– «Взглядогенные»? Это что еще за слово такое?
– Объясню. Суффикс ген означает «производящий» или «провоцирующий». Отсюда легко вывести, что «взглядогенные» попросту означает «притягивающие взгляды».
– То есть вам вроде бы очевидно, что я считаю, будто мое лицо и фигура заставляют людей на меня пялиться?
– В общих чертах.
– Как бородатая леди на ярмарке или, к примеру, Альбертелла как-то-там – не то мужчина, не то женщина, и за каких-то десять центов можно…
– Я ничего не говорил про бороды или что-то там еще, я всего лишь…
– Мисс Грант!
Спор отвлек внимание обоих от хмыря за столиком у колонны, а потому его ловкие и спорые манипуляции с аппаратом остались незамеченными. И теперь, когда тот внезапно выкрикнул имя Нэнси, оба повернулись к нему и моргнули, ослепленные фотовспышкой. Дэн вскочил, еще не разлепив толком глаза, и тогда хмырю пришлось моргать самому: кулак Дэна врезался ему в челюсть и отправил в полет сквозь скопление столов и стульев. Фотокамера упала на пол и, кувыркаясь, отлетела в сторону. Раздались крики, кругом все пришло в движение, к упавшему уже спешили официанты.
Среди суматохи прозвучал чей-то властный голос:
– Скажи, зачем ты это устроил?
Дэн вполоборота прищурился на Текумсе Фокса и покачал головой:
– Кажется, у меня все-таки схватило живот.
– Надеюсь, это что-то серьезное, – процедил Фокс, хватая Нэнси за руку. – Идемте, нам пора.
Следуя за ними, Дэн напустил на себя вид человека, скрутить которого можно, единственно приложив значительную силу и будучи заранее готовым получить жесткий отпор. Никто и не пытался.
Когда до конца этого долгого понедельника остался лишь час, Нэнси Грант уже крепко спала на втором этаже дома Фокса. Крепость ее сну обеспечивало отчасти присущее юности здоровье, отчасти предельная усталость и отчасти таблетка, которую специально для нее растворила в стакане воды миссис Тримбл. Присутствие Нэнси у Фокса в столь позднее время объяснялось тем простым фактом, что дом этот находился заметно ближе к Уайт-Плейнсу, чем нью-йоркская квартирка, которую девушка снимала с подругой, еще одной манекенщицей в «Хартлспуне». Ее дядя Энди спал или, возможно, не спал где-то в Уайт-Плейнсе, хотя она не была уверена, что он именно там. Его задержали как важного свидетеля и выпустить под залог никак не смогут до утра вторника, хотя Нат Коллинз рвал и метал вовсю. Если же Энди предъявят обвинение в убийстве, что являлось практически решенным, тогда ни о каком залоге не будет и речи. Так или иначе, благодаря трем указанным причинам Нэнси спала крепким сном.
Внизу, в большой комнате, заставленной множеством самых разных вещей, собралось шесть человек. Дэн Пейви и мужчина, покусанный пчелами, играли в триктрак. Паренек с грубыми чертами лица, склонившись над кроссвордом, спорил о чем-то с обладателем короткой шеи и обвислых седых усов. Текумсе Фокс исполнял гитарный дуэт с маленьким черноволосым латиноамериканцем с узкими раскосыми глазами. Но в 23:58 Фокс отложил гитару, подошел к радиоприемнику и включил его, затем нашел нужную станцию, добился необходимой громкости и застыл, хмуро глядя на него. Тот принялся вещать:
– …Итак, представлюсь сам, поскольку в прошлый раз ведущий ошибочно назвал меня Дюбарри и мне еще с полчаса пришлось изъясняться исключительно фальцетом, причем на французском, на котором я обычно не пою без аккомпанемента. В общем, с вами снова Дик Барри, и я рад приветствовать…
Парень с грубоватым лицом не выдержал:
– Впервые вижу, чтобы любопытство заставило вас пасть так низко…
Отповеди не последовало. Фокс простоял без движения еще десять минут.
– Так вот, сижу я как-то в холле отеля «Черчилль», а мимо бежит коридорный: «Звонок Дику Барри, звонок Дику Барри, звонок Дику Барри!» Так я ему и говорю, чисто по привычке: «Банк весь твой, дружище. Я и стрит еще толком не собрал…»
Парень грубоватой внешности встал и молча покинул комнату. Истекли еще десять минут.
– …Перейду к новостям завтрашнего дня и всей будущей недели. Условия те же, что и всегда: вы наблюдаете за тем, как развиваются события, и убеждаетесь в том, что я был прав. Итак, большое жюри в Бруклине передаст в суд дело, обвиняемый по которому зачесывает волосы на косой пробор, обедает в клубе «Фламинго» и откликается на имя Лесли, или просто Лес. Далее, премьеру «Сундука надежды», которая состоится в среду вечером в «Никербокер-Руф», ждет грандиозный провал. Том Букер признает вину по обвинению в контрабанде и получит по заслугам. Текумсе Фокс, наш непревзойденный сыщик, знает, почему вчера вечером в бунгало Торпа радиоприемник играл оркестровую музыку вместо передачи Дика Барри, вашего и моего любимого комментатора, и в случае надобности назовет эту причину полиции, чтобы защитить Эндрю Гранта, которого задержали как важного свидетеля по делу и которому уже завтра могут предъявить обвинение в убийстве. Три женщины, которые…
Фокс выключил приемник, коротко пожелал каждому доброй ночи и вышел из комнаты. Он успел подняться до середины лестницы, когда снизу донесся рокочущий голос Дэна Пейви:
– Эй, Тек! Что, намечается какое-то движение?
– Знать не знаю. Возможно, я сел в калошу. Сказал же, десять миллионов к одному… – Уже повернувшись, чтобы продолжить подъем, Фокс все же остановился. – Но ставки еще принимаю. Желаешь участвовать?
– Каковы шансы?
– Умножай на три.
– Тогда ставлю сотню.
– Ты в деле. Приятных снов.
Фокс поднялся, прошел по холлу до большой комнаты со столом и сейфом, сел и подтянул к себе телефонный аппарат. Набрав нужный номер, он дождался соединения и заговорил:
– Как поживаешь, Гарри? С семьей все в порядке? Хорошо. Прости, что беспокою тебя дома, но завтра с утра мне, возможно, придется слишком много ездить, и у меня не будет времени навестить тебя в офисе. Я некоторым образом интересуюсь убийством Ридли Торпа… Ну конечно… Нет, работаю на посторонних. Так вот о чем я хотел попросить. Я заметил, что акции «Торп контрол» закрылись в субботу на восьмидесяти девяти, а сегодня рухнули до тридцати. Это исключительно потому, что Торп распоряжался всеми делами корпорации и от него зависел успех? Никаких иных причин? С ума сойти! Ах вот как? Думаешь, так и будет? Он был настолько хорош, да? Надо полагать. Прикинем… Купи мне тысячу акций завтра утром, когда решишь, что они достигли дна, но не позже полудня. Хотя подожди… проверни сделку еще до одиннадцати. Это важно. Нет, не могу, но я никогда не делаю ставок, если на проигрыш нет шансов. Делай как знаешь…
Повесив трубку, Фокс на цыпочках вернулся в холл и постоял с минуту, прислушиваясь под дверью Нэнси. Потом вернулся к себе, разделся, забрался под одеяло и уснул.
Разбудил его громовой раскат. То были гулкие, низкие звуки, исходившие из горла Дэна Пейви. Узнав их, Фокс не стал отрывать голову от подушки.
– В чем дело?
– Дервин и полицейский штата.
– Сколько сейчас времени?
– Без десяти час.
– Ты впустил их в дом?
– Нет, маются на террасе.
Фокс включил ночник на столике у кровати, вскочил, надел льняной халат, сунул ноги в мягкие шлепанцы и спустился вместе с Дэном. Фокс открыл парадную дверь на ширину собственных плеч. На террасе в сумраке стояли двое.
– Что случилось?
– Мне нужно с вами поговорить, – ответил Дервин.
– О чем, например?
– Не через порог. Я должен понять, располагаете ли вы информацией, способной защитить Эндрю Гранта.
– Я не… А-а-а… понятно. Вы слушали радио.
– И теперь желаю послушать вас.
– Мне нечем с вами поделиться, мистер Дервин. Простите.
Полицейский что-то пробормотал на ухо Дервину. Тот ответил шепотом и вновь приблизил лицо на расстояние двадцати дюймов от носа Фокса:
– Слушайте, Фокс, на кой вам сдались все эти трюки? Хотите казаться остроумным? Вам чертовски хорошо известно, что мы не собираемся вешать на Гранта убийство, если только он его не совершал. Если он сможет доказать, что не лгал на допросе… если вы объясните, почему по радио звучал оркестр… я отпущу его на все четыре стороны прямо сейчас. Он вон там, сидит в машине. Черт побери, эта история похуже динамита!.. Убийство такого человека, как Ридли Торп…
