Приговоренные к любви

– Нашла кого-нибудь по вкусу? – спрашивает Эсме, заметив мои маневры.

– Еще нет, но время детское.

Я сдвигаю брови, а она улыбается и берет меня под локоть.

– Пойдем поохотимся. Тебе определенно нужно с кем-то переспать. Это практически обряд посвящения.

Я закатываю глаза, подхватываю Пен под руку, и Эсме тянет меня прочь с танцпола.

– Что мы делаем? – спрашивает Пенелопа, когда Эсме останавливается возле бара.

Протиснувшись вперед, Эсме хватает одного из барменов и кричит ему заказ, полностью сознавая, что в ее спину вонзаются кинжальные взгляды других мучимых жаждой посетителей.

– Охотимся, – ухмыляюсь я, разглядывая парней, что околачиваются вокруг бара.

– Я пойду с вами, – предлагает Пен. – Я знаю, на что вы похожи, если предоставить вас самим себе.

– Можешь помочь проверить их на благонадежность, – соглашаюсь я, потому что у Пен отличный радар на дерьмо и может учуять говнюка за милю.

– Тебе никогда не казалось, будто ты что-то упускаешь? – К нам подходит Эсме, протягивая бокалы с клюквенной водкой.

– Эсме. – Я бросаю на нее предостерегающий взгляд. – Ты же обещала.

– Я не собираюсь ворошить осиное гнездо, клянусь. Просто любопытно.

– Тебе не по душе Эрик или то, что в двадцать один год я помолвлена? – спрашивает Пенелопа.

Они что, решили нарушить мои правила?

– Дело не в Эрике. Он мне нравится, и даже очень. Он тебе подходит, – отвечает Эсме.

– Тогда сколько можно меня доставать? – спрашивает Пен, пока отрывается от коктейля.

– Просто боюсь, что тебе чертовски надоест замужество в таком раннем возрасте. Не хочу, чтобы ты совершила ошибку.

Я знаю, что Эсме так говорит из добрых побуждений, но также знаю, чем вызвано ее беспокойство.

– Пен – не твоя сестра, а Эрик – не тот кобель, за которого она вышла.

Лицо Пен смягчается.

– Я знаю, что ты просто переживаешь за меня, я тебя за это люблю, но я знаю, что делаю. Я люблю Эрика. Он моя вторая половинка, и мне никто его не заменит.

– Верити тоже считала того засранца своей второй половинкой, и вот как все обернулось. Теперь она мать-одиночка с двумя малышами. Он с ними даже не видится. Слишком занят, играя в счастливую семью с новой женой и крошкой-сыном.

– Да, Верити паршиво, – говорит Пен. – Этот таракан – самый большой мерзавец на планете, но если такое случилось с ней, то это не значит, что меня ждет то же самое.

– Знаю, что говорю необоснованно, – Эсме прикусывает уголок губы. – Но я себе не прощу, если утаю свои мысли, а потом что-нибудь случится.

– Ничего не случится, – вмешиваюсь я, заметив, что Пен расстроилась.

Не хватало еще, чтобы Эсме заронила сомнения в ее душу. Я понимаю, откуда берутся страхи Эсме, и знаю, что именно поэтому она тяготеет к кратковременным связям и настаивает на том, чтобы не привязываться ни к какому парню. Но нельзя проецировать на других свои страхи и неуверенность – это просто нечестно.

– Саския вышла за Феликса в двадцать один, а Серене в день ее свадьбы было двадцать три, – напоминаю я. – Нет ничего неслыханного в том, чтобы рано выходить замуж.

– Не уверена, что твоих сестер можно приводить как примеры счастливого брака, – отвечает Эсме и сверкает улыбкой кому-то за моим плечом.

– Наверное, ты права.

Сомневаюсь, что Саския будет счастлива с любым мужем, а Серена поразила меня до глубины души, выйдя за одного из старых друзей отца. Она держала свои отношения в секрете от меня, что до сих пор задевает, а в последнее время мы мало общаемся, поэтому я понятия не имею, счастлива ли она в семейной жизни. Знаю только, что после свадьбы она довольно быстро залетела и теперь души не чает в моей маленькой племяннице Элизе.

– Но ни одна из них не была безумно влюблена в своего мужа, – добавляю я, чтобы подбодрить Пен. – А ты влюблена по уши, и Эрик – чудесный парень. Он тебя обожает и относится к тебе как к принцессе. Вам хорошо вместе, и если пожениться кажется правильным, то лишь это имеет значение. Делай то, что велит тебе сердце.

– Ты правда в это веришь или просто говоришь так, чтобы успокоить меня? – спрашивает Эсме с неподдельным любопытством.

– Правда верю.

Я убираю за ухо прядь своих длинных светлых волос и отпиваю коктейль.

– Хотелось бы и мне верить.

Улыбка сползает с губ Эсме, и повисает напряженное молчание.

– Эй, это задумывалось как праздник, к чему такие кислые лица? – Пен пихает нас обеих в бока. – Откуда вам знать, может, ваши вторые половинки сейчас находятся в этом самом зале? Надо отдыхать.

Эсме обнимает одной рукой за плечи меня, а другой – Пен и шутит:

– Я скорее подыскиваю свою темную половину. Но вы можете помочь. – На ее лице появляется озорная улыбка. – Я просто пойду за теми, кого вы отвергнете как недостойных.

– Господи, помоги нам, – Пен трясет головой, а я по-быстрому набираю сообщение Тамми, чтобы дать знать остальным, где мы. – Рано или поздно такие замашки доведут тебя до беды.

– Пока мы рядом, чтобы спасти Эсме, с ней ничего не случится, – говорю я, убирая мобильник в кармашек моего черного с золотым платья.

С бокалами в руках мы обходим по кругу зал, высматривая интересные кандидатуры и проверяя все варианты. Мужчины здесь самые разные. Старые. Молодые. Привлекательные. Не слишком привлекательные. Несколько групп присвистывали и окликали, когда мы проходили мимо. Пару раз мы останавливались, удостаивая их легкого флирта, и шли дальше. Может, дело в настроении, но ни один из этих симпатичных парней мне не приглянулся.

– О боже, – резко останавливается Эсме, и я расплескиваю клюквенную водку на паркет. – Вы его видите?

– Кого? – хором спрашиваем мы с Пен.

– Саверио Салерно.

Эсме облизывает губы, и ее глаза оживают. Я практически вижу, как в ее голове крутятся шестеренки – она что-то замышляет и планирует.

– Я должна его знать?

Никогда не слышала об этом парне. Я проследила за взглядом Эсме до спины высокого мужчины, направляющегося к вип-зоне по другую сторону зала. На нем классический черный костюм, на вид очень дорогой, темные волосы коротко подстрижены. Плечи широкие, ткань пиджака натягивается на руках так, что трещит по швам.

– Он владелец этого клуба и пары казино, – сообщает Эсме, немного понизив голос. – По слухам, он из мафии.

Мы с Пен обмениваемся взглядами. Заметив на лице Эсме воодушевление, я понимаю, что мы уже вляпались.

– Только не говори, что ты гоняешься за такими мужчинами.

– Вы же знаете, что я люблю плохих парней и трудные задачи.

– А еще мы знаем, что ты безрассудна и тебе плевать на собственную безопасность, – Пен с обеспокоенным видом проводит рукой по своим коротко подстриженным каштановым волосам.

– Ты знаешь, что обычно я поддерживаю твои эскапады, – говорю я, – но если слухи верны, то он не из тех мужчин, на которых можно задерживать взгляд, не говоря уже о том, чтобы переспать.

Во мне тоже есть бунтарская жилка – спросите моего отца. Уверена, у него есть длинный список моих плохих поступков, но я знаю, где провести черту. Я облизываю сухие губы и бросаю через плечо мягкие светлые пряди, размышляя, как предотвратить это кораблекрушение.

– Надо пойти в другое место, – выпаливаю я. – Кто знает, когда еще нам удастся всем вместе побывать в Вегасе. Можем обойти все клубы.

Эсме подмигивает.

– Было бы неплохо, но я не уйду, пока хотя бы не скажу «привет» этому мужчине.

– Это явно плохая идея, – бормочет Пен, настороженно разглядывая его спину. – Мне бы хотелось вернуться домой живой. – Она сверлит Эсме многозначительным взглядом. – То есть не в мешке для перевозки трупов.

– О боже, Пен. Уймись. Ты драматизируешь.

Не уверена, что драматизирует, но что опасного в том, чтобы просто сказать «привет» этому парню? Я знаю, как упряма Эсме, и если мы продолжим сопротивляться, это ее только еще больше раззадорит.

– Давайте с ним поздороваемся, а потом поговорим с остальными, хотят они остаться или уйти? – предлагаю я.

– Я хуже других могу идти на компромисс, – усмехается Эсме.

Пен что-то бормочет себе под нос, но тоже сдается. Эсме приглаживает спереди свое короткое зеленое платье.

– Как я выгляжу?

– Как всегда обалденно, – отвечаю я.

– Не знаю, любят ли такие мужчины обалденных, – рассуждает она, не сводя с него глаз.

Он заканчивает разговор с небольшой группой в десятке футов от закрытой вип-зоны.

– Он все-таки мужчина, а они все думают одним местом, – я подтягиваю вверх свое платье без бретелек, проверяя, не опустилось ли декольте ниже социально приемлемого уровня, и подавляю веселый смешок. Если бы отец слышал сейчас мои слова, он бы мной гордился.

– Ужасная идея, – бурчит Пен, беря меня под руку, и мы следуем за Эсме.

– Мы обе знаем, что Эсме невозможно отговорить от того, что втемяшится ей в голову. Мы не можем отпустить ее к нему одну. Если с ней что-нибудь случится, мы никогда себе не простим.

– Знаю, – вздыхает Пен. – Я просто волнуюсь за нее. Я полностью за сексуальное равенство и свободу выбора, но ее тяга к опасным придуркам может однажды ей выйти боком, а я не хочу, чтобы она страдала. Особенно в твой день рождения. Хочу, чтобы этот вечер оставил у тебя приятные воспоминания.

– И оставит.

Я ободряюще похлопываю ее по руке, надеясь, что не ошибаюсь.

Наверное, подсыпать в стакан Тони снотворного было не самой умной идеей. Если отец узнает, что я развлекалась в Лас-Вегасе без телохранителя, с ним случится припадок. Он не понимает, как это ограничивает. Как это достает, когда Тони всюду следует за мной по пятам. Можно подумать, что я уже к этому привыкла, ведь телохранители сопровождают меня с тех пор, как я себя помню, но я терпеть не могу вторжение в личное пространство и то, что они привлекают внимание.

В статусе дочери миллиардера, владельца «Лоусон Фарма» есть как множество преимуществ, так и куча недостатков. Нехватка личного пространства – один из них. Я хотела приехать в Лас-Вегас и закатить вечеринку с подругами без Тони, который дышит в затылок и поминутно докладывает отцу о каждой мелочи.

Порой мне просто хотелось быть обычной. Обычной девушкой, которая отмечает день рождения с подругами, совершая при этом все безумства, на которые способна обычная двадцатиоднолетняя девушка. Что плохого в таком желании? Честно говоря, если бы появился джинн и посулил нормальную жизнь в обмен на деньги и роскошь, присущие нашему образу жизни, я бы согласилась в тот же миг. Не задумалась бы ни на секунду.

Я собираюсь переспать с кем-нибудь во время этой поездки, а Тони, проверяющий на благонадежность всех потенциальных партнеров, портит все настроение.

Предложи парню соглашение о неразглашении – и он удерет без оглядки.

Это главная причина, почему у меня были только раз серьезные отношения и секс только с двумя мужчинами.

Отец все контролирует как недремлющее око. Он на этом помешан. С одной стороны, я понимаю. Его богатство и известность привлекают самых разных психов, и он не хочет ставить под удар семью. К сестрам и маме тоже приставлены телохранители, а в поездках отца сопровождают двое или трое. Но иногда это кажется чрезмерным, и я гадаю, сколько здесь заботы о моей безопасности, а сколько – его желания знать все подробности моей жизни и манипулировать мной так, чтобы все контролировал он, а не я.

Он не понимает, почему я не такая послушная, как мои сестры. Почему борюсь с ним практически во всем. Он не может осознать, что у меня есть свои планы, свои амбиции и я хочу идти по жизни своим путем. Я не хочу работать в семейном бизнесе, как Саския и Серена, и он взбеленился, когда я отказалась поступать в ту же бизнес-школу при Чикагском университете, которую закончили сестры. Он пригрозил отказаться от меня, когда я решила изучать биомедицину с прицелом на альтернативную терапию, но мама его отговорила.

– Земля вызывает Сьерру, – Пен щелкает пальцами перед моим лицом. – Ты отключилась, подружка.

– Да, но уже вернулась.

Мы чуть не врезаемся в спину Эсме, когда она внезапно останавливается. Мы в нескольких футах от красавчика, но он поглощен разговором с кучкой парней в костюмах, и я не думаю, что наше вмешательство поможет Эсме.

– Беседа выглядит довольно жаркой, – говорит Эсме, приглядывая одним глазом за своей мишенью и бросая на нас быстрый взгляд.

– Примем это как знак, чтобы уйти, – делает Пен последнюю попытку.

– Я не упущу такую возможность. – на лице Эсме появляется решимость. Очень знакомое выражение. – Просто нужно улучить нужный момент.

– Давайте подождем там, – предлагаю я, показывая на пустой высокий столик позади мужчин. – Тогда он не сможет уйти, не заметив нас.

– Хорошая идея.

Эсме энергично кивает и ведет меня мимо мужчин. Разумеется, она не преминула по пути уставиться на них, потому что деликатность и Эсме – вещи несовместимые. Я смотрю прямо перед собой, не желая, чтобы кто-нибудь из них решил, будто я им интересуюсь. Судя по брошенному на них беглому взгляду, они все немолоды, возраста моего отца, и у меня бегут мурашки от мысли, кто кто-нибудь из них прикоснется ко мне. Эсме западает на парней постарше, но обычно не настолько старше.

Подруга садится на стул, выбрав стратегическое место лицом к мужчинам, а мы с Пен занимаем два других сидения, довольные тем, что оказываемся к ним спиной. Мы ставим свои бокалы и несколько минут разговариваем вполголоса, пока Эсме многозначительно смотрит на приглянувшегося мужика.

– Ты так откровенно пялишься, – говорит Пен.

– В этом-то и смысл, – отвечаю я, опередив Эсме.

– Точно, – ухмыляется Эсме. – Он пару раз встретился со мной взглядом, так что это работает.

Она шумно отпивает через соломинку, не разрывая зрительного контакта поверх наших плеч.

– И вот уже, – добавляет она, расправляя плечи и улыбаясь еще шире. – Он идет сюда. – Она одаривает нас предостерегающим взглядом. – Позвольте мне вести разговор. Ладно?

– Можешь не сомневаться, он весь твой, – говорю я, допивая коктейль.