Большая книга ужасов 88
– Давай тебя сфоткаю.
Я вздрогнула и обернулась.
– Опять подкрадываешься? – сердито заметила я.
Никита безмятежно улыбался:
– А ты чего такая дерганая?
Сказала бы я ему, да пугать не хотелось. И выглядеть истеричной дурой – тоже.
– Ну давай, – согласилась я, отдавая ему телефон.
Я отошла к парапету набережной и красиво встала на фоне теплохода, реки и заката. Сделать отрешенно-загадочное лицо, правда, не успела.
– Слишком далеко! – крикнул брат.
– А я люблю, когда далеко! – согласилась я.
Никита поднял большой палец, отщелкал несколько кадров и предложил:
– Давай теперь горизонтально!
Он перевернул смартфон, но почему-то не спешил вновь наводить его на меня, а что-то вдумчиво изучал на экране. Я занервничала – неужели кто-то звонит?
– Что там? – спросила я, подходя ближе.
– Извини, я случайно в галерею зашел, – странным голосом проговорил он. – И увидел вчерашние фотки. Что это, а?
Братец показал мой собственный телефон. Я взглянула на экран и на первый взгляд ничего не поняла:
– Ты о чем? Я отправление фоткала.
Никита буквально сунул телефон мне в руки:
– Внимательно посмотри.
Я пролистала вчерашние кадры. Речной вокзал, кораблик на шпиле, набережная. А вот и наш теплоход – нос с рындой и флагштоком, катушка с намотанным на нее канатом, парень в черной куртке и накинутом поверх нее оранжевом жилете… Я почувствовала, что лицу становится горячо. Не помню, чтобы я его снимала, наверное, случайно в кадр попал или я нажала на кнопку в неподходящий момент.
– Ты это хотел показать? – спросила я внезапно севшим голосом. – Матроса?
– Какого еще матроса? – удивился Никита. – Ты за борт посмотри.
Я увеличила кадр, приблизила нос теплохода и наконец увидела – перед ним на воде болтались лодки. Они неприятно напомнили ту, что я заметила вчера вечером в шлюзе – пустую, с бессильно свисающими в воду веслами. Впрочем, разглядеть, сидит ли в ней кто-то, оказалось невозможно – изображение получилось слишком размытым.
– Рыбаки, – неуверенно проговорила я.
Братец взглянул на меня с усмешкой:
– Какие рыбаки на Речном вокзале перед отправлением теплохода? Это закрытая зона.
– Ну мало ли, забрели случайно. Мы же никого не задавили? Я похожую вчера вечером видела, в шлюзе.
Он бросил в мою сторону внимательный взгляд:
– И мне ничего не сказала?
– Почему я должна говорить тебе про какую-то лодку?
– Все равно это очень странно и подозрительно.
Я наконец справилась с собой и нашла силы съязвить:
– А у тебя какие версии?
– Да никаких, – пожал плечами Никита.
– Может быть, оптический обман, – я судорожно искала любое логическое объяснение. – Искажение света.
– И в шлюзе тоже?
Я осеклась.
– У тебя проблемы со зрением, просто очки стесняешься носить?
– Нечего я не стесняюсь, – возмутилась я. – То есть у меня оба глаза – единица. Недавно в школе проверяли… Может, это у тебя проблемы?
– У меня – аналогично, – усмехнулся брат. – Ни на один глаз не жалуюсь.
– Тогда не морочь мне голову! Вот свежие кадры.
Я открыла только что сделанные снимки:
– Посмотри, есть тут лодки?
Никита глянул и подтвердил:
– Есть.
Я тоже посмотрела на экран – посреди Волги и правда болтались какие-то посудины, но в них сидели вполне заурядные дядечки в камуфляже, вооруженные удочками.
– Говорю же – рыбаки, – разочарованно протянула я. – А вот эти странные очертания возле борта видишь? Тоже на лодки похоже…
– Так это же просто тени на воде.
– От чего?
– До отправления теплохода «Остров сокровищ» остается пятнадцать минут, – донесся до нас усиленный динамиком голос.
– Пойдем, а то застрянем в Мышкине и повесимся тут от тоски, – хмыкнул братец.
Я кивнула: отстать от теплохода – так себе перспектива.
– Где, кстати, олды? – наконец вспомнила я.
– Да сувениры там выбирают, – он небрежно махнул на торговые ряды. – Я потому и сбежал.
– Они знают, когда отправление? – запоздало забеспокоилась я. – А то закопаются в мышах и обо всем забудут.
– С нашим папой забудешь!
– Да уж! – не могла не согласиться я. – Удивительно, что он до сих пор не стоит на палубе.
Но что-то кроме этого не давало мне покоя. Я постаралась выбросить из головы странный разговор с братом, но очень скоро вспомнила о нем снова.
* * *Лодки почти бесшумно скользили по гладкой поверхности озера. Тишину нарушал только легкий плеск весел, колышущаяся вода поблескивала в свете луны. Данька тоже умел грести, не поднимая брызг, но за весла его, конечно, не пустили. Он сидел на корме, сжавшись в уголке, и с тоской думал о том, что его ожидает.
Зачем дядька Михаил взял его сегодня с собой? В объяснение, что его пора приучать, Данька не поверил – если бы брат отца хотел, то сделал бы это давно. Сам же сказал – другие деревенские мальчишки начинают гораздо раньше. Значит, дело в другом…
Может, от него решили просто избавиться? Отойдут подальше и вытолкнут за борт на глубине, в таком месте, откуда не выплывешь. Кто спохватится и станет искать его? Утонул и утонул. Дядька и его жена только обрадуются, что остались без лишнего рта. Ведь они постоянно твердят, что он мало работает и напрасно ест свой хлеб…
– Данька, – негромко окликнул его дядька.
Он привычно сжался, как всегда, если к нему обращались, не ожидая ничего хорошего. Лучшими минутами в жизни Данька считал те, когда он был предоставлен самому себе и никто не обращал на него внимания. Жаль, они выдавались не так часто.
– Не трясись ты, – продолжал Михаил. – Замерз, что ли?
Данька коротко помотал головой. Он и правда согрелся. Ветер, сбивавший с ног на берегу, неожиданно стих, и он перестал дрожать. Или ему только кажется и теперь его трясет вовсе не от холода?
Вопрос дядьки прозвучал без привычного раздражения в голосе, и это удивило Даньку. Неужели отцов брат хочет поделиться с ним теплой одеждой? Но тот больше ничего не сказал, лишь неодобрительно покачал головой и отвернулся.
Даньке стало не по себе. К чему эта непривычная забота, которой он не видывал, сколько себя помнил? Дядька явно задумал от него избавиться и поэтому непривычно ласков, чтобы племянник не заподозрил неладное. Считает его совсем дурачком? Показная доброта заставила парня еще сильнее насторожиться. Легко они с ним не справятся. Он хоть и худой, но сильный – привык к постоянной тяжелой работе – и сам запросто отправит на дно озера даже здорового мужика…
Данька успокаивал себя, в глубине души понимая, что это далеко не так. Никому он не в состоянии противостоять, даже если поймет: его жизнь под угрозой. Он привык постоянно уступать, подчиняться и не сможет в один момент переломить себя… Или все-таки сможет? Он дорого продаст свою жизнь… Эту фразу Данька, конечно, придумал не сам, а прочитал в обрывке газеты, невесть как оказавшемся в их деревне. Видимо, кто-то привез из города завернутый в нее товар.
В газете публиковались отрывки из приключенческого романа, и Даньке достался кусок из середины, без начала и конца, без автора и названия, но он все равно с жадностью проглотил его и потом много раз перечитывал. Кусок газеты до сих пор бережно хранился у него как символ другой, далекой и прекрасной жизни, для него совершенно недоступной.
– Стой! – раздался негромкий оклик Николая с передней лодки.
Весла скрипнули уключинами, с легким плеском вынырнули из воды и аккуратно легли на борта. Наступила тишина, нарушаемая только еле слышным поскрипыванием старого дерева. Все сидели молча, напряженно вглядываясь в темноту. Данька тоже замер. Ужасно чесался нос, но он не мог заставить себя даже пошевелить рукой. Не хватало сейчас чихнуть… Тогда его точно вышвырнут из лодки.
Ему казалось, что воздух вокруг сгущается и становится тяжело дышать. Или туман поднимается от холодной воды, застилая все вокруг душной пеленой?
– Туман, – прошептал кто-то рядом с ним. – Это нам на руку. Сам господь помогает…
Данька не был уверен, что им помогает господь. Скорее, ночному походу покровительствует совсем другая сущность, об имени которой он боялся даже подумать, не то что произнести вслух…
Глава 5
Слишком много мышей
У трапа стоял знакомый матрос. Похоже, сегодня ему не доверили тягать канаты при швартовке и снова поставили встречать пассажиров у входа. Он был сама заботливость: подавал руку дамам в возрасте и помогал подняться на борт. При этом с его лица исчезло привычное хмурое выражение, на нем снова появилось некое подобие улыбки. Парень явно делает успехи в сфере обслуживания. Чего его вообще в матросы понесло, шел бы, например, в официанты. Хотя нет, лучше не стоит: сидеть нам тогда в ресторане облитыми супом или обсыпанными гречкой…
Я в очередной раз одернула себя: чего прицепилась, какое мне до него дело? Даже имени не знаю… А если бы знала, что изменилось бы? Парень машинально протянул мне руку, но поднял глаза и тут же отдернул ее. Я усмехнулась и демонстративно взяла Никиту под локоть. У меня свой кавалер имеется, пусть даже это младший брат.
На палубе нас вновь встречала скрипачка, игравшая на своем странном инструменте. Вообще-то я скрипку не люблю, надрывное пиликанье действует на нервы, но электронный инструмент звучал совсем не противно, и мы остановились послушать.
– Неплохо, – наконец оценил Никита.
– Ты разбираешься? – хмыкнула я.
– А ты?
Научила огрызаться на свою голову! Я замешкалась с ответом и предпочла сменить тему:
– Не хотела бы так, как она.
– А как она?
– Окончила музыкальную школу, потом какое-нибудь училище, потратила много сил и средств: неважно, своих или родительских. Теперь играет на палубе, а пассажиры или суетятся с чемоданами, или проходят мимо. В любом случае обращают на нее не больше внимания, чем на радиоприемник.
– Скажи – плохо, – возразил Никита. – Целое лето катаешься на теплоходе, часок в день играешь любимую музыку – не работа, а мечта.
– Так ведь эта мечта, как ты выразился, сезонная. Закончится навигация, а дальше куда?
– В оркестр, – глубокомысленно заметил братец. – Или где там на скрипочках играют…
– Надеюсь, не в подземном переходе?
Ответить он не успел: на теплоход наконец ввалились наши милые родители.
– Дети, вот вы где! – всплеснула руками мама. – А мы вас обыскались! Никита, куда ты пропал?
– Это мы вас заждались, – буркнула я, недовольная, что разговор прервался на самом интересном месте. – Сколько можно покупать мышей?
– Зато у нас будут сувениры и подарки!
– И так на каждой стоянке? Придется второй холодильник покупать под магниты, – я чувствовала, что меня несет, но не могла остановиться.
– Купим, если понадобится, – степенно кивнул папа.
– Теплоход «Остров сокровищ» отправляется в рейс! – долетел до нас ликующий голос диктора.
Мы дружно ломанулись смотреть отправление. Из динамиков на этот раз грянул не марш «Прощание славянки», а тематическая песня, посвященная милому городу Мышкину. Под нее нам скинули с берега швартовы – я стояла далеко и не успела заметить, кто их ловил с нашей стороны. Теплоход начал медленно и величаво отходить от причала, но внезапно дернулся и замер на месте.
По пристани суетливо бегала сухощавая пожилая дама в розовых бриджах и белой шляпке, судорожно прижимая к уху телефон. Теплоход минуту постоял, а потом двинулся обратно. Все пассажиры прилипли к бортам, с напряженным любопытством наблюдая за происходящим. Никто не желал пропустить незапланированное развлечение.
Снова швартоваться мы не стали. Теплоход боком подошел вплотную к причалу, и два матроса, одним из которых был тот самый хмурый парень, приготовились у входа, распахнув дверку. Почему он вечно такой угрюмый, может, у него случилось что-нибудь? А я к нему со всякими глупостями приставала…
Дама тем временем боязливо приблизилась, и они протянули ей руки. Она ухватилась за них, но медлила, боясь сделать всего один шаг – теснее прижаться к пирсу теплоход просто не мог. Когда дама наконец решилась шагнуть и благополучно оказалась на борту, все палубы, не сговариваясь, разразились громким смехом и бурными аплодисментами. Шоу удалось на славу.
– Вот, – назидательно заметил папа, – что бывает, если не следишь за временем. Существует реальная опасность отстать от теплохода! Как выяснилось, никто никого ждать и искать не будет, хотя мы сдаем ключи на выходе.
Мы с Никитой обменялись понимающими взглядами и молча вздохнули. Кто из нас, спрашивается, первым оказался на теплоходе, а кто завис у сувенирных ларьков и прибежал в последний момент?
Как и кому сегодня отдавали швартовы, я не успела заметить, зато обратила внимание на кое-что другое. Край солнца скрылся за горизонтом, раскрасив небо яркими розовыми полосами. Накатывали сумерки, стремительно темнело – августовский день убывал прямо на наших глазах.
И в наступающей темноте я отчетливо рассмотрела, как наш отчаливающий от пристани теплоход медленно окружают лодки. Темные, с хлопающими по воде веслами. Абсолютно пустые.
Я оглянулась в поисках брата, но он отошел к противоположному борту. А когда я снова перевела взгляд на воду, там уже ничего не было.
После ужина мы вышли на палубу.
– Ник, я их видела! – тихо проговорила я.
– Что ты там видела?
Я мигом помрачнела, вспомнив гнетущее зрелище:
– Лодки.
– Теперь ты мне веришь? – невесело усмехнулся брат.
– Не знаю, – упрямо сказала я.
– Не веришь собственным глазам?
Я заторопилась с объяснениями:
– Это может быть оптическая иллюзия, я почитала, пока какое-то время после отправления сеть была. Называется фата-моргана. Над водой возникают слои воздуха с разной температурой и плотностью, из-за чего отражения далеких объектов искажаются и кажутся более близкими, а то и висящими в воздухе. Ничего необычного – лодки торчат посередине реки, а кажется, что они прямо под нашим бортом.
– А при каком освещении возникает эта твоя моргана? – поинтересовался Никита.
Я замялась, вспомнив все случаи появления загадочных лодок. Получается, сложная оптическая иллюзия возникала и при ярком свете дня, и в сумерках, и поздним вечером. Проявлялась на фотках! Даже я со своим гуманитарным складом ума понимала, что такого быть не может, но продолжала упорствовать.
– С освещением разобраться надо. Главное – есть разумное логическое объяснение.
– Которое ничего не объясняет, – не поверил брат. – Скажи еще, что это просто мираж.
– Может, и мираж! Тоже оптическое явление, только в пустыне. Возникает из-за разницы температур, когда горячий раскаленный воздух поднимается…
– Да, Рита, – насмешливо хмыкнул братец. – Физик из тебя еще тот.
– А из тебя?
– А я и не претендую.
– В восьмом классе не изучают, да?
Мы стояли на палубе и напряженно вглядывались в темноту за бортом. В концертном зале шла дискотека, гремела музыка, но меня туда совсем не тянуло, да и Никита явно не испытывал сильного желания танцевать.
– Видишь что-нибудь? – наконец спросила я, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.
Он отрицательно покачал головой.
Я перевела взгляд чуть дальше и слегка забеспокоилась:
– А где мы находимся?
Луна мелькала сквозь прорехи в рваных облаках, но ее призрачного света оказалось достаточно, чтобы понять – берега, привычно мелькавшего не далее чем в нескольких десятках метров, больше не видно. Насколько хватало глаз, расстилалась бескрайняя водная гладь.
– Ты вообще не следишь за маршрутом? – подколол меня брат, но прозвучало это как-то устало. – Мы вышли в Рыбинское водохранилище.
– Оно такое огромное?
– Как видишь.
Мне стало не по себе:
– А с другой стороны?
Мы перешли на противоположный борт, и я убедилась, что и там берегов тоже не просматривается. Я поежилась – поднимался ветер, по воде бежала тусклая рябь, волны усиливались, а теплоход начало ощутимо покачивать.
– Не думала, что оно как море, – проговорила я, подавив дрожь в голосе.
– Что-нибудь подозрительное замечаешь? – небрежно поинтересовался брат.
Я снова глянула за борт – вид бесконечной водной глади внушал безотчетную тревогу, но никаких посторонних объектов на ней не наблюдалось. Я перевела взгляд вперед и замерла – на нас надвигалась темная громадина.
– Ник… – Я запнулась, не в силах произнести ни слова.
– Что? – забеспокоился он.
– Там… что-то есть, – я вытянула руку.
Брат посмотрел в указанном направлении, но не успел ничего сказать: вдруг раздался долгий гудок, вымораживающий все внутри. Кажется, подобным сигналом нас созывали на учебную тревогу с надеванием спасательных жилетов…
– Рит, нам навстречу двигается другой теплоход, – снисходительно пояснил Никита.
Я медленно приходила в себя:
– А почему он темный?
– Это только издалека так кажется. Посмотри.
Пересилив себя, я послушно перевела взгляд за борт – нам навстречу и правда бодро несся круизный теплоход, и сейчас он уже вовсе не выглядел темным и безжизненным. Его борта весело переливались огнями, а с кормы доносилась разудалая танцевальная мелодия. Он проследовал мимо, дав ответный приветственный гудок. На борту успели промелькнуть золотые буквы – «Мастер и Маргарита». Это явно новая мода: именовать теплоходы названиями популярных книг.
– В твою честь назвали, – прокомментировал братец.
– Может, в твою?
– Куда мне до мастера!
– А ты читал вообще? – с подозрением спросила я.
– Что? – не понял брат.
– Роман Булгакова.
– Какой еще роман?
– «Мастер и Маргарита», – пояснила я.
– А нам не задавали, – легкомысленно отозвался он.
Я только вздохнула. Похоже, мой брат безнадежен.
– Ну когда зададут, обязательно прочитай, – посоветовала я.
– Обязательно, – серьезно кивнул он.
– Там одну ведьму Маргаритой звали, – все же решила поделиться я.
– Это я понял, – ухмыльнулся Никита. – Неудивительно, что тебе мерещится всякое.
– Мне мерещится? – возмутилась я. – Да если бы не ты, я бы вообще ничего не заметила! Отдыхала бы спокойно…
Произнося эту речь, я сама себе не верила – где я и где спокойный отдых?
– Кто из нас принял обычный теплоход за «Летучий голландец»?
– Между прочим, тоже оптическая иллюзия, – пояснила я. – Люди в прежние времена встречались с фата-морганой и принимали это явление за корабль-призрак.
– А может, все проще – встречали корабль, команда которого погибла? – выдвинул свою версию Никита. – И он мотался по волнам, никем не управляемый?
Она казалась вполне правдоподобной, но к нашему случаю совершенно не подходящей.
– Думаешь, тот теплоход был заброшен?
– Судя по тому, как радостно он нас приветствовал, не похоже.
– Да уж, кажется, ничего сверхъестественного не происходит.
– Хорошо бы.
– Ты не любишь загадки? – удивилась я.
– Люблю, но исключительно в кино или книгах.
– А в жизни?
– А в жизни я люблю, когда все просто и ясно, – отчеканил Никита.
Это прозвучало удивительно по-взрослому, и я взглянула на брата по-новому, словно увидела впервые.
– Ну да, – тем не менее не удержалась я. – Просто, как овсяная каша и вареное яйцо.
За бортом что-то громко плеснуло, и мы, не сговариваясь, перегнулись через перила, вглядываясь в темную воду.
– Это рыба, – разочарованно протянула я.
– А ты что думала – опять фата-моргана?
– Вообще-то, ты первым заметил лодки, – мстительно припомнила я.
– А теперь первым предлагаю забыть, – заметил Никита так, будто из нас двоих старшим был именно он.
* * *Повисла мертвая тишина. Данька осторожно вдыхал сырой холодный воздух и молчал вместе со всеми. Ожидание становилось невыносимым. Сколько они будут стоять на одном месте? Пока еще тихо, но по воде уже идет еле заметная рябь, значит, поднимается ветер. Он разгонит туман, разорвет в клочья мутную пелену, застревающую в горле и мешающую дышать.
Наконец послышался отдаленный шум. Данька вытянул шею, но, конечно, все равно ничего не увидел. Однако этого не требовалось: он и так понял, что приближается пароход. Вот, оказывается, чего они ждут!
Данька всю дорогу недоумевал: кто и зачем отважится выйти в озеро в такую ночь? Все мелкие суденышки прячутся у берегов. И только сейчас все встало на свои места – они ждали пароход. Его дядька, а с ним и все остальные обезумели, если решились на это…
Сразу было понятно: они отправляются вовсе не на ночную рыбалку – но Данька до последнего надеялся, что все сорвется. Николай же мог ошибиться с местом и временем. Запросто! Новости до них доходят обрывочные и зачастую недостоверные. Сколько раз они возвращались ни с чем, сумрачные и молчаливые! В такие дни Данька старался еще реже попадаться дядьке на глаза. Разозленный неудачей, тот становился злее, чем обычно.
А пароход? Что ему стоило изменить курс, пройти чуть ближе или дальше, и тогда они никогда не догнали бы его. Разве можно весельным лодкам тягаться с винтовым судном? Все уже давно знают, что места здесь неспокойные, и остерегаются проходить по ночам. Только очень большая необходимость могла заставить пароход отправиться в путь. Лишь бы на нем не оказалось пассажиров…
Впрочем, Даньке явно не о чем беспокоиться. Ведь его наверняка взяли просто присмотреть за лодками, придержать весла, посторожить, наконец, и в случае опасности подать сигнал… Хотя если от кого и исходила сейчас опасность, так это от них самих.
Данька поймал настороженный взгляд дядьки Михаила – тот сверлил его глазами из-под насупленных бровей, словно хотел пробуравить насквозь. Кажется, сегодня все совсем не так, как обычно. Зачем тогда взяли с собой его, неопытного и ненадежного?
Шум пароходного двигателя неумолимо приближался. Николай бесшумно поднялся в своей лодке во весь немалый рост и махнул рукой. Ему ответили – очертания терялись в темноте и тумане, но лодки стояли близко, почти вплотную.
Данька похолодел. Похоже, начинается…
Глава 6
Кофе от Джона Сильвера
Когда мы вернулись в каюту, мама с беспокойством спросила:
– Почему так долго? Я уже стала волноваться.
– Пошли бы с нами на дискотеку.
– Только этого не хватало, – возмутилась она.
– Что такого? Там было много пенсионеров.
– Ну спасибо! Родную мать в пенсионеры записала!
Я тяжело вздохнула – начинается – и поспешила перевести разговор на другую тему:
– А почему волновалась-то? Что-нибудь случилось?
Мама всплеснула руками:
– Она еще спрашивает! Ты вообще видела, что за бортом творится?
– А что там творится? – делано равнодушно отозвалась я.
Неужели они тоже заметили лодки?
– Шторм, – с пафосом проговорила она.
– Разве это шторм? – удивилась я.
– Конечно! Не чувствуешь, как качает?
Ничего подобного я не чувствовала, но на всякий случай согласилась:
– Да, есть немного.
– И вашу дискотеку не отменили?
Я понятия не имела, что происходило в концертном зале, но ответила:
– Нет, а почему должны были отменить?
Мама прижала ладонь ко лбу:
– Пойду выпью таблетку от укачивания.
Я перевела взгляд на Никиту – он отрицательно покачал головой, благоразумно призывая не делиться с родителями непонятной историей. Впрочем, я и сама не собиралась этого делать.
Мама удалилась к себе, а братец завис в телефоне, воткнув наушники и став недоступным для общения, так что вопрос дальнейшего обсуждения отпал сам собой. Может, и к лучшему. Что он подумает о своей умудренной опытом старшей сестре? Нет, я точно чокнулась. Мне мерещатся какие-то лодки, и я уже готова всем о них рассказывать!
Вечером я учла вчерашние ошибки – задернула шторы и выключила радио, – но все равно проснулась задолго до того, как должно было раздастся милое чириканье. Выглянув в окно, я сразу поняла, что пейзаж за бортом неуловимо изменился – это снова была река, но явно не Волга. Берега тянулись гораздо ближе, а растительность на них скорее напоминала северную.
Что там вчера вещал Никита о дальнейшем пути следования? Я все прослушала, увлеченная созерцанием бурных волн водохранилища. Тут меня осенило: можно же посмотреть по карте. Я попыталась запустить приложение, но безрезультатно – соединение с интернетом отсутствовало. Похоже, места совсем дикие. Куда же нас занесло?
Я вспомнила, что наличие вайфая анонсировалось в кофейне на средней палубе. Там же наливали чай и кофе тем, кому не спится с утра пораньше, кто помирает с голоду и не в состоянии дождаться завтрака.
Что за жмоты, спрашивается? Почему нельзя распространить вайфай на весь теплоход? Однако делать нечего, придется прогуляться. Я наскоро умылась, причесалась, натянула платье. Не то чтобы мне спозаранку хотелось перед кем-то покрасоваться – просто оно висело на стуле. Вся остальная одежда лежала в шкафу, а скрипеть дверцами сейчас было совсем ни к чему. Братца пушками не разбудишь, а у мамы сон чуткий, она и сквозь закрытую дверь может услышать. Не факт, конечно, что ее не разбудит звук открывающейся входной двери, но поздно – меня в каюте уже не будет. А следом, надеюсь, она не побежит.