Чертов Либман-Сакс
– Тебе не холодно?
– Нет, – снова улыбнулась Люба.
Он знал, что холодно быть не могло. Это было специальное одеяло, такие обычно находятся в снаряжении любого уважающего себя спецназовца. Другое дело, что ему, во что бы то ни стало, нужно было убедиться в ее комфорте.
– Хочешь есть?
– Угу…
– Налетай.
Люба встала на колени, переползла таким незамысловатым способом к нему поближе, поцеловала, устроилась в его руках и схватила кусок мяса.
– Будешь?
Ставр взял из ее рук кусочек губами. Протянул ей хлеб. Она повторила его действие.
Он провел пальцами по ее губам, осторожно разлил чай:
– Как ты любишь. С медом.
Они ели самую вкусную еду на земле и наслаждались открывающимися видами. Люба никогда не видела такой первозданной, совершенной красоты. Встала, как зачарованная, когда солнце полностью вышла из-за горы, прислонила ладонь ко лбу, наблюдая за фантастической картинкой. Моргнула, потому что от яркого света слепило глаза… И пошла вниз по склону. Опустилась к цветам, снова вдохнула их непередаваемый, ни с чем несравнимый тонкий аромат. Не удержалась, сорвала один бутон. Обернулась к Ставру, который, она знала, шел за ней. Тихо шел, бесшумно. Как большая хищная кошка. Но она каждой клеткой чувствовала, что он за спиной.
– Это тебе, – прошептала, протягивая цветок.
Ставр долго ее разглядывал своими невозможно спокойными мудрыми глазами. Она уже было хотела опустить руку, когда он все-таки взял бутон.
– Знаешь… В этих краях существует легенда о цветке, который только раз в десять лет зацветает красным цветом. Говорят, что девушка, которая его найдет, и подарит юноше, будет всегда им любима, и он никогда ее не предаст.
Люба сглотнула, перевела взгляд на цветок, который действительно отличался по цвету от всех других. Снова потрясенно вернулась взглядом к его безмятежным глазам. Впрочем, сейчас в них закручивалось совсем другое…
Поцелуй. Его губы прохладные и немного горчат, так, будто бы впитали ароматы хвои и цветущего луга. Ее руки жадные, бесцеремонные, не желающие больше ждать. Зарываются в короткие волосы, гладят небритые щеки. Даже их колючесть в радость… Дергает замок кофты, забирается холодными ладошками под футболку. Он вздрагивает от ее ледяных рук, и тут же судорожно втягивает воздух. Первый раз на земле – это не совсем то, о чем она мечтала, но если учесть весь остальной антураж… Черт с нею, с землей.
– Подожди, подожди, славная… Холодно ведь.
– Не могу ждать, Ставр! Больше нет.
Черт, хотел бы он сказать, что не понимает, о чем она. Но тогда бы соврал, потому что и его закручивал тот же самый сумасшедший ураган. Столько лет ничего не трогало, и вот… Падают на разложенный плед, ему бы наверх её взгромоздить, позаботиться о комфорте. Но нет! Хочется доминировать, хочется, чтоб она именно под ним была. Кажется, что так будет куда более правильно. Дёргает молнию её куртки и, не снимая ту, задирает футболку вверх. Яркие напряженные соски, цветом почти как подаренный Любой цветок, который теперь, измятый, лежал рядом с ними на покрывале. Он почти что рычит, сам себе удивляясь. И она вторит ему рокочущим приглушенным стоном, когда его губы опускаются на её дрожащее в предвкушении тело. Откуда берётся понимание, что делать и как, Ставр не знает. Он никогда не стремился доставить женщине удовольствие. Секс в его жизни вообще был довольно прозаичным. Без фейерверков и обычно описываемых в романах страстей. Сплошная механика. Тем удивительнее то, что происходило сейчас. Отрывается от её вершинок, заглядывает в затуманенные, переполненные страстью глаза.
Совершенное в своей красоте зрелище и правильное. Его руки на ней – тоже в тему. Будто бы там их место, а он только сейчас это понял. Ставр даже немного теряется во всем происходящем, забывает о том, что должно произойти дальше… В реальность его возвращает Люба, которая, извиваясь ужом, пытается стащить с себя джинсы. Это довольно сложная задача, потому что их ноги переплетены. Он ненадолго отстраняется, снимает с нее штаны, дергает свой ремень, не сводя взгляда с красивых, отороченных кружевом, палево-голубых трусиков. Не решается их снять. Вскидывает взгляд, встречаясь с ее томным манящим взором. Проводит большим пальцем по промежности, подрагивающие ресницы опускаются на глаза, а бедра невольно тянутся за его рукой. Нерешительно нажимает сильнее, отодвигает кружево в сторону, наконец касаясь ее влажности. Она всхлипывает ему в шею, трется о его руку. Ставр стаскивает свои штаны, отбрасывает их в сторону. Черт… надо же как-то предохраняться, а он не подумал… Не привык он как-то с собой резинки носить.
– У меня нет презерватива, – поясняет, не сводя с разгорячённой женщины вновь ставшего серьезным взгляда.
– Я выпишу таблетки, – отчаянно шепчет она. – А сейчас просто выскользни перед финишем, ладно?
Ее голос срывается и дрожит так, что он не сразу понимает, о чем она. Ставр нерешительно замирает, а Люба, которая совершенно не понимает, почему он застопорился, спешно добавляет, облизав губы:
– Я тебя ничем не заражу. Я полностью здорова.
Ставр сглатывает. Люба его совершенно не поняла. Он и не вспоминал ни о чем таком. Его заставило медлить нечто другое. Ставр никогда не занимался сексом без резинок. Вообще никогда. Люба всхлипнула, и он понял, что больше не может медлить. Плавный толчок, их общий стон, и дикое, как окружающая их природа, желание. Вбивается в нее жестко, не щадя, поглаживая пуговку возбужденного клитора. С каким-то наслаждением ощущает, как ее ногти впиваются в спину, когда она кончает. Ставру настолько хорошо, что он едва не забывает выйти. Прерванный акт он тоже практикует впервые. Выскальзывает из нее перед самым финишем, не зная, что с этим всем делать дальше… и просто кончает ей на живот.
Глава 6
Ставр проснулся рано и поспешил уйти. Иначе не сможет, не оторвётся. И так, как сумасшедший, на неё накинулся, и спуску не давал. Будто бы ему не полтинник, а лет пятнадцать. Хмыкнул… Он и не думал, что может быть настолько эээ… сексуально активным. Очень-очень активным. Люба едва дышала после их последнего раза. А потом опустила веки и просто-напросто отключилась. А ему хоть бы что. Как лет тридцать сбросил. Никакой усталости, только приятная истома. И уснуть нет никакой возможности. Аналитический склад ума… Чтоб его. Ставр привык анализировать все. И собственная жизнь не была исключением. Хотя, что там анализировать? Не было у него раньше жизни. А тем более – личной. Но вот то, что происходило сейчас… Он ни на чем не мог сосредоточиться. Мысли то и дело возвращались к Любе и их близости. В голове рождались миллионы вопросов, главный из которых: что дальше? Ставр не мог не думать о будущем. Привык все просчитывать на сто шагов вперед. Проблема в том, что в этом случае у него не было никаких исходных данных. Он ничего о Любе не знал. Не проверял ее, хотя еще до того, как они познакомились, и была такая идея. Но… сдержался. А теперь узнавать что-то за ее спиной казалось абсолютно неправильным. Он бы такого не простил. В конце концов, Люба тоже не задает вопросов, хотя и понимает, что не так он и прост, как кажется. Не может не понимать, она чувствует его на подсознательном уровне. Вопрос – почему? Откуда в ней эта глубина? Были у Ставра некоторые догадки, но все они ему категорически не нравились.
Наконец, отбросив все попытки сосредоточиться на работе, Ставр вышел из кабинета. Небо опять хмурилось, наливаясь свинцом. День был серым и непогожим. Прямо под ноги с дерева спрыгнула белка. Хорошо, хоть не на голову. Местное зверье, прикормленное многочисленными туристами, людей совершенно не боялось. Хорошего в этом было мало. Ставр прошел через базу к озеру, у которого и стоял дом Любы. Он не видел ее всего ничего, а уже соскучился…
– Нет, Саша. Я никуда не поеду…
Ставр замер, услышав знакомый голос.
– Я решил, что тебе следует вернуться домой. И твой отец меня полностью в этом поддерживает.
– А больше ты ничего не решил?! Я взрослая, самостоятельная женщина!
– Ты моя жена! Сейчас начнется предвыборная кампания, и…
– Я не желаю учувствовать в этом фарсе.
– У тебя нет выбора, – жестко ответил мужчина. Ставр его узнал. Соответственно, понял и то, кем была Люба. Злость. Вот, что он почувствовал.
– Я… никуда… не вернусь!
– Значит, мне придется оттащить тебя за шкирку.
– Ты не посмеешь.
– Болезнь повредила твой мозг. Ты не отдаешь отчет своим действиям.
– Отец сживет тебя со свету.
– Твой отец заинтересован, чтобы я занял это место в парламенте. Он поддержит любое мое решение в отношении тебя. Собирайся.
– Ни за что, – рыкнула Люба.
– Ты сама напросилась! – зло бросил мужчина, схватив Любу чуть выше локтя. Этого Ставр уже не мог стерпеть.
– Отпустите женщину.
Люба и ее спутник одновременно обернулись на голос.
– А ты что здесь забыл? Иди своей дорогой.
Ставр медленно обвел периметр взглядом. Кроме мужа Любы, насчитал еще пару ребят. Охрана.
– Я хозяин этой гостиницы. Отпустите женщину. Здесь повсюду камеры, которые прямо сейчас пишут кадры, которые вряд ли понравятся вашим избирателям.
Александр резко отбросил руку жены. Осмотрелся… Злобно выругался.
– Собирайся… – выплюнул, скрипя зубами.
– Я уже объяснила тебе, что никуда не поеду.
– Не усугубляй, Люба…
– Усугубляешь все ты. Меня больше не интересуют ваши с отцом проблемы. Я не ширма для прикрытия вашей жизни. Я – человек.
– Ты точно тронулась мозгом. Из этой игры не выходят.
– Я не играю в игры.
– Ты – моя жена. И будешь делать все, что я тебе скажу. Если до конца недели ты не вернешься в столицу, я обращусь в суд о признании тебя недееспособной.
– У тебя ничего не выйдет.
– А ты испытай меня!
Александр резко развернулся и сбежал со ступенек веранды, специально задев Ставра плечом. Как в детском саду, а с виду вроде взрослый мужик…
Они молчали, пока Александр с охраной не скрылся за деревьями.
– Ставр…
– Потом, Люба.
Он даже не захотел с нею разговаривать… Ушел. А Люба не знала, в чем ее вина. Точнее, знала, но если бы Ставр ее выслушал, то понял бы, что не все так однозначно. Она не была избалованной светской львицей, которая от нечего делать закрутила роман, будучи замужем. У нее была совершенно другая история. Почему он вынес приговор, не дослушав?
– Ты захотела развлечься? Или… что это было? – Раздалось за спиной.
Люба резко повернулась. Хвост, в который были собраны ее волосы, больно хлестнул по лицу. Поймала ставший родным взгляд. Все-таки она не ошиблась в Ставре – он предпочел не делать поспешных выводов. Вспылил, да, но вовремя взял себя в руки. И этот порыв, которому он и сам, она уверена, удивился, лишний раз доказывал, что Люба не ошиблась в его интересе. Хороший, родной, её…
– Нет, Ставр. Для меня это не развлечение.
– Тогда почему? У вас так в семье заведено?
– Да нет у нас семьи. Давно уже нет. Не нужна я ему, и мне он не нужен.
– Разведись.
– Не все так просто.
– Почему?
– Ты ведь слышал – выборы. Ему необходим имидж примерного семьянина.
– Глупости, сейчас никого не удивишь разводом.
– Почитай его предвыборную программу – и все поймешь. К тому же, бизнес Баумана тесно связан с бизнесом отца. Он не даст мне просто уйти.
– Значит, уйди не просто.
Любовь смотрела на мужчину. Взвешивала в голове все «за» и «против».
– Он не даст нам жизни, Ставр. Будет палки в колеса вставлять твоему бизнесу и…
– Этот вопрос оставь мне.
Люба закусила губу:
– Он очень и очень влиятельный. Я понимаю твою мотивацию, и благодарна тебе, но, поверь, ему практически невозможно противостоять.
– Этот вопрос оставь мне. – Он просто повторил уже сказанную фразу. Но сделал это как-то так… Ох, кто же ты, Ставр? Какие хранишь секреты?
– Он очень плохой человек. Не гнушается никакими методами.
– Ты его боишься?
– Нет. Я боюсь только смерти, – тихо повторяет однажды сказанную фразу.
– Я помню.
Взгляд Ставра, как обычно, безмятежен. Он изучает ее, сканирует все эмоции.
– Ты для меня не развлечение. Не прихоть, не порыв… – Она ужасно волнуется. Не представляет, как все объяснить, и надо ли… Он молчит. Ничем не облегчая ее признания. Молчит… и пристально за ней наблюдает. – Ты мне так нужен, Ставр… Не знаю, как это случилось, и даже не хочу выведывать. Ты просто стал моим воздухом. Так просто…
– Я не буду вторым. С тобой – нет.
Ставр не врал. Для нее он хотел быть единственным. Когда это стало так важно? Сегодня, вчера? Не имеет значения… Он был уверен, что ни за что на свете не станет делить с кем-то третьим Любовь.
– Не хочу тебя делить. Ни с кем.
Боже… Люба знает его всего несколько дней, но сейчас кажется, что эти слова она ждала всю свою жизнь. И его тоже… ждала. Она подходит вплотную к Ставру, обнимает руками за пояс… Сейчас ей следует быть откровенной. После слов мужчины она не имеет права и дальше молчать. Любе нужно набраться мужества и рассказать обо всем…
– Боюсь, это невозможно. К сожалению, ко мне прилагается не только муж, с которым можно развестись… – горько пошутила Люба, поймав его напряжённый взгляд.
– Ты о чем? – спросил, и затаил дыхание.
– Я больна, Ставр. В комплекте со мной идёт Либман-Сакс.
Мужчина не сводил с Любы глаз и молчал, обдумывая её слова. Больна? Он догадывался. Чувствовал в ней надломленность, свойственную людям, близко соприкоснувшимся со смертью, но гнал от себя эти мысли. Не хотел отравлять ими душу. Глупец. И что теперь? Он даже не знает толком, насколько все серьёзно. Понятия не имеет, что это за зверь такой – Либман-Сакс, и как с ним бороться? Скорее всего, что-то редкое, иначе бы название было знакомо…
– Болезнь Либмана-Сакса, больше известная, как системная красная волчанка… – прошептала Люба. Не вынесет… Не вынесет жалости! Господи, пожалуйста, только бы не увидеть жалости в его безмятежных, серых, как здешнее грозовое небо, глазах.
– Это что-то аутоиммунное? – уточняет, нахмурив брови.
– Да. Мои взбесившиеся антитела атакуют здоровые клетки, повреждая их ДНК.
– Прогноз?
– Никто не может сказать точно. По статистике, через десять лет после постановки диагноза выживает восемьдесят процентов больных, через двадцать – шестьдесят. Есть случаи выживаемости и после двадцати пяти, тридцати лет… Как повезёт.
– Как давно ты узнала?
– Три года. Я была беременна в тот момент. – Голос, как шелест волн в океане боли. Черт! Она не хочет жалости, но сама же на неё и давит. Злится на себя, на собственную слабость…
– Люба…
– Только не жалей, не жалей, пожалуйста. Я не вынесу…
– Не буду, Люба. Ну же… Успокойся, девочка…
Только после его слов понимает, насколько сильно ее трясёт. Буквально подкидывает на месте. Обхватывает себя руками в попытке усмирить собственную истерику. Нервы ни к черту. Поверх её рук ложатся его. Запрокидывает голову. Жалости нет. Тревога, собранность, сила… Он уже готов вступить в бой. Любу накрывает боль. Она бы хотела стать его счастьем, судьбой, любовью… А стала…
– Не думай так… – тут же считывает ее мысли Ставр.
– Ты просто не знаешь, что происходит, когда болезнь обостряется… Я покрываюсь ранами. Лицо, Ставр… Я могу быть изуродована… Помимо того, что болезнь разрушает меня изнутри…
– Тшшш…
Ставр растерян. Никогда в жизни он не чувствовал такой растерянности. В его голове не может уложиться, как он так быстро в нее пророс? Погрузился в происходящее настолько, что без вопросов согласился принять любой вызов, вступить в самую кровавую схватку, не считаясь с собственными потерями. Но это потом… Сейчас ему, по крайней мере, следует хоть как-то успокоить Любу.
– Даже если что-то случится с твоим прекрасным лицом, мне это только на руку. Разве ты не понимаешь?
– Нет, – как ребенок, замотала головой Люба.
– Так ты будешь не так сильно выделяться на фоне такой старой развалины, как я.
Глава 7
Ставр ее рассмешил. Наверное, на это и были рассчитаны его слова, и Люба была ему очень благодарна за это.
– Старый, да? – улыбнулась она и снова обняла мужчину.
– Угу. Еще какой.
– Что, и мамонтов видел? – продолжала куражиться.
– Угу. – Кивнул, втягивая носом аромат, который, казалось, навсегда въелся в подкорку, – вот, прям, как тебя и видел.
Люба рассмеялась. Ставр прижал ее к себе чуть сильнее. Уткнулся в волосы лицом, собираясь с силами. Нужно узнать побольше о ее болезни. Потому что он не сможет потерять Любовь. Ну и что, что знает ее третью неделю. Много ли нужно времени, чтобы жизнь навсегда изменилась? Мгновение… Для него все поменялось в тот момент, когда он впервые увидел грустные Любины глаза…
– Пойдем в дом?
– Ты не замерзла? – забеспокоился Ставр и поспешно открыл перед Любой дверь. Прошел в дом, включил чайник. Потом его вдруг осенило. – Люба… А горячка вчерашней ночью, это…
– Все в порядке. Я действительно простыла.
– Почему ты так в этом уверена? Или… твой Либман-Сакс не сопровождается повышением температуры?
– Наоборот – это один из самых первых симптомов. Поэтому, когда у меня начался жар, я сразу же поехала в лабораторию. В случае чего, меры нужно принимать незамедлительно, – пояснила она.
– В этот раз точно не волчанка?
– Не-а. Анализы вполне приличные. И бабочки нет.
– Бабочки? Тебе они снятся в кошмарах, – тут же вспомнил Ставр. – Причем здесь они?
– Это тоже один из симптомов. Высыпания появляются на лице, и напоминают по форме крылья бабочки. Впрочем, у средневековых людей эта сыпь не вызывала таких поэтических ассоциаций. Места поражения сравнивались с волчьими укусами. Отсюда пошло название – волчанка.
Люба прошла по комнате и села на стул. Открывать свою душу Ставру было легко, но все равно разговор ее измотал. Мужчина это заметил. И не стал больше ничего выпытывать. Гугл в помощь, как говорится. Если Люба захочет, сама расскажет, как все случилось. Только один момент стоит прояснить прямо сейчас:
– Ты говорила, что была беременна…
– Да, – прошептала она и поежилась, будто бы ей стало холодно. Ставр тут же пожалел о вырвавшемся вопросе. Нельзя было спрашивать… – Моя дочь погибла. На двадцать девятой неделе мой организм отторг плод.
– Извини, я…
– Нет-нет. Все нормально! – вскочила Люба. – Правда, Ставр. Нам действительно стоит это прояснить. Вдруг ты захочешь ребенка? А я не смогу родить, понимаешь? – закусила губу женщина. – Или у тебя уже есть дети? – вдруг осенило ее. Ставр находился в таком возрасте, когда за плечами вполне могли быть и брак, и дети. Которые, кстати, могли оказаться Любиными ровесниками.
Ставр хмыкнул. Нет, детей у него не было. И уже, конечно, он о них не мечтал.
– Нет. Я бездетен.
– Я не смогу родить, – зачем-то повторила Люба. – Точнее, смогла бы, но я не буду больше рисковать. Это моя категорическая позиция. Даже если я выношу ребенка, и не умру, неизвестно, какие гены я ему передам, понимаешь? – Она как будто оправдывалась, и ненавидела себя за это.
– Это твое право.
– А что, если ты захочешь…
– Пятьдесят три года не хотел, а тут вдруг надумаю? – скептически улыбнулся Ставр и вплотную подошел к женщине.
– Ох, Ставр… Не ищешь ты легких путей, да?
– Не ищу. Иди ко мне.
Она шагнула в его объятья, вместе они уселись на диван, и просидели так еще некоторое время. Тишину нарушил мужчина:
– Люб, а зачем тебе этот домик?
– Эээ… Ну, после предыдущего обострения у меня пошло осложнение на почки, и мне прописали местную целебную воду…
– Я не об этом! – отмахнулся Ставр. На сегодня с Любы достаточно воспоминаний. – Я о том, зачем тебе именно этот дом, если есть мой.
Люба пораженно уставилась на мужчину. И он не отводил взгляда. В нем присутствовал иррациональный страх, что, несмотря на все происходящее, Люба не захочет сблизиться с ним до такой степени. Не решится на столь ответственный шаг так быстро…
– Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе?
– Хочу.
– Правда? Я… Ставр, я… Бывает, мне требуется уход и…
– Вот и хорошо. Люблю за тобой ухаживать. Пойдем.
– К-куда?
– Покажу тебе свои хоромы.
– Ставр… А Бауман? Я боюсь, что он навредит тебе…
– Кишка тонка. Пойдем… Захвати что-нибудь на первое время. Завтра заберем остальное.
– А что тогда брать? – растерялась Люба.
– Что-нибудь переодеться. Хотя… Вряд ли тебе понадобится одежда… – справедливо заметил Ставр, потирая колючий подбородок. Люба прыснула, обняла его за шею, звонко чмокнула в щеку и направилась к выходу. Кто она такая, чтобы спорить с мужчиной?
Дом Ставра находился на другой стороне базы. Постройка никак не выделялась, и была выдержана в одном стиле со всеми остальными сооружениями комплекса. Разве что была несколько шире и выше. Скорее всего, здесь предусматривалась мансарда. Ставр открыл перед Любой дверь, щёлкнул выключателем. С удивлением мужчина отметил, что за время его отсутствия дом совсем запустел… Понравится ли он такой Любе, которая привыкла к гораздо более роскошным интерьерам?
– Тебе очень идет этот дом, – отчего-то севшим голосом прошептала она.
– А тебе?
– А вот сейчас и посмотрим!
Люба лихо стащила кроссовки и заглянула в первую попавшуюся комнату. Замерла восторженно. Это была гостиная, с огромным панорамным окном. Она уходила вверх на два этажа, и поражала обилием света. Вдоль стены, перпендикулярной окну был выложен настоящий очаг, камином это как-то сложно было назвать… А напротив него стоял большой светлый диван Г-образной формы. Вторую половину комнаты занимал массивный деревянный обеденный стол. Люба подошла к нему и, как по живому, провела ладонью… С удивлением увидела проход в современную кухню, оформленную в деревенском стиле:
– Я совсем не умею готовить, – повинилась мужчине. Ставр улыбнулся.
– С голоду мы не умрем. Тебя, вроде, вполне устраивал Василь Иванович.
– А кто это?
– Наш шеф-повар.
– Ох… Я его не видела никогда.
– Значит, у тебя все еще впереди.
Люба кивнула, и задрала голову вверх, осматриваясь.
– Наверху спальня и ванная. Полноценная. С джакузи.
Люба подошла к лестнице, погладила перила и сделала первый шаг:
– Покажешь?
Ставр замер. Она флиртует? Или он чего-то не понимает. И спросить не получится. Разве спрашивают о таком?
– Люб… а может, ты отдохнёшь, ну…
Она резко остановилась посреди лестницы. Повернулась к нему.
– Я тебе противна, да? Ты меня пожалел? Поэтому затеял это все? Из жалости?
Голос Любы звенел. Еще немного, и сорвался бы, выдав всё её напряжение. С тех пор, как ей поставили диагноз, Люба жила в нем постоянно. Борьба с болезнью, борьба с близкими, которые почему-то решили, что она стала инвалидом, и заживо ее похоронили.
– Глупости. – Тихий, решительный ответ. И все. Никаких тебе убеждений в обратном. Сказал, как отрезал. И может быть, поэтому его слова казались такими… правдивыми?
– Тогда почему?
– Ты знаешь, Люба. Не можешь не знать.
Взгляды сплетаются, разговаривают друг с другом, проникают в голову, выведывают все тайны.
– Мне кажется, я ждала тебя всю свою жизнь, знаешь?
– Тогда тем более непонятно, почему спрашиваешь. Пойдём.
Ставр обогнул её по ступеням, и толкнул массивную деревянную дверь. Остановился в проходе, загораживая своей спиной Любе весь вид. Черт… На что он надеется? На то, что Любе понравится его берлога?
– Ну же, Ставр, отойди! Я совсем ничего не вижу!
Он делает шаг в комнату, Люба следует за ним.
– Ух… Как же красиво! А ночью даже можно любоваться звёздами!
Ставр тоже запрокинул голову, уставившись на окна, прорезанные прямо в потолке. Как будто и он их видел впервые.
– Здесь редко бывают звездные ночи. Тучи не дают пробиться их свету… Но мне нравится, когда дождь стучит по стёклам.
– Значит, в любом случае, окна в крыше оправданы, – улыбнулась Люба.
– Да…
– Мне очень понравился твой дом. Наш, да? – тут же поправилась Люба, безошибочно уловив его мысли. Ставр в который раз удивился этой её способности. Если он того не хотел, прочитать его никому не удавалось. Даже самым подготовленным спецам-физиогномистам. Язык тела Ставра в узких кругах называли немым. И только с ней, оказывается, он мог разговаривать.
– Наш, – подтвердил мужчина. – Если ты захочешь здесь что-то поменять – не стесняйся, смело говори, что нужно сделать.
Люба кивнула, прошлась по комнате, более внимательно осматриваясь. Не потому, что она хотела воспользоваться предложением мужчины – ей просто хотелось узнать Ставра немного получше. Белые стены, яркое покрывало на кровати, тумбочка и большой шкаф. Стены украшают красивейшие акварели в нежно-пастельных тонах. На одной из картин изображен окутанный туманом горный луг, на второй – старый, много повидавший за свою историю замок, на третьей – намокшие под дождем васильки.