины».
Денис смотрит на меня, а я ёжусь и хочу стать невидимой. Судя по тому, что он пошатывается, а ещё по его расширенным зрачкам, из-за которых глаза кажутся чёрными, – он пил и, видимо, немало. Его некогда густые тёмные волосы подстрижены почти под ноль, под глазами тени, удивительно, что когда-то я считала его красивым, а теперь единственное чувство, которое он во мне вызывает – страх!
– Ты сбежала, а я как дурак…
– Хватит! – не знаю, где я нахожу силы на этот протест. – Сегодня похороны моей матери, Денис. Оставь меня в покое!
Он потрясённо смотрит на меня, будто бы не ожидал, что я посмею противостоять ему.
– Ты моя жена, и я у меня есть право с тобой разговаривать.
– Какая жена? Я больше не твоя жена. Нас развели. Ты никто… мы никто друг другу.
Я отворачиваюсь и ухожу.
– Опять бежишь?
Я оглядываюсь через плечо.
– Не бегу. А ухожу. Навсегда. Я никогда сюда не вернусь.
Когда делаю шаг, меня опять грубо хватают за плечо, и…
Я просыпаюсь. В этом месте я всегда просыпаюсь. Но знаю, что ничего ещё не закончено.
Потому что после того дня Денис приезжал во Владивосток искать меня. И наша новая встреча не была мирной. А потом… потом я сбежала в Нижний. Как только подвернулась возможность, без сожаления покидала вещи в чемодан и улетела.
Почему же у меня ощущение, что даже расстояние от края до края нашей страны его не остановит?
Я порвала все связи с Мирным – маленьким городком на Дальнем Востоке, где родилась, выросла, вышла замуж и пережила самый огромный позор в своей жизни. Теперь, когда я осталась одна на всём белом свете, меня с этим местом больше ничего не связывало. Кроме могил родителей, которые придётся навещать время от времени. Но пока там живёт Денис, не знаю, хватит ли у меня силы духа приехать туда снова.
Квартиру я продала по самой минимальной цене, только бы быстрее. Хлам раздала, забрав себе лишь несколько вещей, хранивших память о детстве и счастливом невинном времени.
А потом убежала… под покровом ночи как какой-то преступник. Чтобы не встречаться с прошлым больше никогда.
Во Владивостоке мне жилось намного спокойнее. Он большой – не миллионик, конечно, но достаточно просторный, чтобы неприметная девчонка смогла затеряться среди улиц и строений. Постепенно я обросла знакомыми и друзьями, с работой тоже повезло. Решила продолжить обучение на заочном, потому что, как ни крути, образование важно. Не столько для карьеры, сколько для расширения кругозора, а мне было необходимо впитывать новое, потому что последнее время жила я, словно за железным щитом.
Но даже Владивосток оказался недостаточно крупным, чтобы избежать встречи с прошлым, особенно когда оно влияло на жизнь тихим эхом, то и дело настигающим тебя. От него не убежать: это эхо поднимается из самой глубины памяти и, боюсь, даже Павла Варганова недостаточно, чтобы оно заткнулось.
Хотя бы на одну ночь.
Паша
На подходах к офису моя нервозность зашкаливает. Потряхивает так, будто я иду на экзамен, да ещё плохо подготовившись. Подобных ощущений у меня, наверное, со времен студенчества и не было. Что со мной происходит? И почему? Точно, веду себя, как школьник какой-то. Но от мысли, что встречусь с Никой лицом к лицу, сердцебиение некомфортно ускоряется, а ладони потеют.
Обычно я к женщинам таких странных чувств не испытываю. Между мной и девушкой либо сексуальное притяжение, либо она меня раздражает. В первом случае – я беру своё. Мы оказываемся в одной постели. Во втором – просто прекращаю общение.
Мои чувства к Нике никакому определению не поддаются. По какой-то причине она опрокидывает меня на лопатки. С моей-то самоуверенностью. Так что я не чувствую себя Варгановым, который привык брать своё.
Я так потешался над её румянцем, а теперь, глядите, сам могу зардеться, как девственник какой-то.
Зайдя в холл и ожидая лифт, думаю, что скажу Нике, когда увижу. Притворюсь, что ничего не произошло? А она тоже сделает вид, что вчерашнего вечера не было? Может, бросит в лицо, что я гад, каких мало? Что мои поползновения ей противны? Что всем расскажет, чего я стою?
Умом я осознаю, что от Ники такого можно не ждать, она не похожа на большинство девушек. Тут же возникает вопрос: она вообще в офисе сегодня появится? Может, уже пакует чемоданы и едет в аэропорт?
От подобной перспективы мне становится не по себе. Мне не хочется думать, что мои действия могут ранить Нику. Я, чёрт меня дери, не какой-то офисный злодей-сластолюбец. Очень надеюсь, что она на своём привычном месте – за столом и разгребает дела.
У двери своей приёмной я слышу тихий смех. Её смех. Никин. Вхожу и вижу её и Сергея. Мой друг стоит рядом с её столом, а Ника хихикает, словно Серёга стэндапер какой-то из «Камеди Клаба». Она выглядит свежей и отдохнувшей и, по всей видимости, не озабоченна переживаниями, вроде моих.
Чувствую неприятную волну гнева и подхожу к столу Ники, ожидая, что смеющаяся парочка меня заметит. И Ника замечает. А дальше… выражение её лица меняется молниеносно. С беззаботного на неуверенное.
Чёрт… гнев сменяется ревностью. Хочется сжать кулаки и ударить что-нибудь или… кого-нибудь. Вернее, Серёгу. Какого дранного лешего он тут делает?
– Доброе утро, Павел, – опустив взгляд, бормочет Ника.
Бумаги на столе вдруг срочно требуют сортировки. Ника собирает их в аккуратную стопочку и глаз не смеет поднять.
Мне очень хочется понять, что она чувствует. Только не глядя в глаза – это сложно сделать.
Сергей усмехается и оборачивается.
– О, Варганов, привет, как ты?
«Чего это Серый такой весёлый?» – подозрительно оцениваю.
– Здравствуй, Сергей Анатольевич. Я в порядке. А ты? – бормочу сквозь стиснутые зубы.
Мать его… мне следует быть сдержаннее.
Серёга улавливает моё настроение и вопросительно приподнимает брови.
– Вероятно, более чем в порядке.
Приходится посчитать про себя до десяти и сделать глубокий вдох.
– Пошли ко мне.
Это даже не приглашение. Серый кивает и идёт к кабинету.
– Ника, сделайте нам, пожалуйста, чай. Буду очень благодарен, – даже не взглянув в её сторону, кидаю я.
Серёга закрывает за собой дверь и уже, нахмурившись, смотрит на меня.
– Пашка, чего с тобой?
Я ничего не отвечаю, прохожу к столу. Бухаю на него папку с документами, которую притащил из дома. Я раздражён. Потому что догадываюсь, что выгляжу нелепо. И чувствую себя не лучше. Вчерашний стояк и чувство вины никак не сочетаются. Ещё и шёл сюда, думал, что эта застенчивая малышка может даже в офис не прийти, а она сидит на своём месте и хихикает над шуточками Серого. Моего хорошего друга, которого она даже не видела до этого.
Значит, не так уж она застенчива.
А Серёга тем временем ждёт моего ответа, только вместо него, я спрашиваю:
– О чём вы там шушукались с моей ассистентской?
Пока жду ответа от Серого, сканирую того взглядом на предмет жгучего интереса к Нике. Серый, конечно, женат, но там такие токсичные отношения, что ими можно озоновую дыру в атмосфере проделать. Я знаю, что этот брак уже дышит, что называется, на ладан. И не удивлюсь, если Серёга ищет пути к отступлению. Нет, он классный мужик, я бы пожелал ему встретить хорошую девушку, но… не Нику.