Последний вечер встречи
Похороны Маши так же легли на плечи Лисовского. Прокопец жила с мамой-пенсионеркой, работала диспетчером в РЭУ, родственников у нее не было, а из друзей – только школьная компания Куличенко, начальница РЭУ и два дворника-таджика, которые ее очень любили за веселый и разбитной нрав и блондинистые волосы, казавшиеся им верхом женской красоты. Ни у Машкиной матери, тети Оксаны, ни тем более у таджиков денег не было. Машка с матерью жили скромно, чтобы не сказать бедно. Вика и Кристина были в курсе, что Куличенко иногда подкидывал ей бабок. Машка называла это «материальной поддержкой». Но сейчас поддержки ждать было неоткуда, Куличенко сидел в СИЗО. Поэтому девушкам и Лисовскому ничего не оставалось, как взять организацию печального процесса в свои руки.
Ярик мотался на машине из морга на кладбище и в прочие инстанции, Кристина занималась закупкой продуктов для поминок, а Вика осталась сидеть с тетей Оксаной, которой стало настолько плохо с сердцем, что ее хотели забрать в больницу.
Машу похоронили в среду. День выдался на редкость холодный и ветреный, совсем зимний, хотя стояла только середина ноября. Ее отпели в маленькой церквушке рядом с домом, где у Машкиной матери был знакомый батюшка.
На отпевании тетя Оксана держалась, а на кладбище ей стало совсем плохо. Ноги не слушались ее, она повисла на плечах у таджиков, черная косынка сползла с ее головы, и золотистые локоны, точь-в-точь как Машкины, трепал и путал ледяной ветер.
– Дочечка моя, – рыдала несчастная женщина, – милая моя, на кого ж ты меня оставила…
Вика и Кристина попытались обнять ее, но она с неожиданной силой рванулась и оттолкнула их.
– Все он! Он!! Пусть сгорит в аду! Мерзавец, убийца, нехристь! Всю жизнь ей поломал, а теперь и убил!
Машкина мать погрозила кулаком, глядя ненавидящим взглядом в пустоту, словно перед ней стоял Влад Куличенко. Затем обернулась на девушек. Лицо ее перекосила гримаса страдания и злобы:
– Вы! Вы тоже виноваты! Вы были с ним заодно! Все были его шестерки, ползали перед ним…
Возмущенная Кристина открыла было рот, чтобы возразить, но Лисовский сделал ей знак молчать. Порыв горестного гнева быстро прошел, женщина сгорбилась и покорно полезла в машину, поддерживаемая Яриком и таджиками. Сидевшая за рулем тетка из РЭУ нажала на газ. Девушки сели в автомобиль к Лисовскому. Ехали молча, Вика буквально кожей ощущала повисшую над ними гнетущую тишину.
На поминках стало чуть-чуть полегче. После третьей рюмки Вика почувствовала, что ее отпустило. Страшная картина, преследовавшая ее с воскресного вечера, перестала маячить перед глазами. Ярик сидел между ней и Кристиной, она ощущала идущее от него тепло, его плечо было совсем рядом. От этого ей стало не так страшно. Машкина мать быстро захмелела. Лицо ее раскраснелось лихорадочным румянцем, опухшие от слез глаза блестели.
– Машенька моя какая красавица была! – Она кивнула на портрет, стоящий во главе стола.
На нем Машка была совсем юная, только-только после школы. Вид у нее действительно был как у киноактрисы. Вика кивнула и тяжело вздохнула.
– Жалко как, – полушепотом проговорила она так, чтобы ее слышали только Кристина и Ярик.
– Еще бы не жалко, – согласился Лисовский. – Какие ее годы!
– Я не о том, – так же тихо сказала Вика. – С такой внешностью она могла быть кем угодно, артисткой, моделью. А она… – Вика замолчала, с грустью покачав головой.
– Потому что думать надо мозгами, а не одним местом, – тоже шепотом, но зло проговорила Кристина. – Так бухать и блудить – никакой красоты не хватит.
– Перестань! – одернула ее Вика. – О покойных или хорошо, или ничего.
– Что я такого сказала? – возразила Кристина. – Это же правда.
– Пошла ты со своей правдой. – Вика вытерла набежавшую слезу и выпила залпом стопку коньяка, заботливо налитую Яриком.
– Ладно, не будем о грустном. – Кристина достала из сумочки пудреницу и придирчиво осмотрела себя в зеркальце. – Лис, что там Куличенко? Ты был у него?
– Был. – Лисовский кивнул.
– И как?
– К нему не пускают. Потом, может быть.
– Но что они говорят? Он признался?
Ярик отрицательно помотал головой.
– Нет? – Кристина округлила глаза.
– Как не признался? – удивилась и Вика.
– Не знаю. – Лисовский глотнул боржоми из бокала. – Менты говорят, он точно в пелене какой-то. Все бормочет что-то неразборчивое. И смотрит дико.
– Может, он это… спятил? – Кристина аккуратно положила зеркальце в сумочку.
Вике захотелось вцепиться ногтями ей в накрашенную физиономию.
– Совсем нельзя разобрать? – спросила она у Лисовского.
Тот кивнул.
– Говорят, совсем. Один раз только сказал отчетливо: «Я не виноват. Это все она». И снова бормотать.
– Это он о Машке, – оживилась Кристина. – Она его вечно совращала. Где он только не имел ее – и в машине, и в подъезде. И кажется, даже в самолете!
– Кристя, да заткнись ты наконец, – не выдержала Вика. – Вспомни, где находишься.
– Я помню, – огрызнулась Кристина.
Раздался звонок в дверь. Один из таджиков, молодой парень с черной бородкой, пошел открывать. В комнату влетел Серега Смелин с огромным букетом белых лилий.
– Прости, Маша, не успел! – Он бережно положил цветы к портрету. Лицо его было серым и помятым. – Не успел я, – повторил он и опустил голову. – Жена рожать начала. Я ее в роддом, сам сюда. Машенька! – Голос Смелина задрожал.
– Он че, бухой? – в ухо Вике шепнула Кристина.
– Наверное. – Та пожала плечами. – Будешь бухим, если жена рожает. И потом, он же влюблен был в Машку.
– Не может быть!
– А ты не знала? Кажется, еще с седьмого класса. Пойду покурю. – Вика встала.
– Я с тобой. – Лисовский тут же вскочил.
– Куда? У тебя же спортивный режим, – усмехнулась Вика.
– Режим сегодня можно нарушить. – Лисовский взял Вику под руку. – Пойдем.
Они вышли на площадку, встали к открытому окошку. Вика не спеша достала сигарету.
– Хочешь? – Она протянула Лисовскому пачку.
– Нет. Тем более дамские.
– Какая тебе разница, дамские или нет, если ты не куришь? – фыркнула Вика.
– Ты права, никакой.
Ярик улыбнулся. Он стоял напротив и смотрел прямо на нее в упор.
– Прекрати так смотреть, – она легонько толкнула его в плечо. – Ты мне мешаешь.
– Мешаю курить?
– Да! Зачем ты вообще за мной пошел?
Лицо Лисовского вдруг сделалось серьезным.
– Знаешь, что я думаю? – сказал он просто.
– Откуда мне знать? – Вика выпустила струйку дыма ему в лицо.
– Я думаю, это не Кулич.
– В смысле не Кулич? Ты прикалываешься? – Вика смотрела на Ярика с недоумением.
– Да не мог он этого сделать! Я же Влада с семи лет знаю! Да, он кабан бессовестный, грубая скотина, кобель. Но не убийца!
– Хватит, – зло сказала Вика. – Хватит гнать. Я своими глазами видела, как она лежала перед ним с ремнем на шее! Са-ма, – она повторила по складам, – слышишь, видела, как он этот ремень держал. Кулич держал ремень, затянутый на шее у Машки. А ты говоришь, не он.
– Вика, не злись, тебе не идет, – спокойно проговорил Лисовский.
– Я и не злюсь. Просто ты… ты… надеешься, что он отмажется?
– Не знаю, – пожал плечами Ярослав. – Может быть. Он мой друг.
– А Машка была моей подругой! – закричала Вика.
Лисовский молчал. Она почувствовала, что устала. Ей захотелось домой, спрятаться ото всех и от него тоже, домой, в свою уютную, теплую нору.
– Все, хватит об этом. – Она потушила окурок. – Пошли обратно.
Они вернулись. Кристина и Смелин сидели рядом, обнявшись. Смелин рыдал на Кристининой плоской груди.
– Я ее любил. Так любил. Я… дочку… Машей назову в честь нее. – Серега смотрел на Кристину мутными глазами.
– А у тебя дочка?
– Черт. Не знаю. Я уехал, жена еще не родила. Может, и сын.
– УЗИ-то что показывало? – спросила его подошедшая Вика.
– Не помню, – отчаянно и сокрушенно махнул рукой Смелин.
– Ну ты даешь. – Вика села на свое место. – Давайте помянем Манечку. Царствие ей небесное. – Она, не чокаясь, выпила стопку.
3
Время – удивительная субстанция: что бы ни происходило, какое бы радостное или трагическое событие ни случилось бы, все равно очень скоро оно становится прошлым.
Вика оглянуться не успела, как со смерти Машки минуло девять дней. Они снова собрались в маленькой Машкиной квартире, и были за столом все те же люди: Вика, Кристина, Лис, тетя Оксана, давешние таджики. Только начальница РЭУ слегла с гриппом, а Смелина не пустила жена – заставила помогать с новорожденным сыном. Помянули Машу, поплакали, посетовали на судьбу-злодейку, да и разошлись.
И снова понеслась чехарда дней. Вика потихоньку пришла в себя, вернулась к привычному образу жизни – салоны, спа, тренажерный зал, клубы. Лисовский уехал на соревнования, на целую неделю, и, честно говоря, она была этому рада. Его отсутствие давало ей возможность не принимать решения относительно их отношений. Вика видела, что Ярик влюблен и полон надежд и планов относительно нее, но у самой у нее никаких планов на совместную с ним жизнь так и не появилось. Кристина, с которой Вика поделилась своими мыслями на этот счет, раскритиковала подругу в пух и прах:
– Викуся, ты с жиру бесишься. Тебе через полгода тридцатник. Уже не девочка. Лис отличный кандидат в мужья, и внешность, и деньги – все при нем. А уж относится к тебе просто супер.
– Ну не нужен он мне, – с тоской в голосе проговорила Вика.
– А кто тебе нужен? Кот? Смотри, останешься с полосатым другом, без семьи, без детей. Я знаю таких.
Вика не относилась серьезно к словам Кристины. В самом деле – какие ее годы? Успеет еще родить, если это так уж важно, как все считают. Она, однако, исправно общалась с Лисовским по телефону – тот звонил утром и вечером, как по часам. Интересовался, как она себя чувствует, прошел ли у нее стресс от гибели Маши. Вика отвечала, что чувствует себя неплохо, но Машку ей по-прежнему ужасно жаль. Наконец Ярик вернулся и тут же пригласил Вику в театр на модную премьеру. Вика театралкой не была, в драматургии не разбиралась, но зачем-то решила не отказываться и пошла с Лисовским.
С первых же минут ей стало ясно, что делать этого не следовало – Ярик доверчиво дышал ей в ухо, норовил придвинуться потесней, сыпал умными комментариями и всем этим несказанно бесил Вику. Она сидела в темном зале, зевая, смотрела на сцену и думала, как хорошо было бы сейчас оказаться в клубе, выпить пару «Маргарит», отвязно потанцевать с каким-нибудь незнакомцем, который не станет лезть в душу и вообще будет слегка отстранен и груб. А потом поехать с ним в ночном такси и провести ночь в отеле, чтобы наутро уйти и раствориться в огромном и безликом городе.
Если бы Ярик мог читать ее мысли, он бы ужаснулся, а возможно, и разочаровался бы в своей школьной любви. Но Лисовский подобным даром не обладал, а потому продолжал пожирать Вику восхищенным взглядом, думая, что из всех женщин, которые у него были в немалых количествах, эта – самая романтичная, нежная и беззащитная.
В целом вечер сложился так себе, ни рыба ни мясо. После театра Ярик предложил посидеть в кафе, ожидая, что за ужином последует приглашение в гости от Вики. Но та сказала, что у нее разболелась голова, и попросила отвезти ее домой. На том они и расстались – Лисовский несолоно хлебавши, а Вика – с оскоминой, которую набила ей модная премьера.
4
Кристина ждала мужа с работы. Собственно, это было теперь ее основное занятие. С тех пор как она летом вышла замуж за Олега, каждый ее день был похож на другой. Ровно в семь подъем, душ, укладка, макияж, параллельно с этим она ставила чайник и готовила на завтрак овсяную кашу. Олег пил исключительно чай, и только зеленый, молочный улун, а на завтрак непременно требовал разваристую овсянку с изюмом и курагой. Овсянку и курагу Кристина замачивала с вечера, чай каждое утро заваривала свежий. Без четверти восемь она будила мужа, румяная, бодрая, накрашенная и причесанная. Пока Олег совершал утренние процедуры, Кристина накрывала в гостиной круглый дубовый стол, обязательно покрыв его чистой, идеально накрахмаленной скатертью. Она ставила две тарелки, до блеска намытые приборы, восхитительные чайные чашки с блюдцами из мейсоновского фарфора, подаренные им на свадьбу. К этому всему полагались живые цветы в маленькой хрустальной вазочке. Их приносил посыльный каждое утро ровно в половине восьмого.
Олег появлялся из ванной в белом махровом халате, с мокрой шевелюрой, усаживался за стол и ел свою овсянку с таким видом, словно это была не обычная детсадовская каша, а воистину королевская трапеза. За едой он молчал, потому что твердо знал – пищу нужно тщательно пережевывать, и тогда не будет никаких болезней пищеварительной системы.
Если бы Кристине год назад рассказали, что она будет сидеть за столом и с благоговейным трепетом смотреть на жующего мужика, она бы рассмеялась в лицо тому, кто это говорит. Всего год назад Кристина была веселой отвязной девчонкой, рисовала вульгарные стрелки на глазах, носила смелое мини, лихо отплясывала в клубах и гоняла на мотоцикле. Она была довольна жизнью в крошечной однушке в Бирюлеве, которую смогли ей устроить предки-инженеры. Кристина не питала к замужеству такой же антипатии, как Вика, но и не переживала по поводу своей семейной неустроенности. И вдруг ее жизнь круто изменилась.
Кристина была медсестрой в оздоровительном центре, работа ее особо не утомляла, в ее обязанности входило измерять клиентам центра давление, рост и вес, в случае чего оказывать первую помощь. Иногда она подрабатывала массажем, благо в свое время окончила курсы. Словом, работа была непыльная, предполагающая наличие достаточного количества свободного времени, которое Кристина обязана была отсиживать в кабинете. От скуки она спасалась просмотром сериалов на телефоне или болтовней с тренерами.
В один из июньских дней в центре было совсем скучно и пусто. Стоял сезон отпусков, в тренажерном зале и бассейне народу было раз, два и обчелся. Тренеры тоже разъехались, кто на отдых, кто в лагеря. Кристина промаялась пару часов в одиночестве и собралась уже в очередной раз выскочить на улицу покурить, как в коридоре раздался шум, странные шлепающие шаги, и дверь в кабинет распахнулась. На пороге возник молодой высокий брюнет в одних плавках и совершенно мокрый. Кристина изумленно смотрела на мощный бронзовый от загара торс и гордый чеканный профиль нежданного гостя. Ей вдруг показалось, что к ней в кабинет спустился олимпийский бог, случайно попавший под грозовую тучу.
– Помогите, – жалобным голосом взмолился античный герой.
Кристина недоуменно уставилась на него и тут только заметила, что одна ступня красавца вся в крови.
– Порезался о плитку, – пояснил олимпиец.
Кристина ожила, засуетилась, усадила парня на кушетку, промыла ногу перекисью, помазала зеленкой и забинтовала. Затем дала ему полотенце и свой халат. Брюнет насухо вытерся, напялил на свои могучие плечи Кристинин халатик, который едва прикрыл ему лопатки.
– Большое вам спасибо. – Он протянул ей огромную квадратную ладонь. – Олег. Олег Сташук. – Он посмотрел на Кристину, как ей показалось, с каким-то странным ожиданием.
– Кристина, – представилась она.
– Вы что… правда не слышали мою фамилию? – Античный бог выглядел разочарованным.
Кристина пожала плечами.
– Нет, не слышала. Хотите кофе?
Олег поморщился и замахал руками.
– Только не кофе. Это очень вредно. Я бы с удовольствием выпил чаю. У вас есть зеленый?
Зеленого чая у Кристины не было, а черный был только в пакетиках, какой-то самый дешевый, отвратительного качества – потому что Кристина практически не пила чай. Но она быстренько взяла ноги в руки, сгоняла к косметологу в конец коридора и одолжила у нее пачку хорошего китайского зеленого чая.
– Вот, пейте, а то замерзли совсем. – Она поставила перед красавцем чашку и вынула из сумки пакет с пирожками.
Олег откусил и восторженно зачмокал языком.
– Кто это испек?
– Я сама, – гордо ответила Кристина.
Это была правда. Несмотря на вольный образ жизни, она с детства любила и умела готовить, а в особенности печь. Это у нее было в бабку, которая славилась своей стряпней среди всех друзей и родни. Олег выпил чаю, съел все пирожки, совершенно высох и согрелся. Кристина смотрела на него и думала, что если он сейчас уйдет, она утопится в бассейне. Она уже знала, что хочет делать в ближайшие пятьдесят лет: печь ему пироги, стирать рубашки, гладить брюки, чистить обувь и петь на ночь колыбельную. А говорят, что не бывает любви с первого взгляда! Еще как бывает.
Олег Сташук оказался только что избранным депутатом от новой партии. Ему прочили большое будущее, и он сам верил в то, что обязательно добьется успеха на политическом поприще. Сын самых обычных работяг, он приехал в Москву из Брянска, закончил строительный институт и еще во время учебы занялся политикой. Это дело у него хорошо пошло, он имел, что называется, харизму: яркую привлекательную внешность, мужественный и даже геройский облик, а также отличался невероятной принципиальностью. Сташук очень быстро завоевал симпатию среди сторонников партии, буквально за год пробился в лидеры, а дальше зашагал вперед семимильными шагами. В 26 он уже баллотировался в депутаты округа и с блеском победил всех конкурентов.
По сути своей Олег был обычный провинциальный парень, он проповедовал такие же простые, здоровые и ясные взгляды, что очень подкупало определенный тип людей, уставших от чрезмерной свободы, вседозволенности, новых непонятных веяний, невозможности найти опору в этом шатком и безумном мире, полном грехов и соблазнов. У Сташука все было предельно просто: надо жить открыто, заботиться о здоровье, растить потомство, противостоять всем известным порокам – и будет вам счастье.
Если бы Кристина была начитанной девушкой, она бы непременно сопоставила принципы Олега с хорошо известными старшему поколению принципами строителей коммунизма. Но Кристина образованностью не страдала, а потому политическую платформу будущего мужа приняла целиком и полностью, без оговорок. Да ей, собственно, плевать было на его политические взгляды. Ей нравились в нем вовсе не они, а его умопомрачительная, на ее взгляд, красота и пышущая здоровьем молодость. Ко всему прочему Олег имел роскошную квартиру в центре, автомобиль с личным водителем и неплохую депутатскую зарплату.
Кристина была старше Сташука на четыре года. Она имела опыт отношений с мужчинами и знала в них толк. Ей сразу стало ясно, что, несмотря на яркую внешность, Олег не слишком уверен в себе и не обладает особой сексуальностью. В тот день он, конечно, никуда не ушел. Вернее, сходил в гардероб, оделся, а потом вернулся за Кристиной, и они поехали гулять в парк «Зарядье». Олег прихрамывал, Кристина бережно поддерживала его под руку. Он говорил что-то увлеченно, со знанием дела – она делала вид, что внимательно слушает, и кивала головой. А в мозгу у нее стучало: мой, мой. Он будет мой.
Так и вышло. Олег стал ухаживать за Кристиной, с аппетитом поглощал ее пирожки, ел борщи и пельмени домашнего приготовления. И наконец довольно быстро сделал ей предложение. В его положении брак являлся выгодным подспорьем, счастливо женатый депутат вызывал у избирателей еще большее доверие и уважение. Однако Кристине были поставлены жесткие условия: отныне ее внешность должна измениться – никаких коротких юбчонок, кованых ботинок и разноцветных прядей. Умеренный макияж, одежда дорогая и стильная, но неброская и скромная. И строжайший режим: не пить, не курить, ложиться до полуночи, вставать рано. Забыть все тусовки и как зеницу ока беречь репутацию молодой супруги Олега Сташука. Кристина с легкостью приняла все ограничения, ей казалось, если Олег попросит ее пройтись босой по стеклу, она запросто это сделает, а тут не пить и не курить! Подумаешь.
Она очень быстро втянулась в роль супруги, освоилась в просторной и современной квартире, наладила стабильный быт и научилась буквально читать мысли Олега и во всем ему угождать. Он был доволен, а Кристина и вовсе на седьмом небе от счастья. Она – жена депутата! А в будущем, кто знает, возможно, несчастная Машка поневоле правду сказала – жена президента! Она, дочка бедных родителей, невзрачная тощая девчонка, вечная тень своих красивых подруг!
Проводив Олега на работу, Кристина принималась за дела. Их было пруд пруди. Во-первых, нужно было поддерживать идеальную чистоту и порядок в огромной квартире. К ним ежедневно приходила уборщица, но Кристина полностью не могла на нее положиться. Приходилось тщательно следить за тем, как производится уборка, а кое-что и самой доделывать. Покончив с наведением чистоты и блеска, Кристина шла в магазин и закупала продукты для ужина. Олег обедал на работе, поэтому дома ровно в семь вечера его ждал празднично накрытый стол, обязательно со свечами. Свечи придумала сама Кристина, Олег против них не возражал, но особого восторга не испытывал. А она наслаждалась романтической атмосферой, царившей в доме каждый вечер.
Оставшееся время Кристина посвящала себе и своей внешности, на которую природа не расщедрилась. Деньги Олега открыли ей доступ в лучшие салоны, и очень скоро из пошловатой и разбитной медсестрички Кристина превратилась в элегантную и подтянутую молодую женщину. Это чудесное превращение было сродни перерождению Элизы Дулитл из цветочницы в леди, с той только разницей, что в роли Генри Хиггинса выступала сама Кристина. Именно она являлась и Галатеей и Пигмалионом в одном лице, сделав себя буквально с нуля.
После ужина с бокалом красного сухого вина следовал чудесный совместный вечер, когда Олег отключался от роли политика и целиком посвящал себя любимой жене, а затем и восхитительный секс, в котором он был воистину неутомим. Словом, Кристине было ради чего стараться, держать себя в ежовых рукавицах и отказывать во всех милых шалостях. Иногда, очень редко, она отрывалась в компании подруг, но делала это, внимательно глядя на часы – чтобы успеть привести себя в порядок после гулянки с девчонками.
Сегодняшний ужин Кристина запланировала в итальянском стиле. Она решила побаловать мужа пастой, ризотто и самодельным тирамису. Был полдень, все необходимое для готовки Кристина уже купила и принесла домой. Она быстренько отварила грибы, поджарила мелко нарезанные кусочки свинины, приготовила соус для пасты и занялась тирамису, решив, что спагетти она отварит ближе к ужину. На четыре часа у нее была назначена парикмахерша, однако та еще утром позвонила и сказала, что подхватила грипп и лежит с температурой 39. Таким образом день оказывался совсем свободным, и Кристина решила никуда больше не ходить, а посидеть дома перед телевизором и расслабиться.
Она закончила с тирамису и ризотто, спрятала все в холодильник, чтобы вечером нужно было только разогреть, и включила любимый сериал. Надо сказать, что страсть к сериалам была ее единственной привычкой из прошлой жизни, которая до конца не прошла с замужеством. Олег сериалы не смотрел и пристрастие жены к ним не одобрял, но великодушно закрывал глаза на ее слабость, тем более что Кристина позволяла себе любимый досуг лишь в отсутствие мужа. Сейчас настал как раз такой момент: до прихода Олега была еще уйма времени, квартира сияла чистотой и свежестью, в посудомойке гремела моющаяся посуда. Кристина сняла фартучек и уселась перед телевизором в кухне.
В это время раздался звонок. Кристина решила, что это принесли цветы – сегодня посыльный еще не приходил. Она открыла дверь. На пороге стоял молодой парень невысокого роста в симпатичном рабочем комбинезоне.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он. – Я сантехник.
– Мы вас не звали, – Кристина пожала плечами, – это какая-то ошибка.
– Знаю, что не звали, – парень улыбнулся обезоруживающей улыбкой. – Это соседи снизу меня вызвали. Вы их регулярно заливаете в туалете.
– Ерунда, – уверенно возразила Кристина. Сама мысль, что в ее идеальном доме что-то может быть не в порядке, была ей крайне неприятна. – Никого мы не можем заливать. У нас новые трубы и все такое.
– В этом доме у всех новые трубы, – все так же мягко, но настойчиво проговорил сантехник. – Разрешите, я только гляну. Это не займет много времени. Я ничего вам не запачкаю и носками вонять не буду, у меня есть бахилы.
С этими словами он извлек из кармана пару веселеньких зеленых бахил и на глазах у опешившей Кристины нацепил их поверх кроссовок.
– Разрешите, я пройду?
– Ну проходите, – она слегка посторонилась, давая ему дорогу. – Но только быстро. У меня дела.
– Айн момент! – весело пообещал парень и скрылся в туалете.
Кристина слышала, как он мурлычет там какой-то знакомый мотивчик. Голос у парня был приятный и высокий. Она вернулась к своему сериалу, время от времени прислушиваясь к тому, что происходит в клозете. Парень провозился с полчаса и, довольный, заглянул в кухню: